Когда Жребий падёт на тебя

Фары стремительно приближаются, и я ощущаю холодную щекотку под диафрагмой. Так бывает, когда в тебя целятся. Через мгновение я понял, что мои мышцы сковало мраморной неподвижностью, я напрягся, чтобы заслониться от света, но не смог пошевелиться. Фары стали огромными, а вслед визгу тормозов из их света на меня упала сеть. Затмевая невыносимую яркость, в поле зрения нарисовались три силуэта.

– Прикинь, какой улов, сержант! – слышу я и понимаю, благодаря Универсалу, находящемуся в моём правом ухе.

– Это кто у нас тут попался? – голос глумливый, не сулящий ничего хорошего.

– А что это у нас? – силуэт выхватывает из моих рук ружбайку, – Ого! Вооружённый человек, задержанный во время комендантского часа, подлежит ликвидации без суда и следствия. Параграф тридцать шестой. Ты что не знаешь Параграфы?

– А может, сначала допросим? – другой голос, и в этом голосе чувствуется вожделение. От него у меня по спине бегут мурашки. Как ни стараюсь, пошевелиться не могу, кроме того, меня опутывает сеть.

– Нет, мне срочно нужно кого-нибудь замочить! А информацию колдуны скачают с его трупа.

Вон оно как! Колдуны! Вот почему я не могу пошевелиться – они как-то заколдовали меня. Вот попал!

– Как он здесь очутился? – спрашивает третий голос, наверное, самый из них рассудительный.

– Как ты здесь очутился, чучело? И что у тебя за игрушечное оружие?

Ага! Дружок, эта ружбайка настроена только на меня. Ответить я, естественно не смогу, челюсть застыла в боевом оскале.

– Да что ты спрашиваешь? Видишь, он ржёт над тобой!

– Сейчас я ему башку отстрелю и посмотрю, как он будет ржать! Он не ржёт, он целится!

– А может, всё-таки допросим?

– Да пошёл ты! Мне надо срочно кого-нибудь грохнуть! Выбирай, он или ты!

– Он, ясен пень!

– Волоките его с дороги, чтоб не пачкать место, потом здесь пост разобьем. Этот урод здесь появился.

– Может, сначала допросим?

– Ещё раз это скажешь, я сам тебя допрошу, понял?

– Понял, сержант!

– Тащите его от дороги. Это приказ!

– Будет исполнено!

Меня берут под белы рученьки, и как чурку тащат от света фар в контрастную тьму. Я не могу пошевелиться! Твою дивизию, я даже не могу кричать, только хлопать глазами! Открытыми их держать невыносимо, невыносимо видеть, как мелькает всё перед глазами и силуэты и звёзды, которые начали заволакивать тучи, и узел сети, лежащий на переносице. А с закрытыми глазами ещё хуже!

Грубые руки опускают меня стоймя на землю, которая странно скрипит под ногами, ударом сзади по сгибам ног ставят меня на колени. Я слышу стальной стук затвора, потом чувствую затылком пристальный взгляд, и звонкий грохот опрокидывает меня во тьму.

###

Что-то холодное и мерзкое падает на лицо, и тем самым приводит меня в сознание. Это что-то оказывается мокрым полиэтиленовым пакетом. С омерзением сдираю его с лица. Голова раскалывается. Движение вызывает странный шорох, песок не издаёт таких звуков. Осторожно приподнимаю голову. Я лежу ничком на краю огромного ровного пространства, усыпанного мусором, как на нашей свалке. Я вижу, как ветер гонит различные пакеты, те, что я принял за «перекати-поле». Один из них привёл меня в чувство. Багровая тьма сменилась затянутым тучами небом, сквозь них едва сочится рассеянный белый свет. Вспоминается «Мусорный ветер»52:

Мусорный ветер. Дым из трубы.

Плач природы. Смех Сатаны.

А всё оттого, что мы

Любили ловить ветра и разбрасывать камни…

Дым на небе, дым на земле.

Вместо людей машины.

Мёртвые рыбы в иссохшей реке.

Зловонный зной пустыни…

Что произошло с Гурганским лесом? Сколько я здесь провалялся? Вспоминаю последний миг. Меня спасла моя титановая пластина в затылке, но удар был сильным, жутко болит голова. На моём левом предплечье нет Анализатора, наверное, сняли давешние силуэты, но не страшно – для них настроенный на меня Анализатор – всего лишь кусок пластика, как и ружбайка. Прислушиваюсь к свисту ветра, сзади едва слышен смех. Это они. Я не вижу их глазами, но всё же, я вижу их. Тот, что стрелял в меня сидит на капоте их броневика и курит, а двое других закончили сооружать укрытие из мешков с песком. Похоже, выстрел в затылок снова вернул мне способности. Но жуткая головная боль мешает сосредоточиться. Снова на какое-то время выпадаю.

Когда опять очнулся, боль уже не такая дикая. Первое, что бросается в глаза – полупрозрачный силуэт Дины. Она такая же, какой я видел её последний раз, только мёртвая. Она такая же, словно я – маленький мальчик Максим. Если учесть мои сто восемьдесят семь, то она потянет на два с половиной метра. Я смотрю на неё как двадцать лет назад – снизу-вверх. Этакая дылда!

– Здравствуй, Максим, – говорит она, и я единственный, кто её слышит и видит, и это меня устраивает, иначе она, как маяк, указывает моё местоположение, – я рада, что ты вернулся. Ты долго отсутствовал.

Я понимаю, что её кровь, бегущая по моим сосудам, способствует контакту.

– Теперь я буду тебе помогать.

– Спасибо, Дина. Что случилось с Гурганским лесом?

Призрак Дины улыбается.

– Мне приятно слышать, что тебя это беспокоит. С тех пор, как ты появился у нас, прошло почти три тысячелетия. После того, как ты исчез так же внезапно, как и появился, мне не удалось найти Майло. Как бы следуя моей неудаче, спустя небольшое время умер Нибу. Не прошло и года с тех пор, как его не стало, меня отравили в таверне. Незадолго до моей смерти я узнала, что Майло забрали в ваш мир. Люди из вашего мира использовали его, чтобы навязать нам религию, основывающуюся на его придуманном бытии. Уже после смерти я узнала, что люди из вашего мира, усыпив, оплодотворили меня, и в результате получился Майло. А потом довели свой план до финала. Очень похоже на твои рассказы у костра.

Бедная Дина! Мне её искренне жаль, но, в то же время, я выстраиваю соотношение: наших двадцать лет за их три тысячи. Наш год – это полтора их века!

– За три тысячи лет мы так загадили свой мир, что наша земля уже ничего не родит. Почти всю пищу и воду поставляют нам из вашего мира, но жителям Аускани приходится продаваться в рабство, либо добровольно идти в жертву, чтобы прокормить себя и близких.

Печальные слова под заунывный вой ветра. Если это Зеркальный мир, то не завидую Нашему, когда он совпадёт с этим. Я пытаюсь высчитать, какая могла быть задержка между моим и Алисиным выходом, и в какой эквивалент она выльется здесь. Сложно представить. Как бы то ни было, но мне нужно вернуть оружие, Анализатор и оборудование.

– Дина, ты не знаешь, почему я не смог защитить себя, почему застыл, как паралитик?

– Это Магический луч. Что-то типа вашего целеуказателя, только гипнотизирует жертву.

– Похоже, такое состояние переживает кролик, прежде чем попасть в пасть питону. То есть, они в меня прицелятся, и я в оцепенении?

– Ты прав. Но я с тобой. Я попробую нейтрализовать Магический луч, но, если их будет много, могу не справиться.

Н-да. У них технологии тоже не плохие. И совсем не гуманные. Как показывает опыт, гуманное всегда проигрывает негуманному. Но это мы ещё посмотрим!

– И много их, с такими Магическими лучами?

– Много. Сам понимаешь, когда больше нет работы, кроме Церберов – появляется много Церберов.

Церберы. Ловко они их называют. Похоже.

Я не вооружён. Пытаюсь найти что-нибудь похожее на оружие, но вокруг один пластик: пакеты, бутылки, обломки разной всячины… о! Битое стекло! Конечно, не гуманно, и вряд ли цербер, отведавший стекла, пропадёт куда-то на неделю и вернётся. Не вернётся. Беру длинный осколок, обматываю его в несколько слоёв пакетами. Получился одноразовый нож, с десятидюймовым лезвием, если повезёт, он не сломается в ране, а останется оружием в моей руке. После того, как эти мрази без разговоров убили меня, я не хочу для них гуманного оружия. Конечно, я остался жив, но их намерения и действия были однозначны и требуют ответных мер во избежание рецидивов.

###

Когда один из них увидел меня, то впал в ступор: глаза вылезли из орбит, челюсть отвисла, а Анализатор, что он вертел в руках выпал. Он дико заорал. Это послужило сигналом для начала Танца Смерти и снова время замедлилось…

…Я вижу, как медленно с испугом на лице оборачивается другой цербер, одновременно сдёргивая с плеча оружие. Он двигается на много медленнее меня. Орущий неопасен, похоже, «кукушка» поехала, так что я успеваю мимо него ко второму как раз тогда, когда он вытягивает руку с пушкой в мою сторону. Я хватаюсь левой рукой за ствол, дёргаю его на себя и вверх, оружие остаётся у меня, а правой «остеклённой» рукой бью второго цербера в пах. Массивная кровопотеря, коллапс и скорый конец ему гарантированы, не говоря о болевом шоке… Смотрю на третьего, сержанта-убийцу, что сидел на капоте. Он уже не сидит, а целится в меня, но, не увидев должного эффекта от своего Магического луча, очень удивляется. Молодец Дина, держит слово! Сержант удивляется ещё больше, когда я бросаю пушку, отнятую у второго цербера в него, и она, сделав несколько сальто, впивается стволом в его широко раскрытый от удивления рот. Удивление сержанта было недолгим: закатив глаза, он рухнул навзничь. Судороги, сотрясающие его тело, говорят о поражении мозга. Время возвращает свой обычный бег, и крик первого цербера начинает резать слух. Подхожу к нему, заглядываю в глаза. Они полны ужаса и безумия. Резким движением отправляю его челюсть за его левое плечо. Хруст. Крик прерывается. Самый гуманный для него метод.

– Отлично! – слышу голос Дины, – я горжусь тобой. Ты так же хорош, как и я в своё время. И ты основательно поднаторел.

– Мне приятно это слышать от тебя, Дина. И спасибо за то, что отключила Магический луч.

– Макс, это меньшее, что я могла для тебя сделать.

И тут я слышу характерные щелчки радиостанции и голос:

– Патруль два ноля девять! Патруль два ноля девять! Почему не выходите на связь?! Вы должны отчитываться каждые полчаса, уроды! Патруль два ноля девять! Долбаки́! В вашу сторону выдвинулся автовзвод. Патруль два ноля девять! Где вы, мать вашу?! – снова щелчок и рация замолкает.

Вот гадство! Что там ещё за автовзвод?

Хватаю Анализатор и надеваю на руку. От соприкосновения с моей кожей мёртвый кусок пластика ожил, засветился. Вызываю зонды, вылетевшие на разведку, но не один из десяти ничего не показывает! Неужели сбили? Судя по «шуму» на всех десяти камерах, так и есть.

Анализатор «видит» в радиусе двух километров. Пока пусто.

– Дина, они далеко?

– Они скоро будут здесь. Но не бойся, я с тобой.

###

Я чувствую какой-то дискомфорт, не понимаю даже в какой области он проявляется, но Анализатор своим зуммером ставит точки над «ё»: с той же стороны, откуда прибыли мои убийцы, к нам следует три транспорта по пятнадцать боевых единиц. Я против сорока пяти! Вспоминаю: одним махом семерых побивахом. Это мне придётся семь раз махать! Я успел расставить по периметру мины-ловушки ТМО-5 (темпоральная мина общего действия, то есть не направленная, радиус действия пять метров). Все, кто попадёт под влияние этой мины, исчезнет на профилактический срок – сто шестьдесят восемь часов, семь суток, одна неделя. Потом он появится на том же месте, но уже вряд ли будет доставлять проблемы, так как его оружие, как и всё неоганическое, не вернётся. Во-первых, он будет полностью деморализован, во-вторых, нас здесь уже не будет. Гуманное оружие.

Они будут здесь через четыре минуты. Только я и Дина. То, что Дина отключает их адский Магический луч – большая помощь с её стороны, но она сама сказала, что не сможет справиться, если они станут целиться одновременно в большом количестве. Есть расчёт на Анализатор, снабжённый ЭКП-5 (Энергетическая Капсула Полусферическая, диаметр действия пять метров). После её активации возникает энергетический непроницаемый купол, что выдерживает десятибалльные землетрясения. Но после полного использования ресурса работы ЭКП-5 в течение тридцати минут, Анализатор становится негодным в течение двенадцати часов. Пока идёт его подзарядка, ты рискуешь остаться практически голым в неизвестном враждебном мире на половину суток. Это опасно. Особенно, если учитывать несовпадение по времени. Каким бы ты не был крутым, сорок пять вооружённых людей – большая сила против одинокого чужака. Анализатор активирует купол двумя способами: автоматически и вручную. Ставлю его на автомат. В этом случае при прямой угрозе моей жизни, купол ставится автоматически. Попробую справиться сам, чтобы экономить энергию Анализатора.

Вводные на окружающую обстановку: видимость полтора километра. Учитывая, что сейчас день, очень темно. Ветер дует от меня в сторону нападающих – слабый, но плюс. Шоссе темнее окружающей нас свалки и делит её пополам ровной полосой, теряющейся в сумраке. Броневик церберов стоит, полностью демаскируя мою позицию. Я вижу прямую, уходящую вдаль, вижу, как на самом краю видимости появляются три сливающихся в одну точки, и меня осеняет мысль. Я бросаюсь в броневик. Не особо надёжная конструкция. Жестянка на колёсах. Тяжелый стальной люк скрипнул, и я оказался в неуютном тесном солдатском мирке, состоящем сплошь из сваренных вместе стальных углов, переборок и рёбер жёсткости. Вот то, что мне нужно. В пирамиде, выступающей в потолке башни, я вижу хищные очертания их ружбайки. Надеюсь, у них нет технологии персонализации. Весьма похоже на РПК53. Из такого можно пробить броню на этом броневике: наверняка, он сделан не для боевых, а для полицейских целей. Осматриваю оружие. Приклад, ручка со спусковым крючком, предохранитель, магазин, всё как у людей. Перевожу предохранитель до упора вниз и ловлю в прорези прицельной планки постепенно растущее пятно приближающегося противника. Я стратегически в более выгодном положении: шоссе вынуждает их выстроиться в одну линию – линию моего огня. Что ж, воспользуюсь преимуществом. Спусковой крючок плавно идёт вниз, и пулемёт послушно говорит короткими зычными очередями. Я не могу видеть летящих пуль, но я вижу результат их полёта. От переднего транспорта, ставшего размером с «яблочко» стандартной мишени сыплются искры, он неуклюже виляет в сторону, Анализатор сообщает мне, что у меня осталось сорок врагов, транспорт опрокидывается на борт, секунду продолжает двигаться, сыпля искрами, затем взрывается знакомым багрово-чёрным дымом бензинового «гриба». Анализатор равнодушно вычёркивает из боя ещё две единицы. Минус семь. Отличное начало! Одним махом! Остальные восемь, успевшие выпрыгнуть сейчас приходят в себя после аварии, но вполне боеспособны. Продолжаю опустошать магазин короткими очередями. К сожалению, взорвавшийся транспорт беспощадно добавляет мглы в окружающий ландшафт, совершенно заслоняя остальных участников боя. Сквозь жирный чёрный дым вижу, как с двух сторон из-за костра выехали два транспорта и начали меня окружать. Кроме того, по ходу их движения, я вижу, как похожие на муравьёв фигурки покидают их чресла и разворачиваются в цепь.

Итак, у меня два отделения по оба крыла и восемь гавриков в лоб! Перспективы есть, учитывая мои технологии, но я очень опасаюсь их Магического луча! У меня до сих пор ноет затылок, да и состояние полной беспомощности в момент действия колдовства тошнотворно.

– Не волнуйся за луч, я сделаю всё возможное, – говорит Дина, и я рад её присутствию. Как в добрые старые времена.

– Да, как в добрые старые времена, – говорит она, – твой бой с крагли – самый великий подвиг, который я видела. Думаю, здесь будет ненамного трудней.

Спасибо, Дина.

Сколько у них патронов в магазине? Поворачиваю ствол в правую сторону, но башня не двигается ни на миллиметр. Заклинило, или какой-нибудь стопор? Нет времени выяснять, выскакиваю из броневика и слышу жужжание пуль вокруг, одна звонко с переливами отскакивает от броневика, и падает у моих ног. Я прыгаю за бруствер из мешков. В них тупо стучат и шипят, остывая, злые кусочки металла. Плотность огня высокая. Хорошо, что это всего лишь пули, а не… бр-р-р! Не хочу вспоминать ту беспомощность жука на булавке и противное прикосновение сети к переносице!! Да и некогда…

Выглядываю поверх мешков. Они по очереди ведут огонь, пока остальные бегут, пригнувшись, короткими перебежками по обе стороны от меня, по центру ещё группа. Наверняка, расставили снайперов, я бы расставил, но, пока никто мне не угрожает. Может Дина работает? Надо отстреливаться, иначе задавят огнём, подойдут ближе и, если есть, закидают гранатами. Можно попеременно вести беспрерывный огонь из десяти стволов, пока другая десятка перезаряжается, а третья – подступает ближе. Похоже на хватку удава. Высовываюсь, целюсь, выпускаю три коротких очереди, прячусь. Анализатор вычитает ещё троих. Они просто исчезли на глазах у всех. Это их напугало, огонь затих. Я выпускаю ещё четыре коротких очереди, буквально сметая левый от меня фланг, не оставляя от них ни следа. Ещё минус четыре, чем хорош мой боеприпас, что достаточно любого контакта с противником, хватит, чтобы пуля зацепила мочку уха. Остался тридцать один. Стреляю вправо. Минус три. Чужая пуля попадает в правое плечо, сбивая прицел, отбрасывая меня назад. Автоматика срабатывает, и надо мной с сабельным посвистом открывается едва видимый купол энергощита. Пули с противным звуком впиваются в невидимую преграду в метре от меня, деформируются и опадают, сплюснутые. Рана не опасная, по касательной царапнуло плечо, ещё нет боли, так как по шкуре во всех направлениях гуляют волны адреналиновых мурашек. У меня есть полчаса до полной разрядки Анализатора. Не стоит терять времени: я выбегаю из-за бруствера и бегу влево – сейчас это самый слабый фланг. Противник не ожидал от меня такого хода, снова огонь прекращается, а я на бегу зачищаю их цепь. Каждое мой попадание видно без всяких приборов: фигурки, поймавшие темпоральную пулю, исчезают, словно, кто-то стирает их из картины окружающего. Теперь их двадцать семь. Почти половина. Я вижу, что противоположный фланг, пытающийся меня окружить, подступает к линии минного заграждения. Слышен звонкий щелчок. Ещё два, слившихся в один. Три мины – минус восемь церберов. Я останавливаюсь, потому что звонкие щелчки раздаются совсем рядом, и половина моих противников растворяется в воздухе. Четверо осталось от отделения их правого фланга. Восемь по центру и семь справа. Молниеносный урон заставляет церберов дрогнуть, они ретируются за дымящий транспорт. Я стреляю им вслед: ещё минус три. Отличная ружбайка! Магазин опустел, я перезаряжаюсь, не сводя взгляда с противника, который, укрывшись, снова начал обстреливать меня. Их двенадцать. Они явно напуганы стремительным стиранием их взвода. Только семеро первых остались гореть в транспорте, остальные не оставили даже следа, не с кого будет срезать жетоны. Но надо отдать им должное: огонь с их стороны по-прежнему плотный, только он не приносит мне никакого вреда.

Вдруг я слышу сзади короткий низкий звук, похожий на гром, и мне кажется, что сзади меня озаряет вспышкой. Огонь прекращается, я оборачиваюсь и вижу, что вспышка – это всего лишь идеально круглое пятно чистого неба в толще туч. Яркий солнечный свет пробивается сквозь эту дыру и освещает Алису, стоящую за бруствером. Так вот почему я видел чистое небо над головой, когда пришел сюда: какой-то удар энергии разгоняет тучи. Сияющая Алиса стоит за мешками, и я с трудом узнаю её. Это почти трёхметровое существо с лицом Алисы. Причём лицо намного старше оригинала, будто бы ей наложили грим, её лицо непроницаемо спокойно, как у японской гейши. Она одета в какую-то конусообразную серебристую хламиду, подобную кафтану Снегурочки. Над её головой развивается огромная копна длинных чёрных волос. Наконец-то! Я ошарашен видом Алисы, но я рад её видеть, даже, несмотря на то, чтобы заглянуть ей в лицо, приходится запрокидывать голову. И тут церберы снова начинают стрелять. Теперь уже в Алису. Я, как зачарованный смотрю, как Алиса величественным жестом простирает правую руку ладонью в сторону врагов. Её глаза разгораются, из ладони бьёт жёлтый луч. Я смотрю на шоссе. Там в оранжево-жёлтом сиянии фигурки церберов, нелепо размахивая конечностями, отрываются от поверхности асфальта и медленно растворяются в малиновых вспышках. Всего пять секунд и шоссе перед нами пусто. Не осталось даже чадящего транспорта. Как корова языком слизнула.

– Здравствуй, Максим, – слышу раскатистый, будто пропущенный через усилители голос Алисы, – Привет, Дина. Извините, я немного задержалась, но вижу, что успела вовремя.

Можно и так сказать, если отбросить факт моего расстрела. Но я не хочу дуться, я, в самом деле, рад видеть Алису, несмотря на то, что от её вида меня берёт оторопь. Я рад её видеть, не смотря на разгорающуюся боль.

– Здравствуй, Алиса, – её лицо остаётся неподвижной маской.

– Доброго здравия, ваше величество, – поправляюсь я, посчитав неуместным запанибрата общаться с великаншей. Это была не совсем Алиса. Почти ничего общего с той хрупкой лысой девочкой, что требовала защиты. Теперь она сильнее меня в сотни раз. Это видно невооружённым глазом. Какой-то месяц с небольшим назад я мысленно усмехался тому, как Ваня называл её королевой. Теперь я знаю, что это королева.

Лицо Алисы трогает улыбка. И она как бы сгущается до размера и вида привычной Алисы, только с длинными волосами.

Дева

1.

Я быстро подружилась с Эльсой. Она оказалась умной и весёлой, мне с ней очень интересно. Она стала для меня бабушкой, которой у меня никогда не было. Доброй, мудрой, острой. Тысячелетняя мудрость, жизненный опыт, советы и знания, которых так не хватало. Я не могу с ней расстаться, даже про Макса забываю. Он, конечно делает вид, что не обижается, но я-то вижу, но ничего не могу поделать, я знаю, что у Эльсы очень мало времени, а с Максом у меня вся жизнь. Он хороший. Он лучше всех, но…

Я забыла, что такое сон. Он стал мне как-то уже не нужен, мы с Эльсой зависаем в Астрале и это заряжает. Я поняла, что самое главное для мага – найти свой остров в Астрале, где ты – Абсолют. В этом состоянии ты можешь что угодно: менять погоду, ставить энергетические стены, управлять людьми и животными. Боюсь этого слова, но ты становишься богом своего мира. Ещё я поняла, что становлюсь совсем другим человеком, во мне что-то меняется, я превращаюсь в какое-то неземное существо. Во мне в одночасье открылся неиссякаемый источник энергии. Когда у меня появилось чувство, что я умею летать, я оттолкнулась от земли и действительно взлетела, как в невесомости. Мы часто разговариваем с огромным попугаем Ара, он рассказывает мне о тренировках Макса. Макс скучает и всё время думает обо мне. А в особые моменты озарения я могу чувствовать всех жителей Острова. Ещё я узнала, что Бабуле удаётся поддерживать жизнь в Иване, но он в коме. Я чувствую, как работает проклятье Виолетты, и я вижу, что становлюсь сильнее её, может быть даже сильнее всех на Земле. Но в Зеркальном мире Виолетта колдует против нас по-чёрному. Поэтому мой поход туда будет очень важным, и откладывать его нельзя.

Теперь моя Баркха лежит рядом с баркхой Эльсы. Я вижу, как они влияют друг на друга. Ведь они не из этого мира. Эльса даже стала вставать и гулять полчаса на свежем воздухе. А я чувствую, как иной мир делает меня своим обитателем. Я чувствую иные запахи, вижу и слышу то, что неподвластно другим, я совсем не сплю. Я знаю, что это применение множества практик, но главное – встреча с Эльсой, мы – кровные родственники, а ещё – наши Баркхи. Они встретились и взаимно обогатили друг друга. Я знаю, что вот так: лежащими рядом им намного лучше. И я больше не беру куколку с собой.

Эльса спешит изо всех сил передать мне Знания, как она говорит «передать Вахту». Она знает, что в конце её дух освободится после восьми веков заточения, и она ждёт этого с великой радостью. Она знает, что пойдёт дальше, туда, где весь её опыт окажется всего лишь лепетом младенца, и нужно будет снова учиться, постигать, жить и двигаться дальше. А мне очень грустно от мысли, что скоро нам предстоит разлучиться, вот только-только я обрела любящую бабушку, только приросла к ней всем сердцем, почувствовала родную кровь, слилась с ней душой и вот…

Я размышляю о странном совпадении: сейчас мы находимся в северном полушарии, где октябрь – осенний месяц. Но ко дню моего рождения мы будем недалеко от Антарктиды, где октябрь – начало весны. Эльса сказала, что весенняя энергия поможет нам. Об этом ничего не знаю, но верю ей.

А ещё она говорит, что королева не должна думать о человеке, потому что королева живёт в «надлюдской» реальности. Она должна защитить своих подданных. Это её главная задача. А люди сами справятся, достаточно дать им свободу. Она говорит это о людях, а мне кажется, что подразумевает она Макса.

– Пойми, ты – королева, – говорит Эльса. – Ты – другая. Поэтому все человеческие чувства ты должна в себе перебороть. Только тогда станешь по-настоящему сильной.

Но я скучаю по нему! Я хочу его… видеть, брать его за руку, говорить с ним. И я снова думаю о том, что зря я затеяла всё это, я не смогу выдержать, я сломаюсь…