Академия лжи. 1 серия: Добро пожаловать в Академию лжи

Александр Логвинов

Академия лжи. 1 серия: Добро пожаловать в Академию лжи

Здесь не учат истине —

здесь учат, как убедительно врать.

Потому что в мире, где правит информация, ложь – высшая форма власти.

Пролог

Это место называли Академией Лжи. За высокими каменными стенами этой древней школы ложь считалась высшей добродетелью, а правда – разменной монетой в великой игре власти. Под готическими арками и холодными мраморными сводами скрывалось сообщество, где привычная мораль перестала действовать. То, что за пределами академии назвали бы пороком, здесь возвели в правило жизни. Эта школа не значилась ни на одной карте: само её существование было тайной, известной лишь узкому кругу посвящённых.

Ночью Академия Лжи выглядела словно средневековый замок, затерянный высоко в горах: зубчатые башни терялись в чернильном небе, и лишь редкие отблески факелов на стенах выдавали жизнь внутри. В самом сердце здания – просторном главном зале – сотни свечей озаряли древние мраморные своды. Тёплый, мерцающий свет скользил по резным колоннам, увенчанным каменными гаргульями, и дробился на цветных витражах. На полу из чёрного и белого мрамора извивался узор переплетающихся змей и масок – казалось, сама земля предупреждала пришедших, что здесь властвуют хитрость и обман. Огромные стрельчатые окна, где были изображены аллегорические сцены обмана и триумфа, вспыхивали алыми и золотыми огнями всякий раз, когда пламя свечей колыхалось от лёгкого сквозняка. Над входной аркой зала был высечен латинский девиз: “Vis est in dolo” – «Сила в обмане». В воздухе витали тени и шёпоты, наполняя зал напряжённым ожиданием.

В центре зала полукругом выстроились десятки новобранцев, облачённых в одинаковые чёрные мантии без единого знака отличия. Их лица застыли в напряжении: некоторые невольно поёжились, то ли от пробирающего холода, то ли от внутренней дрожи, каждому было ясно, что от этой ночи зависела его дальнейшая судьба. Вдоль стен, в тени верхней галереи, стояли старшекурсники и наставники – безмолвные силуэты, подобные хищникам, оценивающим добычу. Для старшекурсников эта церемония была привычным зрелищем – они сами прошли через подобное испытание и теперь с холодным удовлетворением наблюдали, как новички пытаются скрыть свой страх. На низком помосте перед учащимися возвышался ректор Академии – высокий человек средних лет с холодным проницательным взглядом и резкими, властными чертами лица. Тёмная мантия ректора поблёскивала в свете свечей серебряной вышивкой, обозначавшей его ранг, а по обе стороны от него в полумраке замерли несколько фигур в таких же одеяниях – члены Внутреннего Круга, тайного совета, правящего Академией. На пальцах этих тёмных фигур зловеще поблёскивали массивные перстни с выгравированной маской – символом их неограниченной власти. Высоко над помостом, под самым куполом, поблёскивала эмблема Академии – серебристая маска на чёрном каменном щите. Пустые глазницы маски словно насмешливо взирали на притихший зал, напоминая всем, что в этих стенах царит обман. В зале стояла такая тишина, что казалось, будто слышно каждое потрескивание фитилей свечей и гулкое биение сердца каждого из них.

«Добро пожаловать в Академию Лжи», – разнёсся под сводами зала чёткий и холодный голос ректора. Он сделал паузу, окинув пристальным взглядом стоящих перед ним юношей и девушек. Не дрогнув ни единым мускулом на лице, ректор продолжил, отмеряя каждое слово: «С этой ночи вы перестаёте быть теми, кем были раньше. Забудьте наивные нравственные принципы, которым вас учили за пределами этих стен. Здесь слабость карается, а сила – превыше всего. Вас учили, что лгать – грех, что предавать – позорно, что совесть и милосердие – добродетели. Но истина в том, что именно эти так называемые “грехи” станут вашими добродетелями здесь. Ложь станет вашим мечом и щитом, предательство – ступенью к вершине, а милосердие – неподъёмным бременем, от которого мы вас скоро избавим. Правда отныне – лишь инструмент, не более. Запомните и усвойте: чем честнее вы играете, тем быстрее вас уничтожат».

Ректор взял с постамента рядом с собой тяжёлый старинный фолиант в кожаном переплёте – Кодекс Академии. Открыв книгу на заложенной странице, он поднял глаза на притихших новобранцев. Его голос слегка понизился, но оттого прозвучал ещё более зловеще, раздаваясь под сводами в мёртвой тишине:

Честность – кратчайший путь к гибели.Ложь – искусство власти; правда – лишь инструмент. Доверие губительно; подозрение – залог выживания. Сострадание – слабость; расчёт – сила. Предай первым, иначе предадут тебя. Гулкое эхо от этих слов прокатилось по залу. Каждая фраза ложилась тяжёлым грузом на сердца стоящих внизу новичков. У некоторых внутри всё похолодело от ужаса, кто-то едва сдерживал дрожь в коленях, но никто не смел шелохнуться. Они понимали: это не просто слова – это непреложные законы их нового мира.

Ректор опустил крышку фолианта и обвёл новобранцев взглядом. В абсолютной тишине его вопрос прозвучал особенно отчётливо: «Готовы ли вы принять эти законы и следовать им?»

Десятки голосов слились в единый ответ: «Клянемся». Одни выкрикнули это слово твёрдо, другие едва прошептали – но произнесли. Все, кроме одного.

Один юноша, стоявший у края строя, запоздал с ответом. Его губы беззвучно шевельнулись, но он так и не вымолвил клятву вслух. На несколько томительных секунд в зале воцарилась напряжённая тишина. Холодный взгляд ректора впился в колеблющегося новобранца. Казалось, даже пламя свечей замерло.

«Ты сомневаешься?» – негромко спросил ректор, отчеканив каждую букву. Юноша дёрнулся и побледнел. Его глаза метались в отчаянии, точно загнанный в угол зверь. Он раскрыл рот, пытаясь что-то сказать – оправдаться или молить о пощаде, – но не смог выдавить ни звука.

Резким кивком ректор подал знак, и из полумрака зала тотчас выскользнули две фигуры в чёрных плащах. Они бесшумно подошли к остолбеневшему юноше. Стальные пальцы сомкнулись на плечах новобранца. Не успел он даже пискнуть, как его силой оттащили назад, в густую тень. Послышался лишь шорох ткани да тяжёлый скрежет потайной двери в стене. Ещё мгновение – и юноша исчез во мраке, будто его и не было. Никто из его товарищей даже не шелохнулся ему на помощь: все знали, что за малейшую попытку проявить жалость их ждала бы та же участь.

На некоторое время в зале застыла ледяная тишина. Спустя несколько ударов сердца ректор нарушил молчание. Его голос прозвучал всё так же спокойно, отчего становилось ещё страшнее: «Запомните: слабым и колеблющимся здесь не место. Сомневающиеся не доживают до рассвета». От этих тихо произнесённых слов у многих новобранцев холодок пробежал по спине. Каждый из присутствующих ещё крепче выпрямил плечи, стараясь скрыть дрожь и подавить в себе последние остатки сомнений. В глазах многих угасла искра сочувствия к исчезнувшему товарищу; вместо неё появился стальной блеск решимости выжить любой ценой.

Спустя несколько секунд ректор снова заговорил – его глухой властный голос раскатился по залу: «Теперь вы – полноправные ученики Академии Лжи. Слабые отсеяны. Из оставшихся мы выкуем будущих правителей и невидимых лидеров. Уже многие века Академия незримо направляет ход мировой истории. Короли приходят и уходят, а истинная власть принадлежит тем, кто владеет искусством лжи. Вы станете элитой, держащей в своих руках нити судьбы мира. Вас научат незримо подчинять себе умы и события. Вы не будете править через открытые законы – вместо этого овладеете тайными рычагами влияния».

Он сделал паузу и обвёл неподвижных новобранцев пронизывающим взором. «Настоящая игра началась, – тихо, но отчётливо произнёс ректор. – Докажите, что достойны». После этих слов он сошёл с помоста и величаво направился к выходу из зала. Гулкие шаги ректора отдавались эхом под сводами, и новобранцы замерли, не смея пошевелиться, пока его тёмная фигура и сопровождающие её тени Внутреннего Круга не скрылись в проходе.

Старшие наставники выступили вперёд из полумрака, жестами указывая новоиспечённым ученикам следовать за ними. Те молча разомкнули свой круг и направились к тяжёлым дубовым дверям. У выхода каждому новобранцу молчаливый куратор вручил небольшой серебряный значок в виде маски – символ принадлежности к Академии. Этот знак отныне должен был напоминать им о данной клятве и новых законах, по которым им предстояло жить. Когда последние из них покинули главный зал и массивные двери за ними закрылись, пламя свечей над их головами дрогнуло. Ещё мгновение – и огни начали гаснуть один за другим, возвращая залу привычные тень и холод. Через минуту пространство, где только что вершилась судьба десятков душ, погрузилось во мрак и безмолвие – до следующего тайного ритуала, до новой игры теней.

Никто из новобранцев не сомкнул глаз до рассвета: перед их внутренним взором снова и снова всплывала сцена исчезновения товарища и звучали слова клятвы, изменившей их судьбу. В ту ночь один из новобранцев всё же нарушил тягостное молчание в темноте общей спальни: густая тьма окутывала длинную комнату с рядами железных коек, где новобранцы ворочались без сна, тщетно пытаясь согреться.

– Нам нужно держаться вместе, – едва слышно прошептал он своему соседу на соседней койке.

В ответ раздалось лишь молчание. Второй новичок сжал кулаки под тонким одеялом, слишком хорошо понимая, что любое слово может обернуться против него самого. Первый ученик тихо выдохнул и отвернулся к стене, осознав бесполезность надежды на союз. На его ресницах блеснула непрошеная слеза, но он поспешно стер её рукавом, проклиная собственную слабость.

Для новоиспечённых учеников эта ночь была лишь началом. Впереди их ждали долгие годы сурового обучения и опасных испытаний. Днём они будут изучать науку лжи в холодных аудиториях, по ночам – оттачивать мастерство интриг в самой жизни. Наставники станут проверять их на прочность: стравливать между собой, подвергать психологическим играм и искушениям. Они и сами когда-то прошли через подобные испытания и отлично знали цену каждой слабости. Теперь эти безжалостные воспитатели лепили новое поколение лжецов, повторяя с учениками всё, через что им довелось пройти. Каждая привязанность будет обращена против них, каждый страх – беспощадно использован для их закалки. В сумрачных коридорах бесшумно скользили осведомители, доносящие наставникам о каждом неверном шаге учащихся. Никто не мог быть уверен, что сосед по комнате не окажется шпионом, а стены не подслушают сказанное вполголоса. В таких условиях паранойя превращалась в единственно верную тактику выживания. В тайных классах под мраморными сводами им преподадут искусство шантажа, методы манипуляции толпами, умение играть на чужих слабостях. Их научат сохранять невозмутимое лицо перед лицом опасности, лгать так убедительно, словно это правда, и улыбаться врагу, глядя ему прямо в глаза. Академия сломает их и заново вылепит по своему образцу, отсекая всё слабое и сентиментальное ради создания совершенных мастеров обмана. В секретной библиотеке Академии, доступной лишь избранным, хранились древние трактаты о власти, обмане и страхе – по ним новоявленные ученики постигали тайные механизмы манипуляции сознанием.

Подобные драмы разыгрывались здесь не раз – летописи Академии рассказывают о случае, когда честность погубила одного из лучших учеников своего курса. Много лет назад двое воспитанников заключили тайный союз, поклявшись поддерживать друг друга до самого конца обучения. Они делились планами и вместе плели интриги, веря, что дружба поможет им пережить любые ловушки Академии. Однако на завершающем испытании судьба столкнула их лицом к лицу. Лишь один из них мог получить место во Внутреннем Круге. Друзья оказались перед выбором: пожертвовать собой или предать товарища. Наставники безучастно наблюдали, кому из этих двоих хватит решимости пойти до конца – ведь победитель, какой бы ценой ни была одержана победа, получит место среди элиты.

Первый ученик на миг встретился взглядом с тем, кого считал братом по духу, надеясь увидеть в нём хотя бы тень колебания или жалости – но наткнулся лишь на холодную, безжалостную решимость. Он всё ещё верил в их договорённость и отказался подставлять друга. Второй же, почувствовав колебание товарища, безжалостно воспользовался моментом – и ударил первым. В ту же ночь доверчивый юноша исчез из стен Академии навсегда, а предатель, проявивший хватку и отсутствие жалости, занял почётное место среди элиты выпускников. Историю этой дружбы, разбитой предательством, до сих пор изучают новобранцы как наглядное доказательство главного принципа Академии: здесь не может быть двух победителей, и честность стоит слишком дорого.

С момента своего основания, о котором сложены легенды, Академия Лжи почти не изменилась. Говорят, её создал несколько веков назад гениальный интриган, переживший предательство и падение. Лишившись всего, он поклялся воспитать новую породу властителей, которые правили бы через обман, а не через законы. Он считал, что совесть и жалость – цепи, сковывающие волю сильного, и лишь освободившись от них можно стать истинным владыкой. Именно поэтому он заложил те фундаментальные принципы, которые и по сей день определяют жизнь Академии. Ходят слухи, что ни одна война и ни одно падение империи не обошлись без тайного участия выпускников этого места. Ни время, ни смена эпох не поколебали этих устоев: ложь здесь остаётся религией, а слабость – смертным грехом.

Таков был первый урок в Академии Лжи. В этом закрытом сообществе элиты всё, что внешний мир называл пороком, стало нормой и возвысилось до добродетели. Ложь, коварство и безжалостность здесь считались необходимыми доблестями, а честность и сочувствие – опасными изъянами. Предательство во имя выгоды почиталось доблестью, тогда как доверие – непростительной глупостью. Ни дружба, ни любовь здесь не приживались – любое тёплое чувство считалось слабостью, подлежащей искоренению. Последний экзамен Академии почти всегда превращался в дуэль хитрости и предательства: слабые сходили с дистанции, а сильнейшие возвышались за счёт их падения. Каждый день в Академии разворачивались скрытые игры за влияние и статус. Ученики плели сети временных союзов и интриг, чтобы взобраться выше по невидимой лестнице иерархии, и без колебаний предавали вчерашних соратников, если того требовала их выгода. Наставники лишь наблюдали и негласно поощряли такое соперничество – только через постоянную борьбу и обман закалялись истинные лидеры. Имена самых хитроумных выпускников обрастали легендами: так, одна из учениц прошлых лет сумела столкнуть лбами двух сильнейших соперников и, пока они взаимно уничтожали друг друга, без шума заняла их место на вершине Академии. Подобные истории шёпотом передаются новым поколениям как примеры истинного мастерства. Здесь человеческая мораль давным-давно подменена холодной логикой силы, а правда – всего лишь инструмент в арсенале любого мастера лжи. Для них простые люди всего лишь пешки, а весь мир – доска безжалостной игры за власть. Они переставляют человеческие судьбы, словно фигуры на шахматной доске, просчитывая каждый ход с холодной точностью. Для учеников Академии Лжи честная игра равносильна гибели, а хитрость – единственный путь к победе. Выжить и остаться на вершине сможет лишь тот, кто окончательно отринет жалость, совесть и страх, подчинив себя великому искусству Лжи.

Глава 1. Добро пожаловать в ничто

Над входными воротами Академии красовалась старинная латинская надпись: Veritas in Nihilo. Александр Леонтьев перевёл про себя: «Истина в ничто». Не то девиз, не то предупреждение. Громадные кованые ворота медленно раздвигались, пропуская чёрный служебный автомобиль на территорию кампуса. Сквозь тонированное стекло Александр видел, как за спиной остаются ночные огни города, растворяясь в тени вековых дубов вдоль подъездной аллеи.

Машина проехала по гравийной дорожке, освещённой редкими фонарями, и остановилась перед главным зданием Академии. В свете фар выступил фасад в готическом стиле: острые башенки с причудливыми шпилями, узкие стрельчатые окна, мрачные горгульи на карнизах. Казалось, само здание с укором смотрит на вновь прибывшего пустыми глазницами окон. Леонтьев ощутил, как по спине пробежал холодок – то ли от пронизывающего октябрьского ветра, то ли от дурного предчувствия.

Он выбрался из машины, подняв воротник пальто. Воздух пах влажной листвой и сыростью камня. Дверь автомобиля хлопнула, и отзвук шагов водителя затих за углом. На парадном крыльце с колоннами уже ждал человек в форменном костюме, напоминавшем одновременно служебную униформу и деловой пиджак. Подняв вверх фонарь, встречающий шагнул вперёд.

– Профессор Леонтьев? Добро пожаловать в Академию, – голос прозвучал вежливо, но без особого тепла.

Александр кивнул, прищурившись от яркого света фонаря. Незнакомец выглядел около сорока: коротко стриженные волосы, острые черты лица. На лацкане его формы – значок с золотым гербом Академии.

– Взаимно, – отозвался Леонтьев, бросив беглый взгляд на герб: щит, на котором изображены переплетённые змеи вокруг книги. Старинный символ мудрости или же… лжи?

– Меня зовут Дмитрий Соколов, я куратор программы адаптации новых сотрудников, – представился мужчина, жестом приглашая гостя следовать за ним. – Ректор просил встретить вас и провести до его кабинета. Он уже ждёт.

Леонтьев заметил, как дрогнули тени от фонаря на стенах здания, будто кто-то невидимый скользнул по ним. Простой оптический обман, но неуютное ощущение усилилось. Александр не был трусом, однако с первых минут пребывания здесь его не покидало странное напряжение. Словно стены Академии наблюдали за каждым его шагом.

– Благодарю, Дмитрий, – ответил он ровно. – Рад знакомству.

Поднимаясь по широким каменным ступеням, Александр чувствовал под пальцами холод перил, отполированных десятками лет. За спиной ворота закрылись с протяжным скрежетом – путь назад словно отрезан.

Вестибюль встретил их полутьмой и тишиной. Высокий потолок терялся во мраке, где тускло мерцали золотые буквы латинских цитат по кругу. Из украшений – массивная люстра с потушенными лампами и ряды мраморных бюстов вдоль стен. Звук шагов гулко разносился под сводами, как в подземелье.

Леонтьев провёл пальцем по ближайшему бюсту, незаметно стряхивая пыль. Лицо на постаменте было едва различимо, но показалось знакомым – вероятно, один из бывших выпускников, ныне видный деятель. Под монументом выбита надпись: Non omnis moriar. «Не весь умру», – вспомнил перевод Александр и криво усмехнулся. Для закрытой кузницы элиты девиз звучал зловеще.

– Прямо по коридору и налево, – прервал его мысли Соколов, указывая фонарём путь. – Ректор ожидает вас в кабинете.

– Уже в столь поздний час? – негромко поинтересовался Александр, шагая рядом.

– Ректор Аркадий Викторович работает допоздна, – уклончиво ответил куратор. – Ваше прибытие – особый случай.

Особый случай. В голосе Соколова слышалась то ли улыбка, то ли насмешка; Леонтьев не был уверен. Он привык улавливать интонации – профессия обязывала. Но сейчас тени и шорохи вокруг отвлекали: показалось, будто кто-то осторожно приоткрыл дверь в конце холла, и свет свечи на миг выхватил чьё-то лицо, следившее за ними. Александр моргнул – дверь уже закрыта, лишь смутное мерцание исчезло.

Поворот налево вывел их к двустворчатым дубовым дверям. Соколов легко постучал и, не дожидаясь приглашения, распахнул одну створку, пропуская гостя вперёд.

– Профессор Леонтьев прибыл, – объявил он в полумрак кабинета.

Александр вошёл внутрь, чувствуя, как сердце непроизвольно ускорило ход.

Глава 2. Ректор, который видит насквозь

В кресле за широким резным столом сидел ректор Академии Аркадий Викторович Орлов. Подняв голову от стопки документов, он окинул Леонтьева цепким взглядом светло-серых глаз. Возраст ректора было трудно определить – строгие черты лица словно высечены из камня, короткая седеющая стрижка приглажена; тонкие губы тронула приветственная улыбка, не показавшая зубов.

– Александр Сергеевич, добрый вечер, – проговорил Орлов негромко, однако голос его уверенно заполнил кабинет. – Рад наконец приветствовать вас в нашей Академии.

– Здравствуйте, Аркадий Викторович, – Леонтьев подошёл ближе и пожал протянутую руку ректора. Рука оказалась неожиданно холодной. – Благодарю за приглашение.

– Присаживайтесь, прошу.

Александр опустился в кожаное кресло напротив стола. Кабинет производил впечатление одновременно музея и командного центра: высокие книжные шкафы от пола до потолка, заставленные старинными фолиантами по истории, политике, психологии, перемежались с современными экранами на стенах, на которых мягко светились диаграммы и бегущие строки данных. За спиной ректора висел массивный портрет – вероятно, один из основателей Академии, суровый генерал в старинном мундире с наградами. Его строгий взгляд как будто был обращён прямо на Леонтьева.

Соколов тихо прикрыл за собой дверь, оставив гостя наедине с ректором и полумраком кабинета, освещённого лишь зеленоватым настольным светильником.

Орлов некоторое время изучал Леонтьева, сложив кончики пальцев домиком. Александр выдержал паузу, чувствуя себя учеником на экзамене под пристальным взглядом экзаменатора.

– Вы добрались без приключений? – нарочито буднично спросил наконец ректор.

– Всё прошло хорошо, – кивнул Леонтьев. – Меня очень любезно встретил господин Соколов.

– Прекрасно. Надеюсь, Академия произведёт на вас достойное впечатление, – Орлов произнёс это с мягкой улыбкой, однако взгляд его оставался холодноват. – Мы давно следим за вашими успехами, Александр Сергеевич.

Леонтьев слегка наклонил голову набок.

– За моими успехами? Боюсь, в последнее время моя репутация скорее неоднозначна.

Ректор тихо усмехнулся:

– Вы имеете в виду историю в вашем университете? Поверьте, здесь к этому относятся иначе. Считайте, что именно благодаря той истории мы о вас и узнали.

Александр сжал пальцы на подлокотнике. Вот оно. Он почувствовал укол тревоги. Значит, им известно о скандальном расследовании, которое стоило ему должности. Как быстро тогда его выставили, стоило коснуться влиятельных фигур… Он прогнал непрошеные воспоминания, сосредоточившись на беседе.

– Рад слышать, что меня не считают проблемой, – осторожно произнёс он.

– Напротив, мы видим в вас ценный потенциал, – заверил Орлов. – Немногие обладают столь тонким пониманием человеческой психики и смелостью называть вещи своими именами. Наша Академия воспитывает элиту, и психологическая подготовка – важнейший элемент обучения. Ваш опыт нам пригодится.

Леонтьев кивнул, принимая комплимент, но ощущение неясности не проходило. Формально ректор приглашал его вести какие-то занятия или консультировать студентов, но конкретики пока никакой. Зачем элитной Академии преподаватель, запятнанный скандалом? Разве что именно за непокорность и настойчивость в поиске правды его и выбрали. Но почему?

– Конечно, я готов поделиться знаниями и помочь студентам, – сказал Александр. – Хотя пока не до конца понимаю, какую роль мне отводят.

– Первое время – роль наблюдателя, – ответил Орлов, откинувшись в кресле. – Осмотритесь, познакомьтесь с нашими методами. Думаю, вы найдёте их необычными, но эффективными. А затем обсудим, где ваш талант принесёт наибольшую пользу.

Ректор говорил обтекаемо, но Леонтьев уловил суть: никакой конкретной должности или курса ему не предложили. Ему позволят наблюдать… или, скорее, будут проверять его. Александр почувствовал себя подопытным, хотя внешне сохранял любезное выражение.

Орлов между тем продолжил:

– Завтра в первой половине дня у нас проводится одно интересное занятие. Своего рода демонстрация – в рамках особого курса. Думаю, оно будет вам небезынтересно как специалисту. Куратор Соколов сможет вас сопроводить.

– Благодарю. Это что-то вроде открытого урока?

Ректор усмехнулся краем рта:

– В некотором роде. Упражнение по раскрытию тайн. Наши лучшие ученики учатся видеть сквозь людей. Полезный навык для дипломата, разведчика, политика… да кого угодно.

При этих словах Орлов приподнял бровь, глядя на Леонтьева многозначительно. Александр ощутил, что эти замечания обращены и к нему: мол, и вам, профессор, неплохо бы помнить, что здесь видят вас насквозь.

– Звучит интригующе, – только и произнёс он.

– Вот и отлично, – ректор с силой захлопнул папку, давая понять, что аудиенция окончена. – Не буду вас сегодня задерживать. Вы, наверное, устали с дороги. Дмитрий проводит вас в гостевые апартаменты. Условия у нас спартанские, но, надеюсь, приемлемые.

Леонтьев поднялся, понимая намёк. Вопросов оставалось больше, чем ответов, но вытягивать их сейчас было бессмысленно: Орлов явно придерживал информацию, предпочитая посмотреть, как гость поведёт себя в неопределённости.