скачать книгу бесплатно
– Прекрасно! – воскликнул Александр Михайлович и поставил на стол свой кожаный саквояж.
Из саквояжа он достал чистый белый халат и набросил поверх мундира.
– Вы позволите вас осмотреть?
Вместо ответа, пациент угрюмо взглянул на Захарова, который привалился к косяку двери.
– Народу многовато.
– Захаров, выйди! – распорядился Жан Михайлович.
– Так я же охраняю! – удивился Захаров.
Но под тяжёлым взглядом Бердышева нехотя вышел в коридор.
– И дверь за собой закрой! – крикнул ему вслед Жан Гаврилович.
Александр Михайлович достал из саквояжа флакон спирта и тщательно протёр руки.
– Итак? – повернулся он к пациенту.
Парнишка сбросил халат. Александр Михайлович многое повидал за время врачебной практики, но сейчас его брови поползли вверх от удивления.
– Это вы его так, Жан Гаврилович?
– Тварь, – нехотя объяснил Жан Гаврилович. – Прорвалась через оцепление. Да я же вам рассказывал, Александр Михайлович!
– Я спрашиваю, это вы его так заштопали? – спокойно уточнил врач.
– Помирал парнишка, – смутился Жан Гаврилович. – Не до красоты было, кровь бы остановить.
– Надо бы вам походить ко мне на практику, – мягко сказал Александр Михайлович. – Улучшить навыки.
Жан Гаврилович стиснул зубы.
Парнишке сильно досталось. Удивительно, что Бердышев успел вовремя и не позволил ему умереть от потери крови.
– Я должен вас осмотреть, – сказал Лунин пациенту.
Дождался неохотного кивка и принялся водить ладонями вдоль изрезанного тела, не прикасаясь к парнишке.
– Так, – приговаривал доктор себе под нос. – Кишечник не затронут… гематомы… рубцы… лёгкое истощение. Когда вы в последний раз ели, юноша?
– Не помню, – чуть помедлив, ответил пациент.
– Ну, что ж, – произнёс Александр Михайлович через несколько минут. – Картина понятна. Будем лечить. Выпейте вот это.
Лунин порылся в саквояже и достал шприц и ампулу с лекарством.
– Что это? – спросил пациент, недоверчиво глядя на ампулу.
– Лёгкий наркоз, – с улыбкой объяснил доктор. – Без него может быть больно.
– Нет, – решительно отказался парнишка.
***
Я не доверял доктору.
Седой и улыбчивый, он располагал к себе. Но я помнил его разговор с Жаном Гавриловичем в коридоре.
Сейчас он вколет мне наркоз, и я отключусь. Откуда я знаю, что он сделает со мной, пока я буду без сознания.
– Без наркоза может быть больно, – спокойно предупредил доктор.
Какого чёрта я упрямлюсь? В магическом мире он и так может сделать со мной всё, что ему взбредёт в голову. Я даже не почувствую.
– Нет, – упрямо повторил я. – Я должен видеть, что вы делаете.
Доктор ещё раз попытался возразить.
Но я посмотрел прямо в его усталые глаза и почувствовал, как внутри снова шевельнулась тугая струна.
Словно бдительный цепной пёс в своей конуре.
– Нет.
– Ну, хорошо, – вздохнул доктор.
Он убрал шприц в саквояж и достал оттуда тёмную склянку с широким горлом. Вытащил резиновую пробку.
– Тогда выпейте вот это.
Я взял склянку и понюхал. Густое снадобье слегка пахло мятой.
– Что это?
– Местная анестезия, – объяснил доктор. – Мне нужно привести в порядок ваши рубцы. Когда вы это выпьете, всё ваше тело онемеет. Но вы будете в сознании, как и хотите.
И какая разница? Даже если я пойму, что он делает что-то не то – как я смогу ему помешать?
Голова у меня кружилась. Ноги подкашивались от усталости.
Да чёрт с ним!
Хотя бы, действие лекарства объяснил. Не все врачи до этого снисходят.
Я осторожно сделал небольшой глоток. По пищеводу словно прокатилась ледяная волна. Затем комок льда упал в желудок, и я почувствовал онемение.
– Пейте больше, – поторопил меня Александр Михайлович. – Иначе будет больно.
Я зажмурился и залпом ополовинил склянку.
Тело мгновенно онемело. Зубы сжались от холода.
Александр Михайлович ловко забрал склянку, подтолкнул меня, и я упал на кровать, словно ледяная статуя. Даже испугался, что рассыплюсь на осколки. Но не рассыпался, зато увидел, как доктор закатывает рукава халата.
Я бессмысленно глазел в чисто побеленный потолок.
Моё тело больше меня не слушалось. Оно парило в приятной невесомости.
Доктор что-то делал со мной. Иногда я слышал, как позвякивают инструменты. Один раз увидел, как Жан Гаврилович поморщился и отвернулся.
– Если вы опасаетесь, что я прямо сейчас начну вычищать вашу магическую матрицу, – приговаривал доктор, – то это напрасно. Для стирания матрицы необходимо специальное оборудование, а оно есть только в госпитале. И нам ещё придётся придумать, как поместить вас туда.
– Александр Михайлович, – вмешался Бердышев. – Вы же сказали, что сможете стереть матрицу здесь.
– Возможно, – не стал спорить доктор. – Но даже в этом случае придётся доставить необходимое оборудование на квартиру.
Я понимал, что врач говорит это для того, чтобы успокоить меня. И, как ни странно, успокаивался.
– С руками закончили, – сказал Александр Михайлович и тыльной стороной ладони вытер со лба блестящие капельки пота. – Займёмся животом. Сейчас придётся потерпеть, но вы сами настаивали.
Сразу вслед за этими словами пришла такая боль, что я застонал и стиснул зубы. В глазах замельтешили разноцветные искры, и я почувствовал, что проваливаюсь в беспамятство.
Во сне я терпеливо сидел возле вонючей помойки, сжимая в руке крепкую палку. Стены домов над моей головой очерчивали неровный прямоугольник питерского двора.
Где-то рядом набухал магический узел.
Ведь магия похожа на сетку – её линии пересекаются, образуя узлы. Иногда эти узлы воспаляются и набухают.
Воспаление узла рождает магических тварей. Поначалу они слабенькие, но если их поймать и сожрать, или дать им себя укусить – это сможет усилить мою собственную магическую матрицу.
Пацаны говорят, что это выдумки. Но я верю, ведь больше мне верить не во что.
Если я усилю матрицу, то смогу выучиться на военного мага. Стану поручиком, а то и полковником. И больше мне не придётся бродяжничать и шарить по чужим карманам.
Нехорошее предчувствие леденит сердце. Я нащупываю в дырявом кармане штанов толстый кожаный бумажник. Этот бумажник я три часа назад подрезал у купца в овощной лавке на углу Каменноостровского и Большой Монетной. Да так ловко подрезал, что купец ничего не заметил.
Конечно, если бы у купца был магический дар, то я бы к его кошельку и близко не подошёл. Но дара у него не было, это я знаю точно.
Во дворах слышатся крики.
Облава?
Я прижимаюсь к стене, замираю в её тени.
Из-за угла дома выскакивает страшенная тварь. Она похожа на крысу размером с большую собаку. На вытянутой морде горят красные бусины глаз.
Тварь несётся прямо ко мне. Её когти стучат по булыжникам, а из пасти вырывается пар.
Я вскидываю руки, чтобы защитить лицо. Слышу рык твари, чувствую её жаркое дыхание. Острые когти рвут живот, словно лезвия. Дикая боль, горячая кровь течёт в штанину. Я падаю на бок и вижу, как тварь скрывается в арке.
– Просыпайтесь, юноша!
Я открыл глаза и почувствовал лёгкий укол в руку.
– Вот и всё, – бодро сказал доктор, убирая шприц. – Шрамы я привёл в порядок. Выработку крови усилил. К утру парнишка будет как новенький.
Насвистывая, он скрылся за дверью, которая вела в ванную. Оттуда послышался плеск воды.
Я приподнялся на локтях. Голова немного кружилась, но чувствовал я себя куда лучше, чем полчаса тому назад.
Увиденный сон будоражил воображение. Я был уверен, что это не сон, а самое настоящее воспоминание. Воспоминание человека, в тело которого я попал.
Значит, тварь убила меня и затаилась в подворотне. А когда я зашевелился, вернулась, чтобы убить снова.
Тупая безжалостная скотина!
Я глубоко вздохнул и постарался успокоиться. Не стоило выдавать свою реакцию Жану Гавриловичу или доктору.
– Вы взглянули на его матрицу? – спросил Жан Гаврилович, когда доктор вышел из ванной.
– Да, – ответил Александр Михайлович. – Как вы и предполагали, тварь его заразила. Матрица живая, мощная – так и пульсирует. Понятно, что она такая матрица не может принадлежать бродяге.
– Доктор, – попросил я, – объясните, пожалуйста, что всё это значит!
Александр Михайлович сочувственно посмотрел на меня.
– Совсем ничего не помните, юноша?
– Совсем ничего, – на всякий случай подтвердил я.
Не рассказывать же ему, что я попал сюда из другого мира.
– Умирая, магическая тварь наложила на вас свою матрицу. Если её не стереть – через несколько дней вы из человека превратитесь в бешеное агрессивное животное. И Жану Гавриловичу придётся вас пристрелить.
Доктор сказал это с шутливой улыбкой. Но взглянув на Жана Гавриловича, я понял, что ему не до шуток. Надо будет – пристрелит и не поморщится.
Я с трудом поднялся с кровати и подошёл к зеркалу.
Безобразные багровые рубцы превратились в еле заметные тонкие шрамы. Они выглядели так, словно получены давным-давно, и совершенно не болели.
– Нравится? – улыбнулся доктор, снимая халат.
– Спасибо, – совершенно серьёзно сказал я.
– Будете лечиться?
