Когда Жребий падёт на тебя

Орда… Их тысячи каких-то местечковых командиров, предводителей кланов, старейшин, бригадиров. И к каждому нужен подход. Мои головорезы, победившие при Тапилуе – моя гвардия. Им я верю. Иногда приходится подтверждать своё превосходство в поединке. Но после боя с каким-то громилой, в полтора раза выше меня, ко мне прониклись уважением все. А было всё проще простого. Он был огромный и тяжёлый, и ножки его были самым слабым звеном. Им и так приходилось чрезмерно работать над весом его туши, а он ещё прихватил с собой огромный ятаган. Я просто подловил его и ударом ноги сбоку в колено, заставил просто рухнуть под собственной тяжестью. И всё это голыми руками.

Я жду доклада разведчиков, что послал вперёд. Я выделил на это сотню. Если наша авиация не способна летать близ Разлома, то люди вполне могут дойти пешком.

Моё войско собралось из нескольких тысяч таких деревушек, как Тапилуя, из почти полсотни крупных городов, а также из Ганду (Гана) и Збарна – города-острова. Эти два города, численностью по тридцать миллионов, дали под наши знамёна большую половину всей орды. И это в большей части воины, обученные рукопашке с холодным оружием. Древние роды аускани искусно владеют мечами. Они могут мечом разрубить пулю, выпущенную за сотню метров. Рефлексы и магия. Как ни старались соглядатаи Забулона, но существовали в мега-городах адепты Жау. Из них у меня укомплектован Ударный Магический Батальон. Это три сотни лысых старцев. Совершенно запредельные люди. Молчат. Я пытался наладить с ними контакт, но они ведут себя как статуи. Даже глаза делают стеклянными. С ними общается Гаш. А есть Рота Гигантов. Это гвады, совершившие на Забулоне особо тяжкие преступления политического толка. Это громадины в три метра ростом. Они не способны творить Магию. Но их габариты впечатляют, особенно, когда их сто двадцать два вместе.

Наконец, мне передают стрелу с письмом от разведчиков. Джуш берёт свиток и читает:

– «Возле Разлома хочется спать. Мы потеряли Звабиуса Брорна, прежде чем стали обвязывать разведчиков верёвками, чтобы вытащить их. За Разломом не видно никого. Или это замаскированные укреплённые точки, или на противника Разлом действует также. Разлом – это трещина шириной в три сотни локтей. По дну течёт река из лавы, или Огненная река. Всё рассмотреть не удаётся, так как разведчик не выдерживает и сорока пяти секунд, потом приходится его вытаскивать. Подпись: Гравиус Брой, командир разведчиков».

Да. Ясно, что ничего не ясно. Что там, радиация, ядовитые газы, или и то и другое? Нежно лететь самому. Твою дивизию! Один из кланов обещал мне несколько крагли. Их клан издревле владеет искусством взращивания и дрессуры крагли. Но я не слышу о них до сих пор. Придётся лететь на выще. А оттуда или на транспорте, или подождать там. Стрела чёрная, значит до Разлома меньше суток пути. Но прежде я хочу видеть Алису.

– Джуш, дружище, я сейчас сам слетаю, и посмотрю, что там и как.

– Я с тобой.

– Хорошо, но сначала я отлучусь.

– Передавай привет.

В сумерках каюты меня переполняет восторг. Я осторожно подхожу к ложу и смотрю на спящую Алису. Её поза расслаблена, но, в то же время, в ней чувствуется готовность взведённой пружины. Это видно по её лицу, не вяжущемуся с образом спящей девушки. Она хмурится и немного растягивает губы в полуулыбке-полуоскале. Сердце трогают тёплые пальцы жалости и невозможности взять на свои плечи хотя бы десятую долю её забот. У природы немного грациозных животных. Среди них лошадь, кошка и женщина. Да и ведёт себя Алиса как кошка – спит, в основном. Я наклоняюсь и целую складку между её бровями. Её лицо разглаживается, губы извиваются в улыбке, она потягивается и урчит.

– Почеши, почеши меня, чеширский кот.

Делаю ей массаж.

– Та что-то хотел от меня?

– Хотел увидеть тебя, узнать, как ты.

– Стараюсь.

– Я вижу.

– Да, извини, много сил отдаю. Вот это юбилей!

– Мы подходим к Разлому. Собираюсь туда слетать.

– Слетай.

– Летали многие…

– Но не ты.

– А что я?

– Макс, прошу тебя, поверь в свои силы. Тебе просто нужно прекратить сомневаться в себе. Ты – не они. Ты был здесь, когда их ещё не было. Ты и Дина едины, извини за каламбур.

– Я не вижу и не слышу Дину, как ни стараюсь.

– А ты прекрати стараться. Просто услышь её, увидь её. Не обязательно себе помогать, просто не мешай. Поверь. А когда поймёшь, сам увидишь – каково это. Чтобы скользить, нужно быть на грани. Или на канте. Ты сразу всё увидишь. Расслабься, позволь себе вспомнить. Ты же всё мог, а, значит – можешь и сейчас.

Я понимаю, что Алиса, пользуясь интуицией, доведённой до абсолюта, точной, как скальпель хирурга, владеет много большей информацией, чем я, по-мужски полагающийся на факты, разведку и логику.

– Расскажи мне всё.

– Любимый, это так долго. – её томный голос после массажа заставляет меня искрить, – Тебя у пирамиды будет ждать войско. Оно опытнее. С ними маги. Но магов я беру на себя. Твоя задача – уничтожить пирамиду.

– Свою задачу я прекрасно знаю! Я готов!

– Над Разломом чувствуется древняя мощная магия. Но мы новее этой мощи! В нашей магии больше знаний. Поэтому тебе нужно поверить в себя. Потому что, если ты мне поможешь ещё и на магическом уровне, будет совсем хорошо.

– Я постараюсь.

– Только не старайся, прошу тебя. Отключись. Расслабься. Оставь интуицию владеть тобой. Почему я верю в тебя больше, чем ты сам в себя?! Расслабься. Ты же – Макс-бог войны! Помни – ты древнее их всех. Просто прочувствуй это. Твой Гаш – Верховный жрец, но по сравнению с тобой – младенец. Поцелуй меня, я буду спать.

Да, королева. Мы целуемся, а потом она жарко выдыхает мне в ухо:

– Я сама жду-не дождусь, когда закончатся эти долбаные сутки!

А я хочу расшвырять этих ублюдков, какими бы бойцами они там не были, запустить эту пирамиду в тартарары и увести свою королеву куда следует!

Рыцарь

11 октября, 16:09

Последние две минуты, что я иду окрест Первой Синявки, я заметил, что меня периодически окатывают волны мурашек, когда все волосы на мне встают дыбом, и я начинаю ощущать кожей, что в пятнадцати метрах засада из двоих бойцов. Один жуёт какую-то мятную гадость, а другой месяц не менял носки. К тому же птицы щебечут каждая на свой лад, а где-то на периферии сознания встаёт информация, что деревню окружили чужаки с оружием, с собой привели четверых: старика, бабку из этой деревни и достаточно молодую пару. Вырубили крапиву, что осталась после дома, при этом сгубили несметное количество насекомых, впавших в зимнюю спячку. Откуда эта информация, если не от птиц? Уверен, что это незримая Бабуля воздействует.

Я обхожу засаду, углубляюсь в лес, и слушаю птичий базар. Пленники закрыты в доме поблизости. Их охраняют трое. На поляне умерщвлённой земли что-то мастерят. В лесу свалили четыре дерева, уничтожив гнёзда дятла и совы. И опять мириады насекомых. Делают из трупов деревьев столбы и вкапывают их по сторонам света. Главная у них – чёрная ведьма. Очень сильная, но, лишённая реликвии, уже не такая опасная. Хотя, кто скажет, что менее опасно: ураган или пожар? Всё это я читаю в птичьем гомоне. Кукушка, вообще, перелетая, тупо передаёт мне места секретов и количество бойцов в них. Спустя пару таких подсказок, кто-то из третьего секрета беззвучно стреляет на голос кукушки, заставляя её замолчать. Смекнули, сволочи. Гомон вслед кукушке смолкает. Потом возникает с новой силой. О! Чего только я не услышал во все адреса! Но то, что секреты с парным комплектом бойцов напиханы через каждые тридцать метров, я теперь знаю точно.

Теперь бы узнать, что делать дальше! Я ведь не Александр Суворов! Зайду подальше в лес, на север, достану варган. Про кого, интересно, гомонили птицы? Бабка из деревни – Митрофановна, мама пьянчужки. А кто ещё был нам близок с учётом небольшого отрезка времени нашего знакомства? Пара – это Марина и Егор из Самары, кто ещё? А старик, либо Адольф, либо Вадим. Но больше склоняюсь к Адольфу, так как Вадима я почти не помню. По ритуалу, значит, Виолетта их зарежет, а меня сожжёт. И всё это на закате солнца перед Парадом галактик для того, чтобы повлиять на Алису, помешав ей не допустить дальнейшей порчи островного золотого пацана. Как всё запутанно! Варган.

Отхожу глубже в лес. Сую пальцы в карман. Как только они коснулись кости, я ощутил удар током, как в детстве от конденсатора. И тут же в голове что-то сместилось по спектру. В принципе, всё осталось, как и раньше, только во все цвета окружающего мира добавили внутреннего свечения. От этого краски стали сочными и яркими. Волоски, что топорщились по всему телу даже стали ощущать боль на сгибах одежды. И тут боль ушла. Осталась лёгкость и спокойствие. Передо мной стоит Бабуля.

– Ну вот. Не обязательно ведь играть. Этот варган вибрирует всегда.

Я так рад её видеть!

– Ваньша! Радуйся! Знаешь, что учудили наши островитяне, когда на них напали?! Включили все свои магниты и отправили все их флоты и воздушный, и водный, и подводный на Антарктиду. Оставили его во льдах за пять километров от океана. В шутку. Так что, к нам спешат на помощь.

– Что делать? Я не хочу, чтобы та четвёрка погибла. Они были добры к нам. А я жутко боюсь туда соваться. Я сам не свой.

– Ворон. Птица с твоим лицом. Она чувствует тебя.

Что делать?

– Доверься себе. Знай, что древняя сталь и кость разрушает любую магию.

– Хорошо. А что там с Алисой?

– Всё теперь зависит от ритуала. То есть, от тебя, Ваньша.

Ну вот. Славно.

– Не бойся, я с тобой, – говорит Бабуля и исчезает.

Снова лес становится обычным. И это не из-за исчезновения Бабули, а из-за какой-то помехи. Я слышу вверху хлопанье крыльев. Да, огромный чёрный ворон сидит на ветке и смотрит на меня умным глазом. То ли это воображение, то ли он реально чем-то похож на меня, если бы художник сделал бы на меня дружеский шарж. Он распахивает клюв для того, чтобы прокричать что-то своё, а я понимаю, что крик ворона – явление не желательное, а тело действует автоматически: оружие вскидывается к плечу. Но это происходит мучительно медленно, я напрягаю все мышцы, чтобы ускорить движения, но будто двигаюсь в вязком сиропе, вот-вот раздастся пронзительное карканье ворона, и все силы ада обрушаться на меня. Вечность прошла, прежде чем приклад впивается в плечо, и бесшумная очередь проделывает просеку в ветках, задевают птицу, вбив её крик куда-то в середину её утробы. Она камнем падает вниз, но, едва достигнув земли, выходит из штопора, и уже нацеливается взлететь, как я в прыжке накрываю её своим телом. Получаю удар клювом выше брови, птица бьёт острыми когтями, в руку ложится плетёная рукоятка, серия молниеносных ударов, и целенаправленные усилия крупной птицы вмиг становятся хаотичными, превращаясь в слабеющие конвульсии. Меньше четверти минуты проходит, ворон успокаивается. Кровь, брызнувшая из его артерии, окропила моё лицо, и от её жара меня опять вынесло к Бабуле.

– Ты молодец, Ваньша! Ты вернул себе своё лицо.

Я чувствую это. Я ощущаю своё лицо под кровью ворона. И тут со стороны деревни раздался сначала еле тихий, но с каждой секундой возрастающий зловещий рёв.

– О, Виолетта-гадюка бесится. Она полностью лишилась контроля над тобой. Ты молодец.

Какая радостная новость, но рёв, который я слышал, был никак не человеческий, в лучшем случае, рёв львицы, промахнувшейся на охоте.

– Он почти проиграла. Алиса лишила её баркхи, а ты – контроля над собой. Осталось додавить гниду. Твой чёрный Клинок сразит её. Действуй.

– Как? У тебя есть план?

– Обойдёшься без плана. Как доказывает эпоха, план – не самый лучший метод создания действительности. Импровизация же – творение интеллекта. Интуиция поможет. Я рядом.

Бабуля снова исчезает, чтобы быть рядом. Сжимаю варган в пальцах, и воздух наполняется не слышимыми, но ощутимыми кожей вибрациями. Самые неприятные диссонансы идут от деревни. Там заваривается крутая каша. Зачем-то срываю травинку, кусаю её несколько раз, выплёвываю, меняю магазин на полный, передёргиваю затвор, ставлю рычажок на автоматический огонь и иду навстречу опасности.

Дева

Как только Максим вышел, я опрокинулась навзничь, и вместо удара о перину, провалилась в густой, пахнущий полем туман. В этот туман я окунаюсь каждый раз, когда сплю. Или как будто сплю. Иногда по туману проходит рябь из туманных же фигур и лиц. Я приготовилась снова бродить в этом тумане, выискивая силуэты и пытаясь идентифицировать их, но тут раздался звук, от которого моё сердце дрогнуло.

– Би дахия́д л чама́йг хара́х баярта́й байна́. Я рад снова видеть тебя.

Из тумана выплывает мохнатый силуэт, ведущий под уздцы коня, точнее, кобылу, Хурдан. Октай, мне так сладко слышать твою тарабарщину! А кто это рядом? Невероятно красивая молодая женщина… да это Эльса! Она кивает мне.

– Энэ́ нь алба́н хаагчды́н явцгаа́я. Настало время отпустить слуг и сбросить маски. – Октай отпускает Хурдан, звонко шлёпает её открытой ладонью по крупу, она всхрапывает и уносится, взбаламутив завесу тумана турбулентными узорами. Сам же Октай стаскивает с головы свой малахай, а под ним оказывается лицо Ильи.

– Здравствуй, мартышка, – говорит он, отбрасывая шкуру Октая в туман.

– Здравствуй… папа…

И мне становится так легко и спокойно, как никогда не было со времени нашего появления здесь. Мы обнимаемся. Потом с Эльсой. Они осязаемые и тёплые.

– Так-то, Алиса, нужно отпустить слуг и снять маски, – говорит Илья.

– Слуги – это Максим?

– Да. Пусть тебя не коробит это слово. Это как игральная карта. Валет. Слуга. Туз. Джокер. Королева.

– Что значит, отпустить?

– Дай ему делать то, что он должен делать. Перестань думать о нём, опекать его. Не отвлекайся. У тебя свои задачи.

Эльса молчит, просто смотрит и загадочно улыбается. Иногда кивает.

– Ты предлагаешь ему поверить в себя, а сама печёшься о нём. Это как научиться плавать – оторваться от тверди, почувствовать воду не как зыбкую среду, а как упругую вязкую субстанцию, на которую можно опереться. Если его держать, он никогда её не почувствует.

– А маски?

– Маски, – наконец говорит Эльса, – нужно отбросить, как и шоры, шаблоны и стереотипы. Хватит шастать к ним как шпионка, явись как богиня, или королева на худой конец. Чтобы тебе не говорил этот юноша, – кивает на Илью, – а Макса твоего нужно подстраховать. Он парень боевой, но себя не бережёт. Отчаянный очень. Вот ты его и прикроешь. Главное, не бойся. У нас всё хорошо. Тебе привет от Вани и Бабули.

– Не пугай её, Эльса! Видишь, как девочка поменялась в лице? Они живы. Ваня на острие атаки. Сейчас Битва идёт по всем фронтам, Алиса.

Эльса берёт меня под руку, и мы прогуливаемся как подружки, и она рассказывает мне, как на Острове отбили атаку, и отнесли всё воинство врага в Антарктиду. При этом смеётся. Я же ощущаю себя спокойной и невесомой. На мой Остров напали в моё отсутствие, но технологии позволили без жертв решить проблему. Бабуля опекает Ивана, надеюсь, они справятся. Этакое разделение труда. На мне Забулон. Как я ни старалась что-то узнать об этом мире, никто даже из его жителей не дал внятных ответов. Такое ощущение, что все они там сидят на каких-то очень сильных наркотиках, а когда общаешься с ними, возникает впечатление, что я достаю их из их грёз, и они совершенно, грубо говоря, не отгребают. Как рыбы, вынутые из воды. Маги, что тут скажешь.

– На Янтаге главная – жрица их бога – то ли Виолетта, то ли её клон, займись ею.

Я вспоминаю дракона, что встретил меня на орбите Забулона, вспоминаю и его наездницу, что рухнула вниз, а ещё я вспоминаю лицо Виолетты на проекторе Аускани, и меня передёргивает от омерзения.

– Виолетту на Земле берёт на себя Иван. Он должен Там помешать ей победить тебя Здесь. Виолетта каким-то образом, нам пока неизвестным, здесь и там.

И снова это лицо, висящее в небе Забулона.

– Я видела, – говорю, и рассказываю про свои вылазки на Забулон.

– Про маски Илья тебе верно сказал. И помни, сбросив маску, не дай им возможности укрыть от тебя действительность за ширмой. То, что нам показывают, редко бывает тем, что есть на самом деле. Янтага – это хорошо отстроенный искусственный магический инструмент, своего рода баркха. Просто Виолетта решила сделать талисманом целый мир. И если у неё это получится… Боюсь предположить, что будет. А может, ничего и не будет. Но вдруг – будет? У нас нет права на ошибку и нет права выбирать. Ты лишила её баркхи, но здесь у неё убийственный резерв. Её клона зовут Вайламун, дочь Вайла. По-моему, точнее будет говорить: дочь Виолетты, этимология схожая. Тебе нужно разбить их связь.

– Эльса, нам пора, нужно помочь Бабуле и Ване, – обозначает себя Илья, всю нашу прогулку стоявший в сторонке.

– Алиса, ты – самая сильная. Мы верим в тебя, – Эльса тепло жмёт мне руку.

– Всё будет хорошо, – говорит Илья, и они растворяются в тумане. От них во мне остаётся лёгкость и бодрость, будто я хорошо выспалась. Туман исчезает, и я выхожу на палубу. Краем глаза улавливаю движение в небе, и вижу, что обычно лежащего на краю палубы летающего волчка Макса нет. Уже улетел к Разлому. Порываюсь сама посетить это место, но вспоминаю Илью. Не нужно отвлекаться. Максим справится. Мне же туда – за серую твёрдую завесу. Что я должна делать? Как понять слова Эльсы «явись к ним как богиня, на худой конец, королева». Играть в крикет ежами и фламинго? Я же Алиса, в конце концов! Парадокс: чем больше знаешь, тем больше не знаешь, что с этим знанием делать. Единственный выход – множить эти знания. Они пригодятся в нужный момент. Знания всегда прячутся за неизвестностью. Мы всё делаем в первый раз.

Воин

Я лечу под облаками, вспоминая разговор с Алисой. Алиса, женщина, которую я даже не могу считать своей! В отношении Алисы, по всей видимости, нет и не может быть никаких проявлений собственничества. Это как просить взаимности и преданности у дерева, у горы, у моря, у планеты.

Подо мной округлая глыба Аускани, усыпанная однообразной пустыней мусора. Вслед за мной летит Джуш. Оказывается, это он разработал выщ. В инженерном смысле. А магическую псевдо-жизнь внедрил в него Гаш. Между прочим, Джуш называет выщ – глайдус. Мне больше нравится глайдус.

Джуш – тот ещё персонаж. Он последний живорождённый на Забулоне маг. После него всё деторождение было поставлено под жёсткий контроль. Дьявол, как же слово «контроль» пованивает фашизмом! После рождения Джуша, на следующий день, Забулон перешёл на клонирование. А в клонов по умолчанию закладывают урезанный уровень магии. Таким образом, правящий клан топчет дорожку к абсолютной власти. Джушу тоже пришлось бежать сюда, чтобы избегнуть преследования, как живорождённому не угодного клана. Он явился сюда через Пирамиду и сохранил свою Силу. Дело в том, что сосланных на Аускани стерилизуют. Они маги уже никакие. Если хватит Силы добыть огонь из ничего, значит, есть шанс выжить. А так многие умирают. Из забулонцев сейчас здесь только Гаш – истинный маг и Верховный жрец Жау, ну, ещё с недавних пор, Джуш. Остальные маги – аускани. Своё родство Джуш ведёт от… кого бы вы думали? Конечно, от Дины, у неё была сестра. Он, в таком случае, мой… кровный внук в десятой степени. Так-то! Всё сложно! Как ни старался я спросить их про меня того, которого я не помню, про Гобли, молчат, в глаза не смотрят. У них, вообще, как-то не принято смотреть в глаза… Кто их знает, магов этих.

Почему я открещиваюсь от них? В моих сосудах течёт и их кровь. Может, от того, что есть Досье, где я провёл на этой планете тринадцать операций? Может, от того, что Церковь считает магов антиподами? И это всего лишь страх перед конкурентами? Борьба за власть? Тогда это всего лишь стереотип, мнение, навязанное извне. Но я же лечил людей именем Бога. Я верю в Бога! То, что происходит со мной в данный момент, не совпадает с жизнью рядового россиянина, да что россиянина, землянина, совсем не значит, что не Бог бросил меня сюда, вслед за королевой. Или это бред? Ведь всех этих магов тоже создал Бог! У них он называется Жау, у забулонцев – Вайл. Хотя Вайл – искусственный бог… Сложно! Сложно всё!

– Макс, – слышу голос Джуша, – я тут подумал: глайдус – производное от технологии и магии вместе взятых. И он настраивается на каждого мага индивидуально. Твой глайдус сейчас настроен под тебя. А ты из другого мира. И Магия твоя – другая. У тебя даже смесь! Наша кровь позволяет тебе пользоваться глайдусом, а кровь твоего мира – для меня тайна. Тебе надо довериться глайдусу.

Ещё один! Алиса твердит мне на протяжении всех этих бесконечных суток, про то, что мне нужно отринуть все стереотипы, довериться инстинкту, поверить в себя.

– Скоро Разлом, я теряю связь.

Поверить в себя! Когда я был один, я верил в себя, я был сильным, а после того как встретил Алису, спас её, взял на себя ответственность за неё, пошёл по её пути, полюбил её, я уже не тот. Даже последняя охота в Самаре говорит сама за себя. Но, с другой стороны, кем бы я был сейчас, если бы не Алиса? Целителем-маргиналом, экс-обитателем дурдома? А то, вон, Макс – Бог войны. Я ведь, имя своё не знал! Так-то. Отвлекись, говорит Алиса, поверь, не думай. Ага, не думай тут.

– Джуш, – говорю, чтоб отвлечься, – а если за облака вылететь, что будет?

– Теоретически, ничего плохого для тебя. Вокруг тебя создаётся магнитное поле, которое отталкивает частицы. Ты пробьёшь покров. Чего ожидать от заряженных твёрдых частиц, силой магнетизма и гравитации образующих слой так называемых «облаков»? Скорее всего, будет гроза и какие-нибудь атмосферные эффекты. Возможен выпад твёрдых частиц в виде града. Кусочки графита, грифеля, или угля. Следы загрязнения атмосферы. Поэтому Забулон не может высаживать десант из космоса. Графит забивает двигатели.

– А что будет, если всё осыплется со здешнего неба?

– Думаю, слой углерода в пару сотен метров обеспечен.

– Значит, конец?

– Да, Айжбаш.

Универсал даёт значение: Конец Света. Ну, конечно, куда ж без Конца Света?

– Джуш.

– Да.

– Что такое Магия? Ты говоришь: моя магия, Алиса говорит: ты маг, Гаш – тоже. А я не понимаю.

Смеётся:

– Вспомни школу, урок физики? Помнишь определение: физика – это наука о природе, не зависящая от нас и наших знаний о ней. То же самое с магией. Если ты не можешь её объяснить, это не означает её отсутствия. У тебя просто нет слов, определяющих эти явления. Если сейчас вашему жителю Средневековья показать фонарик, он сожжёт тебя на костре за колдовство. Магия – это наука о природе, не зависящая от нас и наших знаний о ней. Ты просто чувствуешь. Ни одна птица не расскажет технологию полёта, также как ты не задумываешься о необходимости сделать вдох и выдохнуть раз за разом.

Ярко вспомнилась школа. То пронзительное чувство, когда училка водит пальцем по журналу, чтобы вызвать к доске очередного ученика, и ты уже заранее знаешь, что она назовёт тебя, и этим знанием выдаёшь себя. Нет, не тем, что не выучил урок, а тем, что знал заранее. Сколько себя помню, это – единственное яркое воспоминание о детстве, не считая моего экскурса сюда в Гурганский лес. И тут же на моём внутреннем экране проносится череда образов: жутко пылящий велосипед, босые ноги, жмущие на педали; натянутая рогатка из жгута и ветки клёна; россыпь кровавых капель по зелени лесной поляны – это земляника, тысячи ягод; необычный ракурс обеденного стола, будто кто-то фотографировал панорамой под столом, потом картинка меняется: словно камера падает на пол; перо поплавка, рывком уходящее под воду; поход в чужой огород и погоня с выскальзывающими из карманов яблоками; а ещё запахи… запах ромашки и бескрайний простор волнующегося по-морскому пшеничного поля, крупные тёплые первые капли летнего ливня, с радугой и запахом мокрой пыли; вкус парного молока и мёда; первый в жизни утренний туман на рассвете…

Я пролетел большую часть Разлома. Очнулся только, когда весь пейзаж внизу заполнила огромная огненная река. Я лечу! Лечу над Разломом! Вот это я отвлёкся! Я смотрю вперёд и вижу. Открылось какое-то новое ощущение. Скорее всего, я вижу его глазами и кожей. Вся территория за Разломом пронизана какими-то воздушными потоками, они каждый по-своему преломляют свет и выглядят струями жидкости, в совокупности, создающие тот или иной узор. Я чувствую-вижу, что по этим потокам я могу передвигаться, могу перескакивать по ним, могу менять их течение. Чудо! Анализатор говорит, что уровень радиации в норме, враждебные газы отсутствуют, разве что повышенный фон углекислого газа, много неустановленной энергии. Магия-физика! И тут же я слышу голос Алисы:

– Я рада, что у тебя получилось! Теперь будет легче. Только поначалу не озорничай. Будь осторожен. Посмотри на пирамиду и возвращайся.

Равнину до Разлома сменяет гористая местность. Ущелья подо мной виляют завораживающими зигзагами. Спустя пару минут полёта я привык к выпуклым узорам магических потоков в воздушном пространстве. Каждый из потоков несёт свою энергию, оттого они и видны. У них разная плотность, прозрачность и цвет. Мне кажется, если бы у меня был сноуборд или виндсерфинг, я смог бы кататься на этих потоках. Вспоминаются слова Алисы: «Чтобы скользить, нужно быть на грани. Или на канте».