Когда Жребий падёт на тебя

Раздался резкий свист, серебряный росчерк остался на сетчатке глаза, и голова змеи с моментально потухшими глазами отделилась от мощного тела и, ударившись об руку мальчика, упала на землю. Вскрикнув от резкой боли, Макс посмотрел на руку. На его бицепсе прозрачная капля змеиного яда впитывалась в кожу, причиняя резкую боль и делая поражённую область страшного черно-красного цвета. Пятнышко стремительно росло. Макс закричал.

– Ничего страшного, дурачок, – ласково сказала Дина, склонившись над ним, и этот ее тон заставил Макса замолчать, – это всего лишь слюна патры, степной гадюки. – Она подняла еще извивающееся тело змеи, орошавшее все вокруг своей кровью. – Есть прекрасное средство – кровь патры. В ее крови есть противоядие от ее же яда, потому что во время брачных игр они кусают друг друга, а так как являются ядовитыми, то давно бы передохли от своего же яда. Вот поэтому у них в крови есть противоядие.

С этими словами, ласково льющимися из улыбающихся губ, Дина приложила кровоточащую шею змеи к черно-красной гематоме Макса. Как только кровь приятно охладила горящую руку Максима, он сразу же почувствовал облегчение. Боль снова дернулась, чтобы охватить его мозг, но тут же улеглась, свернувшись в маленький, тающий, как снежок комочек.

– Вот, подержи. – Дина передала тело змеи Максиму. Он взял ее свободной рукой и сильнее прижал к больному месту. – Опухоль и краснота еще будут некоторое время, поболит немного, но яд больше не опасен.

Макс вытер пот со лба о короткий рукав футболки.

– Откуда она здесь взялась, эта гадюка? – спросил мальчик, уже забывший о своем намеренье посмотреть в мертвые глаза девочки.

– Это ловушка. Я же сказала тебе не отставать от меня! – она строго посмотрела на него, потом ее глаза улыбнулись, и она сказала, взъерошив волосы Макса:

– У каждой ситуации есть плюсы, учил меня Нибу. Есть плюс и в твоей ситуации. Теперь я точно знаю, кто это сделал, – она повела рукой с мечом вокруг. – Это сделали куюджи, полоумные кочевники с юга. Отравленный воздух, идущий из Великого Разлома, повредил им рассудок. Они живут в степи своими ублюдочными семьями, сплошь состоящими из кровных родственников. От этого их ум тоже не становится острее. Это у них юмор такой, сунуть под труп своей жертвы патру, чтобы человек, нашедший труп и решивший посмотреть, тоже посмеялся, пока у него не лопнут внутренности.

Она легонько щелкнула пальцем по кончику его носа, отчего Макс невольно улыбнулся. Потом улыбка сошла с его лица. Он вновь смотрел на убитую девочку, которая чуть не убила его.

Дина перехватила его взгляд и сказала:

– Брось, Максим, не думай о чужой смерти. Ее нет. Думай о своей смерти. Думай о том, что ее тоже нет. Но никогда не забывай, что ты смертный.

– О чем ты?

– Страх, Максим. Избавляйся от страха, но помни, что именно страх учит тебя жить.

Они крадучись пошли осматривать место. На траве вокруг тлеющих развалин лежали тела семи взрослых людей и одной девочки. Они умерли по-разному: у старика из глазницы торчала стрела, оперенная черными перьями; молодой женщине вспороли живот, было видно, что она еще какое-то время ползла, волоча за собой свои внутренности; еще одно женское тело лежало без головы, головы не было видно в радиусе видимости. Максим присмотрелся и увидел, что ее голова торчит, насаженная на шест рядом с огородным пугалом. Дина тоже посмотрела в ту сторону.

– А они шутники, эти ребята, – глаза ее сверкнули недобро, – им придется заплатить за свои шутки. Я не увидела здесь Такуна, хозяина фермы. И еще я не вижу детей.

– Зачем они это делают? – Макс был задумчив, в жизни он не видел столько трупов. Настоящих, не киношных.

– Они – дикари, у них свой мир. Каждый человек жаждет золота. Не лишены этой жажды и куюджи, хотя я не знаю, что они могут делать с золотом в своей степи. Куюджи по каким-то ими заведенным традициям иногда нападают на нас. Каждый раз в новое место. Они убивают взрослых, грабят, уводят детей. Кого-то продают в рабство, кого-то уводят с собой в степь. Пленники не возвращались. Это жизнь, Макс. Так она устроена. Ты ничего не сможешь с этим сделать, ты только можешь приложить все свои усилия, чтобы выжить. Остальное от тебя не зависит. Думай об этом, мальчик. Я вижу, ваш мир совсем слаб. Мы смогли бы легко его завоевать. Десять тысяч таких как мы покорили бы десять миллионов таких как вы.

Макс сдержал ее взгляд.

– Что ты собираешься делать? – спросил он.

– Что я собираюсь делать? – было похоже, что она в замешательстве. – Моего Майло похитили. Детей Такуна увели куюджи. Куда мне идти?

– Я думаю, мы пойдем за детьми Такуна, – сказал Макс, пристально глядя на Дину. Она сверкнула в его сторону бешеным взглядом, потом ее глаза заволокла влага.

– Да, ты прав. Мы пойдем за куюджами. Детям Такуна грозит более явная беда, чем Майло. Хотя я и думать не хочу о том, что грозит моему сыну. Идем по следам. Они ведут на юг.

Дина кивнула Максиму головой, чтобы он следовал за ней. Когда они, огибая сильно дымивший угол бывшего дома, увидели в десяти метрах от себя в канаве с водой голову пожилого мужчины, Дина крикнула:

– Такун!

Лицо несчастного, покрытое коркой засохшей крови, дернулось, а глаза медленно открылись. Он некоторое время смотрел на них невидящим взглядом, потом, узнав Дину, улыбнулся:

– Дина… я знал… я не зря молил богов… – у него не хватало сил разговаривать, – Дина, спаси их… Моих детей…

Дина хотела броситься к нему, но он продолжил:

– Нет, не приближайся. Здесь повсюду ловушки. Мне все равно конец. Они увели всех. У меня их пятеро. Нази, Такара, Саула, Никос и Рума. Спаси их, Дина. Боги помогут тебе.

– Сколько их? – спросила Дина, по щекам которой катились слезы.

– Больше десятка было здесь. Остальные, скорее всего, были в лесу вокруг. Дина, ты должна их спасти. Я буду следить за тобой, и помогать тебе с небес. – Такун громко с криком вздохнул, глаза его открылись во всю ширину, будто он увидел нечто поразившее его, – Все, мне пора… – сказал он, – бойся ловушек. – Такун вздрогнул и умер.

Воцарилось молчание. Максим хотел подойти ближе, но Дина удержала его.

– Там действительно могут быть ловушки. Ты что, забыл патру? – она пристально всмотрелась в мальчика. – Макс, забудь свой мир. Ты здесь. Привыкай к тому, что здесь, иначе умрешь. Пойдем, ему все равно не поможешь.

– А похоронить их? Их же нужно похоронить.

– Мы можем это сделать, но у нас мало времени. Идем.

– А они будут здесь лежать?

– Чем быстрее мы догоним куюджей, тем скорее мы сможем похоронить их, Максим. Идём.

Бедный Макс! Его приключения никак не тянут на Диснейленд. Его рассудок защищается, он, также как все носители шапок-видимок, смотрит на всё, как на фильм, а может, и шапки не такие уж «видимки». «Плохое плохо запоминается – защитная функция памяти» «Визуальный ряд идеальный!» «Попрошу вас не отвлекаться! Девочке простительны посторонние мысли, но вы…» «Интересно же!»

#####

Их двадцать пять. Двадцать пять человек, закутанных в просторные одежды с завешанными лицами. Они ведут с собой пять похожих на коров животных и четырех детей, двоих мальчиков и двух девочек. Почти каждый из куюджей несёт на себе мешок из кожи. Видимо, в этих мешках чужие люди несут награбленное с фермы Такуна добро.

– Они идут на юг, – шепчет Дина, – До края леса, где они оставили своих верблюдов, еще целых два дня пути. – Она смотрит на солнце сквозь изумрудную листву. На ее лицо ложится узор из листьев, окрасивший его под цвет глаз. – Солнце уже садится. – Она замолчала и посмотрела на Максима. – Нам придется поработать этой ночью. А до ночи нам тоже нужно поработать. Сиди здесь. Наблюдай. Видишь, они устроились на привал. Думаю, дальше они не пойдут. Будут ночевать. Будут шарить по лесу в поисках дров.

От этих слов Максиму стало холодно.

– Поэтому, – продолжает Дина, – заберись вон на то дерево, – она показала рукой на дерево, торчащее выше остальных, – у него густая крона и витые ветви. Ты там будешь незаметен, как змея, – Максим вздрогнул.

Дина вытащила из-за голенища сапога нож из вороненой стали длиной с локоть Максима и протянула мальчику.

– Возьми, пусть это придаст тебе уверенности. С этим ножом ты в безопасности, он заговоренный. Нибу сам выковал его из камня с небес.

Макс взял меч и удивился тому, каким легким оказалось это массивное с виду произведение искусства. По чёрному, бархатно блестящему лезвию тонкой паутинкой, морозным узором лежала замысловатая вязь. Меч так удобно лег в руку, что Максим действительно почувствовал себя спокойнее, нежели секунду назад.

– Если тебе попадется змея, не думая, руби ей голову, даже если это будет голова человека, а особенно, если это будет голова человека. – Она посмотрела на поляну диаметром около двадцати метров, на которой, наконец, остановились куюджи, а с ними и они. – Помни, что эти люди с тобой церемониться не будут. Но, ничего, я недалеко и ненадолго. Следи за ними, чтобы они тут чего-нибудь не натворили, – она улыбнулась и моргнула глазом. Этот жест вовсе успокоил Максима. Такой земной, родной жест.

– Все, иди. И не бойся. Помни, страх притягивает неприятности.

Максим, стараясь ступать как можно тише, пробрался к дереву и легко влез на него. Расположившись в витых ветвях дерева, как на удобном диване, он пристроил нож, воткнув его в ствол, и, улыбнувшись, стал смотреть на поляну. Она внизу как на ладони. Пролежав так минуту, Максим почувствовал вдруг, как сон наваливается на него огромной волной после беспрерывного марафона по следам куюджей. Максим попытался сосредоточиться на поляне, где куюджи уже разбили палатку и шатер. В палатку они поместили детей, приставив к ним двух часовых, а у шатра сгрузили все награбленное в кучу. Последнее, что увидел Максим, это как половина куюджей начала веером расходиться в лес, правее дерева, затем на него обрушилась теплая, пахнущая горячим хлебом темнота.

#####

Макс выныривает из сна, как из холодной проруби. Его чувства обострены до дрожи в мышцах. В воздухе густо пахнет опасностью. Судя по тому, что уже почти темно, Макс предполагает, что проспал он не меньше получаса. Хотя он заметил, что время здесь шло как-то странно. Они гнались за куюджами по его ощущениям не более часа, но за это время солнце уже почти село. Потом он уснул. Солнце зашло справа, а огромная луна уже висела над горизонтом, похожая на медальон из червонного золота.

Максим посмотрел вниз и увидел, как к его дереву идёт куюджи, закутанный в желтый застиранный бурнус. Его голову покрывает капюшон. Лицо завешено какой-то полупрозрачной тканью. Глаз за этой преградой не видно, только горизонтальная темная щель. На плече он несёт огромный ятаган.

Внутри Максима все сжалось. Сначала он все это воспринимал как игру – он должен наблюдать за лагерем, прятаться. Игра в индейцев, кино. Но это было до того, как он уснул, а сейчас этот тип в бурнусе, идущий к нему с ятаганом, хищно блестящим в скудном зловещем свете красной луны, был вовсе не киношным. Перед его взором встали те убитые на ферме люди, голова, торчащая на шесте рядом с пугалом. Максим напрягся, осмотрелся в надежде спрятаться еще дальше и остолбенел. Он не верил своим глазам: к его руке, масляно блестя, ползла змея. Максу вспомнился огромный синяк, который до сих пор саднил и чесался, и ту каплю яда степной гадюки.

Змея ползла. Вспомнив про меч, Макс выдернул его из ветви. На землю упала крошечная щепка. Макс проследил за ней взглядом, и увидел прямо под собой куюджи, выбравшего именно это дерево для того, чтобы справить нужду. Щепочка плавно опустилась на его капюшон. Макс замер, приготовившись к худшему, но куюджи был занят. Макс мысленно поблагодарил неизвестно кого и посмотрел на змею. Насторожившись от движения Макса змея, подняла голову и обнажила свои зубы. Сердце Максима замерло, и он рубанул, что есть силы по телу бросившейся на его руку твари. Клинок ушел глубоко в дерево, голова полетела вниз, а за ней – извивающееся в агонии тело змеи.

Макс мысленно закричал. Кричали его глаза, когда змеиная голова и туловище мучительно медленно, но неумолимо падали на землю прямо за спиной пускающего последнюю струю куюджи. Он делал это, не выпуская из руки удобно лежащий на плече ятаган. Спустя вечность, которую Максим провел в глубоком отчаянии, змеиная голова со странным колокольным гулом упала на землю. Тело змеи упасть не успело, потому что куюджи среагировал мгновенно: оборачиваясь, он пустил в дело ятаган и змея, еще раз разрубленная отлетела на пару метров от дерева. Куюджи посмотрел вверх.

Максим отдернул голову, но успел увидеть горящие черные глаза под капюшоном и занавеской. Максим представил себя деревом, он хотел слиться с ним. Он скрипел зубами, сдерживая крик.

– Э, – послышалось снизу. Потом куюджи произнес несколько слов на своей тарабарщине.

Максим выглянул. Куюджи стоял, сбросив свою шторку. Черные глаза пылали бешенством на его смуглом, в темноте почти черном лице. Верхнюю губу украшали черные редкие усики. Зато не украшал это лицо волчий оскал его кривых, крупных желтых зубов. В уголках рта закипала пена, а глаза уже исходили бешенным зеленым сиянием. Куюджи прыгнул и рубанул ятаганом по ветке, которая была ниже, чем та, где сидел Макс. Куюджи зарычал и бросил свой ятаган вверх. Максим успел отдернуть ногу и ятаган, огромный как двуручная пила, впился в то место, где только что лежала его нога. Ятаган секунду вибрировал в суку, вызывая у Макса ощущение падения, и отвалившись, рухнул вниз, где его снова подхватил куюджи. Он опять замахнулся и начал что-то говорить, давая Максу знаки слезать дерева, или он бросит ятаган точнее.

Макс посмотрел на свой застрявший в суку меч, потом на куюджи и его ятаган, огромный как сам Макс (Что может сделать с ним удар такого ятагана?) и, заплакав, полез вниз. Ему было страшно и стыдно.

Куюджи больно схватил его за руку и прошипел что-то ему в лицо. На него пахнуло запахом гнилых зубов и мочи. Максим поморщился. Куюджи поволок его в лагерь, громко крича. Подоспел еще один куюджи, схватил Максима за вторую руку, и они вдвоем быстро донесли его к палатке с детьми. Часовые влезли в палатку и вытащили оттуда на свет костра четверых маленьких пленников. Посчитав их, куюджи что-то удивленно заговорили и начали тревожно озираться по сторонам.

Максим почувствовал, что волосы у него на затылке становятся дыбом. Сейчас они обнаружат, что он не с фермы и Дина попадется им. Их двадцать пять, а она одна. Нужно что-то сделать. Вдруг в мозгу сверкнула яркая мысль и он, вырвавшись из жестких рук куюджей, бросился к связанным детям.

– Нази, Саула, – он обнимал их и шептал, – Не будьте идиотами! Не делайте таких изумленных лиц! Скажите, что я ваш брат из города, что ли!

– О, Кай! – закричала девочка, принимая игру Макса, – Ты не погиб! Ты шел за нами!

– Кто это? – спросил один из куюджей. Он стоял с факелом в руке.

– Это сын нашего дяди. – Заговорила девочка. – Он приехал из Гура.

– А откуда он взялся здесь? – куюджи кивнул, и часовые скрутили Макса веревкой.

– Он ходил в лес, – ответила девочка.

– Да, я был за рекой, – крикнул Макс.

– Какого тогда маньяла ты пошел за нами, маленький хрякоед? – куюджи сделал шаг к Максу. – Говори, ради Бабилуна, кого ты привел, и где они прячутся!

Макс смотрел на куюджи, пытаясь найти выход, но ужас застилал его глаза. Мозг озарило яркой вспышкой, слезы хлынули по щекам бурными реками:

– Дяденька, куда я мог пойти? Вы убили моих родителей, и я остался один в лесу. Я пошел за своими братьями и сестрами.

– Не ври мне, щенок! – похоже, куюджи не верил ни единому его слову. – Кто еще идет с тобой? – куюджи ощутимо пнул Макса ногой под ребра.

Что-то подсказало Максиму, что если он скажет им правду, то сможет как-то выиграть время.

– Нет, не бей меня! – заскулил Максим как можно жалобней. – Я все скажу, только не бей меня!

– Говори! – куюджи присел над Максом и пристально вгляделся в его лицо, держа факел так, чтобы было хорошо видно, – говори или я сожгу тебе лицо!

– Я пришел со своей старшей сестрой, она тоже прячется в лесу.

– Она одна? – куюджи поднес факел ближе.

– Одна! Клянусь, она одна!

Лицо куюджи озарила довольная улыбка.

– Похоже, он говорит правду. Эй, – он крикнул остальным что-то на своем языке. Несколько куюджи побежали в лес.

Вдруг из глубины леса раздался сдавленный крик. Куюджи с факелом зарычал и опять что-то крикнул своим. Они толпой ринулись в лес на этот крик. На поляне остались только дети, куюджи с факелом и один из часовых. Куюджи с факелом подскочил к Максиму, больно рванул его за руку, поставив на ноги.

– Щенок паршивой собаки! Если эта баба хоть что-то сделала с моим воином, ей не поздоровится, а тебе я отрежу все выступающие части тела и оставлю здесь как столб, напоминающий о приходе куюджей! – глаза его горели ярче факела, который куюджи стал медленно подносить к лицу Макса. – Твои слезы чуть не обманули меня. Сейчас я высушу их.

Макс рванулся и упал. Извиваясь всем скрученным телом, он попытался отползти подальше от этого демона. Куюджи засмеялся и медленно двинулся следом за Максом.

– Ты похож на червя! – смеялся куюджи. – Ты когда-нибудь видел червя на сковороде? Он извивается так же как ты. Ты думаешь, что сможешь уползти?

Куюджи снова рывком поставил Макса перед собой и начал медленно приближать пламя факела к его лицу. Максу стало горячо и он, в который раз начал прощаться с жизнью, но снова раздался знакомый свист, заставивший Макса улыбнуться. Хватка куюджи ослабла и он, рухнул в костер, накрыв его. Единственным источником света теперь был слабо горящий в траве факел. Второй куюджи тоже упал, пораженный бумерангом Дины.

Дина бесшумно возникла из темноты и быстрыми движениями освободила пленников.

– Где твой нож? – спросила она Макса.

– На дереве.

Принеси мне его, – сказала она Максу, и тот рванул с места, побежав в сторону дерева.

А вы разбегайтесь врассыпную и прячьтесь, пока вас не позовут, – сказала она детям, они резво бросились выполнять приказ.

Макс бежал к дереву и вдруг услышал странный нарастающий гул слева. Гул мгновенно перешел в свист и огромный ятаган, немного обогнав Макса, вонзился в землю прямо у его ног. Макс оглянулся. Из леса к нему спешило светлое дико орущее пятно. Макс еще быстрее побежал к спасительному дереву. Достигнув его, он буквально взлетел на ветку, где его ждал нож. Макс выдернул его и приготовился. Прямо под ним раздалось рычание и быстрые шаги. Потом шаги уступили место скрипу подошв по коре дерева. Макс сжался как пружина, все мышцы вибрировали от страшного напряжения. По телу пробежала горячая волна, и кожа стала влажной от пота.

Показалась рука, вцепившаяся в сук, на котором сидел Макс. Потом показалась голова давешнего куюджи, пленившего его. Ятаган он держал в зубах, а руками цеплялся за ветки. Увидев Макса, куюджи зарычал, уголки его рта растянулись в усмешке, а по лезвию ятагана ручейком потекла слюна. Он потянулся правой рукой к рукояти ятагана, и в этот момент, закричав, Максим рубанул своим мечом по этой кошмарной роже.

Снова экран померк, а меня будто кто-то за руку дёрнул, которой я крепко сжала свою соломенную куколку в кармане моего джинсового пиджака. В голове сверкнуло, точно молнией озарило, экран мгновенно повторил эту вспышку, и тут же я увидела лес, но не глазами Максима, потому что Максим в свете заката уходил под дерево. Я поняла, что Баркха показала мне всё так, как видела Дина. Невероятно! «Что это?!» «Во, даёт!» «Девочка работает. Учитесь!». «Снимайте все возможные показатели».

Дина посмотрела вслед уходящему Максиму и бесшумно побежала в обратную сторону. Она видела сквозь деревья, как куюджи разбивают лагерь. До наступления темноты осталось мало времени. Нужно успеть что-нибудь сделать, чтобы облегчить себе задачу. Их двадцать пять. Она одна. Есть еще мальчик, странный мальчик в странной одежде, из странного мира. Вряд ли он сможет ей помочь: как бы сам остался жив. Ничего, там, на дереве он в относительной безопасности. Может, доверить ему какую-нибудь… Нет. В данной ситуации помощи ждать неоткуда. Нужно все делать самой. Как всегда.

Она бежит вокруг поляны и быстро, но тщательно осматривает местность. Вот хорошее место для ловушки: длинный упругий сук дерева проходит на уровне груди. Если оттянуть этот сук, то можно сделать так, чтобы куюджи, попавший в западню, получил сокрушительный удар веткой, отлетел на пару метров и упал на заготовленные колья. Дина достала веревку, привязала к ветке, натянула ее, насторожила перетяжку. Она делала это с легкой сноровкой. Нибу показал ей все, что нужно для того, чтобы выжить в лесу. Так, а вот сюда отлетит тело. Дина срезала мечом толстый стебель молодого дерева, нарубила несколько кольев длиной в локоть, заострила их, воткнула в землю, достала склянку и окропила содержимым склянки острия кольев, колья присыпала прошлогодней листвой. Западня готова. Нужно спешить дальше. Солнце село и лес погрузился во тьму.

На бегу, она срезала еще одну ветку, остановилась и быстро сделала из нее лук. У нее было несколько металлических струн, которые Нибу использовал для игры на баданге. Она же нашла им другое применение. Тетива музыкально запела. Стрелы росли рядом. Нарезав пучок, Дина заострила их и обмакнула в склянку. Она положила лук и стрелы на землю под куст, заметила место и побежала дальше.

Она увидела, как с поляны расходятся куюджи с факелами, видимо, за дровами. Двое шли в ее сторону. Дина спряталась под куст, благодаря богов, что она не одета как эти куюджи во все светлое. Это в пустыне и степи нужны светлые одежды, чтобы спасаться от солнца и маскироваться на песке и выгоревшей траве, а в лесу ее черные кожаные доспехи – лучшая маскировка.

Двое куюджей прошли рядом с кустом, один из них нагнулся и подобрал сухой ствол дерева, лежащий возле куста. Дина приготовилась к атаке, но куюджи ее не заметил. Он что-то сказал своему спутнику и потащил ствол обратно к лагерю. Тем лучше, второй куюджи останется один.

Она выбралась из-под куста и бесшумной тенью последовала за вторым светлым пятном. Вдруг она услышала, что в лагере начался какой-то шум. «Максим», – пронеслось у нее в мозгу. Неужели он попался им? Боги! Как не вовремя встретила она этого мальчика! Нибу учил ее, что удары судьбы нужно встречать с улыбкой, тем более что нередко удары судьбы на самом деле толчок к нужным действиям. Времени не осталось, она бесшумно подскочила к куюджи. Тот, тоже, услышав шум на поляне, обернулся и всмотрелся в сторону источника шума. Видимо, свет факела слепил его: он щурил глаза, чтобы всмотреться, но тут же его глаза широко распахнулись в ужасе. Из глотки вырвался вопль, и оборвался. «Двадцать четыре», – открыла счет Дина.

Между тем с поляны в ее сторону спешила на вопль целая толпа куюджи. Это хорошо. Они с факелами и представляют собой легкую мишень. Она услышала с поляны голоса детей, и ей показалось, что она слышит Максима. Нужно спешить. Вряд ли в бою куюджи будут тратить бдительность на каких-то детей. Дети превращались в обузу. Дина побежала в обход поляны, чтобы зайти куюджам с тыла. Она услышала новый вопль со стороны, куда бежала толпа врагов. «Двадцать три», – посчитала Дина, она не видела результатов действия своей ловушки, но в слюне анарских вампиров она была уверена: этот куюджи истечет кровью через пять минут, даже если кол сделает всего лишь царапину на его руке. Слюна анарских вампиров разъедает плоть, и кровотечение будет только увеличиваться, и ничто ему не поможет.

Вдруг прямо из-под земли ей навстречу выскочил светлый силуэт врага. Он замахнулся своим ятаганом. Дина, сделав кувырок через голову, подкатилась к куюджи и насадила его на свой меч. Куюджи округлил глаза и рот, чтобы заорать от невыносимой боли, но Дина не могла себе позволить выдать себя. С разворота она снесла голову, так и не успевшую вскрикнуть. «Двадцать два».

Дина выглянула из-за дерева. Поляна, лежала перед ней как на ладони. Так, детей пятеро. Один куюджи держит связанного Максима за руку и тычет факелом ему в глаза. Дина спрятала мечи, достала бумеранги, и два свистящих смертоносных орудия помчались к своим целям. «Двадцать», – подумала Дина, когда трупы врагов упали. Один рухнул на землю, а другой – в костер, полностью накрыв его своим телом. Это хорошо. Темнота сейчас ее союзник, а вот луна – наоборот.

Дина подбежала к детям. Перерезала веревки. Дети. Все целы. Макс. Стоит, смотрит на нее. Конечно, нож он где-то потерял.

– Где твой нож?

– На дереве.

Так. Хорошо еще, что не у куюджей – нельзя свое оружие оставлять врагу, он может воспользоваться им против тебя.

Принеси мне его, – сказала она Максу, и тот рванул с места, побежав в сторону дерева.

А вы разбегайтесь врассыпную и прячьтесь, пока вас не позовут, – сказала она детям, они резво бросились выполнять приказ.