Когда Жребий падёт на тебя

С опушки леса раздался дикий крик: куюджи увидели Дину. Дина выдернула свои бумеранги из жертв, и бросила их навстречу бегущим к ней куюджи. «Восемнадцать».

Теперь придется побегать. Хотелось зайти им в тыл, но не получилось. Слава богам, что она спасла детей. Да и семеро куюджей уже никогда не пойдут в набег. Она обернулась, продолжая бежать. Глаза привычно подсчитали количество нападающих. Восемь. Значит остальные десять в лесу. Ищут. Вот и лес.

Дина прыгнула, зацепилась за ветку дерева и, подтянувшись, оказалась под сенью пышной кроны. Она обнажила мечи. Пять секунд спустя подножие дерева осветилось огнями: куюджи приближались. Они остановились в стороне от дерева, где притаилась Дина, и начали совещаться. Через секунду четверо побежали вокруг поляны, а остальные четверо, высоко подняв факелы, чтобы не светить в глаза с ятаганами наизготовку начали прочесывать местность. Раздался сердитый крик, видимо куюджи нашли своего убитого соплеменника. Тогда Дина прыгнула на куюджи, имевшего неосторожность проходить под деревом. Клинки вонзились в него. Куюджи пронзительно вскрикнул. Семнадцать.

Трое куюджей, стоящих над трупом соплеменника, увидев Дину, закричали и ринулись к ней. Они приближались. Один бросил свой ятаган. Дина видела, как, вращаясь и сверкая красным, увеличивался ятаган, поэтому ей не составило труда уйти от удара. Ятаган просвистел мимо, пряди волос, свисающих у лица, колыхнулись как свеча на сквозняке. Куюджи, бросивший ятаган, злобно закричал и выхватил кривую саблю.

Дина повернула и бросилась бежать. Еще один ятаган просвистел рядом, уходя в темноту. Дина остановилась и бросилась навстречу куюджам. Те, не ожидая такого от убегающей женщины, опешили и сразу же поплатились: у одного отлетела голова, другой рухнул на колени, пытаясь удержать в себе выползающие как змеи кишки. Третий попытался защищаться своей саблей (это он первым бросил свой ятаган), но был сметен лопастями мечей-пропеллеров Дины. Вышел с сабелькой против мечей. Четырнадцать.

Куюджи с распоротым брюхом дико кричал. Дина побежала в лес перпендикулярно опушке. Оказавшись в полной темноте, она остановилась и, присев у толстого ствола дерева, стала невидимой.

Распоротое Брюхо кричал. Развития событий долго ждать не пришлось. Вернулись давешние четверо и, судя по шуму, приближался и основной отряд. Нет, эти пустынники зря сунулись в лес. Они ведут себя как неуклюжие дети. Почти все бежали с факелами, и все были видны как на столе. Четверка подбежала к Распоротому Брюху и склонилась над ним. Тот уже не орал, а лишь слабо стонал. Он слабым жестом показал, куда направилась Дина. Пора.

Дина, скрываясь за деревьями, последовала навстречу основному отряду. Вот они бегут, выкатив глаза от страха. У них, наверное, сейчас за каждым деревом по врагу. Так. Их девять. Странно. Неужели ошиблась? Макс! Боги! Как же это мешает, отвлекает, уводит от цели. Нибу говорил, что иногда нужно давать своей судьбе все делать самой, без своего участия, поэтому Дина отбросила все мысли о Максиме и, обогнув отряд куюджей, побежала на поляну к палатке пленников. Там, низко пригибаясь, она подобрала свои бумеранги и посмотрела в лес. Место, где находились враги, было озарено светом факелов. Уроды.

Дина побежала к месту, где спрятала лук. Лук на месте. Семь стрел. Семерых ей не убить неоперенными стрелами: точность не та. В лучшем случае двоих, троих. Есть для них еще подарочек. Дина побежала навстречу зареву. Остановилась. Осмотрелась. Достала струны. Скрепила их вместе. Получилась длинная тонкая струна. Дина зацепила один ее конец за сук на уровне шеи, потом подбежала к другому дереву, и там зацепила на уровне шеи, подбежала к третьему. Там она обмотала остаток струны вокруг дерева и закрепила. Так. Эти три дерева пригодятся в игре. Сволочи. За Такуна.

Она взяла лук, стрелы и пошла навстречу врагу. Показались факелы. Дина прицелилась и выстрелила из лука. Стрела, качаясь, как пьяная, развернулась и ударила плашмя одного из куюджей. Дина вознесла короткую молитву богам и выстрелила второй раз. Есть! Тринадцать. Выстрел. Мимо. Выстрел. Стрела отскочила от подставленного ятагана. Выстрел. Двенадцать. Догадались, побросали факелы. Все равно вас видно. Выстрел. Мимо. Выстрел. Мимо. Двенадцать. Уже близко.

Дина бросилась бежать. Нагнувшись, проскользнула под натянутой струной, пробежала еще с десяток шагов и, притворно споткнувшись, упала на землю. Орава орущих куюджей бросилась к ней. Дина побежала дальше. Куюджи за ней. У двоих нападавших западня Дины отрезала головы, их тела еще продолжали бежать, держа свои ятаганы, но, пробежав два шага, рухнули на землю. Третий увидел, что случилось с его соплеменниками, и нагнул голову вперед. Поэтому он остался с головой, но лишился руки с ятаганом, воздетой вверх.

Дина остановилась, резко обернулась, оценила обстановку. Девять, точнее восемь. В ход пошли бумеранги. Шесть. Неплохо. Мир стал чище на девятнадцать (нет, она убила восемнадцать) нелюдей. Неплохо, девочка. А теперь на поляну. На простор, а то они могут обойти, прячась за деревьями. Дина побежала на поляну. В центре она остановилась.

– Хащь!!! – услышал лес и враги боевой клич Дины. – Ко мне, трусы! Макс! Макс!!! МАКС!

– Я в порядке, – раздалось из леса.

Отлично.

Шестерка медленно приближалась, рассыпавшись веером. Они о чем-то переговаривались. Было видно, что один оправдывается. Вдруг двое бросились на того, что оправдывался, и начали наносить ему сокрушительные удары ятаганов. Тот стал отбиваться.

Они, наверное, от страха сошли с ума. Перед решающей битвой распылять свои силы. Нет, сегодня не день куюджей. Дина, выкрикивая боевой клич, начала вращать свои чудовищные мечи. Они зажужжали, злобные жалящие, разящие жуки.

Куюджи, на которого нападали соплеменники, опомнился от неожиданности, и быстро справился с одним из нападавших. Второй продолжал рубиться. Искры летели с ятаганов. Чудовищный лязг оружия озвучивал картину боя.

Дина, сделав ложный замах, в развороте пронзила грудь одного из куюджей. Меч застрял в грудной клетке. Не задумываясь, она бросила его и осталась с одним мечом. Два врага начали обходить ее по флангам. Дина, постоянно озираясь, начала отходить к палатке, чтобы прикрыть себе спину. Они вели ее на расстоянии трех метров. Один из них, тот, что справа, ухмыльнулся и начал смеяться, перекидывая ятаган из руки в руку. Снова ошибка. Какие же они самоуверенные. Дина подскочила к смеявшемуся куюджи и оплела его сеткой молниеносных выпадов. Улыбка слетела с лица куюджи, он попытался отбивать сыплющиеся на него выпады, но Дина с разворота снесла ему голову и повернулась к последнему врагу.

Он стоял, в нерешительности подняв ятаган, в глазах читался страх. Вдруг раздался свист и фигуру куюджи сбило прилетевшим слева ятаганом, пробившем ему бок. Дина посмотрела в сторону неожиданной помощи, она была удивлена, она даже подумала, что это Макс помог ей. Но нет, такой бросок не под силу мальчику. К ней шел куюджи, выставив руки широко раскрытыми ладонями вперед. Дина узнала его. Это на него начали нападать свои же. Дина сделала шаг навстречу.

Я без оружия, – сказал куюджи, – я не опасен.

Думаешь, если бы ты был с оружием, ты был бы опасен?

Куюджи не нашелся с ответом. Он остановился и, продолжая держать руки перед собой, с интересом смотрел на Дину. Дина отвечала тем же. Во время схватки с него свалился капюшон. Перед Диной стоял молодой мужчина, скорее даже парень лет двадцати. Он был выше ростом, чем куюджи, шире в плечах, но основное его различие было в расе. Это был белый человек, хотя и очень загорелый: светлые волосы, голубые глаза.

Кто ты? – спросила удивленная Дина.

Меня зовут Олдо. Куюджи забрали меня пятнадцать лет назад, когда мне было четыре года. Увезли с какой-то фермы. Я даже не помню откуда. Они взяли меня в свое племя. По достижению восемнадцати лет я должен был стать мужем дочери их вождя. Так их вожди поддерживают свежую кровь в своих генах. Из века в век. И я стал мужем дочери вождя.

А зачем тогда эти двое напали на тебя?

Наверное, в минуту опасности они решили избавиться от чужака, как от угрозы. Тем более, по законам куюджей, чужаки, то есть мужья или жены детей вождей сразу же в день рождения ребенка, приносились в жертву на алтаре. Моя жена недавно понесла, так что мне осталось жить чуть больше полугода. Я вообще удивляюсь, что они не убили меня, как только началась твоя охота. – Олдо улыбнулся. – Ты их так напугала, да и меня тоже. Мы носились по лесу, как слепые котята, а ты спокойно истребляла нас! – в голосе Олдо слышалось восхищение. – Неужели ты была одна?

Я была одна. – Дина посмотрела в сторону дерева, где прятался Максим. – Максим!

Что, – послышался голос Макса.

Выходи. Не бойся. Все кончилось. Нужно найти ребят. Дети! Выходите на поляну.

Олдо стоял все также с поднятыми ладонями. Дина посмотрела на него.

Не стой как истукан, подбрось дров в костер, пусть идут на огонь.

Олдо послушно поспешил к костру и очень скоро огонь ожил и осветил поляну танцующими бликами. А Дина тем временем подошла под дерево, с которого уже свисала нога слезающего Максима.

– Ого! – увидела она лежащее тело куюджи, – А я думала, куда делся еще один! Считаю, считаю, и не сходится никак. Только не говори мне, что это сделал ты, – она улыбнулась Максиму.

Мне пришлось это сделать. – Лицо Максима было печально.

Страшно было?

Не знаю, страшно было за себя. Вот возьми, – он протянул меч Дине.

– Оставь себе. Теперь он твой. Ты убил им врага. Иногда, чтобы спасти, нужно убить. – Дина отстегнула от голени ножны. – Вот, держи.

Когда они вышли на поляну. Олдо сидел возле костра.

– Эй, Олдо, – сказала Дина, – ты своим видом пугаешь детей. Сними свой балахон. И моли богов, если ты обидел во время набега хоть кого-нибудь. Если ты хоть пальцем тронул или детей, или их покойных родных, я отправлю тебя вслед твоим хозяевам. – Она презрительно посмотрела, как Олдо снимает свой бурнус, оставаясь в одной набедренной повязке. – Муж дочери вождя, – ее голос был полон сарказма. – Хорошая должность.

Дина увидела, что Максим собирается задать вопрос.

– Познакомься. Максим, это муж дочери вождя племени куюджей. Наш неожиданный союзник.

Уловив насмешливые интонации Дины, Олдо сверкнул на нее глазами:

Женщина, у тебя слишком острый язык!

Ого! Наш слуга куюджи обиделся!

Олдо взревел и бросился на Дину. Она среагировала мгновенно: один из мечей покинул ножны и уперся во впадину над ключицами остановившегося Олдо. Олдо с горящим взглядом улыбнулся, а скорее оскалился и схватился за меч голой левой рукой и, ударив правой по боковине клинка, выбил его из руки Дины. Дина была удивлена, но мгновенно выхватила второй меч и приготовилась к нападению. Олдо и не думал нападать. Он сжал левый кулак. С него закапала кровь.

– Я не хочу тебе зла, – спокойно сказал он, – и людей я не трогал, я у них не воином был в налете, а присматривал за детьми, я хочу поблагодарить тебя за свое избавление. Теперь я свободен. По обычаю, куюджей, других у меня нет, я обязан полгода служить человеку, спасшему меня от смерти.

Дина всмотрелась в глаза Олдо. Эти глаза не лгали.

– Что ж, – Дина опустила меч, – весьма полезный обычай. Меня зовут Дина. Макс, – она повернулась к Максиму, – поищи, пожалуйста, детей.

Максим бросился к краю поляны.

– Эй, Нази, Саула, – прокричал он знакомые имена, – выходите, опасность миновала. А этого куюджи не бойтесь. Оказывается, он совсем не куюджи.

Четыре головы показались из ближайших кустов.

– Идемте, – махнул рукой Максим.

Экран вдруг стал тёмным, и я постепенно возвращаюсь в помещение с Гавриилом и Бёрни.

– Что случилось, Максим? – спрашивает Гавриил.

Я чувствую резко подступившую тошноту, и сдёргиваю шапку с головы, тошнота исчезает, образы иного мира растворяются в воздухе. Я перевожу взгляд на Эльсу, она выглядит очень усталой, я аккуратно снимаю шапку и с неё.

– Уф! – говорит Эльса, – бедняжка Макс. Его можно понять. Такие головокружительные кульбиты! Да и нам всем можно отдохнуть. Имеем право. Знаешь, сколько длился сеанс? Шестнадцать часов!

Вот это да! Я и не заметила. И уставшей себя не чувствую! Меня распирает от увиденного! Мысль о том, что я родилась во время того, что я увидела, мутит сознание. Всё что происходило со мной до этого можно как-то объяснить. А как объяснить это?!

– Здорово у тебя вышло с той Диной, – если не воспринимать морщинистое лицо Эльсы, а только смотреть ей в глаза, то можно подумать, что она – моя ровесница! Глаза молодые и счастливые.

– Это Баркха.

– Отличная Баркха! А моя вон, – она взглядом показала на постамент с камнем, – Вся Сфера на нём держится, а я как матка в муравейнике, – смеётся, – Интересно, что будет, если наши Баркхи соединить?

– Мне тоже интересно.

Она улыбается мне.

– Макс пусть отдыхает, потом продолжит вспоминать. А мы с тобой попрактикуемся.

И мы выходим в Астрал.

Мы – одна медаль, одна монета, одна стрелка компаса…

4.

– Знаешь, мне было страшно всё время, – Макс крепко сжимает мою руку, и я чувствую, что он ещё в своих воспоминаниях, он смотрит на меня, но не видит, его взгляд направлен куда-то вдаль, сквозь меня. – Наверное, иногда лучше не знать.

Да, мне тоже было страшно всё время, как и ему. Но ещё мне было очень интересно. Ведь приключения Максима и моё рождение как-то связаны. Я не знаю, как, в этом кроется какая-то тайна, очень-очень важная, и её надо раскрыть. И я теперь лучше понимаю Макса. Он сбит с ног информацией, которую принесли его воспоминания.

– Теперь я знаю, что со мной не так! Ты когда-нибудь убивала в десять лет? Неимоверного дикаря незнамо откуда!

– Максик, милый, успокойся! Всё хорошо, мы снова вместе!

– Чего они хотят? Зачем мне это вспоминать? Мне было гораздо лучше без воспоминаний! У меня была цель, и всё! Я чувствую, как теряю дар!

– Не надо, Макс, не терзай себя, всё кончилось, мы вместе.

Обнимаю его, отдаю всё своё тепло, всю нежность, на которую ещё вчера я не была способна, ещё вчера, когда думала, что я люблю его, ещё вчера, когда он сращивал мои сломанные рёбра и лечил отбитые почки, ещё вчера… но с тех пор прошла целая вечность. И вот нежность затопила меня, нежность к маленькому беззащитному мальчику, испуганному и потерянному среди чужих миров. Ну как мне помочь тебе, Малыш?

– Я знаю, что они заставят меня вспоминать всё! А я не хочу! На фиг! Верните меня на место, буду лечить людей и охотиться в полнолуние!

– Ну ту же понимаешь, что обратной дороги уже нет, нам нужно двигаться дальше, ты успокоишься и сам захочешь узнать всё.

Я целую его в лоб, и он закрывает глаза, отдаваясь моей нежности, переливающейся через край.

5.

Когда мы выходим на Внешний берег Сферы, я не без удивления, узнаю, что за время сеанса воспоминаний Макса, Остров прошёл около трёх тысяч километров, и мы сейчас стоим где-то в Атлантике, на месте слияния двух океанических течений. Кроме меня, Гавриила и Бёрни, побережье усыпано островитянами. Они, наверное, все здесь, кроме восстанавливающего силы Максима и Эльсы, не покидающую свою Баркху. Но я думаю, она сейчас видит окружающее намного лучше нас. Она как капитан на мостике флагмана. Её туман, умеющий превращаться в 3D-экран, показывает всё, что видим мы, одетые в шапки-видимки, и вдобавок, два десятка чёрных шаров (кстати, один из них тогда на просеке чуть не сбросил меня к змеям) транслируют всё это отдельно.

Зрелище, открывшееся взору просто ужасает: мы в километре от скопища полиэтиленового мусора, отвратительным айсбергом торчащего на поверхности океана. От него исходит смрад как от нашатыря и гнили, и я вставляю в ноздри специальные фильтры. Замечаю, что это делают все остальные. Теперь – это просто нагромождение пакетов, пластиковых бутылок, контейнеров из-под овощей, трупов птиц и рыб. В полукилометре громоздится серая с прозеленью туша погибшего две недели назад горбатого кита. Вокруг невзрачные, похожие на тряпьё, трупики птиц, которые хотели поживиться мясом, но погибли от отравления аммиаком. Вероятно, чёрные 3D-шары показывают Эльсе полную картину, так как с берега я вижу только тушу кита. Словно услышав мои мысли, Гавриил протягивает мне планшет размером с журнальный столик. Он лёгкий как пёрышко, и на нём я вижу панораму океана. Я вижу наш Остров, выглядящий горошиной рядом с подносом неправильной круглой формы. В этой огромной куче мусора наблюдаются свои озёра и реки. Я вижу на планшете цифры, обозначающие площадь океанической свалки: сто два квадратных километра!

– Представляете масштабы катастрофы? – спрашивает Бёрни, заглядывающий в планшет через правое плечо, – И это на каждом перекрёстке течений в океане! Сегодня великий день! Группа наших энтузиастов разработала бактерию, пожирающую полиэтилен. Так как полиэтилен – вещество искусственное, в природе нет его организмов-утилизаторов. Мы восполнили этот пробел. Эта бактерия питается полиэтиленом, а выделяет кислород. Сегодня – испытания.

Теперь я замечаю движение: к линии прибоя подходят группа людей, растягиваются в цепь, синхронно водружают на плечо нечто похожее на гранатомёты. Эти люди застывают, а потом одновременно стреляют. Белые полоски реактивного следа тянутся за двадцатью мерцающими точками, и по дуге спускаются в мусорный материк. С едва слышным хлопком они превращаются в облака тумана, который начинает густеть и разрастаться. На Острове наступает тишина. Слышен шум прибоя и ветра, а потом добавляется странное шипение, как от газировки. Оно усиливается, усиливается и туман. Белёсые клочья почти достают до нас, но ветер уносит их в сторону. Какой-то просто апокалипсический вид. А тут ещё и вода, окружающая циклопическую кучу мусора, вдруг начала бурлить. Жуткое зрелище!

– Носовые фильтры можно вынимать, – говорит Гавриил, – это чистый кислород. Только не дышите полной грудью, можно обжечь лёгкие.

Между тем, реакция мусора на бактерии стала просто неукротимой. Клубы тумана превратились в облака и разразились грозой и дождём. Островитяне радостно заплясали под струями ливня. В воздухе поплыл травяной запах озона. Я посмотрела на гору, куда принёс нас флайт, и увидела в небе двойную радугу.

– Здорово! – говорю, а сердце поёт от восторга. Я чувствую невероятную силу, несмотря на то, что не спала уже, наверное, третьи сутки.

Воин

День четвёртый, 07:49 по местному времени

Мои ноги благодарно несут меня с крейсерской скоростью по гравийной дорожке в джунглях. Лёгкие с упоением судорожно всасывают и выплёвывают чистый океанский воздух, смешанный с дыханием растений. Сердце с восторгом колотится в груди. Я столько времени был без движения! Последние двое суток я отсыпался после воспоминаний, будь они неладны! Я хочу их снова забыть! Я не стал говорить Алисе о том, что Дина, женщина из воспоминаний – одно с ней лицо, только Алиса брюнетка, а Дина рыжая. Неужели Алиса не заметила сходства? Ещё меня удивило течение боевых поединков – многие приёмы я использовал тогда на мосту. Как это понимать?

Я практически не вижу Алису: она всё время проводит с Эльсой, Ведьмой Сферы, как я её называю. Похоже, Алиса будет её преемницей. О-ля-ля! Королева. Не прошло и месяца, как эта королева лежала в забытьи у меня на диване. Кто бы знал, как всё обернётся.

Вдруг из придорожных кустов на гравий выскакивает детёныш какого-то копытного, вероятно, оленя. По всей видимости, он играет со мной. Он ускоряется, обходит меня. Я поддаю жару, обгоняю его. Из удаляющихся кустов слышны кашляющие звуки, оленёнок останавливается, как вкопанный, следом и я торможу, вздыбив мелкие камешки дорожки. Моя грудь ходит ходуном, сердце толкается в горле. Над кустами появляется голова мамы-оленихи, детёныш озорно смотрит на меня, а потом в несколько смешных прыжков исчезает в кустах. Мама некоторое время с любопытством осматривает меня, потом исчезает. Делаю дыхательные упражнения, чтобы восстановить обычный ритм, и слышу шум крыльев, смотрю в направлении источника звука. Это попугай. Большой. Ара, насколько я помню, так называются большие, не меньше петуха, радужные птицы с массивными горскими клювами. Вероятно, за эти клювы и прозвали их арами, да простит меня армянский народ, который я люблю и уважаю. Просто очень похоже, что сейчас эта большая птица с умными любопытными глазами предложит тебе «пэрсик».

Между тем, почти достигающий моего колена клювастый красавец бочком приближается ко мне и осторожно трогает клювом блестящую застёжку на моих кроссовках. При этом у него вид, будто он разворачивает подарок. Они тут все ручные, что ли? Я осторожно глажу его по шее. Ара блаженно жмурит глаза, и моё сердце пропускает такт в восторге от прикосновения к совершенному существу. Попугай взлетает и садится мне на плечо. Тяжёлый!

Я снова бегу с попугаем на плече, мне сразу бросилось имя Жорик. Его длинный хвост, массивный клюв и радужное оперение говорит о том, что это именно Жорик. Жорж, а не Жоржета. Сегодня мне снова предстоит сесть в это пыточное кресло, снова вспоминать. Остальным-то весело, сидят и смотрят. Хотя, они говорят, что чувствуют то же, что и я. Не знаю. Они это на своей шкуре не переживали. Они чувствуют, а я-то вспоминаю. Пытаюсь припомнить то древнее время, когда я встретил девочку на мосту и спас её. Но те образы перекрывают воспоминания из другого измерения. В мозгу роятся куюджи, Гурганский лес, Дина, похожая на Алису, свет незнакомых звёзд. Я совершенно потерял свой дар. Да и зачем он здесь, где все здоровы и нет бесов? Но без него я чувствую себя лишним. Понятно, что Алисе интереснее с Эльсой: зачем ей отработанный материал.

Попугай что-то скрипит, и я слышу: глупец, твоя сила не могла никуда деться, ты что, не знаешь закон сохранения энергии? Я останавливаюсь, и с недоверием смотрю на своего попутчика. Он с невозмутимым видом, пользуясь остановкой и прекращением дикой скачки, начинает чистить пёрышки, а я продолжаю слышать: сам пойми – она же королева, у неё голова много чем занята, но скоро вы будете там, где кроме вас никого не будет, так что, дай королеве делать её дела, а твоё дело – вспоминать и защищать её.

Ну, вот! Какая-то курица учит меня, что мне делать!

– Дур-рак! – говорит Жорж и срывается с моего плеча в чащу. Невежливо, Жорик, использовать людей, как транспорт, царапать их когтями в попытке удержаться, а потом ещё и обзываться. А сам улыбаюсь: не знаю, про какой дар я думал, но то, что я теперь могу общаться с птицами, а, возможно, и оленями – факт. Что ж, вспоминать, так вспоминать.

День четвёртый, 10:11 по местному времени.

Лицо Гавриила по обыкновению приветливо.

– Дружище, ты не представляешь, как ты нам помог! Твои воспоминания бесценны! Оказалось, что тот торговец, что похитил сына Дины – агент Конторы. Так что тебе нужно вспомнить всё.

Мой друг Жорж говорил тоже самое. Гавриил надевает мне на голову сетку. Какое-то мгновение я ощущаю щекотку по всей голове, потом резко падаю в черноту, и снова:

Максим открывает глаза и видит над собой голубое небо, верхушки деревьев, окружающих поляну, слышит пение незнакомых птиц и садится. Дети спят. Старшему Нази столько же лет, как и Максиму, Такара и Саула близнецы, им по шесть, а младшему Никосу четыре года. Пятая дочь Такуна Руна осталась лежать на ферме.

Макс оглянулся и увидел, как Дина и Олдо ходят за деревьями и что-то перетаскивают. Он пошел к ним. В лесу под деревьями он видит лежащих длинным строем, уже неопасных куюджи, похожих на груды тряпок. Двадцать четыре кучки.

– Доброе утро, Макс, – говорит Дина подошедшему Максу. Олдо кивает.

Дина держит в руке золотое ожерелье.

– Олдо, зачем им золото? Насколько я знаю, куюджи живут в степи и пустыне. У них нет городов, они кочевники. Что они там покупают на это золото?

– Их верховный бог Бабилун любит золото. Золото и кровь. Далеко на юге в пустыне существует храм Бабилуна, куда куюджи совершают паломничества, чтобы принести ему в жертву своего первенца. Только вожди освобождены Бабилуном от этой жертвы. Потому что дети вождей – это кровь куюджей.

– А их отцы – кровь для Бабилуна? – вставляет Дина.

– Да. У куюджей существует легенда: когда все золото мира будет возложено в зале перед статуей Бабилуна, весь этот зал, и статуя бога, и золото должны быть затоплены доверху кровью плененных народов. Тогда, как гласит эта легенда, Бабилун обретет плоть, и все народы мира падут ниц перед куюджами.

– Ого! – говорит Макс, – у куюджей, похоже, намечается объединение племен. Будет война.

Олдо удивленно смотрит на Макса.

– Да, Олдо, это он. Парень из другого мира. – Олдо продолжает удивленно смотреть на Макса, потом возобновляет речь:

– Мы только могли предполагать, ходят слухи, что Бадияр – вождь куюджей хочет обратиться к другим племенам с речью. Старики говорили, что ничего не выйдет, скоро куюджи совсем выродятся. Их мозг уже почти не может здраво мыслить. Во всяком случае, Бабилун получит много крови, говорили старики. Откуда ты знаешь про объединение племен, мальчик?