скачать книгу бесплатно
Через минуту нам обоим вроде полегчало. Шатаясь, мы добрели до ворот и прошли внутрь. Впереди открылся просторный двор, здания, гигантские трубы теплотрасс. Глухо грохотали турбины.
Мы с Борей переглянулись. Идти дальше не было никакого желания, но возвращаться прямо сейчас сквозь рощу Полипов хотелось еще меньше. Не сговариваясь, мы двинулись к ближайшему серому трехэтажному зданию, за которым вздымалась чудовищная труба. Здание выглядело как типичная серая коробка советских времен. Судя по состоянию стен, с тех времен здание не ремонтировали, разве что красили поверх многочисленных слоев старой краски.
В мутных окнах – никого. Мы медленно подошли к двери. Я достал пистолет, Боря приподнял автомат и открыл дверь.
– Эй!
Мы подскочили и развернулись. Из-за угла здания к нам шел высокий человек в оранжевой каске и синей спецовке.
– Вы кто такие? – недовольно поинтересовался он.
Мы уставились на него. Ожидали кого угодно, какого-нибудь трехрукого жопоглазого пришельца, только не совершенно обычного человека, к тому же недовольного.
– Кто вас впустил? – спросил он, встав перед нами и подбоченившись. На мою биту и Борин автомат и не глянул.
– Там никого не было, – брякнул Боря. – Только Полипы…
– Какие Полипы? Вы что несете? Как вы ворота открыли?
– Да они открыты были, – плохо соображая, сказал я.
Будто не было апокалипсиса! У меня в голове не укладывалось. Я что, сошел с ума, и апокалипсис мне померещился? А сейчас случился проблеск здравого смысла?
– Не может быть, – отрезал Каска.
Из двери, переговариваясь, вышли еще два немолодых работника в спецовке, без касок, зато в шапках. Полный и худой.
– Слушайте, – слабым голосом заговорил Боря, – вы что, не в курсе, что творится снаружи? Конец света наступил! С Первой Волной пришли Буйные! Со Второй под Музыку ушли Ушедшие! С Третьей явились Оборотни…
Каска и два работника переглянулись. Я и сам сознавал, что сказанное звучит как сущий бред.
– Ребятки, – сказал полный работник в шапке, – вы, случаем, не перебухали? Или прикалываетесь, а сами снимаете на мобилу, чтобы потом в интернет выложить? Давайте по-хорошему свалите отсюда, пока наш начальник вас не спалил.
В этот момент у меня щелкнуло в голове. Я сказал:
– По-хорошему вы должны нас передать охране, а не просить свалить. Давайте выйдем за ворота, и вы глянете на то, что там снаружи.
Боря перевел на меня дикий взгляд. Тоже, видно, усомнился в собственном рассудке. Но сейчас сообразил, что дело нечисто. Придвинувшись ко мне, шепнул:
– Они не Оборотни – выходят из здания!.. И не Буйные…
– И не Бродяги, – добавил я. – С чего Бродягам тут вкалывать все эти месяцы?
Я вдруг обратил внимания, что спецовки грязные, воротники и манжеты засалены донельзя, и от самих работничков несет крепким застарелым потом.
– Что-то от вас попахивает, товарищи, – нагло сказал Боря. – Давно дома не были?
– Скоро вахта заканчивается, – охотно отозвался худой работник. – Тогда и поедем домой.
– А вы идите домой сейчас, – сказал Каска, особо не раздражаясь. Казалось, он играет роль вечно недовольного, но не особо злостного мелкого начальника. – Никакого конца света нет, все хорошо.
– Да вы просто гляньте за ворота…
– Никакого. Конца. Света. Нет, – отчеканил Каска. – И смотреть за воротами нечего. Всё хорошо.
Где-то вдали завыли – громко и пронзительно. Мужским голосом. Глаза всех троих работников остановились, помутнели. Они одновременно развернулись и, начисто забыв о нас, пошли вдоль здания. Исчезли за углом.
Мы с Борей нерешительно последовали за ними. За углом, во внутреннем просторном дворе, собирались люди – все в синих спецовках и большинство в касках. В основном мужики, однако я заметил пару женщин. Людей было много, больше полусотни.
На деревянные ящики в разных углах двора поднялись трое без касок, но с необычно вытянутыми головами. Они не были похожи друг на друга, иначе я бы подумал, что это близнецы с одной и той же болезнью, от которой черепа вытягиваются, как у жрецов майя. Они разинули рты – шире, чем на то способен обычный человек, – и завыли. Вой прокатился над толпой и заглушил шум турбин.
Мы с Борей перетрусили. Буйные!
Но выли они как-то по-другому, а потом и вовсе заговорили – медленно, ритмично, нараспев, будто читали молитву:
– Всё хорошо, всё абсолютно хорошо!.. Нет никаких проблем! Наша цель – наша работа, мы должны работать постоянно и старательно. Ни у кого нет никаких проблем, всё хорошо. И наша цель – работа…
Длинноголовые глашатаи повторяли одно и тоже снова и снова. Толпа покачивалась в такт словам. Кое-кто повторял под нос: “Всё хорошо, всё абсолютно хорошо”.
На нас никто не обращал внимание, и мы сиротливо топтались в сторонке.
– Да они их зомбируют! – пробормотал я. – Они даже не знают об апокалипсисе!
– И не хотят знать. – Боря часто моргал и морщился, как от головной боли. – Еще до Первой Волны были такие люди, которые не знали и не желали знать, какая вокруг жопа творится… Что мир катится в тартарары… Все повторяется… Вот ведь говно! Я будто в преисподнюю попал… и нет выхода… все повторяется.
Он зажал уши, бормоча все тише и покачиваясь в такт занудным песнопениям глашатаев. Я зажал биту подмышкой и потряс Борю за плечи. Страх отступил – однообразное завывание “все хорошо, все хорошо” успокаивало, умиротворяло, вводило в транс.
Боря внезапно вырвался, вылупил глаза, разинул рот и завопил так громко, что у меня заложило уши.
– Не могу больше! Не могу больше!!!
Я пытался его утихомирить, заткнуть рот, но он укусил меня на палец, а я едва почувствовал боль, до того спокойно и мирно мне стало под убаюкивающие песнопения глашатаев. И когда чьи-то руки схватили Борю и оттащили от меня, я почти не испугался, будто все происходило так, как надо. Я равнодушно наблюдал, как толпа в спецовках и касках принялась избивать Борю, а когда он упал, запинывать ногами. Боря орал сначала громко, потом тише и наконец вовсе умолк. Работники некоторое время еще пинали и топтали неподвижное тело, затем пошли к воротам. И я пошел за ними.
Проходя мимо Бори, я посмотрел на его окровавленное и распухшее лицо, на котором было не понять, где глаза, а где нос и рот. Боря обнимал автомат, которым так и не воспользовался – или не мог, или не хотел. Сломанные очки валялись рядом. Телефон, почти целый, лишь с треснувшим экраном, лежал чуть дальше.
Не знаю, зачем, но я наклонился и поднял телефон. В голове шумело, и гремели, гремели, гремели без конца слова глашатаев: “Все хорошо, всё хорошо…”
Всё хорошо, даже то, что я снова потерял друга и снова один. Не хотелось думать, что на мне проклятье, заставившее Собакена и Борю зашуметь не вовремя и умереть страшной смертью. Я вяло подумал, что Боря по крайней мере узнал, кто работает на станции.
Вслед за первой группой работников я вышел за ворота к роще Полипов. Сзади шаркала оставшаяся толпа. Глашатаи уже заткнулись, но муть в голове пока не рассеялась.
Я равнодушно смотрел, как работники заходят в чащу, становятся на колени, обнимая чудовищные стволы и начинают сосать отростки, похожие на коровьи соски или дряблые члены.
“Так они питаются, – подумалось отстраненно. – Время завтракать. Прослушали очередную лекцию и пошли кушать”.
На меня накатило отвращение. Эти работники, только что убившие Борю, вызывали омерзение. Ни Буйные, ни Оборотни не были такими мерзкими. Работники были настоящими зомби, сначала слушающими своих глашатаев, а потом отсасывающими у деревьев, чтобы не сдохнуть от голода.
Я содрогнулся. Поднял руку – в ней был телефон Бори. Нажал на кнопку блокировки экрана – экран загорелся без всякого пароля. На нем “висел” ролик, который Боря показывал мне совсем недавно. Словно завороженный, я нажал на треугольную кнопку, и ролик включился.
“Вот дурак ты, Борис! Большой мальчик, никак не повзрослеешь. Всё тебе в машинки играть… Потому и люблю тебя, дурачка”.
Как естественно она это сказала! Без придыхания или театральности. Честно, искренне.
Бори нет, его девушки нет, а слова все еще звучали в холодном воздухе.
Если бы не они, я бы тоже насосался какой-то блевотной жижи из сисек или членов деревьев. А затем отправился бы работать на электростанцию, выполняя неведомую волю, уничтожившую наш мир. Слушал бы глашатаев о том, что все хорошо и я должен работать, ни о чем не беспокоясь.
Но слова о любви прозвучали. И я пошел прямо сквозь чащу Полипов, мимо работников, жадно высасывающих питательную жижу из деревьев. Меня никто не останавливал – глашатаи, наверное, и не представляли, что такое возможно. Если сюда и совались любопытные, то на них надевали спецовки и они работали здесь до самой смерти.
Чтобы выбраться из клетки, иногда достаточно лишь осознать, что живешь в неволе.
Глава 4. ХОЗЯИН
Зазвонил, завибрировал смартфон, лежащий на тумбочке. Я с трудом разлепил глаза, сощурился на ослепительно сияющий в темноте комнаты экран.
Звонила Валя.
В пять минут двенадцатого ночи.
– Ты чего? – вместо приветствия буркнул я, переворачиваясь на спину.
– Я не поняла, Тим, ты там дрыхнешь, что ли? – раздался протяжно-капризный голос Вали. Судя по всему, эта дура успела набухаться.
– Сплю, конечно. Ночь на дворе.
– Вот ты душный! Го с нами по набережной чилить. Я тут с Леной, Антоном и Ваней. Мы на вайбе с кафешки… Рил здесь клево! Приезжай!
Я фыркнул.
– Ага, щас, только штаны натяну.
С Валей я познакомился на днюхе у приятеля. Она – моя ровесница, но учится в колледже, а не в старших классах, как я. Дико разбитная и ушлая. Но симпатичная. Положила на меня глаз и с тех пор не отстает, регулярно названивает – как правило, поздно вечером. Жизнь у нее, как я понял, веселая и полная развлечений, причем за чужой счет.
Как-то раз я принял приглашение потусить в парке, Валя явилась слегка подшофе, с подругой – не запомнил имени. Шалабондой какой-то. Начали они ко мне приставать по-очереди, когда другая отворачивалась или отходила куда-нибудь. Это у них спорт типа был такой.
Мне тогда до того противно стало, что я свалил. Валя пропала на месяц – и вот, нарисовалась.
Кто такие Лена и Антон с Ваней, я понятия не имел. Как-то чекнул ее акк, посмотрел, с какими обсосами она на вписках тусит, так желание знакомиться с ее дружками пропало начисто.
– Давай, поторопись, – не поняла моего сарказма Валя.
На заднем фоне шумели голоса, сигналили машины, кто-то смеялся пронзительным смехом.
– До набережной – это через весь город, – попытался я ее урезонить.
– Вызывай мотор и гони сюда. Я хочу тебя… – она сделала выразительную паузу. – Видеть.
– Твою ж…
Я не знал, как ее слить. Просто послать? Или выключить телефон и спать дальше? Пока думал, в трубке грохнуло, кто-то взвизгнул и заматерился.
– Что это? – спросил я. – Валя?!
– Они что, охренели вообще? – взвизгнула Валя, обращаясь явно не ко мне.
Голос ее отдалился, как если бы она отодвинула телефон от лица. Снова грохнуло, и я догадался: это ударяются друг о друга машины. Противно заголосила сигнализация.
– Ой, ебать! – раздался мужской голос. Наверное, Антона или Вани. – Это чё щас было?
– Смотри, смотри! – крикнула Валя. Протяжные нотки в ее голосе испарились без следа. – Бегут! Мамочки-мамочки!
– Валя! – позвал я, встревожившись. Сел в постели, повернул голову в сторону родительской спальни, словно мог увидеть, разбудил ли их мой разговор. В комнату сквозь неплотно прикрытые шторы сочился слабый свет.
– Тим! – вспомнила обо мне Валя. – Тут, прикинь, какие-то обдолбыши все ломают вокруг! Ой, мамочки, сколько их! А вон те, Лен, – мы их видели недавно, они же нормальные были!.. Что это с ними?
– Какая, нахер, разница? – услышал я Лену. – Валим!
– Да куда валить? Они везде…
– А Ваня куда делся? Он же…
Конец фразы я не разобрал, его заглушил рев. Орали люди – большая толпа. Рев был таким бешеным, неистовым, первобытным, что у меня по спине пробежал холодок, а в груди сжалось.
– Валя! – снова позвал я.
Что-то стукнуло прямо по динамику, хрустнуло. Видимо, Валя уронила телефон на асфальт. Кто-то кричал, визжал, топал и горланил, мешанина звуков врывалась мне в ухо. А потом я услыхал улюлюканье Орды Буйных – звук, который позже снился мне в самых тяжких ночных кошмарах.
Связь прервалась. Я набрал номер Вали, но равнодушный голос автомата сообщил, что абонент “отключен или находится вне зоны покрытия сети”.
В ту ночь я, как и большинство людей, не осознал масштаб происходящего. Мы не знали, что мир – весь мир – захлестнула Первая Волна Апокалипсиса. О Волнах гораздо позже я узнал из радиопередачи самоотверженного ведущего, который выходил в эфир каждый вечер в течение двух месяцев после Третьей Волны. А потом и он пропал без вести.
На улице бешено засигналили машины, и я выглянул в окно. Наша квартира находилась на десятом этаже. Внизу протянулась светящаяся змея – автомобили стояли в пробке. Между ними сновали быстрые тени. Вдруг взревела толпа, раздались удары и звон бьющегося стекла в авто, окнах домов и витринах. Вдали, в темноте, полыхало: горело с десяток зданий.
Чуть позже, когда ко мне в спальню заглянули встревоженные родители, в центре города загрохотали выстрелы.
***
…Я вздрогнул, когда машина наехала на ухаб. Сильно задумался и не заметил кочки – вспомнились подробности начала Первой Волны.
С тех пор всего полгода прошло, а будто несколько лет пролетело. Даже тот день, когда я навсегда покинул дом, пообещав родителям спасти их, казался чем-то далеким и полузабытым.
Время вообще стало восприниматься странно. Словно я застрял где-то в безвременье, и до любого события в прошлом мне одинаково далеко. Несколько дней назад я выбрался с ТЭС и с того момента еду и еду куда-то…
Вроде на юг, но куда именно? Юг большой.
Течение времени воспринималось постольку, поскольку менялась погода. Дни становились теплее, птички пели веселее, задорнее, им-то на конец света насрать да размазать. Это не для птиц, а для людей наступил лютый пипец.
Несколько раз по пути попадались рощи Полипов – ужасных деревьев, в которые превратились Ушедшие под Музыку. Я их узнавал по шевелению веток. Старался не приглядываться, но все же заметил, что стволы в этих рощах темнее, чем возле станции. Темнеют ли они, потому что деревенеют и меньше походят на человеческие тела, или происходит еще что-то?
