Пылающий 42-й. От Демянска до Сталинграда (издание второе, исправленное)

Закончив с одним «Т-34», бригада взялась за другой. Потом, за третий и так продолжалось до глубокого вечера. Без перекуров и перерывов.

– «Значит, они на военном положении, так же, как Валя и Роба в городе Горьком. – размышлял за работой механик: – Вкалывают по две полные смены, а может быть, даже ночью не уходят домой, а спят прямо здесь, у машин. Впрочем, куда им теперь отсюда идти? После фашистских бомбёжек, Сталинград превратился в сплошные руины».

Время от времени, сквозь шум станков и больших механизмов пробивался отвратительный звук воздушной тревоги. Следом за ним слышался вой пикировщиков.

Бухали зенитные пушки, а затем, раздавались приглушённые взрывы. Иногда, бомбы падали так близко к зданию, что пол и стены мелко дрожали. С потолка осыпалась труха, а электрический свет часто мигал.

В такие моменты Доля растерянно думал: – «Если крупная бомба попадёт точно в цех, то кровля рухнет рабочим на головы и убьёт всех людей к чертовой матери».

Несмотря на большую опасность, никто из ремонтников не бросал инструменты, не мчался к убежищу и, кажется, не обращал вниманья на то, что твориться снаружи. То ли, все так устали, что не хотели тратить лишние силы на беготню туда и обратно? То ли, здесь не имелось надёжного места, где можно укрыться?

Часов в восемь вечера появились солдаты и принесли армейские термосы с пищей. Всем дали по миске каши, сваренной из крупы разного вида, куску ржаного чёрного хлеба и кружке бледного несладкого чая.

Люди тотчас прекратили работу. Они уселись кто, где стоял, и принялись неспешно жевать тёплое варево. Было отчётливо видно, что все очень стараются насладиться приятным процессом и растянуть его, как только можно. Ведь пока ты медленно ешь, можно чуть-чуть отдохнуть.

Доля сунул в рот ложку полученной каши и убедился в её странном вкусе. Она была сварена на обычной воде, без капли какого-то масла и почти что, без соли. Конечно, в деревне парень питался значительно хуже, но ведь тогда он был обычным бедным колхозником.

Здесь же, как-никак гегемон, цвет советского пролетариата, мастера высокой квалификации. Скорее всего, все склады продовольствия города, погибли во время ужасной бомбёжки. Поэтому, почти ничего не осталось в наличии.

Он невольно сравнил кашу с той пищей, что давали танкистам, и с удивлением понял, что на войне находился в особых условиях. Можно было сказать, мол, их кормили так хорошо потому, что они рисковали собственной жизнью, но разве рабочие сейчас не рискуют? Завод всего в километре от фронта. Сюда залетают снаряды и бомбы, и все могут погибнуть в любую секунду.

Как не старались рабочие, растянуть скудный ужин, но всё же и он завершился. Все поднялись с мест, помыли посуду под краном с холодной водой и вернулись к изувеченным бронемашинам.

Пришёл старший сержант, что прибыл вместе с механиком из батальона. Он нагнулся к Сергею и сообщил, что командир отделения получил три исправных машины. Они заправили их соляркой под самую пробку и должны возвращаться к Мамаю. Напарник положил инструменты на место. Пожал руку парню и собрался идти за товарищем.

– А мне то, что делать? – крикнул Доля им вслед.

– Не волнуйся. – ответил старший сержант: – Старик доложил о тебе дежурящему здесь офицеру, что отвечает за выдачу исправных машин. Как только какому-то экипажу будет нужен механик, тебя позовут. А пока занимайся ремонтом. Это значительно лучше, чем лезть под снаряды фашистов.

Танкисты простились с Долей Первовым и быстро ушли в глубину огромного цеха. Парень вздохнул и продолжил работу. Бригада трудилась ещё пару часов. Потом, мужчины переглянулись. Устало кивнули друг другу, и старший сказал:

– Хорош на сегодня. С рассвета тут оба ломаемся.

– Да уж. – согласился второй: – Нужно немного поспать. – он посмотрел на молодого механика и кивком головы позвал за собой.

Он не заставил себя долго упрашивать. За смену, проведённую в цехе, парень устал до боли в костях:

– «Вот, что значит привычка к определённой работе. – сказал он себе: – Мужики в два раза старше, чем я, а пашут, словно двужильные».

Стараясь не показывать виду, что сил уже нет, Доля упорно трудился, но едва успевал за своими напарниками. Хорошо, что мужики решили прерваться. Иначе, парень просто свалился бы с ног. О том, что он с рассвета был на ногах, вёл боевую машину и не бросал рычагов до трёх часов дня, парень даже не помнил.

Мужчины с механиком подошли к крутой узкой лестнице, ведущей в глубокий подвал, спустились по бетонным ступеням и попали в большой коридор, уходящий неизвестно куда. Они свернули в ближайшую от выхода дверь, и парень понял, что оказался в бытовках ремонтного цеха. Здесь был общественный туалет и умывальники. Вместо мыла на полочках лежали скромные кучки какого-то порошка белого цвета.

Ремонтники взяли эту странную смесь и за полминуты, оттёрли руки, от смазки, въевшейся в кожу. Парень последовал примеру хозяев и подивился тому, как быстро тот химикат разделался с грязью. Затем, все стянули спецовки и отправились в душ. Доля тоже вошёл под тёплые струи и с удовольствием смыл с себя пыль, покрывшую тело внушительным слоем.

Жаль, что у парня не нашлось какой-нибудь тряпки, чтобы хорошо обтереться. К тому же, у Доли не имелось чистой одежды. Так и пришлось натянуть на себя пропотевший комбинезон из «чёртовой кожи».

Можно было простирнуть военную форму, но на это у Доли уже не нашлось и толики сил. Лишь закончив с купанием, парень вспомнил разрушенный город и удивлённо спросил у рабочего:

– Откуда сюда поступает вода?

– Городскую насосную станцию разбило бомбёжкой. – ответил ремонтник: – Но в наших цехах есть отдельные скважины. Мало, ли что может случиться, а некоторым технологическим процессам всё время нужно, много охлаждающей жидкости. Так что, пока есть производство, в бытовках она течёт постоянно. Как холодная, так и горячая.

Они вернулись в пустой коридор, вошли в соседнюю дверь, и парень увидел ряды двухъярусных нар, заполнивших внушительный зал.

– Ложись на любую свободную койку – сказал старший ремонтник: – и спи совершенно спокойно. Утром нас всех разбудит гудок.

– А сигналы воздушной тревоги? – зевая во весь рот, спросил измученный Доля.

– Об этом ты не беспокойся. – по своему понял напарник: – Мы находимся в бомбоубежище. Здесь перекрытия такой толщины, что их не пробьёт и тяжёлая бомба.

Парень сел на ближайшую шконку. На ней имелся только матрац, набитый соломой. Ни подушки, ни одеяла он не нашёл. Механик вспомнил ночёвки в степи, где приходилось спать на голой земле, и подумал о том, что такая постель значительно лучше, чем совсем ничего.

Доля стянул с себя сапоги и повесил портянки на голенища. Он сунул «сидор» под голову, чуть повозился и устроился на мягкой лежанке, как можно удобнее. Затем опустил тяжёлые веки, тихо вздохнул и провалился в тёмную бездну.

Спал Доля так крепко, что не услышал ни воя сирен, ни стрельбы крупнокалиберных пушек, ни мощных взрывов, гремевших над головой. И дело было не в том, что он находился глубоко под землёй. Просто за прошедшие дни, механик устал до такой сильной степени, что даже громкие звуки не доходили до измученного сознания парня.

Очнулся он от того, что почувствовал, как кто-то сильно трясёт его за плечо. Доля открыл глаза и увидел красноармейца, стоящего возле шконки. Молодой человек испугался, что не услышал громкий гудок и не вышел, как все на работу.

Механик взглянул на винтовку, висящую за плечом у бойца, и слегка успокоился. Если бы он был в чём-нибудь виноват, то ствол боевого оружия не торчал к потолку, а смотрел прямо в лоб.

Парень вспомнил, что он сержант и, зевая, сказал:

– Слушаю вас рядовой.

– Вас вызывает к себе капитан. – сообщил вестовой и добавил: – Приведите себя в полный порядок, и я провожу вас к начальству.

Доля сел на матраце, и едва не вскрикнул от боли. Все мышцы у него затекли за короткую ночь. Они не хотели слушать команды мозга механика и сокращались с большой неохотой.

Так на них повлияла непривычная для парня работа. Всё-таки он никогда такое долгое время не возился с моторами. Как со сгоревшими, так и совершенно разбитыми бомбами.

Пересилив себя, парень обулся, медленно встал, подхватил тощий «сидор» и направился в мужские бытовки. Совершив все дела, он быстро побрился и вернулся назад, в большой коридор. Солдат ждал его возле лестницы, ведущей наружу.

Следуя за провожатым, Доля прошёл вдоль длинной сборочной линии, где с наступленьем рассвета уже работали люди. Он посмотрел, как подбитые в сраженьях машины постепенно приводят в то состояние, что необходимо для боя с фашистами.

Механик шагнул за порог тесной каптёрки и оказался в комнатке мастера, а то и начальника цеха. За столом сидел седой капитан. Перед ним находился ворох каких-то бумаг.

Офицер взглянул на вошедшего Долю и приказал предъявить документы. Он изучил красноармейскую книжку сержанта, сделал пометку в толстом гроссбухе и твёрдо сказал:

– Вы, поступаете в распоряжение командира танкового батальона. – капитан указал на старлея, сидевшего сбоку стола, и сообщил, уже обращаясь к нему: – У меня больше нет здесь механиков. Возьми трёх наших водителей, они отгонят исправные танки к той балке, где вы стоите сейчас, а на обратном пути захватят подбитые.

Взглянув на лицо молодого сталея, сержант заключил, что тот прибыл на завод поздней ночью, и не успел, как следует выспаться. Офицер не стал ничего говорить. Он встал с табурета, козырнул и сухо бросил:

– Сержант за мной. – после чего, вышел из комнаты.

Доля взял свои документы у капитана, сунул их в нагрудный карман комбинезона и помчался за новым начальником. Парень догнал его в цехе и, двигался дальше, держась на шаг позади.

Спустя десять минут, молодые танкисты уже оказались у широко открытых ворот. Эти ворота находились с другой стороны огромного здания, напротив того большого проёма, куда парень въехал вчера.

Здесь Доля увидел «тридцатьчетвёрки», стоявшие короткой шеренгой. Судя по внешнему виду, их делали в Сталинграде, на тракторном. Они отличались от тех, грозных машин, что собирали на заводе «Красное Сормово». Первое, что бросалось в глаза, чуть по-иному смотрелась прочная башня и защитная маска орудия.

Исправные «Т-34» носили на корпусе следы жестоких боёв. Виднелись глубокие раковины от взрывов снарядов, сварные свежие швы и даже заплатки на помятой броне. У многих не было пулемётов, навесных баков с горючкой и брызговиков над передними скосами больших гусениц.

Разномастные номера и различные знаки, нарисованные на бортах белой краской, говорили о том, что они все служили в разных подразделениях РККА. Все они были подбиты и вернулись сюда для ремонта.

Старлей кивнул на ближайший к механику танк и сказал:

– Поедешь за нами. Придём в батальон, и там разберёмся с твоими бумагами.

Доля вскочил на носовую часть «тридцатьчетвёрки». Ногами вперёд парень скользнул в узкий люк, привычно развернулся внутри и опустился на сиденье водителя.

Он повертел головой и увидел, что перископа и рации нет, нет и радиста, что должен стрелять из пулемёта по фрицам. С другой стороны, в машину без рации влезет больше снарядов, а в бою это многое значит.

Парень вспомнил слова стралея горьковской части, сказанные у далёкой станицы: – «В связи с тем, что людей очень мало, в каждом из боевых экипажей будет по три человека: командир, заряжающий и, конечно, механик».

– «Выходит, здесь тоже самое. – добавил он про себя: – Машины можно отремонтировать, а вот танкистов взять попросту негде. Фашисты так сильно бомбили железку, что сюда было трудно добраться. Если не сказать, невозможно. В данный момент, фрицы перекрыли дороги, ведущие в город с севера СССР. Остался один единственный путь, плыть через Волгу».

Шесть восстановленных танков выехали из ворот огромного цеха и на повышенной скорости рванули к востоку. Теперь Доле стало некогда думать. Он мчался вслед за колонной и старался, не потерять её в облаках серого пепла, взлетевшего в воздух из-под множества траков.

По дороге на них напал проклятый «лаптёжник». На счастье танкистов, все «тридцатьчетвёрки» шли намного быстрее, чем когда они направлялись к заводу. К тому же, мчались они не по прямой, а поворачивали на каждом из перекрёстков то влево, то вправо.

Поэтому, фриц не мог лететь вдоль длинной улицы и, как следует целиться. Ему мешали высокие стены, что оставались от разбитых домов. Пилоту пришлось, отказаться от пикирования и бросать бомбы с большой высоты. Благодаря этому обстоятельству, он не смог в кого-то попасть.

Сталинград расположен на правом, довольно высоком и обрывистом береге Волги. Равнина, где он привольно раскинулся, была сильно изрезана множеством балок разных размеров.

Среди них имелись такие, чья ширина измерялась десятками, а то и сотнями метров, а длина превышала несколько вёрст. Территория города протянулась вдоль русской водной артерии, и на ней находилось десяток невероятно огромных промоин.

В некоторых из них, встречались заросли плотных кустов и рощи деревьев, что не тронул огонь, спаливший жилые кварталы. По двум глубоким расселинам текли широкие речки, а число узких ручьёв, бегущих к реке, не поддавалось подсчёту. Особенно много их было во время дождей.

Ковровое бомбометание убило десятки тысяч людей, а те, кто уцелел, потеряли и кров и имущество. Удобных подвалов на всех не хватало. Горожане вместе с солдатами прятались в глубоких оврагах.

Они рыли в откосах землянки, а так же, устраивали блиндажи и пункты управленья полками, дивизиями, а то и целыми армиями. В одном из таких тайных мест укрылся тот батальон, к которому теперь приписали Долю Первова.

Отремонтированные на заводе, машины въехали под маскировочную серо-зелёную сеть, натянутую по кронам деревьев. Они встали вплотную друг к другу и заглушили моторы.

Из вырытых в склонах, пещерок выскочили молодые танкисты, матёрые техники и солдаты обслуги разного возраста. Бойцы подбежали к «тридцатьчетвёркам» и стали готовить их к бою.

Одни проверяли мощные дизели. Другие, заливали в баки солярку и масло. Третьи грузили боезапас. В возникшей вдруг суматохе, никто не смотрел на прибывшего к ним новичка. Мол, приехал и ладно. Работает, как и другие, совсем хорошо.

Как только в башни уложили последний снаряд. Прозвучала привычная команда: – К машинам!

Ремонтники и солдаты обслуги быстро отбежали в сторонку. Возле танков остались лишь экипажи. Глянув на них, Доля понял, что был прав насчёт численности своего батальона. У каждой машины оказалось не более трёх человек. Парень кивнул двум сержантам, возникшим поблизости, и понял, что сослуживцы молодые ребята, не старше, чем он.

Механик привычно скользнул в отделение управления танка и уселся за рычаги управления. По броне простучали две пары сапог. У него за спиной завозились командир с заряжающим.

Взревели моторы «тридцатьчетверок». Из выхлопных труб к синему небу поднялись клубы чёрного дыма. Доля завёл дизель «Т-34», высунул голову из узкого люка и убедился, что соседи тронулись с места. Один за другим, они направлялись к истоку оврага.

Парень пристроился за последней машиной и покатил за ней следом. Судя по той скорости, с которой они собирались в дорогу, впереди их ждала схватка с фашистами.

Переговорное устройство вдруг ожило, и Доля услышал крик командира:

– Следуй за ними. Сейчас пойдём на северо-запад. Нужно поддержать нашу пехоту, которую фрицы вот-вот атакуют. Кстати, как тебя кличут? – спросил он чуть погодя: – А то я не знаю, как к тебе обращаться.

Парень сказал, что он Доля Первов. Неопределённо хмыкнул в ответ, на слова: – Странное прозвище. – парень спросил имена сослуживцев. Командир назвал себя Лёней, а заряжающий Федей. На этом знакомство членов экипажа закончилось и они замолчали.

Всех немного знобило от нервного напряжения перед боем с фашистами, и никого не тянуло болтать. Говорить о противниках совсем не хотелось, а прочие думы не лезли в башку.

Стараясь отвлечься от мыслей о предстоящей баталии, механик вспомнил том, что вместе с ним с из ремонтного цеха завода пришло ещё пять человек. Он покачал головой и подумал: – «Видимо, дела совсем плохи, если комбат не позволил нам даже поесть. Хотя, может это и к лучшему. Говорят при ранении в пузо, у голодного больше шансов на то, чтобы выжить»

Несмотря на подобные мысли, проснувшийся голод у Доли, не хотел униматься. Последние сутки механик ел очень мало. Вчерашний ужин был удивительно скудным, а позавтракать в цехе, он не сумел. К тому же, когда приехали в лагерь танкистов, парень почуял запах варёной тушёнки. Желудок настроился на приём вкусной пищи, и вот тебе на. Снова пожалуйте в танк.

– «Да, что я себя тут терзаю? – сказал про себя молодой человек: – Может быть, этот бой последний в моей юной жизни. – он дотянулся до вещмешка, лежавшего на соседнем сидении радиста и положил его к себе на колени.

Помогая зубами рукам, он развязал затянутые тонкие лямки и правой ладонью порылся внутри. Доля нащупал единственный старый сухарь, который лежал там очень давно. Парень порадовался тому обстоятельству, что брусок чёрного хлеба сохранился до настоящего времени, и извлёк заначку наружу. Он завязал потрёпанный «сидор» и бросил его на прежнее место.

Хотел разломить кусок на три части и поделиться с ребятами, сидящими в танке, но потом передумал. Судя по аромату, что растёкся по башне при посадке сержантов, они недавно поели сытный кулеш. Так что, вряд ли им интересно его угощение.

Парень впился в пищу зубами и быстро задвигал двумя челюстями. За ушами так захрустело, что шум слегка заглушил рёв мощного дизеля. После того, как парень расправился с жесткой едой, ему стало чуточку легче. Доля облегчённо вздохнул, и сосредоточился на вождении «тридцатьчетвёрки».

Танки стремительно выскочили на окраину города. Они миновали несколько разбитых орудий и оказались в районе, где не очень давно, размещались частные домики. Деревянные здания сгорели во время налёта, и на месте небольшого посёлка остался пустой голый участок.

Кое-где из земли торчали останки фундаментов и находились кучи кирпичного крошева. Два дня подряд, здесь шёл сильный бой. Уцелевшие русские печи разбило снарядами, которые посылали друг в друга воевавшие стороны.

На другом конце обширного поля виднелось большое количество, до боли знакомых, угловатых «коробок» разного рода. Там были не только немецкие танки, но и машины гитлеровских стран-сателлитов: Чехии, Словакии, Франции, Хорватии, Италии, Венгрии, Румынии, Польши и даже Финляндии.

Доля вгляделся в их силуэты и заметил крупные дыры, пробитые в серой броне большими снарядами.

– «Это те танки, о которых говорил старшина, вернувшись из штаба. – понял механик: – Фрицы наткнулись на наши зенитки и не смогли прорвать оборону».

Сколько их там находилось, Доля так и не понял. Обгоревшие корпуса закоптились удивительно сильно. Они просто терялись на фоне земли, покрытой внушительным слоем остывших углей. Зато он хорошо различил, что навстречу идёт бронетехника.

Пикировщики фрицев разбили тяжёлые пушки, и красноармейцы остались без артиллерии. Фашисты направили в бой десятки «коробок» и если бы «тридцатьчетвёрки», не подошли в это время, то неизвестно, чем всё это закончилось.

Советские танки развернулись в длинную линию. Они рванулись к врагу и завязали сражение. Новая битва мало чем, отличалась от тех, что пришлось пережить Доле Первову возле станицы.

Навстречу шли средние, а за ними лёгкие танки. Впереди двигались «Т-IV» фашистов, вооруженные длинноствольными 75-ти миллиметровыми пушками. «Тридцатьчетвёрки» несли артсистемы, не уступавшие тем, что имелись у фрицев. Точное попадание из этих орудий сулило быструю смерть и тем и другим.

Несмотря на такое положение дел, все мчались вперёд. С обеих сторон грохотали выстрелы пушек. В воздухе жутко свистели болванки. С сокращеньем дистанции между противниками, они всё чаще и чаще находили нужные цели.

Танк, который вёл Доля, пережил один рикошет от маски орудия, другой чиркнул чуть ниже, но к счастью танкистов, всё обошлось. Снаряд не пробил скошенную лобовую броню и улетел неизвестно куда.

Что творилось там справа и слева, механик, конечно, не видел. Щель в крышке люка давала узкий обзор. Приходилось смотреть перед собой и выполнять приказы сержанта.

Летевший в лоб парню, фашист резко вздрогнул. Фриц остановился и, в тот же миг, его башня подпрыгнула вверх. Она кувыркнулась несколько раз и упала на землю люками вниз. Из отсека с мотором тотчас повалил чёрный дым. Всё говорило о том, что детонировал боезапас.

В уши ударил грохот мощного взрыва, и Доля с содроганием понял, что всех фашистов, сидевших в машине, испепелило на месте. Однажды, ремонтники притащили такую «коробку» с поля недавнего боя. Он глянул внутрь и разглядел, что от экипажа остались лишь чёрные кости. Ещё там валялся металлический крест, которым был награждён какой-то фашист.

В ходе короткого, но интенсивного боя, две стороны расстреляли имевшиеся в танках снаряды, но не смогли опрокинуть соперника. Силы оказались равны, а боевой дух у тех и других, оказался на большой высоте.

Смертельные недруги потеряли по половине машин, и откатились назад. Чтобы продолжить кровавую битву, всем было нужно пополнить боезапас и залить в баки топливо.

Фрицы простреливали обширное поле с двух направлений. Красноармейцы отвечали им тем же. Пули летели так плотно и били так часто в броню, что вылезти из уцелевших машин никто не решился.

Поэтому, взять на буксир и утащить подбитые танки к себе не удалось ни тем, ни другим. Стрелки обещали, сходить в темноте на нейтральную полосу и прицепить прочные тросы к машинам. Однако, они не могли обещать, что из этого что-нибудь выйдет.

Поредевший отряд «тридцатьчетвёрок» вернулся в неприметную балку. Доля поставил свой танк на место, указанное ему подбежавшим ремонтником и медленно вылез наружу.

Оставшись без сил, молодой человек опустился на пыльную землю, повернулся на спину и растянулся на ней в полный рост. Мышцы сильно болели и просили им дать хоть толику отдыха.

Солнце стояло в зените, но парня вдруг потянуло ко сну. Тут он услышал рёв мощных двигателей. Доля открыл слипающиеся глаза, привстал на локтях и заметил, что в сторону окраины города пошли другие машины.

Судя по номерам и разным знакам на башнях, эти «тридцатьчетвёрки» он здесь, в батальоне, ни разу не видел. Видно, их пригнали с завода во время боя с фашистами.

– «Да тут настоящий конвейер». – устало сказал себе парень: – «Бой, ремонт, снова бой». – Доля был очень сильно измотан, поэтому данная мысль не вызывала у парня каких-то эмоций. Зато в голову снова пришёл странный вопрос: – «С машинами ясно, их клепают на тракторном, а где же взять для них столько танкистов? Если мобилизовать на заводе людей, что умеют водить и стрелять, то кто же будет работать?»

Словно в ответ на его рассуждения, раздался мальчишеский голос:

– Товарищ сержант. Вы случайно не знаете, где найти нам комбата?

Парень повернул голову и рассмотрел трёх пацанов, в новеньких комбинезонах танкистов. Судя по внешнему виду, это были молодые ребята, которые не очень давно, вышли из стен одного из военных училищ.

На вид им было не больше семнадцати и выглядели они такими зелёными, что он ощутил себя седым ветераном. Как-никак, не первый месяц на фронте: – А вот и пополненье прибыло в войска. – буркнул механик и спокойно спросил: – А вы ребята откуда?

– Из Чкаловского училища.

– Отправили сюда без машин? – удивился сержант.

– Нам сообщили, что тут их получим. – ответил самый бойкий из трёх пацанов.

– «Здесь же находиться Сталинградский тракторный. – сказал себе Доля: – В город присылают народ из ближайших училищ. Здесь формируют новые части и отправляют на фронт. Ведь кто мог поверить, что проклятые фрицы доберутся до середины России?» – он помолчал и задал новый вопрос:

– Каким путём добирались до нас?

Новобранцы враз помрачнели, но, как и раньше, снова ответил вожак: – Плыли сюда через Волгу. Баржу разбомбил пикировщик. Только мы трое из всей нашей группы, доплыли до берега.

Доля решил, что хватит их мучить, и сообщил:

– Ребята, я сам здесь с сегодняшнего утра. Спросите у кого-то другого. – он хотел снова лечь на землю, но спохватился. Парень подумал о том, что танкисты постоянно выбывают из строя и тихо добавил: – Лучше поговорите с ремонтниками, похоже, они знают тут всех до единого.

Минут через пять, кто-то окликнул Долю Первова:

– Тебя что ли утром привёз к нам комбат?

Парень открыл глаза и увидел, что перед ним стоит пожилой старшина. Доля устало поднялся на ноги, козырнул и доложил о себе. Он сунул руку в нагрудный карман, чтобы достать документы, но старослужащий остановил его взмахом руки: