скачать книгу бесплатно
– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался я.
– Холодно… Ужасно хочу пить, есть и спать… Нормально для такой долгой гибернации. Как остальной экипаж?
– Просыпаются, мы разбудили вас одним из первых.
Я вручил Ямагути одеяло и направился к следующей капсуле, доктор остался растерянно висеть около своего ложемента. Даша тем временем помогала выбраться из оков криогенного морфея Трофимову. Я подплыл к капсуле гидролога нашей экспедиции, Ингрид Ларсен. Проверил показания биомонитора – рановато, пусть ещё минут пятнадцать полежит. Следующим оказался Уильям Андерсон – а вот его уже можно было вытаскивать. Я прикоснулся к сенсорной панели управления, дав компьютеру команду к началу финальной стадии пробуждения. Повинуясь собственной программе, система через подключенные к венам трубки, ввела в организм несколько кубиков кофеина и адреналина. На мониторе я наблюдал, как медленно восстанавливались биологические показатели: частота пульса и дыхания, температура тела, мозговая активность и так далее. Освещённое бело-голубым светом лицо профессора выглядело словно маска мумии. Постепенно, по мере возвращения к жизни, оно стало обретать естественные, человеческие цвета.
Наконец индикаторы на панели управления вспыхнули зелёным, щёлкнули замки, и крышка капсулы плавно отползла в сторону. Я отцепил установленные на теле биометрические датчики, аккуратно вынул из вен иглы инфузионной системы, снял с лица дыхательную маску. Андерсон тихо застонал, неуклюжим движением протёр глаза, открыл их и несколько секунд рассеяно смотрел на меня.
– Пора вставать, профессор, – сказал я.
– Где… Где я? – хриплым голосом прошептал он.
– Вы на борту космического корабля «Нил Армстронг», мы летим к Сатурну… Вы помните меня?
Он отрицательно покачал головой.
– Вы помните, как вас зовут? – спросил я.
– У… У… Уи… – Он морщил лоб, отчаянно напрягая память. – Уилл. Да, меня… меня зовут Уилл.
– Посткриогенная диссоциированная амнезия, – раздался за моей спиной голос Ямагути. – Придёт в себя через пару часов.
Я согласно кивнул.
– Юхиро, можете позаботиться о нём, пока не очухается?
– Да, конечно, – зевая, ответил доктор.
– Хорошо, Уилл, – сказал я, вновь обращаясь к профессору, – давайте я сейчас помогу вам выбраться отсюда, после чего вот этот господин, – я указал на Ямагути, – проводит вас в медицинский отсек.
Я отстегнул удерживающие ремни, Андерсон неуклюже выплыл наружу. Ямагути помог ему ухватиться за ближайший поручень.
– Мы в космосе? – спросил профессор.
– Да.
Он провёл рукой по лицу, разминая заспанные глаза.
– Кажется… кажется, я начинаю вспоминать.
– Не волнуйтесь, память вернётся через несколько часов, – заверил его Ямагути. – А сейчас следуйте за мной, только осторожно.
Они вместе отправились в направлении медотсека, мы же с Дарьей продолжили будить экипаж.
Уже через час все были на ногах и сидели в кают-компании, попивая кофе.
– Так сколько нам ещё лететь? – зябко кутаясь в фольгированное одеяло, спросила химик Катрин Розенберг.
– Чуть меньше месяца. Но если быть точнее, – я сверился с планшетом, – двадцать восемь дней, семнадцать часов и шесть минут.
– Его уже видно? Я имею в виду Сатурн, – поинтересовался планетолог Максимильян Барбьери.
– Да, но пока только в виде очень яркой звезды. Хотя, если достать хороший бинокль, думаю, можно было бы рассмотреть и кольца.
– Чёрт бы побрал эти ваши капсулы… – проговорил медленно приходящий в себя Андерсон. – Врагу не пожелаешь. Скажите, док, это нормально, что мне сейчас так паршиво?
– Исследования показывают, что с возрастом организм тяжелее переносит введение сомнамбулогенных препаратов, – ответил Ямагути. – Сейчас ваше тело как раз выводит их остатки, то, что вы испытываете, можно назвать своего рода криогенным похмельем.
– Слушайте, вы ведь не сильно меня моложе, Юхиро. Какая у нас разница в возрасте? Лет пять? Не так уж много, но при всём при этом вы выглядите живчиком, а я чувствую себя как будто после недельной попойки.
– Ну, многое решает ещё индивидуальная переносимость…
– Получается вроде как с алкоголем: кто-то может пить литрами и потом прекрасно себя чувствовать с утра, а кто-то склеивается с одной бутылки пива, – усмехнувшись, заметил Трофимов.
– Да, только вещества, которые вводятся в организм в процессе криогенного сна, не оказывают на него такого разрушающего воздействия, как этиловый спирт, – сказал Ямагути.
На какое-то время в помещении воцарилось молчание, все были заняты своими мыслями.
– Интересно, а кто-то видел сны? – спросила Жаклин Кусто, прервав застоявшуюся тишину. – Мне, кажется, снилось что-то, но я никак не могу вспомнить, что именно.
– Мне снился холод. Но недолго, потом это прошло, – сухо ответил Мейс Вильямсон.
– Во время гибернации человеческий мозг практически полностью отключается, – сказал Ямагути. – Мы можем видеть сновидения лишь в короткие промежутки, когда активность нейронов высока. Обычно это непосредственно после помещения в капсулу и незадолго до пробуждения.
Я вдруг почувствовал вибрацию в кармане своего комбинезона. Это был мой планшет. Как и почти все электронные устройства на борту, он был подключён к информационной сети корабля, и мы нередко пользовались ими для коммуникации.
На экране светилась иконка входящего вызова. «Дарья Климова» – прочитал я имя абонента. Ну ещё бы, неудивительно, учитывая, что все остальные члены экипажа сидят передо мной. Я нажал на кнопку приёма, открывая голосовой канал.
– Слушаю.
– Ты сильно занят? – спросила она.
– Сижу с ребятами, а что?
– Зайди на мостик на минутку, надо поговорить с глазу на глаз.
Это было необычно, судя по голосу, Дарья явно была чем-то встревожена, я незамедлительно отправился к ней, гадая по пути, что могло стать причиной её беспокойства.
– Что случилось? – спросил я, влетая в тёмную просторную рубку корабля.
Дарья висела возле панели системы связи.
– Похоже, у нас проблемы с антеннами, причём как с главной, так и с резервными. Никак не могу понять, в чём дело… время уже двадцать минут после полуночи, а мы до сих пор не получили инфопакет от ЦУПа.
– Ты проверяла настройки, может, что-то сбилось?
– Нет, приёмник работает как надо: частота, кодировка – всё совпадает, но сигнала как будто просто не было.
Я посмотрел в её обеспокоенное лицо.
– Невозможно, этого не может быть, чтобы ЦУП пропустил сеанс связи, да ещё и не предупредив нас заранее! – Я почесал затылок. – Быть может, проблемы с ориентацией антенн?
– Я уже проверяла, они смотрят точно на Землю, отклонений нет.
– Это все очень странно, – задумчиво проговорил я. ЦУП ни за что бы не пропустил сеанс, даже если у них какие-то проблемы, коммуникационные системы многократно дублированы, в крайнем случае, они бы связались с нами по резервному каналу. Я думаю, проблему надо искать в нашем оборудовании, это однозначно.
– Согласна, странно только, что программа самодиагностики не обнаружила неисправность.
– Как думаешь, в чём может быть беда?
Дарья вздохнула.
– Не знаю, может быть, антенны барахлят, может быть, что-то с приёмником… или с софтом, да черт его знает. Причин может быть навалом, нужно разбираться… Сейчас надо первым делом сообщить им, что мы пропустили их передачу.
– Нужно подключить Мейса. Он же у нас спец по связи, раз уж он проснулся, пусть занимается своими прямыми обязанностями.
Она отрицательно покачала головой.
– Пока не вижу смысла, он только вылез из капсулы, мозги наверняка ещё не встали на место. И вообще, думаю, не стоит говорить экипажу о наших проблемах, пока они ещё толком не очухались от заморозки. Переключимся в аварийный режим, отправим в ЦУП сообщение о неполадках и будем ждать следующего сеанса в шесть утра.
– Ну а что, если мы и в шесть утра не примем сигнал?
Дарья закусила губу и мрачно посмотрела в сторону.
– Тогда уже будем думать, что делать… Ладно, иди спать, – сказала она. – Я ещё прогоню кое-какие тесты, поиграюсь с настройками приёмника, в конце концов, может быть просто проблема с софтом, какой-нибудь баг в ПО…
* * *
– Что значит «нет связи»? – недоумевающе спросил Андерсон.
Мы с Дарьей неловко переглянулись.
– То и значит. – Я неловко развёл руками, – Мы не принимаем сигнал с Земли, пропустили уже второй сеанс за сутки.
– Второй? – Он вопросительно посмотрел на нас. – Но почему не сообщили сразу?
– Не хотелось волновать людей после пробуждения, к тому же была надежда, что к утру связь восстановится и все прояснится, – потирая шею, ответил я.
Профессор задумчиво закусил дужку очков.
– Но как… как такое вообще возможно? В чём может быть причина?
– Если честно… мы не знаем, – ответила Дарья. – Всё наше оборудование совершенно исправно, за это я ручаюсь. Приёмники настроены на нужную частоту, но они ничего не ловят, совершенно ничего.
Андерсон нервно прошёлся по каюте, почесывая лысину.
– А до этого, пока мы спали, у вас были перебои со связью? – спросил он.
Я отрицательно покачал головой:
– Нет, это было бы ЧП, мы бы сообщили вам.
– Да, это ЧП… – задумчиво проговорил он. – Что вы предлагаете?
– Сканировать частоты, это всё, что нам остается. Все: и основные, и аварийные, постоянно и без перерыва, – сказала Дарья.
– Надо полностью убедиться в исправности наших систем, не может такого быть, чтобы ЦУП просто взял и прервал связь, – задумчиво сказал Андерсон.
– Наши системы, – устало сказала Дарья, – в полном порядке. Я гоняла тесты на протяжении всей своей вахты. Никаких неисправностей, всё работает совершенно штатно.
– Тогда почему мы не слышим их? Почему мы не принимаем сигнал?
– Боюсь, у меня только один ответ на этот вопрос: потому что его никто не передаёт, – сказала она.
– Но это невозможно!
– Я и сама это знаю, Уилл! – Дарья повысила голос.
Я встал между ними.
– Друзья, друзья! Прошу вас! Потеря связи для нас в целом не так уж критична. С этим, конечно, надо что-то делать, но паниковать не стоит. Земля, она в любом случае далеко, и если у нас что-то произойдёт, они нам в любом случае мало чем помогут, неважно, будет ли связь или нет. Мы можем выполнить наше задание и вернуться домой совершенно автономно.
Андерсон сел на кровать, надел очки и внимательно посмотрел на меня.
– Вы должны меня понимать, мистер Фролов. Я, как руководитель этой миссии, полностью отвечаю за все её аспекты. И если что-то идёт не так, – он внимательно посмотрел на меня, – ответственность несу именно я. То, что произошло сегодня, это… это, может быть, и некритично в целом, но для экипажа это будет стресс. Нам ещё целый год болтаться здесь, в системе Сатурна. А за год без контакта с домом у кого-нибудь может съехать крыша. Поэтому вы… мы обязаны наладить связь как можно скорее.
Он встал и подошёл к окну, молча глядел в него какое-то время, затем тихо сказал:
– Возьмите Вильямсона, проверьте с ним ещё раз всё, перетряхните по винтику всю систему, чёрт возьми! Если надо будет выходить в космос – выходите. – Он посмотрел на нас. – Мне всё равно, как вы это сделаете, но вы обязаны разобраться с этой проблемой.
– Кто сделает объявление для экипажа? – спросил я.
Андерсон покачал головой:
– Думаю, пока не стоит об этом распространяться, это может вызвать ненужное волнение среди людей.
– Но рано или поздно они начнут задавать вопросы! – возразила Даша.
Профессор внимательно посмотрел на неё.
– Не беспокойтесь, когда они начнут задавать вопросы, я сам обо всём им расскажу. Главное, найдите причину наших проблем со связью, чтобы я мог успокоить народ, когда придёт время.
* * *
– «Нил Армстронг» вызывает Землю, повторяю, «Армстронг» вызывает Землю. Передача идёт по аварийному каналу, в аналоговом режиме. У нас проблемы со связью, мы не принимаем сигнал от Центра управления полётом, повторяю: мы не принимаем сигнал от ЦУПа. Если вы слышите эту передачу, немедленно сообщите о ней любому представителю «Юнайтед Аэроспейс». Положение дел на корабле нормальное, состояние экипажа хорошее, все основные системы исправны, полёт проходит в штатном режиме. Мы будем продолжать выполнение нашего задания согласно плану. Это аналоговое сообщение будет проигрываться непрерывно каждые три минуты. Мы ждём ответа, Земля.
* * *