Скафандр для души

Впрочем, как я не старался, это не принесло мне всеобщей любви и уважения. Учителя начали спрашивать с меня в два раза строже, а завистливые одноклассники дали еще одно прозвище – батаник, хотя большинство из них понятия не имели, что означает это слово.

Переживать обиды было трудно, но со временем я и к этому привык. От глупых пацанов ничего другого ожидать не стоило. Хорошо ещё, что они не били меня в туалете. Боялись, что я перестану давать им списывать уроки. Другое дело – девчонки!.. Они относились ко мне снизходительно-принебрежительно, а я до поры до времени просто не обращал на них внимания. Поэтому сориться и конфликтовать мне с ними особо не приходилось. Как,впрочем, и дружить. Но в подростковом возрасте всё изменилось.

О том, что девочки некоторыми физическими особенностями отличаются от мальчиков, я узнал ещё в шесть лет, когда случайно увидел в ванной без одежды своих старших сестёр. Ох, и влетело мне тогда… Но самое главное я всё-таки успел увидеть и был по-настоящему шокирован… У девчонок отсутствовал «краник»!..

«Боже мой,» – думал я, лёжа на кровати, накрывшись одеялом с головой. «как же без него можно писать в унитаз? Ужас, да и только!..»

Конечно, несколько лет спустя, начитавшись умных книг по биологии и анатомии, я понял, что к чему, и почему всё так устроено. Я даже познал величайшую тайну всех малышей – откуда берутся дети, и как они туда попадают. Нет, мои вредные сёстры наверняка вылезли из капусты, но меня-то уж точно родила мамка с помощью акушера. Поэтому я и получился весь такой покалеченный.

Так вот, лет до тринадцати я относился к одноклассницам и другим девчонкам совершенно индифферентно. Но когда мой краник стал неожиданно обрастать волосами, а бубенчики потяжелели, я впервые взглянул на свою соседку по парте другими глазами. До сих пор эта очкастая девчонка казалась мне не очень красивой. Но в какой-то момент, когда я залез под парту, чтобы достать упавшую ручку, и случайно заглянул Зинке под юбку, где виднелись розовые трусики, во мне что-то проснулось… Из под стола я выползал уже влюблённый… Да, я неожиданно влюбился в эту не очень красивую, но всё же прекрасную девочку Зину. И это была моя первая серьёзная ошибка!..

С того момента при взгляде на соседку по парте я начинал краснеть и смущаться. Все мои мысли свободные от учёбы теперь принадлежали ей, и только ей. Я думал о Зине днём и ночью, в мечтах, во сне и на яву, но как же всё это возможно, я до сих пор вот не пойму. Одним словом – любовь!..

Однако, это не мешало мне делать всё возможное и невозможное для того, чтобы привлечь внимание Зинки. Я стал навязчиво предлагать ей помощь в учёбе, хотя она и так нормально училась и не нуждалась в моих услугах. Я приглашал её в кино и просто на улицу, но она каждый раз отнекивалась, удивляясь, с чего это вдруг я стал к ней липнуть. Я даже готов был таскать её сумку с тяжёлыми учебниками, если бы Зинку не забирали из школы на машине.

И вот однажды, когда я в очередной раз предложил моей возлюбленной прогуляться после уроков по школьному парку, Зинка резко повернулась в мою сторону, упёрла руки в бока и, нахмурив рыжие брови, громко спросила:

– Слушай Вовчик, ты меня уже достал. Что ты ко мне всё время пристаёшь со своими дурацкими предложениями – пойдём туда, пойдём сюда?..

Сто раз говорила, я не хочу с тобой никуда ходить , и вообще… Чего тебе от меня надо?

От такой неожиданной резкости я немного опешил и смущённо потупился, глядя себе под ноги. Потом, краснея, медленно пробормотал:

– Ну, вообше-то… Я плошто… Понимаеш…

– Да говори уже! Чего ты там бормочешь себе под нос?

Закусив губу, я сделал глубокий вдох и, взглянув на Зинку, быстро выпалил:

– Я хотел шказать, што ты мне ошень нлавишся. Давай длужить!..

Девчонка изумлённо округлила зелёные глаза, так что за стёклами очков они казались в два раза больше. Потом недоверчиво мотнула головой и, указав на меня пальцем, разразилась звонким хохотом.

– Дружить?.. А-ха-ха… С тобой? А-ха-ха… Да никогда в жизни!.. Ха-ха…

Она показала мне фигу, тряхнула хвостом рыжих волос и деловито направилась к своим подружкам, которые, как оказалось, с интересом наблюдали за этой сценой из-за угла школьного здания.

Моё лицо и уши пылали от стыда и обиды. На глазах выступили слёзы. Я был оскорблён, унижен, раздавлен. И за что?..

– Дула!.. – только и смог прокричать я вдогонку уходящей Зинке.

Сплюнув на землю горькую слюну, я закинул на плечи рюкзак и поспешил к выходу с территории школьного двора. Загребая кроссовками опавшую листву, я поковылял домой.

Холодный ветер дул в лицо. С серого унылого неба начал накрапывать мерзкий осенний дождь. Было сыро и противно. На душе было ещё хуже.

В голове роились тяжёлые грустные мысли. Хотелось упасть на асфальт, разбить в кровь коленки и разреветься от боли и досады.

Теперь я точно знал, что меня никто никогда не полюбит, что я никому не нужен, что я слабое, а значит, лишнее звено. Инвалид, калека, урод!..

С этими мыслями я зашёл в подъезд своего дома и стал подниматься на пятый этаж, где была наша квартира. Однако, с каждым шагом, с каждой новой ступенькой, мне всё больше хотелось выйти на крышу дома. Хотелось встать на самый край здания и посмотреть на город с высоты. А ещё лучше подпрыгнуть и взлететь в небо, в серые тучи…

Если я здесь никому не нужен, то лучше улететь к Солнцу, а потом к далёким звёздам!

Пройдя мимо своей квартиры, я поднялся на последнюю лестничную площадку, открыл железную дверь и вышел на плоскую крышу. В лицо снова ударил порыв холодного ветра. Он пытался загнать меня обратно в тёплый подъезд. Однако, я был полон упрямой решимости, и в этот момент никто не смог бы меня остановить.

Скинув тяжёлый рюкзак, я взобрался на парапет крыши и посмотрел вниз. Во дворе никого не было, и никто меня не видел.

Я сжал зубы и со всех сил подпрыгнул, взмахнув руками. И полетел!.. Но не вверх, а вниз…

Внезапно я ощутил себя лёгкой пушинкой. Я парил над землёй и чувствовал себя совершенно свободным, невесомым, здоровым. Моё зрение и слух обострились до предела. Я мог обозревать наш город с высоты птичьего полёта сразу во всех направлениях, и разглядывать стебли травы на уличных газонах. Я мог слышать какофонию городского шума и шорох каждого листика на ветвях деревьев. Я мог двигаться в любую сторону с огромной скоростью по одному лишь мысленному желанию, и при этом не испытывать никакого физического дискомфорта. Это было просто чудесно, как во сне.

Теперь мне хотелось петь и плясать!

«Я свободен, словно птица в небесах», – закричал я, что есть мочи. «Я свободен, словно ветер в волосах. Урраа!..»

Я летал над городом, заглядывая в окна чужих домов, и радовался новым способностям.

Возвращаясь в свой двор, я заметил какую-то суету возле дома. У моего подъезда бегали и что-то выкрикивали знакомые соседи.

Зависнув над ними, я вдруг увидел лежащее на ступенях скрюченное окровавленное тело мальчишки в синей куртке, как у меня. Ноги и руки безвольно раскинуты по асфальту, голова разбита, на лице кровь. С высоты пятого этажа трудно было понять – жив он или мёртв…

Приглядевшись к пацану и прислушавшись к разговорам соседей, я с недоумением уставился на самого себя. Это был я?! Не может быть. Я!..

Неожиданно прямо надо мной возникла фигура моего отца в чёрных джинсах и рубашке цвета хаки с завёрнутыми до локтей рукавами. Взгляд его серых глаз был тяжёлым и осуждающим.

«Ну что, умник, допрыгался?» – спросил он строго, сложив руки на груди. «Сколько раз тебя предупреждал – не спеши, постой, подумай! А ты?..»

Я растерянно огляделся, не зная, что ответить. Потом медленно сказал:

«Это Зинка во всём виновата. Это из-за неё…»

«Вечно у тебя кто-то виноват. Мать, сёстры, Зинка!» – Отец покачал головой. «А где твоя сила воли и желание преодолевать препятствия? Ты просто слабак!..

Видишь, во что превратилось твоё тело? В окровавленный мешок с костями!»

Ощутив приступ вины, мне захотелось отвести взгляд в сторону. Но, даже закрывая глаза, я продолжал видеть отца сквозь сомкнутые веки.

«Пап, а ты сам-то, что здесь делаешь?» – спросил я, осознав всю абсурдность происходящего. «Или ты тоже умер?»

«Ещё чего…» – усмехнулся он в ответ «Я живее всех живых, как, впрочем, и ты сейчас. Но мне жаль твой разбитый скафандр…»

«Ты о чём? Какой скафандр?»

«Да тело твоё, разумеется. Ты что, Брилиан, до сих пор ничего не вспомнил?»

Я задумался, роясь в собственной памяти, и вдруг начал вспоминать, кто я есть на самом деле, и как оказался на этой грешной Земле. Всё было смутно и обрывисто, но главное я всё-таки уловил. Я был родом из мира душ.

«Вот, блин, какой же я дурак!.. Что я наделал?..»

«А-а, всё-таки кое-что вспомнил.» – похвалил отец и в его тоне прорезались иронические нотки наставника Леонардо. «Теперь ты понимаешь, какую ужасную ошибку ты совершил, когда прыгнул с крыши пятиэтажного дома?.. А главное, из-за чего? Из-за какой-то девчонки, с которой тебе вообще не суждено было дружить!..»

«Но я же в неё влюбился!»

«Ха-ха-ха… Посмотрите на него, он влюбился. Да ты понятия не имеешь, что такое настоящая земная любовь!

То, что ты называешь влюблённостью, всего лишь подростковая похоть. Ты увидел розовые Зинкины трусы, и твой волосатый краник подал недвусмысленный сигнал мозгу – хватит читать умные книги, пора приглядеться к женскому полу. И ты поплыл, подчиняясь этому призыву.

А когда девчонка тебя бортонула, ты скис и решил немного полетать. Молодец!..»

«Дело не только в ней.» – попытался я возразить. «Я был везде третьим лишним, белой вороной, уродом. В семье и в школе. Со мной никто не хотел дружить, и меня никто никогда не любил.»

«Никто не любил?

Да ты взгляни, как ревут близняшки над твоим разбившимся телом. Разве они тебя не любят?»

Я посмотрел вниз, где кроме соседей уже стояли мои сёстры . Они вытирали руками слёзы, размазывая по лицу тушь для ресниц и красную помаду. И сейчас они вовсе не казались мне такими наглыми и вредными, как раньше. Они действительно любили меня, где-то в глубине души. Им было бы жаль потерять такого умного брата, как я.

«Что уж говорить про твоих родителей.» – продолжал наставник. «Ты знаешь, какое это горе – потерять своего ребёнка?! Нет, ты ничего не знаешь!»

«Почему же они относятся ко мне с таким пренебрежением, как к пустому месту? И почему ты, Леонардо, принял облик моего отца?»

«Да потому что я и есть твой папаша в земной жизни.»

«Как это?..»

«Очень просто.» – наставник расплылся в улыбке и развёл руками. «В моей душе достаточно энергии, чтобы разделиться на две части. В то время, когда одна часть оставалась в мире душ, вторая – воплотилась в твоего отца Олега за тридцать пять лет до того, как ты сам родился на Земле.»

«Но зачем?»

«Я надеялся – ты сам вспомнишь.

По сценарию жизни твой отец, то есть я, должен был контролировать тебя и учить уму разуму своими советами и подзатыльниками. Конечно, иногда твой папаша бывал грубым и жёстким в методах воспитания, но он всегда любил тебя. Так же, как и твоя мать Ольга. Так что ты зря на них обижался.

В глубине души мы все хотим тебе только добра. Но наши толстокожие скафандры с их грубыми эмоциями и приземлёнными желаниями чаще всего блокируют истинные чувства. Поэтому кончать жизнь самоубийством из-за каких=то обид просто глупо. Понимаешь?»

«Понимаю.» – смущенно ответил я. «Но я не помню и не могу себе представить, какая жизнь мне предстояла, если бы я не прыгнул с крыши. Убогое существование инвалида без взаимной любви и собственной семьи?!»

Прежде чем ответить, наставник изменил свой облик, превратившись в бородатого седовласого старика Леонардо. Затем он улыбнулся в длинные белые усы и

сказал:

«А ты вспомни Девочку по имени Даша и её большие синие глаза. Разве не её ты должен был встретить в пятнадцать лет?!»

Перед моим мысленным взором неожиданно проплыл образ красивой русоволосой девушки с очаровательной улыбкой и волшебным взглядом небесно-голубых глаз.

Тут же зазвучала музыка и слова моей любимой песни.

«Синие синие эти глаза

Сердце волнуют и сводят с ума;

Душу украли мою навсегда

Синие эти глаза.

Я не забуду их никогда!..»

«О Боже!» – воскликнул я не в силах сдержать эмоции. «Это же она, моя единственная настоящая любовь. Моя судьба и будущая жена!..»

«Да, если бы ты не сглупил, то уже через два года мог бы познакомиться с ней в городской библиотеке. Она очень добрая и милая душа из твоей духовной группы. Можно даже сказать – родственная душа. И она обязательно согласилась бы дружить с тобой, несмотря на все твои физические недостатки. У вас были бы общие интересы в области естествознания, и вы оба поступили бы в один университет. А в двадцать лет ты сделал бы ей предложение, и она вышла бы за тебя замуж. И у вас получилась бы хорошая дружная семья с двумя детьми. И всё у вас было бы отлично! А теперь…»

«Теперь всё пропало! Я сам всё испортил, разрушив свою судьбу.

Эх, если бы я только мог вернуть всё назад.»

«Тогда бы ты снова спрыгнул с крыши, ничего не зная о перспективах будущей жизни.. Прошлое нельзя изменить. А ведь я пытался остановить тебя с помощью ветра.»

«Что же мне делать? Как всё исправить?»

Леонардо задумчиво помолчал, наблюдая, как во двор моего дома въезжает реанимационная машина.

«К сожалению, исправить ничего нельзя. За свои ошибки надо отвечать. Но я могу тебя немного утешить. Твой человеческий скафандр всё ещё жив…«

«Правда!..» – обрадовался я, глядя, как медики осторожно укладывают моё покалеченное тело на носилки.

«Да.» – подтвердил наставник. «При падении, ты зацепился курткой за козырёк подъезда. В результате поломал себе руки, ноги и несколько рёбер. А ещё разбил голову об асфальт и получил черепно-мозговую травму средней тяжести. Но внутренние органы целы. Так что, ты будешь жить дальше.

Однако, теперь нам придётся скорректировать твою судьбу с учётом сложившихся обстоятельств. Лечение и восстановление повреждённого скафандра займёт не меньше полугода. Из-за этого другие важные события связанные с тобой нужно будет сдвинуть по времени в будущее. Таким образом, твоя встреча с Дашей состоится не раньше семнадцати лет. А дальше всё будет зависеть только от тебя.

«Я согласен! Лишь бы только познакомится с ней.»

«Ну что же, тогда возвращайся в скафандр и готовься терпеть боль.»

«Я готов! Но как же мне вернуться?»

«эх, молодёжь… Всему-то вас надо учить!

Ну-ка, Брилиан, посмотри на своё тело.»

Я взглянул на носилки, и в ту же секунду наставник дал мне такого пинка, что я с двойным ускорением влетел в свой неуклюжий тесный скафандр. И моментально в нём застрял.

Наступила темнота и тишина…

Дикую боль во всём теле я почувствовал сразу же, как только открыл глаза. Но сейчас это не имело никакого значения. Главное – я был жив, и у меня всё ещё было впереди!