Скафандр для души

Александр Романов

Скафандр для души

Я Душа! Самая настоящая живая и разумная Душа! И это звучит гордо, ибо только душа делает человека человеком, и только она отличает Человека разумного от прочих земных тварей.

На Земле я оказался совершенно неожиданно. Хотя нет, вполне ожидаемо. Но я не думал, что это произойдёт так скоро. Ведь после того, как я отделился от Творца, прошло совсем мало времени. Впрочем, о каком времени может идти речь, если в мире душ его просто не существует. Формально оно, конечно, присутствует, как последовательность событий, но физически его никто не измеряет, ибо в этом нет смысла.

Одним словом, жизнь моя текла спокойно и безмятежно. Вместе с друзьями из родственной группы я делал всё, что душе угодно. Занимался ментальным искусством и астральным творчеством, воплощая свои проекты в материальных мирах, изучал тонкие психические науки и планировал применение полученных знаний на практике в мирах с жёсткими энерго-полевыми структурами. В конце концов, я просто веселился и радовался жизни. И всё это мне очень нравилось. Но вечно так продолжаться не могло.

И вот однажды.......

Нет, слишком банально и шаблонно это звучит. Лучше так…

В один прекрасный день!..

Да уж, тот ещё «прекрасный» денёк. Да и причём тут день, когда в мире душ не бывает ни дней, ни ночей. Скажу проще…

Как-то раз, когда я учился создавать биологические одноклеточные организмы, ко мне в гости пожаловал мой любимый наставник Леонардо. Именно так он предпочитал себя называть, хотя его настоящее имя было другим.

Мы познакомились вскоре после того, как я появился на свет Божий. Как только я его увидел, он сразу мне понравился. Это была, есть и будет огромная фиолетовая душа умудрённая опытом многочисленных воплощений в различных материальных мирах и достигшая вершин духовного развития. Она научила меня всему, что я знаю и умею сейчас. Но ещё больше, по словам наставника, меня ожидало впереди.

«Ну что, Брилиан, пора!..» – торжественно объявил Леонардо, просияв наиболее яркими отблесками своего цвета и, чуть помедлив, весело добавил: «Пора в путь дорогу, дорогу дальнюю, дальнюю, дальнюю тебе…»

«Куда – куда?» – удивлённо переспросил я.

«Конечно на Землю! Куда ещё может отправиться молодая неопытная душа для своего первого воплощения».

«Что, уже?!» – озадаченно и смущенно вспыхнул я всеми оттенками белого. «А ты уверен, что я готов к первому самостоятельному путешествию на Землю? Мне кажется, ещё рановато. Я могу не справиться с первым уроком…»

«Ничего, мой друг, я в тебя верю. Как говориться – тяжело в учении, легко в бою!

Знаешь, чьи это слова? Правильно, мои… Придумал, когда был полководцем Суворовым.

Я уже и скафандры тебе подобрал на выбор. Осталось только просмотреть варианты и потенциал разных жизней, хорошенько отрепетировать весь сценарий и вперёд – на Землю в утробу матери!..»

«А может, я как-нибудь без скафандра обойдусь для первого раза?»

«Ага, и будешь сто земных лет, как привидение, пугать людей по ночам своим призрачным светом». – Леонардо рассмеялся фиолетовыми искрами. «Нет, Брилиан, это не для тебя. Так ты не получишь ни одного жизненного урока, и останешься таким же, как сейчас.

А ты помнишь, что надо делать для расширения сознания души?»

«Жить в материальных мирах в симбиозе с физическими оболочками высшего порядка, желательно в тяжёлых условиях», – заученно ответил я и побледнел ещё больше. «Но ведь так страшно – сначала выбрать перспективу, потом всё забыть и жить в скафандре, не помня самого себя».

«Ну, это уж точно не страшнее путешествия в центр чёрной дыры.

Однако, я тебе открою маленькую тайну, о которой раньше не говорил. На земле, кроме эмоциональных энергий и жизненного опыта, есть ещё две ценные вещи, которые стоят любых испытаний».

«Какие вещи?»

«Это вкусная еда и секс!»

Я замер в глубокой задумчивости, из-за чего живая амёба, созданная в моей сфере, тут же распалась на молекулы и атомы.

«Ну, допустим, про еду я кое-что слышал. А что такое секс?»

«Вот отправишься на Землю, родишься, немного подрастёшь, и сам всё узнаешь», – загадочно ответил наставник, кружась надо мной по спирали. «Хотя, могу тебе сразу сказать, что именно благодаря сексу на Земле появляются новые люди».

«И что же такого особого в еде и сексе?»

«О-о, дорогой Брилиан, это сильнейшие ощущения, которые недоступны нам в мире душ. Это чувства блаженства и наслаждения, выше которых может быть только всепоглощающая любовь творца. Но я не могу передать тебе эти феерические эмоции. Их надо переживать самому.

Чего только стоит еда с пищевым наркотиком глютаматом натрия. М-м-м… Та ещё химическая гадость. Но вкусна зараза!

А сексуальный контакт с любимым человеком? Сначала страсть и огонь желаний, потом слияние двух тел и, наконец, ба-бах – взрыв восторга!..

Кстати, большинство молодых душ стремятся на Землю именно за тем, чтобы вновь получить удовольствие от потребления вкусной еды и познать счастье в моменты физической близости. Всё остальное существует и у нас в той или иной мере».

«Так что же мы медлим, Леонардо?» – загорелся я ослепительно белым светом. «Летим скорее в зал выбора человеческих скафандров. Я хочу на Землю!»

Мы выскользнули из учебного сектора и понеслись сквозь многослойные энергетические потоки, световые облака и тёмные пространственные тоннели, пока не достигли места назначения.

Дворец свободного выбора был огромным и восхитительным. Его пределы состояли из многоцветных переливающихся кристаллов, застывших водяных струй и плазменных фестонов. Но описать это чудо нашего мира простыми словами невозможно, ибо в человеческом языке нет подходящих слов.

Внутри, по всему периметру сферического зала, располагались объёмные энергетические экраны физических проекций. В центре находился кокон перспективного моделирования потенциальных инкарнаций.

Короче говоря, мы прибыли туда, где можно было заранее подобрать один из живых скафандров для будущего физического воплощения. Обычно на выбор душе предлагались несколько тел и связанных с ними циклов существования в материальных мирах. В том числе это могли быть «скафандры» представителей инопланетных рас, условия существования которых были гораздо лучше земных. Но именно по этой причине наставники всегда советовали ученикам выбирать в первую очередь обитателей Земли. Ещё лучше, когда твой человеческий скафандр оказывался бракованным физически или психически. Это давало возможность душе укрепить собственный дух и подняться на новый уровень развития за одну инкарнацию.

Мне очень хотелось добиться таких фантастических результатов, чтобы побыстрее сменить мой белый младенческий цвет на более авторитетный – жёлтый. Но ещё больше я хотел почувствовать вкус человеческой еды и секса, о которых говорил Леонардо. Поэтому из всех предложенных вариантов, я сразу выбрал мужской «скафандр» с серьёзными физическими дефектами и сложной судьбой, которую мне предстояло пережить на Земле.

Находясь в коконе моделирования, я наблюдал в проекционных экранах свою потенциальную жизнь и одновременно ощущал себя внутри выбранного «скафандра». Благодаря этому я видел и чувствовал все, что меня может ожидать в моём первом земном воплощении от момента рождения до самой смерти. Ощущения были разными – от приятных и восхитительных, до ужасных и отвратительных. Но, в целом, перспектива данной инкарнации была вполне приемлема. Кроме того, здесь я узнал, кто из душ моей группы будет сопровождать меня по жизни в роли близких родственников, друзей и знакомых. И у каждого из них были свои цели и задачи в предстоящий период земного бытия.

К сожалению, всю эту важную информацию я забыл вскоре после того, как покинул мир душ и оказался на Земле. Я даже не мог вспомнить о существовании родного дома. Но это случилось гораздо позже. А до тех пор я продолжал беззаботно обитать в высших сферах, лишь иногда вспоминая о грядущем путешествии в материальный мир, когда необходимо было в очередной раз отрепетировать ту или иную сцену предстоящей инкарнации. А жизнь, между прочим, меня ждала довольно сложная, и лет до пятнадцати даже весьма унылая. С каждым разом моё желание воплотиться на Земле становилось всё слабее, а эмоции связанные с определёнными перспективами всё больше тускнели, бледнели и затухали.

В конце концов мне и вовсе расхотелось отправляться на Землю, где я останусь наедине с самим собой и буду думать, что у меня нет никакой поддержки со стороны друзей и наставника. Забыть о родном мире душ и о собственной духовной жизни, находясь в тесном человеческом «скафандре», это просто ужасно!..

Я уже хотел отказаться от путешествия на Землю, но не тут-то было. В решающий момент ко мне, как всегда, без приглашения явился Леонардо и радостно просиял свою любимую фразу:

«Пора! Пора в путь дорогу»…

«А-а-а»… – попытался я возразить.

«А, если ты вздумал от меня сбежать, вместо того, чтобы отправляться на Землю, то у тебя ничего не выйдет!

Запущенный и отрепетированный всеми действующими лицами процесс остановить или нарушить практически невозможно. Отказ от выбранной инкарнации или ранняя смерть одного из участников будущей трагикомедии, обычно приводят к разрыву взаимосвязанной цепи земных событий. Это в свою очередь требует срочного изменения общего сценария жизни отдельной группы людей, а то и целого народа. Нарушение установленного плана и его вынужденная коррекция могут привести к неприятным последствиям и определённым накладкам в судьбах разных людей. Именно поэтому аборт, убийство и самоубийство считаются недопустимыми в любой религии всех материальных миров.

Так что, Брилиан, забудь обо всех переживаниях. Тебя ждёт твой человеческий скафандр. Его мозг уже достаточно сформировался, чтобы ты мог установить прочный симбиотический контакт. Роды через четыре месяца. Родители тебя уже ждут, хоть ты и будешь третьим нежеланным ребёнком».

«Не хочу…» – замигал я бледнеющим светом и попробовал ускользнуть в параллельную сферу бытия.

Однако наставник уже успел применить мягкую силу, так что я не мог даже вспыхнуть. С пожеланием удачи, он открыл транспортный тоннель и легко запустил меня прямо на Землю.

Пролетев через все слои окружающего пространства, я невольно нацепил на себя несколько тонкоматериальных оболочек, а затем с ходу попал точно в женский живот. И этот живот несомненно принадлежал моей будущей матери, которая сейчас крепко спала.

В её утробе плавало Маленькое существо с большой головой. Это было моё физическое тело, мой человеческий скафандр, который мне ещё предстояло освоить и обжить.

От внезапного вторжения и прикосновения к формирующемуся мозгу, существо недовольно заворочалось и пнуло ножками мамку в живот. Женщина тут же проснулась, что-то проворчала, погладила округлый живот, успокаивая малыша, и снова громко засопела. Ребёнок тоже притих.

Вот, так и началась моя жизнь на Земле.

Разумеется, влезть в свой человеческий скафандр я пока не мог. Не те габариты астрального тела, и не тот уровень сознания. Кроме того, в теле мамаши и без меня было маловато места.

Душа женщины оставалась ко мне глуха, как я не пытался до неё достучаться. Судя по образу жизни моих будущих родителей, на первом месте у них были телесные удовольствия, а уж потом всё остальное. О своей душе и о том, кто она есть на самом деле, мамка даже не задумывалась.

При всём при этом, уйти далеко и надолго от беременной я уже не мог. Единожды прикоснувшись к мозгу ребёнка, я невольно прирос к нему тонкоматериальными оболочками, и сильнее всего астральным телом. Таким образом, теперь между мной и растущим скафандром была постоянная связь. Я всегда знал, что делает и чувствует малыш в утробе матери.

Пока я пребывал в таком двойственном положении, мне удалось узнать много интересного о семье, в которой предстояло жить. Ячейка общества состояло из четырёх особей, не считая, кошки.

Мать моя – женщина называлась Ольгой. Внешне – привлекательная дама с крупными формами организма. Она работала продавцом на рынке, и таскалась туда почти каждый день, несмотря на торчащее пузо и опасность преждевременных родов. Об этом ей сказала врач генеколог, наблюдавшая беременность. Но моей мамке были дороже заработанные у прилавка деньги, нежели безопасность ребёнка. В остальном, женщина, как женщина, со своими достоинствами и множеством мелких недостатков.

Отец мой – мужчина звался Олегом. Внешне – совсем невзрачный худосочный тип с вяклой физиономией. Работал он на заводе. Производил какие-то механические запчасти. Но, несмотря на имеющийся в наличие токарно-фрезерный станок с ЧПУ, по пятницам у моего будущего папаши все детали выходили на редкость кривыми. А всё дело в недосмотре и разгильдяйстве. Отец спешил поскорее закончить работу и отправиться в гараж к другим мужикам, где они традиционно обмывали очередной ремонт очередной поломки отечественного автомобиля. Видимо, их машины собирали такие же халтурщики, как мой батя, для которого выпить с мужиками в пятницу – святое дело. И это был его главный недостаток при всех остальных достоинствах.

Две мои сестры близняшки именовались Еленой и Миленой. Маленькие рыжие девочки внешне совершенно не были похожи на родителей, особенно на папу. И создавалось впечатление, что их настоящим отцом является рыжий сосед с первого этажа. В момент моего незримого появления в семье блезняшкам было всего пять лет. Девчонки, как девчонки. Но вреднющие – ужас!..

В общем, семейка мне подвернулась весёлая. Однако, я сам её выбрал, когда тестировал скафандр. Так что, жаловаться было не на кого. Это судьба!..

Воды отошли неожиданно, когда моя маманя, будучи уже на девятом месяце беременности, подняла тяжёлую коробку с фруктами. А ведь мы с врачом её предупреждали: «Будь осторожней. Не надрывайся!». Но кто нас слушал?..

Ребёнок, опутанный пуповиной, решил, что пора выбираться на свет Божий, и что есть мочи, упёрся ножками в таз матери. Женщина, почувствовав сильную боль в спине и внизу живота, мягко завалилась на груду пустых коробок. По рынку прокатились громкие крики вперемешку с трёхэтажным матом.

«Ну, вот, началось!..» – сказал я, наблюдая за всем происходящим одновременно изнутри и снаружи.

Машина скорой помощи приехала совсем не скоро. Помешали, как всегда, дорожные пробки и дорожные хамы, не привыкшие уступать дорогу транспорту с мигалками.

А к этому времени у роженицы уже начались активные схватки. И с каждой минутой они становились всё интенсивней.

Малыш бился в материнской утробе, как рыба в проруби, пытаясь выйти из матки всеми доступными способами. Но что-то было не так, и я не мог ему ничем помочь.

– Кажется младенец идёт ножками, – озабоченно произнёс усатый врач акушер, когда мою мамку положили на родильный стол и раскорячили в интересной позе.

– Да куда же он идёт-то? – прокричала она, пытаясь тужиться. – Он же ещё даже не вышел!..

– Ну, значит, выходит ножками, – уточнил акушер, заглядывая туда, откуда выходят дети. – Но это ничего не меняет. Сам он так вряд ли выйдет, а переворачиватьуже поздно. Кесарить тоже некогда. Задохнётся. Будем выдавливать.

– Да что же он паста зубная в тюбике, чтоб его выдавливать? Может как-то по-другому получиться?!

– Спокойно, мамаша, я Дубровский! – деловито ответил врач, и всей своей массой навалился на живот женщины по имени Ольга.

Взвизгнув от дикой боли, она чуть не потеряла сознание, и в тот же миг родила.

Маленькое сморщенное тельце синюшно-розового цвета, частично обмотанное плацентой, вывалилось в руки медсестры акушерки. Сначала показалось, что ребёнок не дышит. Но я точно знал, что он ещё жив, хотя какое-то время его мозг испытывал кислородное голодание.

Врач похлопал новорожденного по пяткам, и младенец, открыв большие серые глазёнки, истошно заорал:

– У-а-а-а-а, у-а-а!..

Это был наш первый в жизни крик, и он мне понравился. Мы научились кричать, хотя нас этому никто не учил. Одним словом – чудо!…

– У вас мальчик. – с улыбкой объявил акушер, демонстрируя нашей мамаше отличительный половой признак ребёнка. – На вскидку, килограмма два с половиной потянет, хоть и малость недоношенный…

Вы имя уже выбрали? Как назовёте пацана?

– А вас как зовут? – тяжело дыша поинтересовалась мамка, глядя затуманенным взором то на врача, то на ребёнка.

– Владимир Петрович! – гордо ответил акушер, занимаясь обрезкой пуповины.

– Значит, назову Вовой. В честь президента!..

Вот, так нас и стали называть Вовочкой, Вовиком, Володей.

Первый год жизни младенец, в основном, спал, кричал, сосал мамкину сиську, писался и какался. Я в это время находился рядом или где-то поблизости. Иногда я путешествовал по всей Земле, пока мой Вовка крепко дрых. В его маленьком теле мне до сих пор было тесно, а мозг ребёнка по-прежнему не мог вместить в себя весь энерго-информационный объём, который хранился в моей памяти. Приходилось ждать, когда малыш подрастёт.

И всё же довольно часто мне удавалось взглянуть на окружающий мир и своих родителей глазами ребёнка. Как-то раз я даже пролепетал наше первое слово: «Мама!»

– Слышь, Олег, ты слыхал, что Вовик сказал?! – тут же радостно воскликнула наша мамка, жуя бутерброд с колбасой. – А ты глянь, как он на нас смотрит. Как глазёнки выпучил, будто первый раз видит!..

– Ага, как взрослый мужик смотрит, – кивнул наш папка, открывая очередную бутылку пива. – Даже как-то не по себе становиться от такого пристального взгляда.

После этих слов, чтобы не выдавать себя, я вышел из скафандра и заставил младенца пускать пузыри.

Вскоре у нас появились первые серьёзные проблемы, о которых я предпочитал не думать. Мы с Вовочкой никак не могли научиться ходить, несмотря на все старания родителей. А всё из-за того, что в годовалом возрасте врач-педиатр неожиданно для всех обнаружил у нашего Вовы определённые физические отклонения. В результате врачебный консилиум поставил страшный диагноз – детский церебральный паралич, вызванный родовой травмой в следствии кратковременного кислородного голодания и выдавливания из материнской утробы. Заключение медиков звучало, как приговор!..

Новость для родителей была шокирующей. Они даже подумывали о том, чтобы отдать нас в детский дом. Но педиатр убедил их, что всё ещё можно исправить, если постараться.

Разумеется, у мамани и папани не было ни времени, ни денег, ни желания серьёзно заниматься лечением малыша-инвалида. Они постоянно перекладывали заботу о нём друг на друга. В итоге физическое состояние нашего Вовочки не только не улучшилось, а ещё больше усугубилось с течением времени.

Повреждения центральной нервной системы коснулись в первую очередь опорно-двигательного аппарата, а также речи, слуха и зрения.

Ходить мы начали только в три года. Правда, назвать это ковыляние ходьбой можно было с большой натяжкой. Наш Вовик шёл на носочках полусогнутых ног, неуклюже махая руками в надежде найти опору в воздухе. Нередко такие прогулки с попыткой бега заканчивались падением, дырявыми штанами и разбитыми коленками. Но мы не плакали и не сдавались. Мы хотели быть, как все дети!..

Ещё через год мы научились разговаривать достаточно внятно и вразумительно, чтобы нас могли понять окружающие люди. Неисправимыми оставались только некоторые сложные звуки. Поэтому картавить и шепелявить нам суждено было всю жизнь.

Из-за плохого зрения и слуха мы с раннего детства начали носить очки, а позже и слуховой аппарат. Таким образом, мой растущий скафандр постепенно превращался в настоящего калеку с кучей физических недостатков и сопутствующих проблем.

Примерно к пяти годам я окончательно закрепился в подросшем теле Вовика. На самом деле, в какой-то момент я просто застрял в нём и не смог выбраться наружу. Я знал, что рано или поздно это случиться, но надеялся, что момент полного симбиотического контакта с человеческим скафандром произойдёт немного позже. В добавок к этому я заметил, что моя память, откладываясь в нейронах головного мозга ребёнка, стала переходить на уровень подсознания. Из-за этого я стал быстро забывать себя, как личность Брилиана и всю свою жизнь в прошлом. Эта потеря была самой ужасной. Жить в теле инвалида и ничего не знать о своём прошлом и будущем, разве может быть что-то страшнее этого!?

Ещё припоминая о собственном выборе в мире душ, я понимал, что такова моя судьба. Но мне от этого было не легче. Наоборот, было досадно от того, что человеческие скафандры получаются настолько хлипкими и несовершенными. Такое впечатление, будто их впервые изобрели и создали где-то в Китае. А может и вовсе, на том же заводе, где собирают отечественные автомобили. И судя по всему, первые образцы скафандров делали такие же халтурщики, как мой папаня. А кто иначе?..

Ну, в самом деле, не мог же творец всего сущего построить идеальный по своей сути мир, и только человека создать с огромным количеством недостатков.

Нет, это просто невозможно!

Если же верить «Книге бытия», Бог Адама, Авраама и Моисея слепил первых людей из праха земного в пятницу. И в этом случае я могу поверить в невероятное совпадение. Библейский Бог спешил поскорее закончить работу в последний день недели, ведь у него в субботу был законный выходной. Тогда всё сходится!.. Всё, как у моего попаши.

Вот почему представители животного мира приспособлены к жизни на Земле наилучшим образом. Они достаточно выносливы и живучи, несмотря на природные и климатические невзгоды. Детёныши рождаются без лишних проблем, и буквально через час уже могут ползти или бежать за своей мамкой. А ещё через несколько месяцев готовы к самостоятельной жизни. Они хорошо приспособлены к значительным перепадам температур , мало болеют, и легко рожают потомство без помощи акушеров.

У животных, птиц, рыб и насекомых есть лишь один недостаток – отсутствие разумной души. В остальном они совершенны!

Одни только люди живут на Земле, как чужаки, и это существование приносит им много страданий. Они рождаются, фактически, в недоношенном состоянии с мягким открытым черепом, так что мозг в любой момент может быть повреждён. Младенцы даже голову самостоятельно держать не могут. Новорожденный детёныш обезьяны в таком положении легко остался бы без головы, когда его мамаша полезла на дерево за бананом. Потом в течение жизни людей одолевают разнообразные болезни, которые отсутствует у животных. Роды у женщин проходят в муках, из-за того что голова ребёнка слишком большая. Люди постоянно страдают то от жары, то от холода, то от повышенного атмосферного давления, и погода никак не может им угодить. А под старость они становятся беспомощными, как дети, и многие впадают в ужасный маразм!

А ещё говорят – человек, это звучит гордо. Ничего подобного! Человек, это худшее из творений земного мира. И если бы не душа… Впрочем, я начинаю повторяться.

В пятилетнем возрасте мы с Вовочкой уже не могли вспомнить реальную историю сотворения первых людей. Поэтому приходилось слушать сказки родителей. А они говорили, что большинство детишек приносит айст, и только самых вредных детей находят в капусте. Это меня веселило. Судя по поведению моих сестёр близняшек, их точно нашли где-то на огороде.

При всём при этом жизнь моя была довольно тяжёлой! Чего только стоят железные горшки, деревянные игрушки, Продукты с содержанием пальмового масла и колбаса с Соевым белком. В раннем детстве я донашивал одежду сестёр, хотя сразу было видно что эти вещи девчачьи. Кроме того, мне все время доставалось от семьи на орехи. От матери мне попадала за грязные рваные штаны и битую посуду. От отца я получал подзатыльники за разные мелкие провинности. От близняшек я терпел насмешки и тычки просто так, или за то, что был умнее их двоих вместе взятых. И даже наглая чёрная кошка издевалась надо мной, как могла. Обычно она гадила Мне в ботинки и после этого ухмылялась в усы, сидя на высоком шкафу. А я даже не мог её догнать, чтобы схватить за хвост и наказать.

В школу меня отдали с восьми лет, на два года позже других детей. А всё из-за того, что я с трудом Запоминал новые буквы и цифры, да ещё и путал их. Поэтому школьные учителя считали меня недоразвитым, а одноклассники идиотом. Они даже придумали мне дополнительные прозвища, типа: Вовка – тупая головка или Вован – болван. Слышать это было очень обидно.

Однако в третьем классе я узнал, что у меня самая обычная дислексия, из-за которой я с трудом воспринимаю и запоминаю прочитанное. Но я в этом не виноват. Такое встречается не только у инвалидов ДЦП, но даже у некоторых правителей государств. А, если я ничем не хуже одного из президентов Америки, хотя бы в этом смысле, то почему я должен оставаться слабоумным в глазах учителей и одноклассников?!

С этими мыслями я взялся за учебу с удвоенным рвением.

Поскольку настоящих друзей у меня не было, а немногочисленные знакомые и приятели не желали общаться со мной больше пятнадцати минут, оставалось одно – учиться, учиться и ещё раз учиться. Все свободное время я посвящал зубрежке уроков и чтению научно-популярных книг. Чтобы понять смысл написанного, приходилось перечитывать все по несколько раз, но оно того стоило. У меня развивалась не только память, но и скорость чтения. Благодаря этому, к одиннадцати годам я неожиданно для всех стал лучшим учеником в классе.