Пылающий 42-й. От Демянска до Сталинграда (издание второе, исправленное)

– Потом разберёмся с бумагами. Кто ты такой, я теперь знаю, а ты можешь звать меня просто Петровичем. Сейчас, сходи и поешь вместе с ребятами. – он кивнул на трёх новобранцев. Они стояли у входа в большую землянку, уходящую в глинистую стенку оврага.

– Потом, вместе с ними заглянешь ко мне. Мой кабинет ниже по склону. – он указал на другое отверстие, чуть меньше первого, и со вздохом добавил: – Там я внесу вас в список танковой части.

Заметив недоумение на лице у механика, старик пояснил:

– Я во всех лицах сразу, и за снабженца и за писаря, а заодно, и другие обязанности тут исполняю. Людей не хватает, вот и крутимся все, как только можем.

Доля ещё раз козырнул и спросил:

– Разрешите идти?

– Двигай сынок. – кивнул старшина. Он повернулся и, сильно ссутулившись, двинулся в свою «канцелярию».

Парень направился к круглой дыре, указанной седым старшиной. Доля вгляделся в проём, чернеющий в склоне, и увидел небольшую пещерку, уходящую метров на шесть в глубину.

Здесь стоял длинный стол, сколоченный из разномастных досок от разобранных ящиков из-под снарядов. Вокруг него стояли такие же ящики, только что целые. Так же, как и везде, их здесь использовали, как табуреты. В конце тесной «столовой» возился высокий солдат. Он открывал металлический термос, в котором, судя по запаху, был ароматный кулеш.

Заметив трёх новобранцев, повар заметил, что у них нет ни матерчатых шлемов, ни даже тощеньких «сидоров». Лишь комбинезоны, да сапоги были на них. Оно и понятно, ведь все свои вещи, пацаны утопили на переправе через широкую реку. Хорошо, что хоть доплыли до берега.

Солдат бросил на них неодобрительный взгляд, печально вздохнул и вынул из-под стола три потёртых комплекта алюминиевой армейской посуды. Он глянул на Долю, увидел, что тот достаёт из вещмешка походный «сервиз» и широко улыбнулся. Мол, наш человек. Всегда со своей миской, кружкой и ложкой.

Повар взял большой половник, перемешал густую аппетитную кашу и положил всем по довольно внушительной порции. К ним он добавил по куску чёрствого чёрного хлеба, Затем, налил тёплого чая в мятые кружки, поставил их перед танкистами и строго сказал бывшим курсантам:

– После того, как вы поедите, пойдёте к ручью, вымоете посуду с песком и вернёте всё мне. Она лежит здесь на всякий экстренный случай. – у юных сержантов вытянулись худощавые лица, но повар поспешно их успокоил: – Зайдёте потом к старшине, он выдаст всё, что положено.

Быстро расправившись с пищей, молодёжь взяла ложки и миски и устремилась к ручью, что протекал по дну длинной балки. Доля взглянул на их довольные лица и сказал про себя: – «Вряд ли они, ели так хорошо на гражданке».

Механик поднялся из-за стола и вышел наружу. Он нашёл чистую отмель из мелкого речного песка, отмыл посуду от жира и сложил свой «сервиз» в вещмешок. Парень, закинул сидор за спину, поднялся на большую террасу, на которой стояла вся техника, и отправился в закуток старшины. Трое ребят поспешили за ним.

Бой у ремонтного цеха

Уладив формальности, Доля вышел из тесной землянки и услыхал крик молодого комбата:

– К машинам!

Механик помчался туда, где, вернувшись из боя, бросил свой танк. Доля увидел, что командир и заряжающий стоят на броне и шарят взглядами по сторонам. Парень подбежал к узкому люку водителя, крикнул:

– Лёня, Федя, я здесь! – и, махнув ребятам рукой, и торопливо влез внутрь. Напарники прыгнули в башню и без суеты заняли боевые места.

Доля завёл двигатель танка, и развернув «тридцатьчетвёрку», помчался за техникой, что выезжала из большого оврага. Он опустил броневую заслонку и спросил командира:

– Куда Лёня едем сейчас?

В ответ он услышал: – Теперь, нас послали в соседний район. Туда подошёл батальон пехотинцев. Уже через час, их отправят в атаку, чтобы отбить тот участок, который фашисты захватили вчера. Мы должны, поддержать их огнём.

Танки слегка попетляли по городу и выскочили к кварталу, который стоял почти на окраине. Они рассредоточились и надёжно укрылись за руинами зданий. Доля загнал «тридцатьчетвёрку» за выступ стены, оставшейся от высокого дома, прильнул к смотровой щели и осмотрел ту часть поля боя, что удалось разглядеть.

Впереди находились кучи кирпичного крошева. Там же лежали куски бетона с торчащей из них арматурой. Виднелись спинки железных кроватей, разбитые чугунные ванны и радиаторы для отопления.

Всюду мелькали обломки от мебели, осколки стекла и какие-то рваные тряпки. В этот хлам, превратилось всё то, что не очень недавно, наполняло любое людское жилище.

Всё было покрыто толстым слоём серого пепла и каменной пыли. Возле пожарища валялась открытая книга. Ветерок не спеша перелистовал небольшие страницы. Они были обуглены по углам и краям.

Красноармейцы укрылись в подвалах, в неприметных щелях и между обломками рухнувших стен. Так что, Доля заметил не очень много бойцов. Те, кого он увидел, прижимались к земле, и не выдавали себя ни единым движением. Издалека не поймёшь, дышат они или же все, без исключенья, мёртвые?

Впрочем, чтобы это проверить был очень простой и действенный способ. При приближении танка, живой человек всегда отползёт от машины. Если же он остался на месте, значит, это покойник. Тогда не обращай на него никакого внимания и кати себе дальше. Пусть даже, прямо по бренному телу. Хуже чем есть, ему точно не будет.

В небо взлетела ракета красного цвета. Батальон советских бойцов вырос, словно из-под земли. Красноармейцы закричали: – Ура! – и помчались вперёд. Вместе с ними рванулись и «тридцатьчетвёрки».

Атакующие выскочили на открытое место, что разделяло останки двух зданий. Они пробежали с полсотни шагов и тут, внезапно ударили немецкие пушки. Как понял Доля, танкистам весьма повезло.

Впереди находились 37-ми миллиметровые «хлопушки» фашистов. Их скромные «чушки» могли перебить гусеницы, но на большее сил, у них не хватало. Броня «тридцатьчетвёрок» отлично держала такие удары.

Затем, застрочили пулемёты противника. Им вторили карабины и «шмайсеры» и миномёты. Тысячи пуль вылетали из многих стволов. Они мерзко свистели и попадали в ряды советских солдат.

Осколки от мин и кусочки свинца впивались в бойцов, дробили прочные кости и вырывали из тел куски кровавого мяса. Они врезались в головы бегущих людей, насквозь прошивали их черепа и превращали мозг человека в багровую жижу. Эта субстанция выливалась сквозь дыру на затылке и мелкими брызгами оседала на землю.

Убитые воины падали с ног, катились по пыльной земле и, немного подёргавшись, застывали навечно. Раненые красноармейцы кричали от ужасающей боли. Они хватались за раны и очень старались, остановить струи крови, что сильно били из пробитых артерий.

Переваливаясь на ямах и рытвинах, танки медленно продвигались вперёд. Механики искали дорогу меж огромных воронок. Командиры и заряжающие прильнули к смотровым узким щелям. Они высматривали пулемёты и пушки противника, что укрывались в развалинах.

Найдя огневые точки врага, они наводили орудия на проклятых захватчиков и стреляли по ним разрывными снарядами. Картечь разлеталась в разные стороны и косила расчёты фашистов. Однако, их оказалось, удивительно много. Прежде, чем удалось всех подавить, погибло большое число советских бойцов.

На взгляд Доли Первова, батальон стрелков потерял пять шестых своего боевого состава. Оставшиеся в живых, красноармейцы медленно отползали назад. Большая часть пехотинцев получила ранения, и не могла продолжить атаку. Оказавшись без поддержки солдат, танки застыли в ста метрах от назначенного им рубежа. Однако, они продолжали палить по местам, откуда недавно вёлся огонь.

Подходить ближе к развалинам, было очень опасно. Из них могут бросить связку гранат под гусеницы машины, или бутылку с зажигательной смесью на моторный отсек. Тогда, всё пропало. Если вспыхнет солярка, то ты сгоришь вместе с машиной. Попытаешься вылезти, тебя сразу убьют.

Отсидеться внутри до прихода своих, тоже вряд ли удастся. Подползут и сожгут, а то и хуже того, утащат к себе. Наденут резиновый шланг на выхлопную трубу грузовика, прицепят его к отверстиям в люках и включат мотор. Выхлопные газы наполнят всю башню с отделением управления танка и выкурят весь экипаж, словно сусликов из глубокой норы.

С позиций фашистов раздался рёв мощного двигателя. За стенкой разбитого дома тотчас заскрипел мелкий щебень. Затем, показалась длинная пушка с небольшим набалдашником на свободном конце.

Доля услышал слова командира: – Танк справа!

Механик стал поворачивать. «Т-34» наткнулся на обломок каменной кладки и Доля понял, что не сможет закончить манёвр. Он сдал немного назад, крутанул гусеницы в разные стороны и встал лицом к наступавшему фрицу.

Тем временем, на открытое место выкатился странный уродец с крестами на серых боках. Он имел нижнюю часть от лёгкого фашистского танка «Т-II». Сверху, вместо привычной всем башни, виднелась большая площадка. С разных сторон, её закрывали достаточно тонкие броневые щиты.

Вперёд торчал длинный ствол приличных размеров. В нём Доля узнал советскую 76-ти миллиметровую пушку «Ф-22». Это было одно из тех многих орудий, что захватили фашисты в начале войны, и переделали их под немецкий калибр.

– «Значит, фрицы поставили эти «гадюки» на старые танки и превратили их в артиллерийские установки на гусеничном шасси. Они же легко пробивают у нас лобовую броню».– запаниковал Доля Первов и вновь ощутил себя голым, как тогда на «Фордзоне».

«Т-34» плюнул огнём. Снаряд вылетел из жерла орудия. Болванка свистнула в воздухе и угодила в машину врага. Она пробила 30-миллиметровую сталь защитных щитов, оказалась внутри и взорвалась. В тот же момент, детонировал боезапас. Взрывная волна уничтожила фрицев, разрушила корпус «коробки» и раскидала обломки в разные стороны.

Из-за другого угла появилась ещё одна самоходка фашистов. Она замерла на мгновение, выстрелила и попала в «тридцатьчетвёрку», стоящую справа от Доли. Танк содрогнулся от бокового удара и замер на месте. Из щелей повалил чёрный дым. Всем стало ясно, что с экипажем покончено.

Откуда-то слева примчался фашистский снаряд. Он задел башню машины Доли Первова, рикошетировал, врезался в дом и с шумом взорвался. От стены откололся продолговатый кусок бетонной конструкции. Он рухнул на землю, скользнул немного вперёд и попал в тесный прогал между вторым и первым катком.

Парень услышал приказ командира: – Назад!

Механик включил передачу и дал полный газ. Пятясь, как рак, машина пошла к советским позициям.

Обломок бетона застрял в узкой щели, заклинил правую гусеницу и не позволил ей двигаться в нужном режиме. Танк крутанулся на месте, словно остался без траков с одной стороны. Он развернулся боком к фашистам и замер, как вкопанный. Доля дал полный вперёд. «Т-34» вернулся в прежнее своё положение и оказался лицом к ненавистным врагам.

Ещё через миг, пушка над головой снова грохнула. Командир выстрелил в ту самоходку, что целилась в них. В этот раз, снаряд лишь зацепил броневые щиты. Советским бойцам опять повезло и этого оказалось достаточно, чтобы они не погибли.

Девятитонный уродец легонечко дёрнулся, и чуть повернулся вокруг вертикальной оси. Послышался выстрел, но прицел уже сбился, а убийственная болванка фашистов прошла мимо танка механика.

Для того, чтобы вновь зарядить свою пушку, обоим противникам нужно было какое-то время, а кто успеет вперёд, никому неизвестно? К счастью Доли Первова, ствол «тридцатьчетверки» смотрел точно в лоб самоходке, а она слегка развернулась от рикошета снаряда.

На то, чтобы прицелиться, ей бы пришлось повернуть корпус влево. На это требовалась пара мгновений, а это значило, что «Т-34» выстрелит первым. Погибнуть, как сослуживцы, фрицы совсем не хотели. «Гадюка» немедля откатилась назад и скрылась за разрушенным зданием.

Опасность на время исчезла, но все хорошо понимали, что долго оставаться на месте нельзя:

– Доля! Глянь, что там с гусеницей? – крикнул командир подчинённому. Сам он прильнул к перископу и вместе с заряжающим продолжил следить за округой. В первую очередь, за тем углом, за которым укрылась самоходка фашистов. Кто его знает, вдруг снова выскочит? Или из ближайших развалин выкатят пушку, да и шарахнут сбоку по башне. Тогда точно кранты.

Парень перелез на соседнее место, нагнулся и стал открывать тяжёлую крышку. Она была врезана в днище, под ногами радиста. Доля боялся, что отверстие снизу закрыто каким-нибудь трупом, или обломками камня, и ему не удастся выйти наружу.

Придётся лезть через свой узкий люк, но тогда он окажется на виду у фашистов, а это верная смерть. На таком расстоянии, не только снайпер, любой противник срежет его, словно в тире. На счастье парня, этого ничего не случилось.

– «Ведь, я крутанулся на правых траках вперёд и назад и они разровняли землю под нами». – вспомнил механик.

Доля взял большой молоток из прочного дерева, который помогал сдвинуть с места, заедавшие иногда рычаги, спустился на пол и открыл «люк героев». После чего, скользнул в него, словно выдра в узкую прорубь.

Он оказался на каменном крошеве. Парень глянул вперёд и увидел, что вертясь, как юла, танк сгрёб куски каменной кладки и трупы в сторонку. Они сдвинулись в продолговатую кучу и создали нечто вроде невысокого бруствера. Эта жуткая насыпь лежала перед носом «тридцатьчетвёрки», закрывала механика и не давала фашистам его подстрелить.

Доля подполз к правому траку. Парень увидел продолговатую глыбу, плотно застрявшую между литыми катками. Он упёрся руками в обломок бетона и начал раскачивать в разные стороны. Через минуту, тот тронулся с места, выскользнул из узкой щели и гусеница освободилась от нежданного стопора.

Парень влез в своё отделение и облёгчённо вздохнул. Доля вернулся за рычаги, подключился к внутренней связи и крикнул:

– Командир. Всё в порядке. Можем двигаться дальше.

– Подойди сзади к машине, которую подбила «гадюка». – приказал ему Леня: – Попробуем её зацепить, пока фашисты не привезли артиллерию крупных калибров.

Механик тронул «тридцатьчетвёрку» и подогнал к корме погибшего танка. Парень собрался выбираться наружу, как услышал слова командира:

– Доля, сегодня ты уже выходил. Федя, пойди, накинь тросы на рымы.

Заряжающий сполз со своего кресла, спустился к водителю и выбрался через люк, который находился внизу. Прижимаясь к земле, он подполз к корме советского танка, что подбили фашисты. Боец встал на колени и стал снимать стальные канаты, висящие на запылённой броне.

Минуту спустя, его заметили фрицы. Раздался выстрел из карабина, и кусочек свинца чуть не задел шлем танкиста. Фёдор непроизвольно пригнулся. Потом, пересилил себя и, стараясь подолгу не оставаться на месте, торопливо продолжил работу.

Противник усилил оружейный огонь, и множество пуль засвистели вокруг. Чихнул миномёт проклятых фашистов. Снаряд описал большую дугу и упал, не долетев до нужной точки. Второй взрыв вспух далеко за спиной.

– «Взяли нас в вилку. – сказал себе Доля: – Следующая болванка попадёт точно в цель».

Заряжающий тоже всё понял. Действуя удивительно быстро, Фёдор накинул все петли на рымы своего «Т-34», рухнул ничком и ужом ввинтился под корпус. Он стремительно влез до пояса в люк, опёрся руками о железное днище и рывком втянул ноги внутрь.

Механик увидел, что напарник уже в безопасности и дал полный газ. «Тридцатьчетвёрка» рванулась назад и, каким-то неведомым чудом, ушла из-под третьей вражеской мины. Снаряд рухнул туда, где машина стояла секунду назад.

Взрывная волна выбила в почве приличную яму, диаметром в метр и разбросала вокруг сотни осколков и куски кирпичей. И те и другие забарабанили по прочной броне, но не смогли нанести никакого вреда.

Не тронься механик с прежнего места, снаряд мог попасть в их двигательный отсек. Чтобы случилось тогда, парень не хотел даже думать. В этот раз, смерть прошла мимо него. Вот и прекрасно, а что случится потом, будет видно.

Доля медленно выбрал последнюю слабину у неповреждённых канатов, и они натянулись, словно гитарные струны. Подбитый танк, тронулся с места и, тормозя застывшими траками, неспешно пополз за машиной спасателей.

Уходя с открытого места, парень заметил, что пока фашисты стреляли по его неподвижному танку, вторая «тридцатьчетверка», не стояла на месте. Она зацепила машину с перебитой в бою гусеницей и волочёт её прочь.

К трём часам дня, колонна бронемашин спустилась в овраг. В данный момент, дела обстояли значительно лучше, чем утром. Они вернулись в полном составе. По крайней мере, все «тридцатьчетвёрки» оказались в наличии.

Вот только в том танке, что притащил Доля Первов, погиб весь экипаж. Болванка пробила броню, взорвалась внутри и сотни осколков изрубили танкистов в кровавое месиво.

Ремонтники подогнали полуторку с краном, закреплённым на двух её бамперах. Они опустили в почерневшую башню ремённые лямки, обвязали трёх мертвецов и извлекли их наружу.

Бойцов изуродовало удивительно сильно. На них было просто страшно смотреть. Комбинезоны изорваны в клочья. Тела бедолаг покрыты множеством ран разных размеров. Кровь уже перестала сочиться из сотен глубоких порезов. Она загустела, превратилась в вязкую жидкость и покрыла танкистов, словно коричневый мебельный лак.

Вокруг собрались все люди, что оказались в расположении воинской части. Они стояли и молча смотрели, как убитых сержантов завернули в отрезы брезента, подняли на руки и унесли в нижнюю часть большого оврага. Насколько знал Доля, там находилось кладбище их батальона.

Едва закончилась вся процедура, к Доле Первову подошёл старшина. Он утер кулаком мелкие слезы, что скопившиеся в углах его выцветших глаз, печально вздохнул и сказал:

– Ремонтники говорят, что эту машину, им починить не удастся. – он кивнул на «Т-34», в котором погибли сержанты и тут же добавил: – Ещё у одной изувечило пушку.

Удивлённый механик глянул на старика. Он хотел сказать, мол, таких с нами не было. Петрович всё понял и тотчас разъяснил:

– Она недавно пришла с севера города, куда вы бегали утром. Едва вы оттуда вернулись, как фрицы снова помчались в атаку. Наши ребята прыгнули в новые танки, и рванули навстречу.

Короче, ты уже был на заводе и знаешь, как туда нужно ехать. Садись-ка в машину, что не может стрелять. Цепляй к ней эту «коробку» – он вновь указал на погибший «Т-34»: – и двигай на тракторный. С тобой пойдут ещё двое с прицепами. Сдадите увечные танки в ремонт, получите вместо них, что-то другое и вернётесь обратно. Понятно?

– «Чего же тут не понять». – хмыкнул Доля Первов. Он козырнул и ответил: – Так точно.

– Брось ты эти глупые штучки. – отмахнулся Петрович. Старшина печально вздохнул и усталой походкой пошёл к своей тесной землянке.

Доля взглянул на сутулую спину мужчины и с грустью подумал: – «Он ведь ровесник моего дорогого отца и ему уже далеко за полтинник. Совсем же старик».

Сержант повернулся и направился к погибшему танку. Он подошёл к нему ближе и увидел, странную вещь. Солдаты черпали вёдрами воду из протекавшего рядом ручья, передавали их по цепочке и поднимали на башню.

Из люка высовывался крепкий ремонтник. Он брал наполненную влагой бадью и скрывался внутри. Оттуда слышался приглушенный плеск. Через пару секунд, сквозь распахнутый люк, что расположен внутри, вытекали потоки подозрительной жидкости коричневатого цвета.

Ремонтник вновь появился снаружи. Он встретился с удивлённым взглядом механика и хмуро сказал:

– Вам же потом в них садиться. – он заменил пустое ведро, на полное доверху, и опять скрылся в машине.

Парень пожал плечами и пробормотал: – Мне почему-то казалось, что танки моют на тракторном. Хотя, кому там теперь с ними возиться? Половина рабочих ушла на фронт добровольцами, а остальные там пашут почти что, без отдыха. Спасибо ремонтнику, что вспомнил о нас.

Натужно рыча дизелями, колонна изувеченной техники тронулась с места. Она выбралась из большого оврага и повернула на юг. Танк Доли Первова шёл впереди и показывал сослуживцам дорогу.

Сзади шли две другие машины. За их рычагами сидели те пацаны, что сегодня прибыли из Чкаловского войскового училища. Третьего взяли, как заряжающего в «рабочую тридцатьчетвёрку» и повезли в первый бой, на окраину города.

Механик катался на тракторный всего один раз, но заблудиться он не боялся. Все улицы города идут вдоль реки или перпендикулярно течению. Если окажешься на большом пустыре, то это тоже не страшно. Солнце стоит высоко над землёй, и сориентироваться по частям горизонта не составит труда. Ну, а если ты понял, где восток или север, то дуй на юго-запад.

Через пять или шесть километров увидишь огромные здания, это и есть Сталинградский завод. Забор вокруг него весь разрушен бомбёжками. Так что, не нужно искать проходную и предъявлять документы военной охране.

Тем более, что нет ни каких-либо бумаг, ни бойцов славной ВОХРы в чёрных шинелях. Въезжай на территорию, где тебе только хочется. Спросишь рабочих: – Где ремонтируют танки? – тебе всякий покажет.

Расстояние от батальона до цеха оказалось не настолько большим, как от кургана Мамая. Поэтому, добрались туда, не подвергаясь нападенью фашистов. Пролетали над головой несколько чужих истребителей, но они не обратили внимания на советские танки.

Лёгкие самолёты не имели под крыльями бомб. Им нужны были цели, которые можно сразить из двух пулемётов: полуторки, отряды советских бойцов, на худой конец, группы людей. А военные это или гражданские там, пилотам люфтваффе было без разницы. Главное для проклятых фашистов, это убить побольше славян.

К шести часам вечера, колонна подкатила к воротам, что были отлично знакомы, Доле Первову. Танкисты загнали машины во внушительный цех и сдали усталым рабочим.

На правах старшего в группе, парень приказал всем сержантам идти вслед за ним. Он отправился к тому офицеру, с которым познакомился утром, доложил о прибытии и узнал, что отремонтированных «тридцатьчетвёрок» пока ещё нет. Час назад их забрали бойцы из шестьдесят пятой армии РККА.

– Если сильно торопитесь, – усмехнулся седой капитан: – идите в сборочный цех и забирайте прямо оттуда. Если их вам дадут. Это старые мы меняем один на другой, а новые по разнарядке уходят в войска.

К тому же, я вам не советую брать эти танки. Железную дорогу перерезали фрицы, и все поставки давно уже сорваны. Запчастей на конвейере, увы, не хватает, и на машины не ставят ни раций, ни перископов, ни даже прицелов. Так что, вашим ребятам придётся, как прежде, махать цветными флажками, смотреть через щели, прорезанные в толстой броне, а целиться через ствол вашей пушки.

То, что в его «тридцатьчетвёрке» нет радиостанции, Доля давно уж привык. Это сильно мешало взаимодействию роты в атаке, но что тут можно поделать? Как говорил когда-то Суворов: – «Каждый солдат должен знать свой манёвр!»

А парень всегда добавлял про себя: – «Знать, до начала сражения». – ну, а пойдёт катавасия, там неизвестно, как всё обернётся.

С перископами, конечно, проблема, но не так, чтобы очень большая. Сам Доля держал свой узкий люк приоткрытым большую часть «рабочего» времени, а захлопывал только во время атаки на фрицев. Когда всё спокойно вокруг, так лучше видно, да и душное помещение можно проветрить.

Тем, кто находится в башне сложнее, но не намного, а вот мысль о том, что нужно целиться во врага через дуло, ни в какие ворота не лезет. Так можно стрелять лишь по неподвижным мишеням. А вдруг, пока ты заряжаешь орудие, она тронется с места? Тогда выстрел попадёт «в молоко». Уж лучше просто идти на таран. Будет куда больше толку.

– Отправляйтесь в бытовки, – сказал капитан: – и пока отдохните. Часов в семь или восемь принесут туда ужин, а к ближе утру, отремонтируют ваши машины. Или заменят их на другие. – офицер посмотрел на бывших курсантов, с которых ещё не сошёл прежний лоск, и предложил: – Если не очень устали, помогите рабочим.

Доля отдал честь офицеру, вышел из каптёрки начальства и двинулся к той части цеха, где возились с моторами. Выгребать останки погибших людей из машин ему совсем не хотелось.

Ошеломлённые молодые танкисты шли за механиком и, широко раскрытыми от изумленья глазами, смотрели на разбитую технику. Её оказалось так много, что сержанты даже опешили.

Оно и понятно, ведь инструкторы в школе в один голос твердили, что «тридцатьчетвёрка» лучший танк в целом мире. А, что получилось на деле? Целое кладбище подбитых машин.

У многих зияли дыры в броне. Исчезли гусеницы с катками, или сорваны башни. Часто встречались почти целые экземпляры с разбитыми пушками. Чуть реже, с другими поломками. Полетел мощный дизель или трансмиссия.

Доля заметил удивление ребят. Он угадал, о чём они думают, и только вздохнул про себя: – «Т-34» неплохой агрегат. До недавнего времени, он превосходил все немецкие бронемашины, но ведь он очень часто воюет не только с «коробками».