скачать книгу бесплатно
Обошел дом, заглядывая в окна. Позади дома стало ясно, как эти упыри вывесили флаг для заманухи ходячей еды вроде меня. В скате крыши зияла дыра. Оборотни просто выставили из нее шест с флагом, не выходя из дома, в котором были заточены неведомой силой. Я явно был не первым мотыльком, прилетевшим на свет патриотизма…
Нет, в доме больше никого вроде бы нет.
Я с неудовольствием глянул на порванную куртку и джинсы, на испачканную черной кровью биту и лезвие финки. Финку вытер куском полуистлевшей тряпицы, висящей на заборе, биту вымыл в корыте с дождевой водой.
Вернулся к телам Оборотней – они перестали шевелиться. Кожа окончательно почернела и сморщилась, как изюм. Я перешагнул через них и быстро обшарил дом. Оборотням не подходит обычная человеческая еда, так что ее должно быть здесь немало, учитывая стариковскую запасливость. Так и есть, я нашел мешок гречки, сушеные фрукты для компота, банки с соленьями и вареньями. Обрадовавшись, подогнал к дому джип и загрузил багажник.
В доме было относительно чисто, ни следа ошметков плоти Оборотней, которую они разбрасывают во время трансформации, и ни малейших признаков останков жертв. Но затем я из любопытства заглянул в погреб, и на меня пахнуло удушливым запахом мертвечины. Я успел заметить обглоданные человеческие кости с налипшими на них засохшими кусками мяса, валяющиеся среди кучи мусора, тряпья и сгнивших досок, – и с отвращением захлопнул крышку.
Настроение тем не менее улучшилось. Голодная смерть в ближайшее время не грозит. И почему я раньше не догадался съездить в деревни?
Отъехав от деревни на безопасное расстояние, я сделал привал и хорошенько перекусил. День клонился к закату, надо было думать о ночевке. Я едва израсходовал треть бака, о бензине пока что можно не беспокоиться. Когда останется меньше половины, наберу бенз из других автомобилей. В багажнике есть канистра и шланг.
Собственно, по дороге то и дело встречались заправки. Можно попытаться заправиться и там…
Я откинул сидение, заблокировал двери и улегся. Темнело, высыпали звезды. Когда-то люди мечтали покорить космос, подумалось мне, а сейчас остается ими лишь любоваться. Возможно, не надо стремиться что-то покорять, достаточно лишь смотреть на них и получать удовольствие?
Так и уснул.
***
Проснулся с рассветом, бодрый и полный сил. Вылез из авто, поежился – было очень свежо, – умылся из баклажки и сделал прочие утренние дела прямо на обочине. Перекусил материнскими сухарями и поехал дальше.
Однообразная дорога вводила в транс, появились какие-то странные мысли и образы. Померещилось, что кто-то очень далеко идет ко мне и зовет без слов… Как-то так. Ощущение приближения какого-то неведомого существа было сильным и реальным. Я вздрогнул за рулем и ударил по тормозам.
Меня бросило вперед, и позади, на заднем сиденье, повалился мой рюкзак, а в багажнике – прихваченное у Оборотней добро. Крутые зеркальные очки сползли на кончик носа.
Наваждение испарилось. Я аж вспотел от страха. Что это было? Заболел? С ума схожу?
Выскочил из машины и забегал вокруг. Жилья здесь вовсе не наблюдалось, по обе стороны дороги распростерлись поля с кучками деревьев. Далеко, почти на горизонте, виднелся лесок. Он дрожал как от марева, хотя было отнюдь не жарко.
Итак, что это было? Я постарался вспомнить ощущения. Приближение неведомого существа… Это был человек? Вроде да. Откуда-то возникла уверенность, что женщина. Добрая? Не совсем. Но и не злая. Она звала меня по имени? Нет, но я почему-то думал, что звала она именно меня. Откуда она шла?
Я завертелся на месте. Наверное, она шла справа. Я ехал на юго-восток, а она шла с юга.
– Да я сраный экстрасенс, – пробормотал я. – Или шиза. Скорее, шиза, чем экстрасенс.
Придя в себя, тронулся с места и увидел, как вдали прямо по курсу и чуть левее, среди холмов, покрытых лесочком, что-то ярко сверкнуло. Словно солнце.
Поколебавшись, я поехал к холмам, при этом внимательно поглядывал по сторонам, даже про зеркала заднего вида не забывал, хотя шанс, что меня начнет кто-то догонять или обгонять, равнялся нулю. Вскоре выяснилось, что именно сверкало – какая-то штука с зеркалами на высоком шесте. Шест торчал над верхушками деревьев между холмов. Еще там виднелась группка одно- и двухэтажных зданий.
Какой-то детский лагерь отдыха.
Я слышал раньше о таком, но никогда здесь не бывал. Его недавно построили, и допускали отдыхать не всех детей, а особенных. Нет, не вундеркиндов, а отпрысков крутых родителей. Так говорили. А я не вундеркинд, и родители у меня сроду крутыми не были.
Зеркала на шесте располагались так, чтобы отражать солнечный свет сразу во все стороны. Своего рода маяк. Я, понятное дело, сразу подумал о ловушке вроде флага у Оборотней, но любопытство пересилило.
Собственно, почему нет? Никакой определенной цели у моего путешествия нет. Я никуда не спешу. Мне скучно и одиноко. А в этом лагере могут засесть не только Оборотни…
Короче, я въехал на территорию лагеря, зажатого меж двух склонов. Здесь было красиво и ухоженно: беседки, игровые площадки, аккуратные домики, крохотная, но бурная речушка, к которой ведут специальные лесенки. Всюду деревья, кусты – голые, потому что на дворе апрель, но летом тут наверняка зашибись.
Домиков было три штуки: двухэтажный и два одноэтажных. В двухэтажном, как я понял, жили “особенные” детки, в одноэтажных, наверное, питались и получали лечебно-профилактические процедуры.
Я остановился возле поднятого шлагбаума, припарковавшись так, чтобы в случае чего свалить быстро, не тратя времени на развороты.
На первый взгляд в лагере не было ни души. Потом я увидел маленькую детскую фигурку. Вроде девочка лет десяти. Она замерла, заметив меня, затем развернулась и побежала к двухэтажному зданию.
Так-так! Не Оборотень и не Буйная. Уже хорошо!
Я выпрыгнул из машины, прихватив по инерции биту. Но идти вперед не спешил. Салага явно сейчас позовет кого повзрослее.
И правда, через минуту из здания вышел мужик лет тридцати, следом выскочило четверо мальцов примерно лет от десяти до тринадцати.
Я пошел к ним навстречу. Подумал, что выгляжу не слишком дружелюбно: в рваной куртке, с нечистой битой и в терминаторских очках. Снял очки, улыбнулся.
Мужик протянул мне руку без особого страха, хотя не был вооружен – по крайней мере, я не увидел оружия. Позади жались два пацана и две девчонки. Мужик был высокий и плечистый, блондинистые волосы прилизаны и зачесаны на косой пробор, что выглядело как-то старомодно. Лицо открытое, добродушное, как у советских солдат на старых фотках. Гладко выбритый, в поношенном приталенном пальто, немного лощеный. В ухе серьга, что совершенно не сочеталось с образом советского человека.
Я пожал ему руку.
– Меня зовут Степан, – сказал он. – Откуда добирался? Из города?
– Из него, – ответил я. – Тим.
– Ну что ж, Тим, добро пожаловать. Если хочешь, оставайся. У нас тихо-мирно. Ни Буйных, ни Оборотней.
– И Бугимены не ходят, – встрял хулиганского вида мальчишка без одного переднего зуба. Он уже вышел из того возраста, когда молочные зубы выпадают, поэтому, выходит, зуб был потерян уже постоянный.
– Какие Бугимены?
– Ночные твари, – нахмурился Степан. – Ты не в курсе?
– Я думал, это Оборотни, которые могут выходить из домов…
– Оборотни не могут выходить из домов. Пока нет. Но они меняются. Ночью бродят другие сущности. Всё это, конечно, дьявольские порождения.
Я удивленно приподнял брови. Получается, Степан придерживается религиозной версии апокалипсиса?
– Один? – спросил Степан, поглядев на мой джип.
– Ага.
– Ну что, зайдешь?
Я пожал плечами нарочито равнодушно.
– А сколько вас тут?
– Все, кто есть, перед тобой. Это Захар, Толик, Альфия и Татьяна.
Захаром звали беззубого пацана. Альфия была той самой малюткой, что заприметила меня первой. У Толика был какой-то замутненный взгляд, а у Татьяны – щеки как у хомяка.
– А если я – какой-нибудь придурок? – ухмыльнулся я. – Не боитесь?
Степан улыбнулся.
– Все придурки превратились в Буйных или Оборотней. Буйные прячутся кто где, а Оборотни заперты в замкнутых искусственных контурах. Остались только достойные.
– Ну, не скажи, – засомневался я.
– Многие были напуганы, согласен, – кивнул Степан. – Оттого и вели себя не всегда хорошо и прилично. Но людьми остались действительно только достойные.
– Откуда такая уверенность?
– А ты думаешь, что этот наш апокалипсис случился сам по себе? Случайно? Стихийно? Вот если бы человечество вымерло от вируса или экологической катастрофы, всё было бы понятно. Вирус – он и есть вирус… Хотя даже вирус можно распространять намеренно. С глобальным потеплением тоже всё понятно. А как объяснить Три Волны? Инопланетяне? Не смеши меня – если они и есть где-то в космосе, на нас им явно плевать.
– И что ты хочешь сказать?
– Что апокалипсис был задуман и осуществлен разумной волей. Страшной и неумолимой. И все произошло не случайно. И те, кто остался, не простые люди. Достойные. – Степан тепло мне улыбнулся. – Поэтому я собираю Выживших, понимаешь? Мы не должны бродить сами по себе.
Я подумал. Спросил:
– Откуда у тебя столько детишек?
– Я – учитель начальных классов в сельской школе. Всех детей знаю. Когда грянуло, стал собирать Выживших. Мне встретились эти ребята. Поначалу мы жили в деревне, после я увез всех сюда, в самое пока что безопасное место. Мы здесь уже месяц, и я для них вроде воспитателя. Или пастыря.
– Еще Виктор Геннадьевич был, – встрял Захар.
Степан нахмурился.
– Да, наш завуч, он же историк. Тоже выжил. Но наткнулся на Буйного, тот его и…
Он не договорил, а самая взрослая из всех детей Татьяна всхлипнула. Нравился ей завуч-историк, что ли? Или родственник?
Слушая все эти рассказы, я потихоньку расслаблялся. Мелькнула параноидальная мыслишка, что меня заманивают в ловушку. Не знаю, зачем: возможно, Оборотней накормить, что в здании таятся. Или сами из меня сервелат сделают. Но позже я пришел к выводу, что вряд ли. Если взрослый Бродяга еще и способен на гадости, то детишки…
Они глядели на меня ясными глазами – кроме Толика, который, видимо, полностью погрузился в свой внутренний мир, – и я не мог поверить, что они умеют так притворяться.
– Ладно, – сделал я одолжение. – Пойдем внутрь.
***
Все же я был напряжен еще долго. Специально пошел позади всех, биту не выпускал, зыркал по сторонам, чтобы не пропустить атаки.
Но атаки не последовало. Степан со своим выводком провели меня в одноэтажное здание, которое действительно оказалось столовой и кухней. Между зданиями я приметил пикап Тойота Хилукс, красный, мощный, четырехдверный. На нем, вероятно, Степан гонял в районы за припасами.
Время было обеденное, и мы уселись за длинный стол – Степан во главе, детишки и я по сторонам. Ели рисовую кашу с консервированными овощами. Стол накрывали девочки, Степан и мальчишки просто сидели и ждали.
– Какие планы? – спросил я. – Консервы скоро закончатся. Да и без свежих овощей и фруктов цинга начинается, слышал.
– Аптечка с витаминами есть, – ответил Степан. – И вверх по реке организуем огород. Мы с Толиком и Захаром уже землю взрыхлили, там чернозем, хорошо должно расти. Семена есть, я привез. Теперь, когда ты появился, будешь помогать. Потеплеет, посеем первые культуры.
– И мясо нужно, – сказал я, ковыряя ложкой в овощах.
Таня вскинула на меня глаза с интересом. Мясца хочет…
– Нет, – отрезал Степан. – Это невозможно. И слишком сложно. Нам неоткуда взять скотину, не говоря уже о том, чтобы содержать ее.
– Я могу охотиться… – пискнула Таня. – С луком и силками… Меня деда учил…
– Нет, Таня, – внушительно, учительским голосом проговорил Степан. – Это не женское дело. Женское дело – готовить еду и помогать мужчине.
– Однако, – хмыкнул я. – Слышали бы тебя феминистки!
– Не услышат. Конец света наступил. Грядет новый порядок. Естественный. А заключается он в том, чтобы мужчины были мужчинами, а женщины – женщинами. И каждый бы занимался своим делом. Так наши предки жили тысячи лет, и все было хорошо.
– Ну ладно, – не стал я спорить. – Дальше-то что? Будем огородом заниматься, как на даче, загорать здесь, но вечно-то это продолжаться не может!
– Не может, – согласился Степан. – Но мы постараемся дотянуть до того дня, когда всё определится.
– Не понял? Какого дня?
– Та воля, что устроила Три Волны, должна иметь планы на нас. Когда мы поймем, что это за планы, тогда все и определится.
Сектант, подумал я. Прямо шалопут какой-то. Не удивлюсь, если он женится сразу на Альфие и Тане, когда те подрастут. А может, и не будет дожидаться…
– А до того будем искать других выживших, – говорил Степан уверенно. – Создадим коммуну. И будем ждать Великий день.
Я вздохнул и промолчал, продолжая есть. Степан прищурился:
– Думаешь, я с катушек съехал? Что я – фанатик? Нет, Тим, я – реалист. Три Волны прокатились катком по нашему миру. Это факт. Сверхъестественные вещи творятся. Это тоже факт. Значит, есть тот или те, кто стоит за всем этим. И эти существа – нечто гораздо большее, чем просто люди. У них должен быть план. Наша задача – ждать и не мешать.
– Не путаться под ногами! – вставил Захар, улыбаясь щербатой улыбкой. Видно, часто слышал эту фразу по отношению к себе.
Степан кивнул ему, как взрослому.
– Верно, Захар. И помните вы все: эти существа желают нам, Выжившим, добра.
– Они не желают нам добра, – раздался рядом тихий голос, и я вздрогнул. Говорил мутноглазый Толик. Он уже съел кашу и смотрел мимо нас в окно, где вздымался заросший кустарником склон. – Они хотят нас всех погубить. Изничтожить… Высосать все, что есть в нас человеческого… Сделать из нас следы на грязи…
Таня и Альфия прижали ладошки ко ртам. Захар заморгал и перестал щериться. Степан на мгновение, как мне показалось, растерялся, затем рассердился:
– Хватит болтать чепуху, Анатолий! Ты пугаешь нас, не видишь?
Толик будто не слышал. Дернулся всем телом, лицо исказилось, как от боли. Или ярости.
– Следы на грязи!.. – выкрикнул он. – На грязи!.. Изничтожить! Извести!
Он так сильно рванулся назад, что рухнул вместе со стулом. Я вскочил – остальные тоже. Степан подскочил к лежащему Толику и прижал его к полу, чтобы тот, выгибаясь и взмахивая конечностями, не навредил сам себе. Ребята молча сгрудились вокруг. Я подумал, что они такой приступ видят не впервые.
