скачать книгу бесплатно
– И в чем тайна твоего долголетия? – спросил Короста насупясь.
– Мне просто повезло, – ответил кот.
Короста чертыхнулся и плюнул под ноги.
– Помню, триста лет назад, когда я был котенком, меня подобрала наша великодушная хозяйка Карага. Обогрела, накормила, приласкала. В те времена я не умел говорить. Если бы не она, я бы так и остался тварью, немо взирающей на окружающий мир. А как она меня кормит… – Нагл закатил глаза. – Посмотри на мою черную бархатную шерсть, – Нагл приподнял переднюю лапу и покрутил ею из стороны в сторону. – Видишь?
Короста кивнул и переступил с ноги на ногу.
– Посмотри, как свет играет на шерстинках. Благодаря сметане, свежему птичьему и мышиному мясу.
– Нагл, хозяйка дома? – повторил вопрос Короста.
– Ох! – спохватился Нагл. – Что же мы в дверях стоим? Проходи, дорогой гость, только сапоги сними. Пол чисто выметен, а на лапках у меня нежная кожа.
Короста ногой отодвинул переметную суму в сторону, снял изгвазданные грязью сапоги и пошел за котом на свет большой русской печи, за ним по полу тянулись концы грязных портянок. От печки шло приятное тепло, березовые поленья весело потрескивали. Рядом с печью стояли две лавки и стол, длинный и широкий, как могила. Пузатая крынка топленного молока; глубокая тарелка масла, желтого, со слезой; на плоском блюде покрытый хрустящей корочкой поросенок с яблоком в пасти; пшеничный каравай; колбасные кольца; яблоки; груши и диковинный виноград, – у Коросты заблестели глаза и потекла слюна.
– Присаживайся, любезный друг Короста, – сказал кот и первым прыгнул на лавку. – Покушай с дороги, проголодался, наверное.
Короста поспешно отломил от каравая ломоть, поднес ко рту и замер, с подозрением глядя на кота.
– А что из этого можно есть? – спросил Короста.
– Прошу меня простить, но я не понял твоего вопроса. Все, что стоит на столе, съедобно, и ты можешь отведать то, что пожелаешь. Мне, к примеру, нравится топленое молоко, – Нагл облизнулся и заурчал.
– Я не то хотел спросить…
– Возможно, мой любезный друг Короста, ты имеешь в виду, что еда, стоящая на столе, отравлена… Почему эта мысль родилась в твоей голове? Разве я дал повод для таких чудовищных подозрений?
– Сладкая человечина тебе по вкусу. Убьешь меня и съешь.
– Не буду спорить, человечина вкусная, но разве ты человек в полном смысле этого слова?
– Не совсем человек, но мое мясо тоже сладкое.
– Откуда тебе знать, ты что, пробовал? Какую часть своего тела ты ел?
– Ну, черт с тобой… – Короста откусил от ломтя, поспешно прожевал и проглотил, прислушиваясь к своим ощущениям. Ничего ужасного не произошло, Короста схватил кольцо колбасы и отгрыз большой кусок.
– Ну как? – спросил Нагл.
– Вкусно. Из чьего мяса приготовлена колбаса?
– Из свинины. Почему тебя так беспокоит мясной вопрос?
– Не хочу есть себе подобных.
– Горбатых?
– Людей.
– Ясно. Возможно, я огорчу тебя, Короста, но все мы поедаем себе подобных в том или ином виде. Смотрим на ближнего, как на припас, который может пригодиться в трудной дороге под названием жизнь. Но моя великодушная и мудрая хозяйка употребляет в пищу только младенцев, чей разум еще не проснулся.
– Шутишь. Она не людоедка. Нагл, ответь мне, наконец, где Карага? У меня для нее подарки.
Яркий свет, исходящий от огня, не достигал стен и потолка избушки. Плотная тьма непроницаемым шатром раскинулась над сидящими за столом собеседниками и русской печью. Кот закрыл глаза, скрестил передние лапы на груди и монотонно раскачивался на лавке.
– Ты что, оглох?! – повысил голос Короста.
Кот перестал раскачиваться и удивленно уставился на Коросту.
– Я говорю, ты что, оглох?!
– Прости, я немного задремал. Всю ночь ловил мышей на болоте. Устал, замерз и проголодался.
– Какие еще мыши на болоте?
– Летучие. Летучие мыши. Хозяйка рассказывала, что в далеком предалеком море-океане водятся летучие рыбы. Длиннотелые, облитые переливающейся чешуей. Плавники у них как крылья. Рыбы вылетают из соленой воды, долго парят над волнами и снова погружаются в пучину. При таких странностях не приходится удивляться, что мыши летают. Удивительно другое… коты летать не умеют. Воспарить бы над болотом, над зеленым туманом, над лесом… Полететь к полной, круглой луне. Светлая тьма вокруг, а я кружу в ней, плаваю как рыба… Кушай, мой любезный друг, Короста, кушай. Попробуй виные ягоды, привезенные из земли тавров.
Короста взял кисть темного винограда и поднес к своему носу.
– Пахнет вкусно, – сказал Нагл. – Сладкий, пряный аромат. На вкус, наверное, еще лучше. Я, конечно, его не ел, но хозяйке нравится. Оторви ягоду, положи в рот и раскуси. В ее сладком соке растворились: солнечный свет, гранитные скалы, поросшие соснами, южное море, лучезарное небо и каменистая земля. Незабываемые ощущения.
– Я не чувствую этого. Просто сладкий сок, и все, – сказал Короста и откусил еще одну ягоду.
– Жизнь проходит мимо тебя, мой любезный друг Короста. И проходит она неосмысленной. Это печально. Чувства твои неразвиты, ты неотесан и уродлив. Не умеешь получать удовольствие от простых вещей. Мать родила тебя напрасно.
Лицо Коросты перекосило от гнева. Дрожащей рукой он вынул из-за пазухи большой кривой нож на костяной рукояти.
– А вот это ты видел, блохастое животное? – Короста поднес острие ножа к черному носу Нагла.
Нагл почесал за ухом и снова скрестил лапы на груди.
– Блохи у меня есть. Это правда. Но ведь они есть и у тебя. Внешне мы не похожи, но при этом говорим на одном языке. Если ты считаешь себя венцом творенья только потому, что твое тело не покрыто черной шерстью, нос белого цвета, и уши не торчат на макушке, то ты заблуждаешься.
Короста с силой воткнул нож в стол и заерзал на лавке, обиженно посматривая на кота. Морда Нагла потеряла четкие очертания, съехала на бок, черный нос превратился в фиолетовый пятачок. Тошнота подступила к горлу Коросты, боль раскаленным гвоздем пронзила печень и сразу отступила. Жалость к себе липкой рукой сжала его сердце.
– Считаешь меня дураком?! – закричал Короста. – Или ты надо мной издеваешься?! Раз за разом я задаю тебе один и тот же вопрос: «Где Карага?», но ты, вместо ответа, морочишь мне голову странными разговорами. Я давно подозревал, что ты меня ревнуешь к ней! Ты хочешь меня убить! Я вижу твою душу насквозь! Ты подлая и наглая тварь! Я тебя ненавижу! – Короста схватился одной рукой за лавку, другой за стол, склонился на бок и его вырвало.
– На чем я остановился… – задумчиво произнес Нагл, не открывая глаз. – Да… Мир, в котором мы живем, это безумные святки и праздник опившихся брагой скоморохов. Черти носят человеческие маски и одежду, люди оборачиваются волками, животные излучают мудрость и благородство. Вот, к примеру, возьмем меня… Утонченная душа ученого, поэта и философа заперта в теле кота. Вместо амброзии, я вынужден питаться мышами и пить болотную воду. Мне навязываются в друзья различные проходимцы и тупицы, не способные оценить по достоинству изысканное угощение. Ну, что ты плачешь? Губы дрожат, руки трясутся… Ты мужик, Короста, или баба?
– Отстань! – Короста закрыл ладонями лицо, на стол капали слезы. – Я тебя не понимаю.
– Ах, теперь отстань… Короста, – кот открыл глаза, навалился на стол и зашептал, – Короста, ты меня хорошо слышишь?
– Что? Чего ты хочешь? – рыдал Короста.
– Я хочу помочь тебе, – прошептал кот и воровато оглянулся. – Пропадешь, ты, Короста.
– Что? О чем ты говоришь?
– Тучи… тучи собрались над тобой, вот что. А ты сидишь тут и рыдаешь. Бежать тебе нужно, без оглядки бежать.
– Я тебя не понимаю… – в голове у Коросты раздался легкий звон и невнятные голоса.
– Что непонятного? – прошептал кот. – Тучи, говорю, собрались. Что непонятного? Бежать тебе нужно.
– Куда? Куда бежать? От кого?
– Она все знает.
– Кто? Что знает?
– Она все знает, – яростно зашептал кот, – но у тебя еще есть время. Она у дальней стены лабиринта, это три дня ходу. Беги без оглядки. Она все знает и придет за твоей душой.
– Карага все знает? – испуганно спросил Короста.
– Все, все знает, – кот не мигая смотрел в его глаза. – Я пытался объяснить ей, что ты не виноват, но она и слушать не хочет! Она придет за твоей душой. Она выпьет ее без остатка!
Короста хотел встать из-за стола, но ноги не слушались.
– Я вижу, тебя сморило от печного жара, встать не можешь, – прошептал кот. – Тебе конец, Короста.
– Что она знает? Я ни в чем не виноват. Знает, что я люблю ее? Я люблю Карагу. Неужели она прозрела и увидела, как сильно я ее люблю? Без нее мне не жить. Брошусь в болото, – слезы снова покатились по щекам Коросты. – Нагл, передай ей от меня подарки.
– Какие подарки?
– У висельника вырезал язык и желчный пузырь, – Короста громко высморкался и отер рукавом липкий пот с лица.
– Это все подарки, которые ты привез Караге? – спросил Нагл пристально глядя на собеседника.
Короста уставился в пол и ничего не ответил.
Кот слез с лавки и на задних лапах подошел к Коросте.
– Некрасиво, – сказал Нагл, обнюхивая Коросту. – Говоришь, что любишь, а сам… Что прячешь за пазухой?! – страшным голосом закричал Нагл.
– Разрыв-траву!
– Разрыв-траву?
– Да! Разрыв-траву!
– А где ты ее добыл? – спросил Нагл, мягкой лапой поглаживая Коросту по голове.
– Еж подарил.
– Как зовут ежа?
– Я не знаю, он не сказал.
– Дальновидно – не называть свое имя незнакомцу… Где она?
Короста вынул из-за пазухи платок с завернутой в него Разрыв-травой и положил на стол.
– Вот ты какой… – прошипел Нагл. – Люблю, говорит, люблю… А сам… траву спрятал.
Тошнота снова подступила к горлу Коросты, а осуждающие голоса в голове зазвучали громче. Он упал с лавки и попытался выползти за пределы светового купола, но руки, вслед за ногами, перестали слушаться. Пальцы на передних лапах Нагла удлинились, он взял со стола платок и осторожно развернул.
– Ничего особенного, – сказал Нагл, рассматривая увядший цветок, – но какая сила таится в нем… Знаешь, Короста, ты похож на Разрыв-траву. Борода, как растрепанный веник, горбатая спина, ноги кривые, зубы гнилые, и в голове у тебя не лучше. Но и в тебе что-то есть такое… Подумать только, влюбился в Карагу! Нет, ты не подумай, что я считаю Карагу недостойной любви и поклонения всякого, кто ее знает или слышал о ней, это я тебя считаю неспособным подарить Караге любовь.
– Почему ты так думаешь?
– Лед согреть не может. Чтобы передать тепло, льду нужно стать горячей водой. Короста, ты должен измениться. Став иным, ты сможешь любить Карагу и получишь ее любовь в ответ. Гусеница не способна порхать вокруг цветка, пока у нее не отросли крылышки, – Нагл взял вялую руку Коросты, поднял и потряс. – Разве это крыло? В болотной пиявке больше силы и красоты, чем в тебе.
– Я умираю. Ты убил меня, людоед проклятый. Не чувствую ни рук, ни ног, и сил у меня не осталось. Чтоб ты подавился моими костями, чтоб кусок моего мяса встал у тебя поперек горла. Что плохого я тебе сделал?
– Наговариваешь на меня, – с обидой в голосе сказал Нагл. – Отравитель-губитель… Ну, добавил я в пищу кое-какие травы, но это же для твоей пользы! Потом ты меня благодарить будешь! Еще попросишь у меня прощения! А я, что… прощу, конечно. Великодушен я и добр.
– Переверни меня на спину. Хочу умереть, глядя в твои бесстыжие глаза. Буду приходить к тебе во сне и душить. Сяду на грудь, скрестив ноги, положу холодные руки на твою черную мохнатую шею и, что есть силы, сдавлю. Захрипишь тогда… Каждую ночь буду приходить.
– Некрасиво так поступать со своим другом. Злопамятность – это тяжкий грех. К тому же, осуществить задуманное у тебя не получится.
– Это еще почему?
– Я не сплю на спине. Как ты сядешь мне на грудь?
– Дай мне противоядие, – захныкал Короста. – Я не хочу умирать. Заклинаю тебя всем святым, дай мне противоядие.
– Хорошо, – легко согласился Нагл, – помогу тебе. Вот только… – Нагл задумчиво почесал нос.
– Что тебе нужно! Я на все согласен!
– Вот, вот, вот, твое согласие необходимо. Без него никак. Видишь ли, какая штука… С моей помощью ты встал на крыльцо перед порогом, но переступить его нужно по собственной воле.
– Я не понимаю!
– Не понимаешь? Я человеческим языком тебе говорю: “Переступить порог ты должен добровольно”. Что непонятно?
– У меня нет сил играть в твои игры! Дай противоядие! Спаси!
– Тяжело общаться с глупыми людьми… – Кот встал на задние лапы, а передними прочертил в воздухе большой прямоугольник. – Короста, представь, что ты стоишь на крыльце, перед дверью. За ней любящая тебя Карага. Чтобы дверь открылась, нужно захотеть ее открыть. К двери я тебя подвел, на крыльцо подсадил, но дверь вместо тебя открыть не могу. Не цепляйся ты за свою жалкую жизнь, вспомни о любви к Караге.
– Я умираю, мертвым не нужна любовь, – слезы бежали по щекам Коросты.
– Ты ошибаешься, все только начинается. Смерть, это краткий, освежающий дневной сон в летнюю жару. Она пойдет тебе на пользу.
– Какая еще польза. Что ты несешь!
