На краю бездны

Вкусно, в общем.

– Тебе нужен телефонный звонок? – спросил я, вытирая пальцы салфеткой.

Негр снова посмотрел на меня.

– Да, сэр.

– Хорошо. – Я достал мобильный телефон и положил перед ним. – Один звонок за мой счет в обмен на ответ на один мой вопрос. Как твое имя? Мне без разницы, можешь назвать любое, хоть вымышленное.

– Дункан, сэр. Мое имя – Дункан.

– Хорошо, Дункан. Звони.

Дункан покосился на лежащий перед ним аппарат, в то время как я взялся за второй кусок пиццы.

– Тайна переговоров соблюдается? – спросил он.

– А сам как думаешь? – вопросом на вопрос ответил я.

Телефон остался лежать на столе.

– Дункан, ты можешь съесть всю оставшуюся пиццу и при этом не ответить ни на один мой вопрос, – сказал я. – Что тебе мешает это сделать? Это всего лишь пицца. Я голоден и решил подкрепиться. А ты что – не голоден?

Помедлив, Дункан все-таки взял кусок и себе, потом еще один. Пока я не торопясь доедал второй, он съел три, видимо, и в самом деле проголодался.

– Думаю, остатки стоит отослать твоему молчаливому напарнику, – сказал я, – ему тоже приходится несладко. Вы и в самом деле начали бы в нас стрелять? Или это была просто неудачная шутка?

Дункан мрачно посмотрел на меня.

– Парень, это не шутки. Я не знаю, кто ты и как здесь оказался, но это совсем не шутки, и вы можете сильно пожалеть о том, что сейчас делаете.

– Кто я? То имя, которое я назвал, – мое настоящее. Я направлен сюда правительством Российской Империи, чтобы предотвратить взрыв ядерного взрывного устройства у вас в стране. Это я и собираюсь сделать.

– Если ты и впрямь хочешь это сделать, парень, освободи меня и моих людей.

– Ты знаешь, куда тебя привезли? – снова вопросом на вопрос ответил я. – Это АТОГ. Антитеррористическая оперативная группа. Здесь собрались гражданские, которые, как только начинает припекать задницу, начинают громко орать и звать таких, как ты и я, чтобы их защитили. А потом они обвиняют нас во всех смертных грехах. Так?

Негр помедлил с ответом.

– Ты русский?

– Да.

– С флота?

– Да.

– Я тебе не верю.

Я достал паспорт, положил перед ним. На обложке гордо красовался двуглавый орел, тисненный золотом.

– Открой, посмотри.

– Пальцы жирные…

Я убрал паспорт обратно в карман.

– Я знаю правила. Какое бы дерьмо ни происходило – это наше дерьмо, и с ним должны разобраться мы сами. У нас – так же. Ты можешь сидеть здесь до скончания века, потому что PATRIOT Act теперь разрешает держать людей в камере сколь угодно долго, без предъявления обвинений, по одним лишь подозрениям. Только боюсь, что скончание века наступит быстрее, чем мы рассчитываем. И своим молчанием ты докажешь только одно – что ты полный, законченный идиот.

Я закрыл коробку с пиццей, взял ее под мышку.

– Счастливо оставаться. Надумаешь заговорить или захочешь еще пиццы – зови!

– Стой! – раздалось у меня за спиной, когда уже щелкнул электрозамок.

Я махнул рукой, чтобы закрыли снова, вернулся за стол.

– Поговорим?

– Поговорим, – спокойно сказал Дункан, – я майор армии САСШ. Спецподразделение.

– Какое именно?

– На данный момент приписан к штабной роте семьдесят пятого полка.

– Рейнджеры.

– Они самые.

– А остальные кто?

– Военные полицейские. Из моих здесь только Джим, остальных мы взяли в Форт-Драме, когда прибыли сюда.

– Почему вы прибыли к Михельсону? Вы понимаете, что совершенное вами – уголовно наказуемо?

– Бога ради… Эту работу нельзя делать в белых перчатках.

– Закон написан не для того, чтобы каждый толковал его по своему личному усмотрению, – сказал я, рассчитывая нащупать здесь болевую точку. И нащупал. Глаза негра сузились, он заговорил отрывисто и зло:

– Два года назад несколько моих парней в Мексике попали в засаду. Это произошло потому, что проклятое СРС не выполнило свою домашнюю работу. Знаешь, что с ними сделали? Жаркое. Берется бочка, туда сажают связанного человека и подливают дизельного топлива. Немного, чтобы горело кое-как. Потом еще и еще. Понял? Когда достаешь человека из такой бочки, то чаще всего остается только часть торса и голова, остальное превращается в уголь.

– Тогда послушай меня, сукин ты сын. Несколько лет назад я оказался в городе, который называется Бейрут. И который вы, на пару с проклятыми британцами, решили у нас отнять. Знаешь, как это бывает? Ползешь по коридору и чувствуешь что-то мягкое. Смотришь – рука. Тянешь ее на себя, она поддается и видишь, что здесь только одна рука, а больше ничего нет. Или дети. Аллахакбары проклятые убивали детей, им нравилось убивать детей, потому что те не могли оказать сопротивления. Они убивали детей, чтобы мы устрашились и больше никогда сюда не вернулись. А иногда и мы их убивали, потому что, когда обстрел начинается, там не разберешь, целые дома рушатся. Got it, mother fucker?[47]

Негр покачал головой.

– Парень, я хотел бы тебе поверить, но не имею права.

– Пока мы здесь сидим, где-то тикают часы. Ты это понимаешь?

За спиной щелкнул замок – почему-то у меня этот звук вызвал такие же ощущения, как звук передернутого автоматного затвора. В кабинет сунулся Збораван.

– На минуточку…

Я вышел, захлопнул за собой дверь.

– Новости?

– Еще какие. К нам прибыли люди, у них на руках предписание федерального судьи об освобождении этих двух типов.

– Что за судья? – спросил я, хотя не знал лично ни одного федерального судью в радиусе тысячи миль отсюда.

– Федеральный судья Джек А. Стоувер. Между нами – именно к этому судье частенько попадают самые щекотливые дела.

Я лихорадочно думал.

– Мы обязаны их освободить?

– Немедленно.

– А на кого выписано постановление?

– Некие Дункан Тигер и Джим Донахью.

– Первое имя больше похоже на кличку или оперативный псевдоним.

– Да, но мы все равно должны их освободить.

Я усмехнулся. Иногда нужно немного цинизма, и как раз в этот момент я придумал, как его проявить.

– Сэр, а кто такие Дункан Тигер и Джим Донахью? Вы их знаете? Лично я – нет. Они не представились, мы сняли с них отпечатки, пока на них, как я предполагаю, ничего не пришло, что помогло бы опознать их. Пока что у нас два Джона Доу. Документов нет – значит, мы выпустим их только тогда, когда федеральный судья Стоувер выпишет предписание на двух Джонов Доу, не так ли, сэр?

Збораван подозрительно смотрел на меня.

– Ты чертовски хитрый русский сукин сын, – наконец сказал он, – а я могу получить весьма неприятную запись в личное дело. Но черт меня возьми, если я позволю этим дружным с судьями ублюдкам поиметь меня. Так и сделаем…

24 августа 2002 года

Вашингтон, округ Колумбия

950 Пенсильвания-авеню, федеральное здание

Офис генерального атторнея САСШ

Все-таки в Североамериканских соединенных штатах есть закон. И это радует…

Почти два дня «активной» работы не принесли ничего, кроме дурацкого противостояния перед стенами АТОГ – не знаю, как остальные, но лично я чувствовал себя не в своей тарелке. Все дело было в том, что пока мы мерились… силой бюрократического влияния, где-то вполне могли тикать часы. Это самое страшное, этого боятся все спецслужбы мира. Большой транспортный контейнер, отправленный в другую часть света, арендованный бокс или гараж на окраине крупного города, большой трейлер или фура.

И города нет…

Собственно говоря, задействовав свое влияние, немалое влияние антитеррористического центра, который выходил, по сути, на министра безопасности Родины и советника президента САСШ по вопросам национальной безопасности, мы попытались понять, кого наш противник выложит на стол в противовес. Вместо этого из офиса министра безопасности Родины пришло категорическое требование передать наших пленников прибывшим за ними лицам. Тогда был задействован вариант номер два – хорошо, что в АТОГ собраны самые разные люди и у них со времен оных остались старые связи. Сделали мы вот что – отдав пленников, мы «дали ход» делу по нападению на адвоката Михельсона, потребовав разбирательства – в нашем понимании, те, кто забрал у нас пленников, меньше всего этого хотели, и именно поэтому мы должны были играть против них, причинять неудобства и беспокойство. Результатом стало требование немедленно прибыть в Вашингтон, в министерство юстиции САСШ, играющее в САСШ примерно такую же роль, как Генеральная прокуратура у нас.

До Вашингтона добрались на вертолете, благо в распоряжение АТОГ были выделены вертолеты национальной гвардии, старые добрые «Белл-412». Добираться на них было куда приятнее, чем париться на выезде в пробках, в которых можно провести и по нескольку часов. Когда летели, как раз такие пробки мы и видели, длина их была не менее шести-семи миль.

Министерство (правильнее, департамент, но я буду называть привычнее – а так в САСШ в основном департаменты вместо министерств и секретари вместо министров) юстиции САСШ располагалось в старом квадратном здании на углу Пенсильвания-авеню, в нем не было подземной стоянки, как в новых федеральных зданиях, и припарковать рядом с ним машину было почти невозможно: пришлось оставить машину чуть ли не за полмили и идти пешком. Здание с виду было обычным – стены светло-желтого оттенка, длинный ряд окон – необычно выглядели только четыре колонны на фасаде, да еще не симметричные, сдвинутые в сторону от центра фасада и начинающиеся примерно на уровне второго этажа – или первого, потому что здесь первый этаж это ground floor, земляной этаж. В Вашингтоне, в роли туриста, я никогда не был, если не считать мое пребывание в Бетезде, в госпитале ВМФ, в качестве пациента, это совсем близко от Вашингтона, но из того, что я увидел, пока мы добирались до минюста, сделал вывод, что Вашингтону далеко в архитектурном плане до любого европейского города, не говоря уж о столичном. Архитектурный стиль здесь примитивный и неопределенный, этакая эклектика.

В здание минюста мы входили через боковую дверь, там есть такая – само здание не квадратное, а видимо, подстроено под очертания улицы, там несколько дверей, и одна из них как бы в торце, массивная, высотой футов восемь. Как я понял – служебный вход, через него мы и вошли…

Внутри – длинные, застеленные ковровыми дорожками коридоры, бесконечные ряды дверей, жуткая духота. Здание старое, поэтому систем вентиляции нет и лестниц, по которым можно подняться с этажа на этаж, мало, а на них – постоянное столпотворение. Озабоченный взгляд и костюмы за пятьсот долларов минимум – значит, лоббисты и адвокаты. Самый загруженный – конечно же, антимонопольный отдел, там буквально косяками стоят, потеют, с ноги на ногу переминаются, но стоят…

Меня завели в какую-то небольшую, прилично обставленную комнатушку и оставили наедине со своими мыслями и старым кофейным аппаратом. Кофе к вашим услугам, сэр, если вы настолько сошли с ума, чтобы пить этот кофе, больше похожий на грязную воду, и зарабатывать себе язву желудка. Я наскоро огляделся – по виду камер здесь не было, но микрофоны наверняка есть, да и камеры сейчас такие, что сразу и не опознаешь. Картины еще тут, одна какое-то сражение изображает, вероятно, времен гражданской войны. Последняя война, которая протекала на территории САСШ, этим они сильно отличаются от Европы, которая, за исключением последнего времени, просто утопала в крови. Если бы не было ядерного оружия, весь мир давно бы взорвался, потому что нерешенных проблем очень много. И нас слишком много на этой проклятой планете, нам просто не хватает места – и мы воюем.

Стоп…

А разве во времена Рима нас было столько же? Целые континенты были не открыты и полупусты – и все равно воевали, лили кровь. А теперь пришло новое время – время безумцев с атомной бомбой, которые могут достать тебя даже из могилы…

Эх, шахиншах Хосейни, как же вас все недооценили… И я в том числе. Самое главное – ради чего все это было? Ради того, чтобы погибнуть на площади, разорванным осколочно-фугасным танковым снарядом? Ради чего вы вскармливали и лелеяли новую орду – ради того, чтобы стать ее первой жертвой? Неужели вы и в самом деле верили в грозные пророчества и надеялись завоевать весь мир?

Бог вам судья. Аллах… или как бы он ни назывался…

А у меня ничего нет. Только следы, ведущие в никуда. Только обрывки информации и отчетливое понимание, что ничего еще не закончилось, что все – только начинается. Странно, мы спасаем, по сути, недругов, если и не врагов, то точно недругов – ради того, чтобы сохранить мир на земле, тот самый мир, который многих не устраивает. Мы спасаем недругов ради самих себя.

Погруженный в свои невеселые мысли, я сразу не заметил и не отреагировал на то, как дверь открылась…

Вошли двое, одного из них я где-то видел. Первый – лет пятидесяти, ростом примерно с меня, проницательные глаза много повидавшего человека. Второй – моего возраста, лысый, невысокий, рукава пиджака, протершиеся от бюрократических баталий за столом. Раньше для таких людей выпускали нарукавники, но сейчас это не принято.

Не зная, что делать, я встал.

– Присаживайтесь… – устало проронил первый, – времени у нас немного. Я генеральный атторней САСШ Гай Дэвидсон, рядом со мной начальник управления внутреннего взаимодействия Август Фрей. Мы хотели бы провести с вами некоторую… беседу. Прежде всего, вас не затруднит назвать ваше имя?

– Александр Воронцов, – представился я так, как было принято представляться здесь, без отчества.

– Это ваше настоящее имя?

– Сударь, вы полагаете, что мне есть смысл представляться ненастоящим? – Я полез в карман за документами, генеральный атторней махнул рукой.

– Не нужно. Просто я обязан задать этот вопрос для протокола, это необходимо. Я прошу у вас разрешения использовать в нашей беседе звукозаписывающую аппаратуру, вы не против?

– Нет, не против.

Фрей, пристроившийся с угла стола – типичный прием полицейского, – выложил на стол небольшой диктофон.

– Для начала давайте определим характер нашей беседы. Вы не являетесь североамериканским гражданином, однако являетесь совершеннолетним и дееспособным лицом и согласно законодательству нашей страны можете свидетельствовать в суде. Вы готовы принести присягу в том, что будете говорить правду, только правду и ничего, кроме правды?

– Нет, сэр. Я офицер флота и в этом качестве давал присягу Его Императорскому Величеству. Никакой другой присяги, тем более представителю иностранного государства, я давать не имею права…

Генеральный атторней поморщился.

– Но вы же можете свидетельствовать в российском суде? Разве там не дают подобную присягу, садясь на место свидетеля?

– Сэр, если вы желаете, чтобы я дал присягу, вам следует обратиться с запросом в российское посольство. Учитывая мой статус, разрешение на то, чтобы свидетельствовать под присягой, должны дать военный министр и министр иностранных дел, а при даче официальных показаний должны присутствовать, как минимум, сотрудник российского посольства и офицер флота, отвечающий за безопасность и неразглашение информации. Скорее всего – при допросе должен присутствовать еще и адвокат, сэр.

При слове «адвокат» Дэвидсон скривился еще больше.

– Хорошо. Но, по крайней мере, вы можете просто пообещать говорить правду?

– Да, сэр, могу. Но в таком случае я требую передать мне копию записи, которая будет сделана здесь, и оставляю за собой право отказаться от ответа на любой заданный мне вопрос без объяснения причин отказа.

Генеральный атторней кивнул, соглашаясь с условиями, передвинул диктофон так, чтобы он лежал на равном расстоянии между ним и мной.

– Итак, сегодня двадцать четвертое августа две тысячи второго года, четырнадцать часов одиннадцать минут по восточному поясному времени, офис триста одиннадцать, здание департамента юстиции по адресу Пенсильвания-авеню, 950, Вашингтон, округ Колумбия. Я, генеральный атторней САСШ Гай Дэвидсон, в присутствии начальника управления внутреннего взаимодействия Августа Фрея веду опрос контр-адмирала Российского флота Воронцова Александра с целью установления фактов, имеющих отношение к угрозе национальной безопасности САСШ. С целью контроля разговор записывается на цифровой диктофон. Прежде всего, давайте повторим на диктофон – ваше имя, сэр – Александр Воронцов и вы контр-адмирал Российского флота?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

В РИ мусульман было больше, чем православных, разрыв этот понемногу, но увеличивался.

2

Обращение «хаджи» свидетельствует о том, что этот человек совершил хадж в Мекку.

3

Запрет, высказанный авторитетным религиозным деятелем и обоснованный толкованием норм шариата.

4

Подобная поговорка и в самом деле существует.

5

Гулат – экстремисты, ед. число – гули.

6

Лекционный фонд – совокупность лекций на факультете, преподаватели берегут его как зеницу ока. Иногда его надо обновлять в соответствии с новыми веяниями в науке.

7

С полным правом. История римских цезарей не обрывается на собственно Риме, и претензии германских варваров на наследство Рима малообоснованны. Рим, уже в виде Византии, просуществовал гораздо дольше, чем изначальный Рим, и после взятия Константинополя титул «Цезарь Рима» получил султан, который активно использовал его при обосновании своих прав на европейские земли. После взятия Константинополя русскими титул Римского Цезаря стал носить русский Император – а это был очень опасный титул, потому что в свое время многие знатные дворы Европы принесли вассальную присягу Римскому Цезарю.

8

Кибла – отметка, указывающая направление на Мекку.

9

Благословения.

10

С именем Аллаха, я уповаю на Аллаха, нет мощи и силы ни у кого, кроме Аллаха. О Аллах, поистине, я прибегаю к Тебе в защите от того, чтобы сбиться с пути или быть сбитым с него, от того, чтобы допустить ошибку самому, и от того, чтобы меня заставили ошибиться, от того, чтобы поступать несправедливо, и от того, чтобы со мной поступали несправедливо, от того, чтобы быть невежественным, и от того, чтобы меня держали в невежестве. (Читается при выходе из дома, также можно прочитать при начале какого-либо дела.)

11

Раб Аллаха.

12

Аль ибадат – поклонение. Всеобъемлющее понятие, означающее жизнь по шариату, совершение должного и воздержание от запрещенного.

13

Газават – джихад меча, в данном случае подразумевается вооруженный мятеж, бандитизм и терроризм. Нигде, кроме как в ваххабитских книжках, не написано, что лучшим из ибадатов является газават.

14

Сахих ибн Хаббан, ч. 9, стр. 483, № 4176.

15

Уверовал я в Аллаха и в посланников Его.

16

От фр. en plein air – «на открытом воздухе». В данном контексте – уик-энд на открытом воздухе с прекрасной дамой, в кругах оных это так называлось.

17

Бисми Ллахи – во имя Аллаха.

18

Ля иляхи илля Ллаху, инна ли-ль-маути ля-сакяратин. – Нет Бога кроме Аллаха, воистину смерти предшествуют беды. Заупокойная молитва.

19

Желтый кек – урановая руда.

20

Александр Третий любил повторять: «Доносчику – первый кнут».

21

Я люблю тебя. Стой, стрелять буду.

22

После разгрома Франции часть французов уехала в Алжир, часть – в Аргентину. В нашем мире по тем же самым причинам в Аргентине распространен немецкий.

23

Военные – убийцы.

24

Девушки.

25

Люди с зелеными лицами, парашютисты и спецназ. В нашем мире в 1988 году предприняли попытку государственного переворота, возглавляемую полковником Мохаммедом Али Сейнелдином, которую так и назвали – мятеж людей с зелеными лицами. В этом мире попытка была поддержана североамериканцами и удалась, в Аргентине установилась террористическая диктатура, наподобие чилийской.

26

Была и в этом мире и закончилась крайне тяжело, британцы потеряли два авианосца и линкор, удары наносились и по самой Аргентине. Все дело было в том, что Аргентину тайно поддерживали САСШ, чтобы выгнать британцев отсюда. Закончилось перемирием под гарантии Антикоммунистического союза.

27

Школа Америк – существует и в нашем мире. Находится в Форт Беннинг в штате Джорджия, там учат пытать, убивать, подавлять партизанское движение. Немало диктаторов Латинской Америки прошли через эту школу.

28

Дорога через оба континента в этом мире поддерживается в куда лучшем состоянии, чем в нашем.

29

В нашем мире известно как «Сальвадорский тет».

30

Machismo – специфическая латиноамериканская культура мужчин, macho. Нечто вроде кодекса чести, никем не прописанного. Верность, честь, непреклонность, жестокость.

31

Филин (исп.).

32

Существует и в нашем мире. Высокоорганизованное бандформирование, настолько серьезное, что совершает нападения на целые города – от нескольких сотен до нескольких тысяч человек с автоматическим оружием, на бронемашинах врываются в небольшой город, убивают полицейских и грабят всех, кого можно ограбить в городе. В любом крупном городе Бразилии есть районы, не контролируемые властями вообще, любая попытка полицейских действовать там оканчивается многодневными уличными боями.

33

В этом мире СРС сидело в казармах ВМФ примерно до восьмидесятых. Но потом переехали.

34

Был и в нашем мире, но серийно не выпускался.

35

Освободительной войны.

36

Стеганография – метод шифрования, при котором зашифрованное сообщение выглядит словно картина или рисунок.

37

Правило это универсальное. Осмелюсь предположить, что сейчас в нашем мире американская армия 2010 года слабее и намного, чем американская армия – 1980-го. Потому что у армии восьмидесятого года был противником Советский Союз, а у современной – бывшие пастухи. И уровень технической оснащенности тут ни при чем, все техническое оснащение не позволяет победить в Афганистане.

38

ВВС – ведущая новостная телекомпания, как в нашем мире, так и в том. В том мире в Российской Империи транслировать ВВС по телевидению было запрещено, хотя в Интернете передачи можно было смотреть без ограничений. Кому надо, тот смотрел…

39

ТВЭЛ – топливные стержни, содержащие топливо для ядерных реакторов.

40

Автор приводит реальный документ – ответ шейха Ясира Бурхами относительно допустимости террористических актов на примере терактов в Московском метро 2010 года. Из ответа (приведен не полностью, дальше там рассуждения о сохранении мусульман и о том, что можно отказываться от совершенных ошибок, но не отказываться от джихада в целом) явно видно, что исламские экстремисты готовы убивать всех, в том числе женщин и детей, и считают это оправданным. В таком случае автор, руководствуясь принципом справедливого возмездия, также считает возможным и оправданным нанесение ударов по исламским экстремистам, даже если они прячутся… к примеру, в госпитале, как это было в Газе. Риск уничтожения мирных жителей в данном случае несущественен. Кровь – за кровь, смерть – за смерть.

41

Доллар в этом мире не так девальвирован, как в нашем, поэтому такое жалованье – приличная сумма.