скачать книгу бесплатно
Пространство жизни. Том 1
Александр Черевков
Нам постоянно не хватает пространства жизни. Мы недовольны тем, что вокруг происходит. Наше пространство может быть как внутренним в нашем сознании, так и внешним, которое стесняет нас своим присутствием?Нам хочется иметь комфортное пространство жизни. Со времени зачатия в утробе матери находимся в ограниченном пространстве, из которого стремимся выбраться. Стараемся выбраться из своего заточения раньше времени отпущенного природой. Выбравшись из утробы, матери начинаем дрыгаться руками и ногами.Пытаемся освободиться от пелёнок и ползунков, которые мешают ощутить пространство. Едва ступни ног начинают ощущать земную твердь, как мы тут же пытаемся ощутить пространство вокруг.Так как разум находится на первой ступени своего развития и мы не имеем опыта физического восприятия познаваемого пространства, то с первого шага набиваем себе шишки, обжигаем и царапаем разные участки тела, всё определяем на вкус.
Александр Черевков
Пространство жизни. Том 1
ПРЕДИСЛОВИЕ
Нам постоянно не хватает пространства жизни. Мы недовольны тем, что вокруг происходит. Наше пространство, может быть, как внутреннем в нашем сознании, так и внешним, которое стесняет нас своим присутствием?
Нам хочется иметь комфортное пространство жизни. Со времени зачатья в утробе матери находимся в ограниченном пространстве, из которого стремимся выбраться. Стараемся выбраться из своего заточения, раньше времени отпущенного природой. Выбравшись из утробы, матери начинаем дрыгаться руками и ногами.
Пытаемся освободиться от пелёнок и ползунков, которые мешают ощутить пространство. Едва ступни ног начинают ощущать земную твердь, как мы тут же пытаемся ощутить пространство вокруг.
Так как разум находится на первой ступени своего развития, и мы не имеем опыта физического восприятия познаваемого пространства, то с первого шага набиваем себе шишки, обжигаем и царапаем разные участки тела, всё определяем на вкус.
Когда познаём всё вокруг домашнего пространства, то у нас появляется естественный интерес расширить круг познания за пределами домашнего очага. Тайком от своих родителей убегаем из дома и тут же попадаем в круговорот неизведанных событий. Каким-то чудом остаёмся живыми и невредимыми. Возвращаемся домой в таком виде, что нас едва узнают.
С этого дня кажется, что знаем всё и всё нам дозволено. Однако! Мы не знаем, что у нас всё впереди. Не только от нас зависит пространство. На первом плане познания вокруг естественное пространство природы. Нам не хватает времени познания собственно пространства развития нашей жизни вокруг нас. Но! Мы всю жизнь будем стремиться познать, точнее, объять вокруг необъятное пространство.
ТОМ-1.
ГЛАВА-1. РАССВЕТ ЖИЗНИ.
Финиш после старта – это ни конец, а начало новой жизни.
Часть-1. Мы все из детского пространства.
Детство – самое лучшее время жизни, где каждый день приключения.
1. Ни всё приятное на вкус.
Огромное дерево шелковицы выросло задолго до моего рождения. Под кроной дерева в тени от знойного летнего солнца находился наш дом, построенный из камней, большой двор с домашними животными и вокруг ствола дерева плетёный из веток кустарника детский манеж, куда посадили детей из всей округи.
Детский манеж был такой огромный, что места хватало всем. Наш дом был на левом берегу речки Белка в стороне от города. Рядом нет детского садика, а в город таскать детей слишком далеко.
Вот родители из хутора сообща решили соорудить детский манеж в нашем дворе и присматривать за детьми по очереди. Таким образом создали детский садик на общественных началах.
Поселили детей возрастом, примерно, до одного года. В манеже больше десятка детей. Большинство из нас раньше друг друга не знали. В первый день у нас в манеже были разборки.
Мы таскали друг друга за волосы, кусались и царапались. Наши мамы, словно курицы-квочки растаскивали нас в разные стороны по манежу. Самых неугомонных детей привязывали за пояс сзади ползунками к плетёному забору нашего манежа.
Такой беспокойный детский садик был парту дней. За это время мы между собой подружились. В манеже под деревом стало спокойно. Каждый был занят своим делом.
Между нами не было никакой разницы. Девчонки и мальчишки играли игрушками безразличия друг от друг. Даже горошки у нас были общие. Наши мамы едва успевали освобождать наши горшки.
Было жарко лето. Поспел тутовник, плоды которого засыпали весь двор наш детский манеж.
По двору ходят свиньи, козы, домашние птицы, кошки и собаки. Все кушают сладкие плоды чёрного тутовника. Мы тоже не отстаём от домашних животных и птиц. Горстями запихиваем в рот сладкие плоды. Едим всё без разбора, что валяется вокруг нас и под нами. Затем ревём.
– Опять наелись того, что в штаны наложили. – говорит чья-то мама, меняя ребёнку ползунки.
– Ничего страшного в этом нет. – смеясь, говорит моя мама. – Пускай учатся определять на вкус.
Как принято у людей, то, у нас отсутствовал по времени порядок – завтрак, обед и ужин. Весь световой день мы ели ни только то, что упадёт нам с дерева на голову, а также то, что приносили нам в манеж.
Наши мамы приносили нам в течении дня всё то, что имелось в каждом доме – халва, жмых, пастила, макуха, пчелиные соты и всё то, что можно кушать. Запивали еду коровьем молоком, колодезной водой и разными соками из дома. У всех мам на уме было только одно, чтобы ребёночек поправился, прибавил в весе.
Но! Большинство из нас были худыми и здоровыми, так как все калории у нас уходили на движение.
Мы целыми днями бегали и играли в манеже. Среди нас болели только толстые, которые целыми днями ели, спали и простывали от ветерка в манеже.
Такие чаще были у себя дома. Так прошло первое лето познания пространства вокруг нас. Наступили дождливые осень и снежная зима. Наш детский садик перестал существовать.
Мой отец разобрал плетёный. манеж из веток на дрова к розжигу русской печки в середине нашего каменного дома. Детей из манежа разобрали в деревни и города до дедушек с бабушками.
Меня отправили в Старый хутор. Всё холодное время года меня таскали по семьям наших многочисленных родственников. Так как в нашем огромном родственном клане терских казаков, мне первому довелось родиться после войны с фашистами.
Но так как от меня было много грязи и шума, то в семьях родственников больше недели не задерживался. К тому же мама на выходные меня забирала домой.
Как только растаял последний снег и солнце подарило земле тепло, наши родители решили обратно создать для нас общественный детский садик в нашем дворе.
Мой отец и наш дедушка Гурей привезли из леса много гибких веток. Соседи тоже ни стали ждать приглашения.
Целыми семьями приходили к нам во двор на субботник, строить к лету плетёный детский манеж.
– Думаю, что такой крепкий плетёный манеж надолго хватит. – оценил отец совместную работу вместе с нами.
В этом мой отец сильно ошибся. Ведь мы дети все присутствовали в сооружении плетённого детского манежа из веток.
Так что когда нас посадили в плетёный манеж, то мы его тут же принялись разбирать.
Нам всем, каждому, было больше года. Соображали мы как обезьяны. Повторяли за людьми всё, что видели. Но! Делали всё наоборот. Через месяц манеж разобрали.
– Всё! Больше манеж восстанавливать не буду. – заорал мой отец, когда мы вновь разобрали манеж после очередного ремонта. – Пусть резвятся во дворе, как обезьяны. Им тут нравится.
В этот раз отец был прав. Нам действительно было лучше играть во дворе, чем в плетёном манеже. Мы давно уже подружились с домашними животными и птицами.
Бегали друг за другом и играли в прятки. Наши мамы со стороны поглядывали за нами, чтобы с нами ничего не случилось. В целях нашей безопасности забор вокруг нашего двора поднял в два раза выше.
В следующе холодное время года никто из наших родственников не хотел принимать меня в гости даже на одни сутки.
Так как за короткое время моего присутствия в гостях у родственников появлялись большие проблемы, с которыми приходилось разбираться очень долго. У меня постоянно было желание расширить кругозор своего пространства за пределы запретного.
– Ну, что нам с ним делать? – возмущались родственники на общем собрании.
– Хоть привязывать к чему-то или сажать на цепь радом с нашими собаками, которые будут его стеречь. Привязывать и сажать его на цепь не надо. – вступился за меня дедушка Гурей. – Мы закрепим за Шуркой мою сестру Нюсю. Они оба любят друг друга. Им будет чем заниматься вместе.
Общее собрание родственников поддержало предложение Гурея. Всё равно другого предложения не было.
Так как парализованная на ноги бабушка Нюся жила в хате-мазанке по окна вросшая в землю в Старом хуторе, где было мало места моему развитии и Старый хутор был далеко от нашего дома, то, родственники решили переселить Нюсю в наш каменный дом.
Здесь за речкой Белка было просторно ни только в нашем дворе, но также в нашем огромном каменном доме из пяти комнат. До замужества моей мамы и до моего рождения дом пустовал.
Во время войны с немцами наши родственники уступили наш дом евреям-иммигрантам из Европы. Когда мама вышла замуж и была беремена мной, то решили поселиться в этом доме.
К этому времени, за три года проживания в нашем доме, семья евреев увеличилась до семи человек. За время войны и до победы над фашистами семья евреев стали нам как родственники. Они работали на полях и на хозяйственных участках нашего клана терских казаков.
Никто их не притеснял. Даже деньги за жильё в нашем доме не брали. Наоборот, помогали им выжить. Меня мама родила в Старом хуторе, на территории которого кроме старой хаты-мазанки было огромное хозяйство всего родового клана и два участка под строительство новых домов.
Так как на территории Старого хутора жили Выприцкие, то было решено строить два дома новым семьям Выприцких. Семью моих родителей Черевковых решили поселить в дом за речкой.
Как только закончилась война, так семья евреев-иммигрантов сразу стали собираться вернуться к себе домой в Европу. Там у них было своё хозяйство – огромный дом, завод и магазины.
Всё было разрушено войной. Однако международные благотворительные организации обещали помочь восстановить всё тем, кто вернётся обратно к себе домой в города и сёла.
Так вот в наш дом, в котором пока жила семья евреев, поселились мои родители вместе со мной. Когда мне исполнилось два года решили поселить бабушку Нюсю, которая должна была присматривать за мной.
Семья евреев занимали три комнаты. Нам достались две комнаты. В маленькой комнате жили мои родители. В большой комнате жила бабушка Нюся со мной.
Дом был построен так, что в середине дома была огромная русская печь, которая согревала в холодное время года все комнаты из отопления в большой комнате проходной из всех смежный комнат. В углу за печкой стояла кровать моей бабушки. Мне досталось место на печке. Здесь было тепло и уютно. На печке можно было жить круглый год.
Даже когда она не топилась. Весной нового года, когда мне шёл третий год, наш двор обратно превратился в детский садик без плетёного манежа вокруг дерева шелковицы.
Здесь во дворе рядом с домом была огромная русская печка, на которой женщины готовили завтрак, обед и ужин своим детям, а также мужьям. Рядом с печкой во дворе под навесом летом стояла кровать бабушки Нюси.
– Шурик! Перестань кататься на козе, она не лошадь. – следила за порядком моя бабушка Нюся.
Мы только на короткое время слушали указание бабушки. Через пару минут продолжали шалить и безобразничать. Мальчишки и девчонки дрались между собой.
Дежурные мамы едва успевали разбираться с проказами, как мы обратно начинали вытворять чёрте что, чего запрещали нам делать родители и бабушка Нюся, которая была строгой только на виду родителей.
Несмотря на то, что бабушка была парализована на обе ноги и не могла двигаться по двору, она всё равно была в курсе того, что происходит с нами. Когда у нас не получалось скакать через верёвочку, то она подсказывала нам, как это делать, словно сама могла скакать вместе с нами.
Если кто-то из детей нечаянно сломал игрушку, то мы вместе с бабушкой чинили игрушку. Так незаметно для нас прошло ещё одно лето.
Осень была такой дождливой, что деревья плакали вместе с опавшими листьями во время проливного дождя и во время грозы трепетали от страха обнажёнными ветками.
Мне было тоскливо смотреть через стёкла окна помутневшего от капель дождя на осиротевший двор, где не было детей, а также домашних животных и птиц. Бабушкины сказки мне давно надоели.
Хотелось выбраться из дома и бегать по лужам под проливным дождём. Своё желание откладывать ни стал на долго. Когда бабушка уснула среди дня под нудный шум дождя за окном, а дома никого не было, то мне ничего не стоило пробраться через прикрытую дверь в большой комнате в прихожую, а дальше в наш мокрый двор.
Во дворе никого не было. Все спрятались от проливного дождя. Наши дворовые собаки, кавказские овчарки, забрались в свою конуру и свернулись там клубками согревая друг друга.
Летом собаки дружили с детьми и защищали нас от уличных собак, которые постоянно крутились с улицы за большим забором вокруг нашего двора.
Рычали и грозно лаяли на чужаков. Мне хотелось погладить наших собак. Но едва просунул свою руку в собачью конуру, как они грозно зарычали и угрожающе обнажили свои острые клыки.
Мне пришлось отдёрнуть от опасности руку, чтобы её не загрызли собаки. Видимо они не имели желание покидать уютное пространство своей тёплой конуры. Ведь в такую плохую погоду нечего делать в нашем дворе.
Решил пойти посмотреть в курятник, как там живут курочки-несушки, из-под которых моя мама каждое утро собирает до десятка свежих яичек. Кроме яичек под курицами-квочками маленькие жёлтые комочки цыплят, которые выводятся у нас круглый год.
Так как наш курятник тёплый изнутри. Можно выращивать цыплят круглый год на радость детям, которые любят кушать яйца. Едва открыл курятник, как на меня тут же набросился петух, который ужас как ненавидит почтальона и набрасывается на него, когда почтальон приходит с письмами и газетами к нашему двору.
Не думаю, что петух спутал меня с почтальоном. Просто он злой от того, что в такую скверную погоду проспал раннее утро и не кукарекал. Тут ещё мама утром яички брала у куриц.
После того как у меня в собачьей конуре и в курятнике получился полный облом, то идти в гости в свинарник и в коровник совсем отпало желание. Может быть сегодня у всех домашних животных плохое настроение из-за такой капризной погоды?
Надо проведать голубей, которые живут у нас на сеновале. Надеюсь, что голуби не одичали от плохой погоды. Там у них тепло. У нас сеновал был под огромной крышей нашего дома.
Ещё предки моих предков придумали хитрую крышу над огромным домом. На стропила положили кровельное железо, которое со всех сторон промазали дёгтем, затем бентонитовой глиной.
В доме русскую печь изнутри и снаружи тоже обмазали бентонитовой глиной и после побелили.
Крышу ещё покрыли черепицей. Получилось так, что на сеновал под крышей и в дом не могли проникнуть дождь и огонь.
Все щели сверху и снаружи промазаны бентонитовой глиной, которая со всех сторон не пропускает огонь и влагу. Под огромной крышей на сеновале круглый год сухо, не холодно и не жарко.
Птицы не глупые создания. Они огромными семьями селятся под черепицами нашего дома. Как всегда, на сеновал под крышу нашего дома стояла огромная лестница, по которой на сеновал мог забраться любой желающий.
Лестница была сделана из брусков морёного дуба, покрыта дёгтем и бентонитовой глиной, затем покрашенная огнеупорной, водонепроницаемой глинной. Широкими ступенями с перилами поднималась вверх на сеновал под крышу дома.
Говорят, что эту лестницу вместе с домом построили наши родственники Ивлевы больше ста лет тому назад. За это время вокруг дома были многочисленные войны между горцами и терскими казаками.
Часто здесь горели аулы и хутора. В конце концов перестали селиться тут на левом берегу реки Белка. Но этот дом устоял и лишь в советское время здесь стали жить люди.
Мне было не сложно подняться по этой лестнице на сеновал. К этому времени дождь прекратил полевать всё вокруг. Лёгкий ветерок разогнал дождевые тучи.
В небе появилось осеннее солнце, которое слегка прогрела всё мокрое под собой, и подсохшая лестница покрылась лёгким испарением. Было такое ощущение, что поднимаюсь к небесам, а не на сеновал.
Когда поднялся на сеновал, то к этому времени там не было ни одной птицы. Голуби взлетели в небо на встречу солнцу, а дикие пернатые после дождя полетели кормиться на природу.
Так что тут на сене небыли никого. Здесь было тепло и сухо. Пахло полевыми цветами и где-то в сухой траве распевал сверчок, который видимо решил перезимовать у нас на сеновале.
За время своей прогулки под дождём во дворе сильно промок и устал. У меня кружилась голова, болели и всё тело.
Было такое ощущение словно весь день под проливным дождём дрался со своими ровесниками и меня сильно побили, а затем топтались на мне все наши домашние животные. Едва бухнулся в сено, как тут же отключился словно подкошенный.
2. Познать себя.
Всё что знал о себе до трёх лет мне было известно из рассказов моих родителей, а также от многочисленных родственников, которые нянчились со мной до трёх лет моего возраста. Когда достал всех своими почемучками и принялся сочинять про себя разные выдуманные истории, то принялись слушать мои были и небылицы. Самое интересное записывали в тетрадку. Почему-то до трёх лет мне не снились сны. Может быть снились? Но не оставались в моей памяти.
Впервые приснился сон на сеновале, когда без чувств бухнулся на сено. Сразу закачался в пространстве и поплыл куда-то в неведомую мне цветную даль, где в пространстве было легко и свободно. Мне казалось, что скоро рядом вокруг меня появятся ангелы с небес.
Вдруг! Рядом со мной стало слышно знакомые голоса, которые что-то спрашивали у меня. Никак не мог понять, что им надо от меня. Причём никого из говорящих не видел.
Словно говорили со мной по радио, которое было где-то в другой стороне, куда мне нельзя посмотреть. Вся моя сущность пыталась зрением и слухом прорваться сквозь занавесь моего сознания. Постепенно стал ощущать знакомую теплоту чьих-то знакомых рук.
