скачать книгу бесплатно
Сидела в гнезде растопырив перья вокруг себя и дрожала всем телом. Как раз в этот момент лопнуло яичко и на свет появился первый птенец. Он был голый и слепой, пищал что-то раскрывая клюв на корм.
– Давайте больше никого не будем беспокоить в землянках. – предложил нам Дима. – Землянок ещё много, а нас всего десять. Мы всё равно больше считать не умеем. К тому же уже вечер.
Вообще-то у нас от ВОВ были трофейные немецкие фонарики, которыми мы освещали землянки изнутри.
Но землянок было ещё очень много. Здесь беженцы с Европы селились по левому берегу речки Белка до самой речки Сунжа.
Лишь на развалинах хутора Ивлевых никто не посмел селится. Вот и нам не стоило дальше двигаться. Всякое может там случиться с нами.
– Всё! Больше не могу терпеть. – сказал нам толстый Сёма. – Скоро в трусах будет моё говно.
Он сразу рванул за кусты чилижника в сторону развалин старого хутора. По воспоминаниям стариков из семейного клана Ивлевых. До последнего набега горцев на хутор в прошлом веке у них хутор был как старая крепость в Грозном.
Вокруг хутора стояли двухметровые дувалы-стены из самана и огромных булыжников. Между хатами под землёй были большие переходы. Не знаю куда побежал срать Сёма.
Прошло минут десять нашего ожидания. От нашего засранца ни звука не вони. Кричать, звать нам друга нельзя. Могут от дома услышать родители. После скандала не оберёшься.
Ведь мы так далеко от дома никогда не ходили. За такие вылазки нас могут посадить под замок и больше на улицу не выпустят.
– Как мы будем жить без улицы? Давайте пойдём посмотрим, где он. – предложил Дима, когда наше ожидание уже затянулось.
Мы, не сговариваясь выстроились по номерам, как во дворе нашего дома на проверку. Андрея подтолкнули вперёд и осторожно словно разведчики или партизаны пошли в сторону развалин старого хутора.
Движение нашей группы пришлось замыкать мне. Озираясь и натыкаясь на Мишку, осторожно прошёл за развалины дувала, и мы оказались перед проходом под холмик.
– Там, наверно, есть клад? – шёпотом, сказал нам Сёма, пальцем показывая в лаз под кустом.
– Какой лаз? Здесь сто лет не ступала нога человека. – ухмыльнувшись, сказал Андрей.
– Нам пора возвращаться домой. – напомнил Дима.
– Ты хоть выспался перед походом к дому? Нет вы посмотрите, что там есть. – настаивал Семён на своём, подсвечивая фонариком в лаз.
Луч фонарика устремился под кусты чилижника на холме в углубление, которое расширялось под холм, который оказался крышей какой-то постройки над землёй.
Наверно, это был огромный подвал, где терские казаки хранили с запасом продукты на случай неурожая в засушливое лето, а также оружие на случай войны с горцами?
Такой подвал есть и сейчас в Старом хуторе. Мне не впервой было лазить в подвал у своих стариков в Старом хуторе. Там всегда было чем поживиться. После таких вылазок моя задница ощущала горечь крапивы, а душа познавала горькие слёзы из глаз.
Так мне доставалось от наших стариков в Старом хуторе. Здесь никого из моих предков не было. Ощутил себя наследником этих богатств и решительно полез вниз.
Подвал действительно был не пуст. Здесь хранились деревянные ящики и сундуки с разным барахлом. В ящиках была разная домашняя утварь в основном из древесины – ложки, чашки, кувшины и разные другие изделия.
Также было много посуды из глины и меди. Редко попадались чугунные котелки и совсем редко было что-то из стекла. Наверно, тогда это дорого стоило?
Почему-то никто из нас ничего не взял себе из этих деревянных ящиков и сундуков? Наверно, у каждого из нас, как у меня, на уме было настоящее богатство – золото и старинное оружие? Всё остальное барахло было у нас почти в каждом доме и в каждой хате. У моих дедов и бабушек старинная утварь хранилась в Старом хуторе в сундуках из поколения в поколение.
Мы обшарили весь подвал. Однако, для себя лично ничего хорошего не нашли. Когда уже хотели было выйти из подвала и направиться к себе домой,
Семён облокотился на стенку и рухну куда-то в образовавшийся проём. Стенкой оказалась обычная занавеска, которая за сто лет покрылась пылью и превратилась по цвету под стены из самана. Вышла такая маскировка.
– Думаю, что на этом не остановимся. – сказал друзьям, поднимая Семёна из столетней пыли.
– Нам всё равно влетит за наши приключения. – поддержал меня Гена. – Так хоть будет за что?
Нас приучили с пелёнок убирать за собой. Так что прежде, чем перейти в другое попущение, мы всё, что брали в руки вернули обратно в деревянные ящики и сундуки.
Накрыли крышками. Осмотрелись вокруг. Словно боялись, что своё здесь забыть. Хоть кроме семейных трусов на нас больше ничего не было. Присели передохнуть как перед дальней дорогой и пошли в проём.
Дальше из подвала укреплённый досками туннель, как у шахтёров в забое. Нам рассказывали это всё беженцы из Донбасса, которые в шахтах добывали уголь.
По тому как был укреплён туннель, то не трудно было догадаться, что его строили давно и надолго. Видимо постоянная война с горцами и частые пожары в хуторе вынудили терских казаков покинуть обжитое место.
Когда направились дальше по туннелю, то обратили внимание, что крепёжные доски туннеля пропитаны какими-то раствором или смолой, как морёный дуб. Поэтому за сто лет не сгнили. Туннель в проходе размером в рост среднего человека. Продвигались в проходе свободно. Не нарушая привычный порядок, шли по номерам.
Андрей первый, а дальше мы все по очереди. Этот туннель оказался настолько длинный, что мы несколько раз отдыхали от долгой ходьбы. Просто валялись в пыли.
Температура вполне нормальная, вот только немного душно, а также есть запах от смолы, которой пропитаны доски. Вполне возможно, что в этом подземелье нет насекомых, летучих мышей, крыс и птиц, которыми питаются твари? С голоду можно сдохнуть.
Вдруг, наш ведущий резко остановился. Мы все по инерции упёрлись в него. Андрей лучом фонарика показал нам на силуэт похожий на человека, который свисал с верхних досок до низа в проёме туннеля.
Видимо это было чучело или пугало силуэтом похожее на человека. Таких мои родственники ставят в садах и огородах, чтобы никто не лазил туда. Но, тут нет сада и огорода.
– Вообще-то это человек настоящий. – в страхе сказал Семён, когда мы подошли к нему близко.
Сразу на память пришёл рассказ моего дедушки Гурея. Когда он в молодости путешествовал по миру, то в римских музеях видел сушёных людей, которых привезли из египетских пирамид.
Таких людей называют мумиями. Они похожи на сушёную рыбу. Рыбу солят и сушат на ветру.
Труп человека в одежде замачивать в каком-то растворе, а затем тоже сушат как рыбу на ветру.
– Так это же мумия человека. – напомнил друзьям рассказ моего деда. – Таких мумий полно в музеях по всему миру. Древних людей превращали в мумии, чтобы потомки не забывали о них.
– Но мы не в музее и не в гробнице египетской пирамиды. – удивлённо поинтересовался Дима.
– Здесь все доски пропитаны какой-то смолой. – догадался Миша. – На досках нет насекомых, от которых всё гниёт. Труп этого человека пропитался запахом смолы и превратился в мумию.
Все согласились с выводом друга. Мы осторожно прошли мимо мумии бывшего человека и пошли дальше искать себе выход из данного положения. Нам ещё встречались по пути сидячие и лежачий мумии людей.
Все были вооружены старинными ружьями, копьями и саблями. Видимо они стояли на защите родственников, потомки которых сейчас живут в Старом хуторе.
Не знаю почему, но, никто не взял себе на память ничего из старинного оружия у вечных защитников. Мы прошли дальше в сторону возможного выхода. Когда почувствовали на своих лицах поток свежего воздуха, то поняли, что скоро выберемся из туннеля. В этот момент под нашими ногами затряслась земля.
Так было летом прошлого года. Началось землетрясение. Мы сразу рванули на выход сжимаясь в клубок одной массы, которую вытолкнула наружу какая-то неведомая сила прямо с обрыва на берег речки.
Прямо за нами обрыв обвалился от толчка землетрясения. Нам едва удалось отскочить прямо в воду речки от завала земли со стороны небольшого обрыва. Когда посмотрели в сторону обрыва, то там не было туннеля.
– Легко отделались. – сказал Семён, направляясь к воде. – Вот только где мы сейчас находимся?
– Мне это место знакомо. – оглядываясь вокруг, сказал Вовка.
– Мы с отцом тут были на рыбалке. Это речка Сунжа! – во всю глотку закричал Генка. – Мой отец в этой речке поймал сома.
Вся наша права стала радостно скакать и ликовать, что мы все остались живы и невредимы. Сразу не сговариваясь на мелководье принялись купаться. Смывать с себя столетнюю пыль.
Когда мы отдушин наплескались, то обратили внимание, что солнце направилось к закату. От берега Сунжы до берега Белки к нашему дому несколько километров.
До ночи надо спешить. Без всякого строя, как стадо баранов, рванули в сторону гудка поезда, словно к забегу через лес туда, где нас дома ждёт наказание за приключение в этот день.
Огромный лес находился за колхозом «Кондухова» сразу за землянками поселенцев в сторону севера от развалин старого хутора Ивлевых. В разное время мы бывали здесь со своими родителями по грибы и ягоды. Почти родные места.
Долго блуждать не будем. Нас всё равно найдут живыми или мёртвыми. Конечно, сейчас было не до грибов и ягод. Главное – засветло быть дома. Хотя засветло не получится.
Не успели пробежать и половины пути через лес, как солнце медленно скрылось вдали за хребтами кавказских гор. Стараясь издали не засветиться перед родителями, ни стали включать фонарики в лесу.
Обдираясь кустами чилижника. пробирались через лес на прямую. Когда выбрались из леса, то издали увидели, как по левому берегу от железнодорожного моста до развалин старого хутора Ивлевых ходят чёрной толпой силуэты людей с факелами и фонариками разной величины.
Нам сразу стало понятно, что ищут нас, а не рыбачат и не охотятся. Надо было что-то придумать нам, чтобы избежать строгого наказания от родичей.
– Значить так! Мы были в лесу за ягодами. – взял на себя инициативу Семён. – Там заблудились.
– Надо наши дома обойти со стороны леса. – предложил Миша. – Если нас сейчас кто-то увидит, то будет так как мы договорились. Насчёт отсутствия ягод скажем, что с голоду всё съели.
Как только добрались до птичника, дальше по одному разошлись к своим домам. Наш дом был на виду у тех, кто искал нас по берегу речки. Пришлось с обратной стороны двора у сада перелезть через забор и вдоль стены пробраться под навес, где отдыхали наши три сторожа. В кровати бабушка Нюся. На коврике кот Барсик. Чуть в стороне возле своей конуры пёс Тарзан.
При виде меня разом отвернулись в другую сторону, словно не заметили моё возвращение. Пришлось осторожно переступить через кота, чтобы не наступить ему на хвост. Входная дверь не закрыта. В прихожей помыл ноги в тазике возле умывальника.
Там же обул свои мягкие тапочки, через зал прошёл в свою комнату, лёг спать в кровать. Кот Барсик лёг рядом со мной. Прошло какое-то время после того, как мы с Барсиком улеглись спать в нашу маленькую кровать, которая не рассчитана на мой рост.
Так как мой рост как на дрожжах растёт каждый день. Совсем недавно меня в люльке, подвешенной под деревом, качали. Сейчас в кровати своей не умещаюсь. Вот поэтому никак не могу заснуть. Хочу заснуть до приезда отца с работы.
– Наш паршивец домой явился? – спрашивает мама у бабушки Нюси. – Возле речки его нет.
– Мария! Извини меня старую. Совсем забыла. – стала бабушка покрывать меня. – Он пришёл домой до твоей вечерней дойки. Когда ты пошла к коровам. Покушал, лёг спать с нашим котом.
– Мама! Опять ты его покрываешь. – строго сказала моя мама. – Когда уходила в коровник, то заглядывала в его комнату. Шурки там не было. В это время Барсик лежал у тебя в постели.
– Ну, если ты не веришь своей матери, то можешь сама посмотреть. – строго сказала бабушка.
Мама ничего ни стала говорить бабушке. Прошла в прихожую. Помыла ноги в тазике. Одела свои тёплые тапочки. Через зал прошла в мою комнату. Как грозовая туча зависла над моей головой и над Барсиком.
Мы как могли старались показать, что спим. Мама тяжело вздохнула и пошла во двор готовить отцу завтрак на стол у дерева. Вскоре у ворот завизжал драндулет.
Хорошо, что до приезда отца всё обошлось. Он у нас очень строгий. Говорят, что до войны был милый и спокойный человек, после войны стал зверем. По любому пустяку кидается на людей.
Все говорят, что в этом виновата война и ранения на его теле. Всё тело моего отца в шрамах. Пальцы на ногах оторвало взрывом. Сейчас с култышками ног он инвалид войны.
5. Ограниченное пространство.
Убедившись, что во дворе за столом вовремя ужина папа и мама со скандалом не обсуждают моё воспитание, то решил, что наказание за нашу вылазку из дома прошло мимо нас.
Завтра утром всё будет по-прежнему. Мы обратно будем играть во дворе и вместе с домашними водоплавающими птицами бегать на речку купаться в жару. Дальше посмотрим, как нам жить.
– Сергей! Нам надо что-то решать с поведением наших детей. – едва проснувшись, услышал голос соседа за окном своей комнаты. – Мой сын вчера вернулся домой поздно ночью. Сказал, что они заблудились в лесу, когда собирали ягоды. По его виду было понятно, что лесом и не пахнет.
Голова у него в репьях столетней давности. Волосы пахнут не ягодами и цветами, а смолой, которой в старину обрабатывали доски. Наверно, были в каком-то старом подвале?
– Наш дом самый старые на левом берегу речки. – стал как-бы оправдываться мой отец. – Но! Наш подвал, как весь дом, из камня и глины. В середине тройной крыши над нашим домом имеются доски, пропитанные смолой от гниения. Надеюсь, что крыша над нашим домом цела.
Два отца долго обсуждали проблему своих детей. У меня не было желания угодить в руки отцов, озабоченных проблемой воспитания своих детей.
Решил лежать до победного, когда отцы уйдут от нашего дома и успокоится вдали от меня. Ведь если сейчас попаду под горячие руки отцов, то мне будет разгон за всю нашу группу. Может быть, что всыплют хорошего трофейного ремня?
– Хватит валяться! – прервала мама, мои грязные мысли. – Давно не спишь. Иди завтракать во двор. Всё на столе. Не забудь помыть руки и лицо. Барсика покорми. Тарзан давно завтракал.
Сегодня суббота – не рабочий день. Все родители дома. Массовой разборки нам намариновать.
Пока у меня был завтрак, то к нам во двор собрали всю ораву из десяти пацанов, кто вчера искал приключения на свою задницу.
Публичной порки не было. Однако под общий рёв нас всех постригли налысо, а после побрили головы немецкой трофейной безопасной бритвой.
– Вот другое дело! – радостно, сказал мой отец. – Любо посмотреть на чистую голову без вшей.
– Прекрати реветь. – тихо сказала мама, мне на ухо. – За лето волосы отрастут до самых плеч. Нечего переживать. На месте глупых волос появятся умные, густые и длинные волосы.
Пока нас стригли поголовно, как стадо баранов, во дворе собрались соседи. Каждый пришёл со своим стулом. Соседи расселись по всему двору.
Стол заседания поставили под дерево с четырьмя стульями, куда сели старейшие нашего поселения. Среди старейших оказался мой отец, которому в этом году исполнилось тридцать лет. Нас десятерых поставили среди двора.
– Так, товарищи! Успокоились! – сказал мой отец, когда всё было готово к собранию. – Сегодня на повестке нашего первого собрания один вопрос. Наши дети, которые создают нам проблемы.
– Всё! Будут публично пороть. – сказал мне на ухо Генка. – Всю ночь дома простоял в углу.
– Надеюсь, что пороть их не будем? – сказал отец Генки, словно услышал беспокойство сына.
– Слово представляем Василию Степановичу. – подтолкнул мой отец, Генкиного отца. – Он нам расскажет, как поступать с нашими детьми в дальнейшем.
– Василий Степанович! Вас слушаем! Напросился! – бурча под нос, сказал оратор, вставая из-за стола к трибуне. – В первую очередь нам надо отпустить виновников из собрания. Они наказаны нами публичной стрижкой волос.
Василий Степанович не успел договорить свою речь в наш адрес, как мы рванул словно по приказу в наш дом и разместились по двум большим комнатам.
Девчонки уже были в своей комнате, а мы зашли в свою комнату и плотно закрыли за собой дверь, чтобы никто с улицы не подслушал нашу беседу о событиях прошлого дня, который навсегда застрял в нашей памяти.
Вообще-то говорить нам было нечего. Никто из нас не раскололся насчёт похода через туннель от развалин старого хутора Ивлевых до берега Сунжи.
Нам было интересно знать, что решат на общем собрании о нашем воспитанно. Поэтому все заткнулись. Открыли форточки на окнах и двери в своей комнате. Девчонкам приказали замолчать. Мы стали слушать собрание.
– Наше поселение на левом берегу Белки, как бы оторвано от города. – громко говорил другой выступающий. – У нас нет ни городского, ни поселкового. У нас даже почта полевая через воинскую часть, которая охраняла беженцев из Европы. Сейчас беженцы уехали к себе домой. Воинскую часть перевели в другое место.
