Достойный 2. Воющий лес

– А этот парнишка чего натворил?

– Вымогатель, воришка. Притворялся студентом академии, – ответил стражник.

– Да, ворья нынче развелось, как комаров. Я только за последние сутки пятерых отвез. Как будто во времена междоусобиц попали…

– Это ложь. Я студент, и я невиновен, – тихо, но твердо произнес Акциос.

Стражник смерил его серьезным предостерегающим взглядом:

– Ты лучше помалкивай. Не усугубляй.

Он забрался внутрь и устроился на сиденье напротив. Экипаж тронулся, вскоре выехал из города и, набрав скорость, направился на север. Дорога стала неровной. Тряска была такой, что Акциос чувствовал каждую кочку.

Наконец телега остановилась. Впереди протянулась каменная стена небольшой крепости высотой в три этажа, поросшая густым плющом. Вместо окон были узкие прорези, зато старые железные ворота по центру своим размахом позволяли проехать сразу двум телегам.

– Приехали, слезай, – скомандовал стражник.

Скайлендская тюрьма. От волнения по спине покатились струйки холодного пота. Стражник подвел Акциоса к двери в воротах и постучал по ним кулаком. Сначала открылся маленький заслон на уровне глаз, стражник предъявил печатку с гербом. Заслон сразу закрылся, после чего послышался лязг и дверь без скрипа отворилась. Стражник подтолкнул Акциоса внутрь и вошел сам.

– Еще один? – безразлично посмотрев на Акциоса, осведомился очень высокий лысый привратник в серых одеждах, с увесистой связкой ключей на поясе и деревянной дубинкой в руке.

– Как видишь, – бросил ему стражник.

Миновав небольшой дворик со старым неработающим фонтаном и рядом скамеек под деревянными навесами, они подошли к железной двери. Великан повернул ключ в замке и отворил ее. За дверью стоял стол с табуреткой, на столике – фонарь, на стене – большая нарисованная таблица с клеточками и надписями. Стражник выложил изъятые вещи: кинжал, зеленый платок и мешочек с монетами.

– И почему этот юнец еще без ошейника? – закачал головой сторож и защелкнул на шее Акциоса металлическое кольцо.

Ошейник тяжело лег на плечи, Акциос машинально принялся его ощупывать. Кинжал привратник поместил в объемный сундук, серебристая поверхность которого отливала фиолетовым.

– А это чего оставил? Понабрали после раскола, всё за вас делать надо, – с этими словами великан бесцеремонно дернул Акциоса за руку.

– Не троньте, это память об отце!

– Да хоть о матери, – привратник стянул наруч и бросил его за спину.

– Давай быстрее, – нетерпеливо сказал стражник. – Мелкое нарушение. В какую его сажать? Да я пошел.

– Хорошо, свиток потом заполню. Имя?

– Акциос из Стримвиля, – с неохотой ответил он.

– Посмотрим… Сейчас почти всё битком заполнено. – Великан взял фонарь и поднес к стене. – Ага, пускай посидит в сорок третьей.

Мужчина черканул мелом в единственном пустом квадратике, махнул рукой и двинулся вглубь скудно освещенного коридора, неся перед собой фонарь. Стражник снова подтолкнул Акциоса и пошел позади. Мрак тотчас окутал сознание, от вида голых стен, от душного запаха сырости накатывала невыносимая печаль. В груди словно образовалась пустота – та, что мучила его в ночных кошмарах. Они завернули за угол и стали спускаться по закругленной лестнице. Акциос сглотнул и выдавил из себя:

– Сколько меня тут продержат?

– Сколько надо. В академию сообщим. Если ты действительно студент, к началу обучения выйдешь, – ответил стражник. – А если нет, будешь сидеть.

– Только к началу обучения? Почему?

Но стражник опять ничего не ответил. Привратник теперь повел их мимо решеток с толстыми, местами поржавевшими прутьями. Из некоторых темных камер доносились голоса. Акциос держался середины коридора и старался шагать как можно тише, но, как бы он ни хотел остаться незамеченным, заключенные не могли просто так пропустить великана с ярким фонарем и гремящей связкой ключей. Они припадали к решеткам, сверкая глазами, как хищники, скалили зубы и издевательски выкрикивали:

– Глянь, какого атланта ведут!

– Дохляк, долго не протянет.

– Это что, форма академии?

– Командир, давай его сюда! Гы-гы-гы.

Привратник поначалу не обращал на это внимания, но когда через решетки стали высовываться руки, треснул дубинкой так, что зазвенело в ушах, и возгласы тут же стихли. Чем дольше шли, тем дальше камеры были друг от друга.

– Сорок третья, – пробубнил великан, вставил ключ и открыл дверь.

Внутри был лишь один источник света – наполовину сгоревшая свеча, подвешенная под самым потолком. Ее едва хватало, чтобы разглядеть стол с металлической кружкой, пустой тарелкой и кувшином с водой, по бокам виднелись очертания коек. Акциоса втолкнули внутрь и заперли за ним дверь.

«Теперь я сам по себе», – от этого осознания на глаза чуть было не навернулись слезы, но Акциос вытер их рукавом, не допуская потери контроля над собой.

Он смотрел на удаляющийся свет фонаря, сопровождаемый эхом голосов. А когда коридор снова погрузился во тьму, часто задышал и стал ходить взад-вперед, пытаясь сорвать ошейник. Казалось, этот предмет так плотно сдавил шею, что сделать полный вдох никак не получалось. Внезапно из темного угла камеры послышался шорох.

«Только не это», – Акциос замер.

Его как будто окатило ледяной водой, по телу прошла мелкая дрожь. Он был не один.

Глава 2. Свет после тьмы

Темный силуэт в углу зашевелился и подался вперед. Акциос вжался спиной в железные прутья, не зная, что делать. Напрягшись, он направил духовную энергию в руки, чтобы защититься, но она не отозвалась, даже слабой ауры не появилось.

Глаза привыкли к темноте. Теперь стало ясно, что сосед по камере – сутулый мужчина с волосами до плеч и жидкой бородой. На шее у него поблескивал такой же металлический ошейник. Он смотрел на Акциоса в упор.

– Не снимешь, не пытайся. Так и будешь стоять или уже сядешь? – наконец заговорил сокамерник. Его речь была томной, растянутой, словно он ленился двигать языком. – Хотя можешь стоять. Это лучше, чем ходить туда-сюда. Голова от тебя закружилась.

Акциос молчал.

– Тебя-то за что здесь заточили? Я тут часто бываю, а тебя вижу впервые. Воришка, что ли? Коли так, то мы с тобой тут видеться будем часто, так что буду рад знакомству. Меня зовут Набор, а тебя?

Акциос немного помедлил, прежде чем ответить. Такие знакомства он заводить не желал.

– Я не вор.

– А кто тогда? – Набор почесал бороду и прилег, закинув ногу на ногу. – На убийцу ты не похож, да и не будут в такое-то время с убийцами церемониться. Времена сейчас, сам понимаешь. А, или ты мародер? На горе других наживаешься? Ну, с такими я дел не имею.

– Не мародер я! Я тут по ошибке, – сказал Акциос и снова принялся ходить вдоль решетки, сжав кулаки.

– Коли так, то за что же тебя по ошибке определили в мое скромное жилище?

– Притворялся студентом академии, – процедил он. Фраза прозвучала мерзко, и Акциос поспешил оправдаться. – Но я и есть студент.

– Ой, да расслабься, не трать силы. Если ты не виноват, то за тобой придут, сам понимаешь. Вопрос только – когда. Сам видишь, что за стенами творится. А меня можешь не бояться. Я тут частый гость, понимаешь, любовь к хмельным напиткам до добра не доводит. Ох, что мне от этой любви не мерещилось, даже раскол пару раз. Но я никогда не думал, что в самом деле застану раскол, да еще и на трезвую голову. Ха-ха-ха.

Набор засмеялся, продолжая пристально разглядывать Акциоса, и продолжил:

– Радует, что тут безопасно, не то что снаружи. Можешь представить, что ты в какой-нибудь таверне, я всегда так и делаю. Не в самой лучшей, но зато безопасной. Койка тебе в этом поможет. Парнишка, да сядь ты уже. От того, что ты носишься вдоль решетки, она не откроется.

Акциосу было трудно совладать с гневом и отчаянием, но он всё же подошел к своей койке и провел ладонями по толстой подстилке. Жесткая, неудобная, как и положение, в котором он оказался. В конце концов он лег и снова посмотрел на соседа. Мужчина лежал неподвижно и, кажется, спал.

Акциос надеялся, что из академии придут за ним как можно скорее. Может быть, Рик вернется в Скайленд пораньше и начнет его искать. Что делать? Наблюдать за подрагивающим пятном света на потолке, которое вот-вот окутает и поглотит густая чернота. И ждать, больше ничего не остается. Откуда-то из темноты Акциос услышал слабый писк и скрежет. Крысы? Он вскочил, не в силах оставаться на месте. Эмоции окончательно захлестнули его, яростно требуя выхода.

«Я не должен здесь находиться, не должен! Трип… Притворяюсь студентом? Бросил меня сюда, как вора. И всё ради чего? Чтобы я в деревню не возвращался?! Двое, уже двое близких людей меня предали. Что же делать? Как дальше жить? Раскол!»

Он вцепился в решетку и что есть мочи закричал:

– Стража! Стража!

Никто не приходил, коридор оставался темным и безжизненным, разве что где-то вдалеке отзывались другие невольники. Акциос прокричал еще несколько раз, но результата не добился. Тогда он посмотрел по сторонам, сам не зная, на что надеясь. Схватил то, что попалось под руку – металлическую кружку, – и стал стучать по железным прутьям, размахивая ею всё сильнее и сильнее. Звук получился громким, пронизывающим. Словно это и был крик души, обманутой, брошенной, преданной.

– Парниша, да прекрати ты. Тут никого нет, нас даже не охраняют, – проговорил Набор.

Однако Акциос только еще громче забарабанил по решетке, ничего не видя и не слыша. Его уже не заботили ни его сокамерник, ни остальные заключенные. Он желал лишь одного – покинуть это место. Набор обхватил его руками и попытался оттащить, но Акциос упирался, вырывался и кричал, как загнанный зверь.

– Да успокойся же ты. Прекрати. Ты так и себя можешь поранить, и…

Он не договорил. Акциос почувствовал, как кружка глухо ударилась обо что-то твердое сзади. Руки, удерживающие его, моментально расцепились. Он боязливо обернулся и увидел, как со лба Набора медленно стекала капля крови. Беспорядочные мысли в голове замолкли, оставив лишь сожаление.

– Прости, – только и смог выдавить из себя Акциос, опустив глаза в пол.

Набор закрыл лицо ладонями и, пошатываясь, плюхнулся на койку.

– Ну теперь-то ты, парнишка, успокоишься? – хладнокровно произнес он. Акциос сделал глубокий вдох, положил кружку на место и покорно сел. – Кого забрал у тебя раскол?

– Отца, – упавшим голосом ответил Акциос.

– Тогда всё ясно. Тут даже хмель не поможет. Только время. А из родных еще кто-то остался?

– Мама и дядя.

– Значит, всё не так плохо. – Набор осторожно потрогал рану кончиками пальцев, кровь из-за этого размазалась по его брови. – У тебя еще есть пара поводов двигаться дальше. Маму всегда нужно беречь, ну а раз ты и дядю считаешь родным, то и он для тебя важен.

Акциос не нашел, что на это ответить. Он лег и закрыл глаза, лишь бы не видеть этой темной камеры, решеток и Набора.

Время тянулось медленно. У Акциоса была целая вечность, чтобы осмыслить сказанные ему слова. Сокамерник уснул, Акциос понял это по ровному сопению. Его посетила мысль, что все-таки сидеть тут одному было бы намного хуже. Он даже боялся представить, как бы вынес одиночество в этой темной камере. Хорошо, что сосед попался спокойный, даже за удар кружкой по голове не рассердился, а то с кем-то другим ведь могло и до драки дойти.

«Ну вот, уже и что-то хорошее тут нашел», – подумал он с печальной усмешкой.

Акциос пытался сконцентрироваться на духовной силе, но ничего не получалось. Будто сама тюрьма подавляла ее, лишая возможности добавить хоть немного света. Слипающиеся сглаза напомнили о времени суток, и Акциос последовал примеру сокамерника.

Спал он крепко, даже сны не нарушили его покой. Открыв глаза, Акциос не сразу понял, что проснулся, где оказался и почему вокруг так темно. Но воспоминания быстро вернулись. Он неторопливо сел и слегка дернулся от неожиданно заговорившего голоса.

– А, уже проснулся, долго же ты спал.

Набор находился в той же позе, что и вчера. Под потолком горела новая свеча. Акциос увидел две тарелки: одна была пустая, другая – с каким-то содержимым. Умирая от жажды, он в два шага оказался возле стола, налил полную кружку воды из кувшина и залпом ее осушил. Затем осмотрел, понюхал субстанцию в тарелке и принялся есть.

– Что это вообще такое? – поинтересовался он с полным ртом.

– Почем мне знать? – равнодушно пожал плечами Набор. – Кормят – и хорошо. Только лучше всё доесть, еду дают только два раза в день.

Акциос и без совета съел бы всё до крошки. «Охотнику надо есть при любой возможности», – вспомнились ему слова отца. К тому же пища совсем не вызывала отвращение, ничем не пахла и почти не имела вкуса.

– Ты сказал, что нас не охраняют. Почему тут так мало стражи? – спросил Акциос.

– А почему должно быть много? – сказал Набор и постучал по ошейнику. – Проклятое железо, просто так не снять. Эта штука справляется получше любого стражника. Тут запирают не только тебя самого, но и духовную силу. Да и особо опасных преступников сюда не сажают, а вызволять кого-то никто в здравом уме не полезет. Поэтому и стражи почти нет: всего только два привратника и два стражника. С одним из них, кстати, я хорошо знаком. А если б не обстоятельства, которые нас свели, так, может быть, мы бы и друзьями стали, хе-хе.

Акциос осмотрел всю камеру, насколько позволяло освещение. Вряд ли кому-то удастся отсюда сбежать, если только не уметь вскрывать замки или ломать решетки. В стене невысоко от пола обнаружились два углубления с вбитыми металлическими пластинами с прорезями. Ощупав их, Акциос сразу представил, как когда-то здесь были цепи.

Так прошли еще одни сутки, и еще, и еще. Сначала Акциос отсчитывал дни, но потом сбился со счета. Трудно было отличать день от ночи, когда Набор спал в промежутках между кормежкой, да и он сам уже давно отошел от привычного режима сна и бодрствования. Акциос старался много двигаться, ходить, но со временем всё больше ощущал упадок сил.

Два стражника, чередуясь, приносили еду, забирали грязные тарелки, меняли свечу и изредка оставляли ведро с водой. Набор каждый раз что-то говорил им, хвалил за своевременность, спрашивал о погоде, о здоровье, много ли новых заключенных за последние сутки, в конце благодарил и желал всего хорошего. Но светской беседы со стражниками не выходило, они всегда молча торопились выполнить свои обязанности и уйти, редко могли пробурчать пару фраз и только. Бывало, сокамерник мычал простую, легко запоминающуюся мелодию, которая уже порядком раздражала Акциоса, поскольку он часто начинал невольно воспроизводить ее в голове.

И вот настал день, когда решетка в очередной раз озарилась ярким светом фонаря, раздался лязг ключей, дверь камеры открылась. Акциос подумал, что стражник принес еду, но за дверью стоял привратник.

– Набор, выходим, – сказал он.

Набор заворочался, осторожно встал, махнул на прощание рукой и, насвистывая себе под нос, потопал к двери.

– А я? Когда меня выпустят? – удивился Акциос. Ему показалось, уже прошел целый месяц.

– Распоряжения не было, – буркнул великан, захлопнул дверь и повернул ключ в замке.

И снова темнота. Только теперь Акциос остался один. Первое, что он почувствовал, – страх. Он долго простоял у решетки, в наиболее освещенном месте, прежде чем вернулся к койке. Сидеть в одиночестве оказалось невыносимо, и чтобы не сойти с ума, он стал вспоминать лучшие моменты своей жизни, родителей, детство, проигрывать в голове одно событие за другим, мысленно общаясь со всеми, кого представлял. Через какое-то время он начал разговаривать вслух, а когда заметил это, засмеялся.

«Что же это происходит…»

Он понял, почему Набор разговаривал со стражниками. Если пробудешь столько времени в одиночестве, будешь рад перекинуться парой-тройкой фраз с другим человеком, пусть даже он не ответит. Акциос и сам теперь пытался начать разговор, когда ему приносили еду, и всё время спрашивал одно и то же: нет ли ответа из академии? Точно ли о нем сообщили? Сколько времени прошло? Стражники молчали, и это неудивительно. Почти все заключенные что-то кричали и говорили им вслед, не будут же они разговаривать с каждым.

Мысли роем клубились в голове.

«Почему дядя так поступил? За что? Неужели тюрьма лучше, чем деревня? Он думал, я академию брошу, не доучусь, останусь в Стримвиле. Как он мог так подумать? Ах да, я ведь, кажется, так и сказал. Сам спровоцировал его, значит… Так, стоп! Это что, получается, я сам виноват, что ли? Вот уж нет! Зачем в тюрьму-то было бросать? Неужели нельзя было как-то по-другому? Как же тут плохо. Раскол! Что ж тут так плохо, а?.. А что, в тюрьме должно быть хорошо?.. Почему я должен тут находиться???»

Темнота, мертвая тишина, вечность. Акциос чувствовал себя брошенным и никому не нужным. Иначе почему за ним никто не приходит? Сколько уже прошло времени? Полгода? Наверное, в академии про него не вспомнят. Он лежал с закрытыми глазами, уже не понимая, спит он или нет. Сознание словно расширилось, распростерлось от одного края мира к другому, и заполняла его лишь пустота.

– Акциос из Стримвиля, – во тьму ворвался уже забытый голос привратника. – Выходим.

С того дня, когда Акциоса посадили в камеру, он не раз представлял, как будет выходить на свободу: расправив плечи, с гордо поднятой головой. Но сейчас сил хватало только шаркать башмаками по каменному полу. Великан выдал отнятые вещи у самых ворот, затем провел по шее чем-то холодным, отчего ошейник щелкнул и раскрылся.

Но прежде чем выйти, Акциос шагнул в сторону и дал пройти стражнику, тянущему за собой еле стоящего на ногах человека. Тот мужчина выглядел безобразно, весь грязный и растрепанный, от него разило запахом хмельного. Он неразборчиво завывал, волоча ступни по земле, а когда увидел Акциоса, растянул рот в улыбке и протянул руку. Акциос отстранился, но стражник и так не позволил бы заключенному до него дотронуться. Он тряхнул пьяницу и повел дальше, слушая его напевы. Мелодия показалась Акциосу знакомой, от нее накатывало гнетущее чувство, однако он сразу же перестал об этом думать.

– Свободен, – объявил привратник, уже приготовившись закрывать ворота.

Перешагнув порог, Акциос почувствовал, как его тело наполнилось энергией, будто кто-то разрезал связывающие его путы. Он вдохнул полной грудью свежий воздух и с блаженным удовольствием подставил лицо послеобеденному солнцу.

– Акциос!

Он открыл глаза, прикрываясь от яркого света ладонью. Перед ним, улыбаясь во весь рот, стоял Рик в сопровождении Гидриха Монка в белоснежной рясе, а рядом – телега с извозчиком.

– Рик! Как я рад! – воскликнул Акциос и бросился обнимать друга.

– Вот уж не думал, что мне придется тут побывать, – засмеялся Рик. – Спасибо, господин Монк.

Старец поприветствовал Акциоса кивком и полез в телегу. Рик ему помог, придержав под руку, пропустил Акциоса и запрыгнул сам. Телега тронулась в сторону города, потрясываясь на неровной дороге.

– Объясни мне, юноша, – обратился Гидрих Монк к Акциосу, сдвинув густые седые брови, – как ты умудрился потерять значок?

Рик с интересом уставился на друга. Акциос недолго поколебался и сухо сказал:

– Это вышло случайно.

Старец осуждающе покачал головой. Под таким взглядом Акциос даже почувствовал себя виноватым, хотя знал, его вины тут нет. Он ждал вопроса, что произошло в лавке, и приготовился оправдываться, назвать это недоразумением, но Гидрих больше не сказал ни слова. Старец сидел со свойственным ему непроницаемым лицом, а на середине пути закрыл глаза.

– Рик, я много занятий пропустил? – спросил Акциос вполголоса, стараясь не потревожить старца.

– Что ты? – удивился Рик, потрогав пальцем переносицу. Несмотря на то, что его дух-очки были с удобным кожаным ремешком, привычка поправлять их до сих пор осталась. – Обучение начнется только послезавтра, у нас с тобой еще целый день свободный. Вчера только прием первокурсников закончился. Как только господин Монк освободился, мы сразу поехали за тобой. А ты думал, сколько времени прошло?

Акциос почесал затылок, вспоминая последние две недели, превратившиеся в бесконечно долгое вязкое существование.

– Тебе, наверное, интересно, как я угодил в тюрьму. Я ничего не сделал, я… – начал он.

– Я знаю, Акциос. – Рик посерьезнел и придвинулся ближе. – Твой дядя мне рассказал, и как в тюрьму тебя отправил, и об отце… Я очень соболезную.

– Ты с ним виделся?

Вопрос получился чересчур громким. Гидрих Монк на секунду поднял голову и вскинул брови, затем опять погрузился в дремоту.

– Ты что, ходил к нему? Ах да, наверное, меня искал, – предположил Акциос.

– Я понимаю, ты на него злишься, но… – Рик замялся. – Ладно, не будем об этом. Нет, я к нему не ходил. Это он меня встретил и всё рассказал. Представляешь? Я вчера в Скайленд приехал. Подъезжаю, значит, к академии, выхожу из экипажа, а там Трип стоит, дожидается кого-то. Ну я обрадовался, подошел. А оказалось, он как раз меня и ждал.

Акциос слушал, не перебивая, и смотрел на приближающийся белокаменный город. Он так изголодал по живым разговорам, что после каждого сказанного Риком слова ему становилось всё лучше.

– Сначала Трип поинтересовался, как у меня лето прошло, всё ли в порядке, – сказал Рик. – А потом и про тебя рассказал, и про деревню… Я тут же к господину Монку пошел, а он еще студентов у ворот принимал. Очень большой первый курс набрали в этом году, кстати. В общем, спешили к тебе как могли. Я хотел на моем экипаже отправиться, но господин Монк категорически настаивал на телеге с извозчиком.

– Спасибо, Рик, – поблагодарил Акциос. – Получается, только благодаря тебе я выбрался.

Рик чуть слышно вздохнул, но продолжил разговор с оптимизмом.

– Если б я твоего дядю не встретил, так и не узнал бы, что тебя спасать надо. И еще, я вот что предложить хотел… – Он сделал небольшую паузу. – Может быть, завтра съездим с тобой в Стримвиль?

– В Стримвиль? Ты предлагаешь отвезти меня в Стримвиль?

– Ну, то есть не в саму деревню. Ты же так и не простился с отцом. Можем поехать утром, к вечеру вернемся. Как ты на это смотришь?

Акциос не спешил с ответом. Он хотел, чтобы всё было по-другому. Хотел поехать не второпях туда и обратно, а хотя бы пару дней посвятить родному месту, проститься не только с отцом, но и с домом, раз уж ему не разрешают там оставаться. Но отказаться от предложения Рика Акциос не мог. Все-таки он отчетливо чувствовал, что только это поможет затушить тлеющий уголек в его душе.

***

Как мало человеку нужно для счастья. Акциос испытал огромную радость, когда лег спать на мягкую постель с чистым, свежим бельем. После мрачной камеры без окон маленькая, но уютная комнатка в общежитии показалась лучшим жильем на свете. А главное – с ним, наконец, был преданный друг. Акциос понял, что не может жить без других людей.

Ночью он проснулся и подумал, что уже пора вставать и ехать. Но нет, Рик спал, у Акциоса просто сбился режим дня. Снова заснуть не удалось, поэтому он подошел к окну и немного отодвинул шторку. Солнце еще не встало, но темнота уже была не такой густой. До рассвета, наверное, оставалось каких-то полчаса, самое большее – час. Безоблачное небо приготовилось скинуть ночное одеяло, расшитое мерцающими звездами, и облачиться в яркий утренний наряд. «Чем сильнее печаль, тем ярче новый рассвет», – так всегда Акциосу говорила бабушка. Он лег обратно и долго ворочался с одного бока на другой, думая о предстоящем дне, пока все-таки не уснул.

Из-за ночного пробуждения Акциос чуть не проспал, его разбудил Рик. Ребята позавтракали в обеденном зале и направились к главному входу в академию, где их ждал экипаж – роскошная карета из темного дерева, поблескивающая золотой отделкой, с большими узорчатыми колесами и гербом рода Стоунов на двери – гордым львом на задних лапах с лучезарным камнем во рту. Впереди друг за другом стояли две пары совершенно одинаковых белых лошадей.

Мужчина в коричневом камзоле учтиво поклонился и распахнул дверь, приглашая в карету отточенным движением руки. Акциос устроился на удобном бархатном сидении и стал рассматривать расписной потолок, пока Рик давал указания кучеру. Тот выслушал кивая и приготовился к отправлению.

– Едем, – скомандовал Рик, закрыл дверь и раздвинул красные шторки на окнах.

По Скайленду кучер, как положено, вел лошадей под уздцы. Они миновали городские ворота, кучер влез на свое место, а когда проехали по мосту, заполненному повозками и телегами, лошади прибавили ходу. Солнце ослепляюще отражалось в водной глади и неумолимо нагревало дорогу, отчего домики вдалеке приплясывали в потоках горячего воздуха. Вскоре экипаж достиг зачахшей равнины, и Рик сказал:

– Смотри. – Он показал на безжизненное поле, которое обычно в это время года сплошь покрывали фиолетовые цветы касии.

– Поля засохли? – поразился Акциос.

– Да, из-за раскола вся касия завяла. Везде, по всему Королевству. Теперь не будет сырья для приготовления духовной эссенции, и ее стоимость взлетит до небес. А вырастет касия в следующем году или нет, остается только гадать. Эх.