Дитя раздора

– Мама!– заорал сержант, смотря на происходящее округлившимися глазами.

– Пошел к черту!– я столкнул громоздкое тело паренька в сторону, заставив того охнуть от боли. Пронзившей его рану.

– Бежим!– одной рукой я успел выхватить торчащий из нагрудного кармана мертвого инквизитора электронный ключ доступа.

Подобрав полы длинного платья Агриппина, покачиваясь, двинулась за мной по коридору.

– Куда?– задал она резонный вопрос, и я уже хотел растерянно затормозить, пока мне на глаза не попался подробный пожарный план этого крыла. На простенькой схеме были нарисованы стрелочками коридоры эвакуационных выходов и подписанные помещения. В голове билась мысль, что ехать до управления офицерам полиции минут двадцать, с того момента, как поднимется тревога, а то, что она поднимется, сомнений у меня не возникало. Сержантик, зажимая рану рукой, уже полз вниз к тревожной кнопке, как пить дать, но добить такого молоденького и бестолкового паренька у меня рука не поднялась.

– Здесь!– я коснулся мигающей красной панели электронным ключом и белая металлическая дверь отъехала в сторону. Перед нами открылось огромное помещение идеальной белизны и чистоты. Ровными рядами стояли закрытые стеллажи, мерно гудел кондиционер. Лампы дневного света поддерживали необходимый световой режим. В левом углу сразу входа стоял небольшой столик с потухшим монитором и надписью красными буквами на привинченной намертво табличке :” Библиотека Святой Инквизиции Украинское Отделение. Строго секретно”.

– А обстановочка здесь поцивильнее вашей будет!– заметил я, тяжело дышащей позади меня Агриппине. После провонявшегося мышами и пылью подвала Ковена это место казалось чуть ли не медицинской операционной.

– И где нам искать нужный манускрипт?– спросила ведьма, подходя к одному из стеллажей. От легкого прикосновения металлическая крышка шкафа поехала автоматически вверх, открывая взору чародейки сложенные рядами книги.– Их тут миллионы! Мы всю жизнь можем провести здесь и не найти того, что нам нужно!– с сожалением сообщила она.

– Ну…– хмыкнул довольный собой я, усаживаясь за компьютер на входе.– Всей жизни у нас нет…А вот пару минут…– мои привыкшие к такой работе пальцы бегло застучали по клавишам. В поисковой системе, запущенной на компьютере инквизиции, не было ничего сверхсложного, и с ней справился даже обычный школьник.– Введем слова…Некромантия…Живые мертвецы…Книга о том, как упокоить восставший труп… “История черной магии и ее приемов. Переиздание.”

Компьютер мерно зашумел, копаясь в своей объемной памяти, а я тем временем откинулся на спинку стула, думая о том, что уже прошло слишком много времени и нам не выбраться из управления. Агриппина задумчиво листала первое попавшееся под руку издание, что-то шепча про себя одними губами.

– Книга существует!– металлическим голосом сообщил компьютер.– Седьмой стеллаж, третья полка снизу. Книга “История черной магии и ее приемов. Переиздание” написана…

Дальше его я уже слушать не стал. Побежал в след за ведьмой к седьмому стеллажу, искренне надеясь, что хоть этот экземпляр останется целым.

– Ну что там!– закричал я, когда Агриппа начала выбрасывать остальные фолианты на пол в поисках нужного нам.

– Нашла!– черный узнаваемый переплет блеснул серебряными насечками у нее в руках. Она с трудом запихала его в свою дамскую сумочку, даже не дав мне на него взглянуть.

– А…– растерялся я, указывая рукой на книгу.

– Дворкин, потом! Пора делать отсюда ноги…

Вверху, над нами уже слышался надрывный вой сирен и топот множества ног.

– Быстрей!– теперь уже ведьма тащила меня за руку, будто на привязи. Мы успели заскочить в лифт.

– Стой!– я не успел ей помешать. Колдунья уже нажала цифру четыре и откинулась на стенку, прикрыв глаза.

– И какой у нас план?– спросил ехидно я, переминаясь с ноги на ногу.

– А как всегда! Никакого!– бесшабашно тряхнула копной каштановых волос ведьма, улыбаясь. Лифт тряхнуло. Двери со скрипом открылись, выпуская нас на самом верхнем этаже здания полиции. Внизу, этажом ниже слышались раздраженные голоса. Кто-то несколько раз выстрелил. Попросили оказать помощь. Наверное, тому самому сержанту, который волей неволей попал в нашу историю. А потом знакомый чуть хрипловатый голос Парасюка крикнул:

– Они наверху! За мной!– голоса стали слышнее. Преследователи приближались, а мы сами себя загнали в ловушку.

– А теперь что?– осведомился я, искренне надеясь, что у ведьмы все же есть какой-то план.

– Окно!– она решительно распахнула пластиковый пакет настежь, вдохнув свежего утреннего воздуха, наполненного до краев дождливой сыростью.

– Закрой глаза и держи меня за талию!– приказала мне ведьма абсолютно серьезным голосом.

– Ты мне конечно нравишься…– начал было я, но Агриппина резко меня прервала.

– Дворкин! Да покрепче ты!– она переместила мои ладони туда, где талия уже у женщин заканчивалась.– Будто женщин в руках никогда не держал…Глаза!

Я по инерции зажмурился, а потом неожиданно почувствовал, как тугой поток воздуха неожиданно ударил мне в грудь, покачнул меня в сторону, подхватил и понес вперед, будто я был какой-то травинкой или листком. Несравненное ощущение невесомости захлестнула меня тугой петлей восторга, заставив счастливо заорать во весь голос, по-детски перебирая ногами в воздухе.

– Можешь открывать глаза!– спокойно сказала Агриппа,

Мы летели над медленно просыпающимся Харьковом. Еще были пусты улицы, проспекты и тротуары. Еще не вышли из депо первые трамваи, а первые маршрутки лишь пока сонно гудели двигателями на своих стоянках. Дымили высоченные трубы ТЭЦ и заводов, а из-за серого мглистого неба, затянутого густыми облаками, пока еще у самой земли, где-то очень низко выглядывало красное солнце. “Свечки” многоэтажек еще редко светились кое-где желтыми проплешинами окон и неновыми вывесками магазинов. Захотелось заорать от такой великолепной картины просыпающегося города.

Я все-таки оглянулся. В открытом окне управления внутренних дел стояла знакомая фигура Парасюка. Он наблюдал за нашим полетом, скрестив руки на груди, даже не делая попыток догнать нас. На его губах играла надменная улыбка, словно он знал что-то, чего не знали мы.

– Приехали…– ойкнула неожиданно Агриппина, и мы начали резко терять высоту.

Глава 11

В комнате отчётливо пахло травами и благовониями, медленно и тягуче курящимися в какой-то старой миске, найденной на кухне у старых хозяев. Шарук Хан не знал, где они делись. Кажется, при въезде в деревню он видел у этих самых ворот трупы целой семьи беспощадно вырезанной его соратниками. Сейчас он расслабленно лежал на мягкой удобной тахте, которой в его времени быть не могло. Слабые женские руки старательно массировали ему мускулистую загорелую спину, но без особого энтузиазма и умения. Неожиданно половецкому хану на спину упала слеза. Она неприятно стекла между лопаток, холодя разгорячённую кожу. Он резко повернулся, вскочил со своего места, оскалив до конца не восстановленную челюсть. Гнилые зубы чернели в свете зажженных свечей. Женщина отшатнулась, по инерции закрывая лицо руками.

– Только не бейте, прошу вас!– у нее в глазах стояли слезы. Порванный домашний халат не скрывал ничего сокровенного, в том числе и пожелтевшие синяки на бедрах и начинающие подживать рубцы от кнута. Лицо ее было разбито, а на виске виднелась огромная проплешина вырванных волос.

– Умоляю вас! У меня двое детей, не убивайте!– Шарук Хан с заметным удовольствием медленно встал с тахты, потягиваясь. Захрустели кости, потянулись бугры мышц на красиво сложенном загорелом теле. Узкоглазое лицо половца выражало крайнюю степень удовлетворения.

– Прошу вас…– женщина заплакала и медленно сползла на пол. Ее ноги подкосились и отказывались держаться. Сердце бешено забилось в груди. Она попыталась прикрыть голову ладонями, но хан уже достал кривую длинную саблю, звонко свистнувшую при выходе из ножен.

– Молчать тварь!– рявкнул он. При этом голос его оказался на удивление могучим и хриплым. В своей силе, ловкости, состоящий из одних мышц и сухожилий он был похож на приготовившегося к прыжку льва.– Ты не сумела удовлетворить своего хозяина! А знаешь, что за наказание я тебе придумал?– его и без того узкие глаза прищурились, он резко взмахнул оружием, занеся его над головой.

– Мамочка!– закричала в голос женщина, отчаянно зажмурившись, окончательно приготовившись к гибели, но удара, рассекшего ее на две половины, так и не последовало. Шарук Хан неожиданно остановился и замер, словно к чему-то прислушиваясь. Во дворе слышалось гиканье лошадей, молодецкий храп его воинов и обычные для полевого лагеря звуки. Стук молота кузнеца, хохот и пьяная ругань.

– Пошла вон!– вдруг произнес Шарук Хан, изменившись в лице. Вместо сладострастного выражения маньяка, привыкшего мучить своих жертв и получать от этого удовольствие, на его физиономии не до конца восстановившейся появилась неподдельная озабоченность и тревога.

Женщина не поняла, то ли не расслышала приказа. Она отползла подальше, непрерывно шепча “Отче наш” с ошибками, искренне надеясь, что господь Бог услышит ее молитвы и спасет ее из лап этого чудовища.

– Пошла вон, я сказал!– снова заорал Шарук Хан, нанося ей удар ногой в лицо. Нос женщины хрустнул и повернулся набок. Хлынула крови. Наложница взвизгнула и рванула из палатки, прижимая к разбитому лицу кусок халата. За эти сутки, что половцы были в Зеленом Гае все местные жители уже мало обращали внимания на свой внешний вид. То там, то здесь в поселке можно было встретить голую женщину, лежавшую без чувств на околице с бесстыдно раскинутыми в стороны ногами, избитого парня-механизатора с комбайна, ревущих детей, голосящих на улице по своим погибшим родителям. Вокруг по поселку валялись трупы, усыпанные наглыми мухами. В колодце у сельсовета плавала чья-та отрубленная голова, наводившая ужас на всех местных, но вызывающая хохот у половцев. Вторые сутки пошли, как зеленогаевцы жили в ожившем кошмаре.

– Хозяин!– в двери заглянул один из его ближайших помощников Илим. Его глаза выражали тревогу и заботу о правителе, но половецкий хан махнул рукой, показывая, что все в порядке.

– Где ты?! Покажись!– позвал он в пустоту, внимательно оглядываясь по сторонам, но, как и много раз до этого, пропустив момент появления Нечто. Он никак не мог это назвать. Иногда ему казалось, что воскрешение из мертвых прошло не так уж гладко, он сошел с ума и теперь встречается и разговаривает с обычным темным балахоном. Вот и сейчас Нечто сидело в кресле напротив, а полы глубокого плаща медленно развивались вслед за сквозняком. Голос неизвестного был каркающим и сиплым настолько, что Шарук Хан даже не мог определить пол говорившего. Первый раз оно появилось утром, когда они только вошли в Зеленый Гай. Представилось духом войны, который и помог воскреснуть ему из мертвых. За это половец обязан был оказать духу услугу, но какую он не сказал. Видимо, сейчас пришло время расплаты.

– Ты уже почти прекрасно выглядишь!– похвалило его оно, закивав благодушно глубоким капюшоном.– Если бы не эта мерзкая челюсть…

Половец схватился за лицо. Ногти скрежетнули по голой кости. Он поморщился и скривился, пав на колени.

– Все благодаря тебе, дух войны!

– Пришла пора платить долги, Шарук!– Нечто намерено опустило титул хана, показывая кто в их паре на самом деле главный.

– Я… Мои войны…Мы…Наши жизни всегда принадлежали и будут принадлежать тебе!– торопливо и путанно произнес хан, так и встав с колен.

– Самое время доказать это, мой дорогой друг!– Нечто неожиданно взлетело с кресла и повисло в воздухе над половцем, медленно шевеля пустыми рукавами балахона. От него подало ледяным холодом и такой жуткой и непроглядной тьмой, что волосы хана на руках сначала самопроизвольно зашевелились, а потом и вовсе покрылись инеем.

– Все, что пожелаете!– кивнул он, потеряв всю свою спесь и надменность, позволяющую избивать беззащитную женщину ногами лишь за то, что делая массаж она уронила свою слезинку ему на плечо.

– Долго ты еще намерен сидеть в этой дыре?– неожиданно спросило оно, перелетев к окну, за которым несколько половцев с шутками и задорным смехом привязывали местного дурачка Васютку к коням, чтобы разорвать на части.

– Необходимо разузнать все,– спрятал глаза Шарук Хан, уперев их в пол. Он боялся смотреть на Нечто прямым и открытым взглядом,– я слишком долго не был в этом мире, который изменился. Появились эти каменные крепости,– он повел рукой по сторонам,– наверняка изменилось оружие…

– Пока ты тут прохлаждаешься и пытаешься что-то разузнать трахая бессистемно всех баб в деревне,– гневно зарычало нечто,– кольцо вокруг тебя сомкнется. Эффект неожиданности исчезнет, и тебя сотрут в порошок, снова смешая с землей! Только в этот раз, даже я буду не в силах тебя воскресить.

– И что ты предлагаешь?– прищурился хан.

– В кольце есть брешь. Ты должен пойти на прорыв…

– Но…

– Сейчас же!– рявкнуло нечто. Волна ледяного холода ударило хану в лицо. Он инстинктивно зажмурился, а когда открыл глаза, то в домике уже было пусто. Разъяренно половец стал крушить мебель, рубя ту тяжелой саблей. Шарук кричал что-то на своем языке и рубил, рубил, рубил, пока вокруг него не осталось ничего кроме деревянных обломков и стеклянных осколков.

– Будь проклят ты, дух войны!– заорал он, со всего маху швырнув саблю в стену. Со звоном та отскочила в сторону, плюхнувшись возле двери, в проем которой снова появилась озадаченная морда Илима:

– Что случилось, хозяин?– спросил он, готовый уклониться от чего-нибудь тяжелого, брошенного в него ханом.

– Ничего, Илим! Ничего!– тяжело дыша, произнес Шарук Хан.– Пора показать этим безродным собакам, чью столицу они заняли. Собирай людей! Мы выступаем!

Уже через полчаса все восставшее войско Шарук Хана стояло под седлом. Дисциплина в нем была железная, не допускающая пререканий. Были немедленно забыты женщины и дармовая выпивка, затушены полевые костры, кони стояли в несколько шеренг готовые к выступлению. Возглавляя их лично половецкий хан. Большинство воинов еще не успело восстановиться, как и их предводитель. У одних не было кожи на лице, другим не хватало части руки, третьим ног, но на поясе у каждого из них висело по кривой сабле, а за спиной покоился набитый стрелами колчан стрел. С громким гиканьем они пустили коней сначала рысью, а потом сорвались в галопа, медленно и неотвратимо рассыпаясь лавой, благо широкое нескошенное поле позволяло развернуться согласно всей древнерусской тактике. Первыми их заметили заступившие в оцепление пограничники. Несколько дозоров спешно сворачивали свои посты, отодвигаясь под прикрытие пулеметов. Громко залаяла овчарка, напряженно прядая стоячими ушами, видимо, учуяв своим острым обонянием что-то неладное.

Лейтенант Королько не спеша снял с предохранителя автомат, проверил магазин, а потом, задержав дыхание, как учили на стрельбище, спустил курок, дав несколько предупредительных очередей прямо перед летящим впереди всех Шарук Ханом. Незнакомый звук не испугал лошади половца. Ловко вильнув, тот обогнул вспаханную выстрелами землю по большой дуге и, далеко выбрасывая ноги, рванул к оборонительным порядкам войск, стоящим в карантине.

– Огонь на поражение!– отдал команду лежавший в соседнем окопе майор Головко, передернув затвор своего автомата.– Пли!

Сотни смертоносных пуль полетели в половцев. От грохота пулеметов РПК, автоматов и американских винтовок заложили уши. Поднялся невыносимый гвалт. Сухо и отрывисто, прицельно затрещали очереди. Пыль, поднятая копытами, полностью скрыла атакующих, но солдаты продолжали стрелять пока не кончились патроны. А потом все неожиданно стихли, как по команде. Наступила режущая слух тишина, звенящая в ушах перезвоном колокольчиков.

– Пан майор!– обратился Королько к своему начальнику.

– Не стрелять!– отрывисто приказал военный, приподнявшись на локте. Среди поднятой серой пыли, клубами оседающей на земле, было трудно что-либо разобрать. Только неясные фигуры то ли павших, то ли раненных. А потом под его локтем затряслась земля…Еще ничего не понимая, Головко растерянно обернулся на своего заместителя, но лейтенант со стол же недоумевающим видом смотрел на своего командира.

– Пан майор…– глаза лейтенанта выглядели испуганными. Он не понимал, что происходит. Этот бой был совсем не такой, какому ему учили в училище! Никаких тактических изысков, просто стреляй и все…Но тут откуда-то из облако пыли раздался звонкий пронзительный свист, от которого мурашки побежали по коже. Головко оглянулся на поля боя и неожиданно отчаянно закричал.

– БТР сюда! Быстро!

Из сизой мглы с улюлюканьем и молодецким посвистом вылетали живые и невредимые половцы, доставшие луки и приготовившиеся отвечать. Град стрел рухнул на позиции военных откуда-то с неба. Словно пчелы, они впивались в незащищенную кожу, находя минимальные трещинки в бронежилетах. Один из пограничников резко развернулся на месте, схватившись за ногу. Головко скосил глаза на него, пытаясь предупредить, предостеречь, но солдат уже дернул за оперение стрелу, оставив наконечник внутри раны. Почему-то майор был уверен, что и стрелы были заражены. Рядом ойкнул Королько. Из его по-юношески тонкой шеи торчала стрела. Она пробила кадык, застряв в хрящах. Захлебываясь собственной кровью, лейтенант рухнул на землю.

– Огонь!– заорал майор, меняя магазин.– Половцы были совсем близко с их позициями. Еще чуть-чуть и начнется рукопашная, в которой выжить этим новобранцам с половецкими отъявленными головорезами вряд ли придется.

– Стреляй!– автомат захлебнулся очередью, дернувшись в руках.

– Мамочка!– один из пограничников отбросил в сторону оружие и со всех ног бросился прочь, панически оглядываясь назад.

– Стоять!– замахал руками Головко, предупреждая панику. Стоит в бою одному побежать, как за ним последуют другие.– Куда?!

Тяжело скрепя на ухабах, за их спинами появился БТР. Из люка высунулся механик-водитель, оценивая позицию, увидев приближающихся половцев, он тут же нырнул обратно, захлопнув за собой люк.

– Огонь!

Пушка БТР несколько раз нервически дернулась в поисках цели, а потом начала поливать от всей души, только так остановив бешеную скачку половцев. Каким-то чудом не один из снарядов не задел Шарук Хана, поняв, что если попрет в лоб, то потеряет все свое воинство. Он приказал развернуться обратно. Таким же галопом эта орда вернулась снова в Зеленый Гай, а части отрезанных пулевой очередью тел еще долго шевелились среди нескошенной пшеницы, живя своей магической жизнью.

******************************************************************************

“И сейчас экстренное сообщение,– дикторша канала “Украина” озабоченно нахмурилась, словно ей действительно было дело до того, что случилось где-то под Харьковом,– в ходе учений вооруженных сил Украины в Харьковской области во время учебных стрельб погибли несколько человек. По непроверенным данным гибель военнослужащих произошла из-за взрыва гранаты. Обстоятельства трагедии Минобороны никак не комментируются. Военная прокуратура приступила к расследованию данного инцидента. А сейчас новости экономики…”

Экран огромного плазменного телевизора потух, оставив после своей картинки противное послевкусие вранья и лжи, которыми наполнены все СМИ государства. Парасюк занял свое место в середине рабочей группы Инквизиции, которой пришлось явиться в спешном порядке на собранный Всеукраинский собор Православной церкви. От обилия ряс и дорогих митр рябило в глазах. Солидные, бородатые, с золотыми крестами поверх одежд патриархи церкви сидели за круглым столом, обсуждая кризис, который наступил с воскрешением Шарук Хана. Вчерашний прорыв доказал, что на Зеленом Гае этот половец останавливаться не собирается, что необходимо принимать какие-то срочные меры. Об этих мерах и должна была доложить служба инквизиции.

– Какие меры приняты инквизицией для ликвидации данной ситуации?– спросил архиепископ из Полтавы в силу своего опыта и возраста, занимающий одно из главенствующих положений в иерархии церкви. Глава служба, одетый в отличии от остальных в черный двубортный пиджак и белую рубашку, поднялся со своего места и откашлялся. Осторожно, словно ступая по минному полю, стал докладывать:

– Прорыв ликвидирован. Шарук Хан вернулся обратно в Зеленый Гай, выставив дозорные посты. К сожалению, ему удалось найти слабое место в оцеплении и ударить именно туда, где стояло подразделение пограничников. Известно о семерых погибших и пяти раненых. Только появление тяжелого вооружения спасло нас от прорыва.

– Почему Шарук Хан до сих пор не уничтожен вместе со своей сворой?– нахмурился архиепископ, требуя справедливого ответа.

– Проблема заключается в том, что восставших мертвецов почти невозможно уничтожить. Они необычайно живучи, а источник “мертвой воды”, находящийся в Зеленом Гае, безусловно, делает их сильнее…

– Об источнике вообще надо говорить отдельно!– заявил отец Никифор из Львова.– Как такая служба, как ваша, могла упустить такое?! Кроме как в халатности, мне обвинить вас не в чем!– львовский епископ откинулся на спинку стула и надменно посмотрел на главу службы.

– Все допускают ошибки. Никаких упоминаний об этом источнике с девятнадцатого века нами не зафиксировано, иначе мы давно бы взяли его на контроль. Ума не приложу, как половец, погибший в Древней Руси мог узнать о нем,– пожал плечами начальник службы, низко опустив голову.

– Да вы вообще о чем-нибудь знали?!– воскликнул Никифор.– О том, что у вас орудует целый ведьминский Ковен, вы не догадывались! О ведьме, которая выкопала хана, вы не знали! Об источнике “мертвой воды” не подозревали! Складывается ощущение, что в инквизиции работают непрофессионалы, а неизвестно кто!

– Я…

– Какие ваши предложения по решению данного кризиса?– спросил спокойно архиепископ у главы инквизиции.

– Наши сотрудники работают над этим, – вздохнул глава службы,– а пока карантин…

– Карантин!– недовольно стукнул по столу кулаком Никифор.– А если Шарук Хан снова пойдет на прорыв? Снова жертвы? Снова гибель от гранаты на учениях?

– Что предлагаете вы, епископ?– грозно взглянул на отца Никифора председатель Собора.

– Мы выступаем за проведение войсковой операции по уничтожению этого беса!

– Что скажете, генерал?– глава Полтавского прихода повернулся в сторону инквизиторов.

– Операция в лоб ни к чему другому, кроме потерь в ВСУ не приведет! Парасюк, покажи-ка…

Аккуратно Александр Нифонтович достал из-под стола холщовый мешок, внутри которого что-то шевелилось и двигалось.

– Свят, свят, свят!– перекрестились иерархи церкви, все, кроме отца Никифора, продолжающего смотреть на Парасюка с надменным спокойным презрением.

– Что это?– кивнул на мешок глава Собора.

– Это то, что остается от убитого нашим обычным оружием половца!– пояснил начальник службы инквизиции.

Парасюк развязал мешок и бросил его на стол. На некоторое время в Благовещенском Соборе Харькова наступила тишина, а потом оттуда раздался подозрительный шорох. Край ткани поднялся и оттуда вдруг появились человеческие пальцы с обгрызенными ногтями. Они пошарили по гладкой поверхности стола и вдруг резко побежали. Из мешка вылезла вся отрубленная кисть с засохшей кровью на месте среза. Несколько секунд она раздумывала куда двинуться дальше, а потом неожиданно прыгнула в сторону ближайшего епископа и вцепилась ему в бороду.

Иерархи церкви вскочили со своих места. Изумленно и испугано закричали. Кто-то молился, кто-то держал перед собой золотой крест, но не один из них не бросился помогать товарищу.

Епископ попытался вырваться из захвата мертвой руки. Дернул ее за кисть, но хватка была крепкой. Он закричал, повалился на пол, и только помощь Парасюка, рубанувшего по ней серебряным кинжалом спасла его от того, чтобы кисть перехватила горло. С легким шипеньем и серным дымом рука исчезла.

– Вот так, святые отцы!– Парасюк убрал нож в ножны и сел на свое место, дав продолжить своему начальнику.

– Их убить практически невозможно! Только освященным чистым серебром, которого у нас раз, два и обчелся!

– Я настаиваю на том, чтобы Собор рассмотрел отставку Главы Инквизиции в связи с несоответствием с занимаемой должностью!– поправив золотой крест, сообщил Никифор, заняв свое место за круглым столом и поняв, что упускает инициативу. Представление с рукой произвело на иерархов поразительное впечатление.– Его просчеты привели к этому кризису! К тому же он не желает решать проблему, а стремится заморозить конфликт!

– Что предлагаете вы?– повернулся к нему архиепископ.

– Применение авиации! Напалмом-то их можно сжечь!– возразил львовский епископ.

– А люди? Там же остались живые люди?– разозлился генерал, стукнув кулаком по столу.– Их вы тоже предлагаете сжечь заживо?

– Им уготовано место в раю, как невинно убиенным праведникам!– перекрестился отце Никифор.– Они погибнут во имя веры!