Плохой. Хороший. Бывший

– Вася, прекрати махать кулаками! У тебя завтра будут болеть руки и шея. Что случилось?

– Бывший муж хочет отправить меня на Мальдивы.

– Ну подлец… Давай я набью ему морду!

– И денег мне хочет дать.

– Надеюсь, ты позвонила в полицию? Вась, да остановись ты! Объясни нормально. Я даже не знал, что ты была замужем.

Стягиваю перчатки. Дима прав, шея уже ноет, и костяшки онемели.

– Ни за каким мужем я не была, мы существовали по отдельности. Родители поженили нас, молодых дураков, а мы возненавидели друг друга. Прошло восемь лет, и он вдруг заявился с наездами.

– Какими наездами? – Дима враз подобрался, посерьезнел.

– Ничего страшного не случилось, просто неприятно было с ним увидеться.

Дима касается моей щеки, стирает капли пота с виска.

– Вась, если он появится снова, сразу звони мне, ладно? Я быстро его отважу.

– Дима, ты не обязан…

– Не обязан, но хочу, – говорит весомо и смотрит так пристально, что все и без слов понятно. Он может выбрать любую из спортивных и стройных красоток, а хочет меня, Василису Ужасную.

Муж дал мне это прозвище восемь лет назад, как бы в шутку, а оно до сих пор ранит.

Руки дрожат так сильно, что роняю ключи от квартиры. Прав Дима, не выйдет из меня профессионального боксера.

– Пап, я дома! – Кладу сумку на табурет и массирую ноющие пальцы. – Ты где?

– Я на кухне. Васенька, у нас гости.

Моментально чую неладное. Вся покрываюсь ледяными мурашками.

Неужели Тимур посмел…

Да, он посмел, заявился к нам домой без приглашения. Думал, что я как услышу о деньгах и Мальдивах, брошусь ему в ноги с благодарностью и побегу собирать сумку, а я поблагодарила и ушла. Вот он и пришел давить на моего отца, только просчитался.

– Васенька, к нам Тимур пришел. Он говорит, что вы знакомы.

– Едва ли.

Целую папу в лоб и собираю чашки со стола. Они пили чай. С ума сойти! Знал бы папа, на кого расточает гостеприимство, подавился бы.

Тимур бледный, встревоженный, непонимающе смотрит на меня. Ага, пришел, значит, угрожать папе, чтобы тот уговорил меня уехать, а папа его не помнит. Вообще ничего не помнит после аварии. В их с мамой машину врезался грузовик. Мама скончалась на месте, а папа два месяца в больницах проторчал. Черепно-мозговая травма с последствиями. Теперь он мне как ребенок, а не отец, а Тимур к нему с угрозами нагрянул, видишь ли. Дважды гад.

– К сожалению, гостю пора уходить, а мы с тобой будем ужинать. – Взглядом показываю Тимуру на дверь.

– Так пусть Тимур с нами поужинает. Если он твой друг, то давайте по-семейному…

Папины слова режут меня по живому. Мы уже пробовали по-семейному, и вот, глянь что вышло.

Папа смотрит на Тимура с улыбкой, такой искренней, что тот не выдерживает. Встает и, попрощавшись, выходит в коридор.

Между ними никогда не было улыбок, только недоверие и вражда.

– Вась, проводишь меня?

– Скорее, выставлю за дверь, – говорю тихо.

Тимур открывает дверь и выводит меня на лестничную площадку.

– Черт возьми, Вась, я не знал… И мой отец ничего не рассказывал. Что случилось с твоим отцом?

– Авария.

– Он вообще меня не помнит.

– Счастливый человек! Ты явился к нему с угрозами, да? Чтобы он на меня надавил и заставил уехать?

– Не с угрозами, но… Надеялся, что он тебя убедит. Я сделал тебе выгодное предложение.

– Дурак ты, раз явился к моему отцу. Если бы не авария, он настучал бы тебе по голове и спустил с лестницы. Он на дух тебя не переносил.

– Еще бы я ему нравился! Я ж с тебя не слезал! – Тимур вдруг резко выдыхает и зажмуривается. – Помнишь, как мы попались? В вашем сарае на даче. Я нагнул тебя и засадил, прям не терпелось. Дрожал весь, так в тебя хотел. Еле до сарая добежали, и ты уже мокрая вся, набухшая была. Твой отец за инструментами пришел и застукал нас, а я даже остановиться не мог. Черт! Всегда горел по тебе.

Открываю рот, а голос пропал. И больно внутри, как от удара под дых. Откашливаюсь, готовлю свой самый холодный тон голоса.

– Надеюсь, поток твоих порно-воспоминаний иссяк. Будь добр, иди к черту!

Возвращаюсь в квартиру и захлопываю за собой дверь.

8

Папуля у меня богатырь. Долгие годы служил, потом работал на Амира Агоева и тренировался каждый день, кровь из носу. Машина, а не человек, поэтому мне до слез больно видеть, с каким трудом он чистит апельсин и делит его на дольки. Руки слабые, движения медленные. Это наша вечерняя традиция: я делаю ужин, а он чистит апельсины. Упражнение и десерт в одном фрукте.

– Папуль, хочешь отдохнуть со мной на Мальдивах?

Ожидаю вопрос о том, где это, а получаю совсем другое.

– Нет! Туда нельзя, Вась, у них там дома в воде. Я по телевизору видел.

– Не в воде, а над водой. На сваях. Можем выбрать нормальный дом.

– Нет-нет-нет, – мотает головой.

Папа с детства не любит плавать, но дело даже не в этом. Со времени аварии прошло три года, а мы только сейчас вернулись к подобию нормальной жизни, когда мне не страшно оставить папу одного. Он ходит понемногу, не забывает про еду. Да и то часто возникают проблемы, например, сегодня. Впустил Тимура, на слово поверил, что он мой друг, чаем напоил.

Куда уж нам на Мальдивы! А без него я не полечу, у нас с папой теперь одна жизнь на двоих.

– А еще Тимур хочет нам денег дать. Много денег. Возьмем?

– Возьмем! – Папа улыбается, как ребенок при виде подарка.

– Вот и я взяла бы, но противно.

Денег нам хватает. На выходных я подрабатываю, даю частные уроки дошкольникам. Все накопленные родителями деньги ушли на папино лечение, но он получает пособие, да и отец Тимура выделил папе пожизненную пенсию, очень достойную. И реабилитацию оплатил. Папа и правда многое сделал для Амира Агоева, так что все заслуженно. Но даже если бы мы бедствовали, все равно противно было бы взять откупные Тимура. Он боится, что я расскажу прессе каким он был, как отвратно себя вел и что вытворял, вот и пытается спрятать прошлое на чердаке. Или меня на Мальдивах. Тимур же теперь большой начальник, весь из себя идеальный и выдающийся, и его прошлое должно соответствовать.

Хочу на Мальдивы и много денег хочу, но не таким путем. Себя продавать и предавать не стану.

Вот тебе и ответ, Тимур Агоев.

И только одна маленькая деталь не складывается в головоломку: почему Амир не рассказал сыну об аварии? До того, как Тимур меня обесчестил (папино слово, не мое), у них с моим папой проблем не было. Точнее, проблем было великое множество: Тимур по молодости их создавал, а папа разруливал, это была его работа, но они на этой почве не цапались. Когда произошла авария, Тимур работал в Европе, но все равно странно, что Амир не сообщил сыну новости.

Следующим вечером у меня появляется возможность задать этот вопрос самому Амиру. После аварии он часто справлялся о папином здоровье, а потом перестал, поэтому его звонок мог иметь отношение только к одному человеку – его сыну.

Я оказываюсь права. После вежливых приветствий и вопросов о папе Амир переходит к делу.

– Василиса, у нас радость в семье: сын созрел для женитьбы.

Прикусываю язык, чтобы не выдать грубость в ответ. Такие, как Тимур, созревают только к пенсионному возрасту.

– Я знаю, что сын к тебе приходил. Он очень хочет, чтобы с этим браком все вышло правильно, поэтому волнуется. Но я его успокоил. Ты мне как дочь, я тебя с ранних лет знаю, и ты не понесешь сор из избы. Ваши с Тимуром прошлые обиды останутся между вами. Ведь так?

– Я так и сказала Тимуру. Вам не о чем беспокоиться.

Этот звонок – предупреждение, и я очень надеюсь, что Амир не посыплет его сверху угрозами.

– Я так и думал, что ты разумная девочка и не станешь мутить чистые воды. Вам папиной пенсии хватает?

– Да, большое спасибо.

– Я ведь когда предложил эти деньги, о тебе думал, а не только о Мише. Почему бы хорошим людям не помочь? Я вам, а вы – нам.

Все-таки посыпал сверху угрозой. Завуалированной. Без этих денег нам придется туго.

– Конечно, Амир Мавлетович. Что я могу для вас сделать? – спрашиваю обреченно.

– Мы планируем небольшое торжество, только для близких и друзей. Хотим представить им Жанну, объявить о грядущей свадьбе. Ты же знаешь, Василиса, что зачастую именно близкие и друзья становятся источником самых гадких сплетен. Некоторые из них еще помнят… всякое о вас с Тимуром. А если увидят тебя на семейном празднике, и ты будешь рада за молодых и по-дружески с Тимуром, то все их сплетни помрут на месте. Тогда и пресса затихнет, и тебя никто не станет беспокоить.

Опускаю голову на стол и ударяюсь лбом о холодную поверхность. Трижды.

9

Ресторан "Вкус & Блюз" популярен у бомонда. Красный кирпич, темное дерево, панорамные окна – во всем ощущается рука талантливого дизайнера. На небольшой сцене в углу зала музыканты играют блюз.

Ресторан принадлежит Владу Вяземскому, одному из старых друзей Тимура, так что все собравшиеся, включая владельца заведения, знают о нашем недо-браке. О том, как родители тащили нас к алтарю, о загулах Тимура, скандалах и поспешном разводе.

Нас встречают любопытными взглядами. Нас, потому что я пришла с Димой. Немного неудобно просить о помощи мужчину, с которым была всего на двух свиданиях, но больше не к кому было обратиться. Отец Тимура неоднозначно намекнул, что мне следует привести с собой мужчину как доказательство того, что и у меня тоже сложилась жизнь. Безумно хотелось возразить, что успех женщины не измеряется наличием у нее мужчины, но я вовремя вспомнила о папиной пенсии и не стала спорить с нашим благодетелем. Следующим его указанием было всячески показывать, что наши с Тимуром разногласия остались далеко в прошлом. Дескать, теперь мы души друг в друге не чаем и надеемся дружить семьями.

Дима не возмутился моей просьбе, сразу просек замысел Амира и согласился помочь, хотя и посмеялся над причудами богатых.

Вот мы и явились на торжество. Стоим в дверях, обнявшись. Улыбаемся. Ищем взглядами счастливую пару, чтобы поздравить «от нашей семьи – вашей».

Картина маслом.

Есть только одна проблема. Большая. Размером с отдельно взятого бывшего мужа.

Великий стратег Амир Агоев либо не додумался предупредить Тимура, что пригласил его бывшую жену на торжество, либо нарочно этого не сделал, и теперь молодая и в данный момент не очень счастливая пара Тимур + Жанна смотрит на меня с идентичными недобрыми оскалами.

Э, нет, ребята, так дело не пойдет. Срочно улыбайтесь! Мне обещали, что если я хорошо сыграю роль, то больше моя помощь не потребуется, пенсию у папы не отнимут, и Амир лично позаботится, чтобы любопытство прессы меня не коснулось.

– Тимур, Жанна, сколько лет, сколько зим! Поздравляем вас, милые! – заявляю во всеуслышание, пока Дима протягивает им подарочный пакет, оставленный для нас Амиром на входе в ресторан. Надеюсь, в пакете дохлая ящерица.

Подходит сияющий Амир, обнимает меня за плечи и вещает что-то приторное о дружбе и о том, как важно мое благословение для молодой пары. Родители Жанны кивают в приятном удивлении, не иначе как рады опровержению слухов о нашей с Тимуром пожизненной вражде. Жанна тоже входит в роль, улыбается во все виниры или протезы или что там сияет нереальной белизной у нее во рту. Она смягчается до того, что даже хвалит мое платье. Очевидно рада, что у меня есть мужчина и я не претендую на ее суженого.

Другие гости подходят ближе, на нас сыплются истории о том, как прекрасна дружба между бывшими супругами. Приносят шампанское, кто-то произносит тост, и вот уже кажется, что мы празднуем не помолвку Тимура с Жанной, а нашу с ним дружбу вопреки прошлому.

И только один человек не участвует в этой вакханалии – мой бывший муж.

Его взглядом можно резать металл. Его оскалом можно пугать детей.

Амир хлопает сына по плечу, втягивает в разговор, но Тимур то и дело оборачивается на меня, и его взгляд обещает смертную казнь.

Вспоминается наш разговор с Амиром. Он спросил, не осталось ли между нами с Тимуром чувств. Ответ написан на лице моего бывшего мужа – чистая, неразбавленная ненависть.

Его о чем-то спрашивают, но он не замечает и направляется ко мне.

Решительно. Яростно.

– По-моему, нам не рады, – шепчет Дима с иронией в голосе.

– Сейчас нас пошлют… на Мальдивы, – отвечаю.

Словно сговорившись, мы начинаем смеяться. Лицо Тимура багровеет, глаза сверкают. Другими словами, похоже на встречу лучших друзей.

– Василиса, на два слова! – говорит Тимур сквозь зубы.

10

– Привет! Не заметил меня, да? – Дима задвигает меня за спину и усмехается. – Куда Вася идет, туда и я.

Дима потешается над этой провальной театральной постановкой, но ему можно. Другой мужик пять раз бы подумал, прежде чем нарываться, потому что Тимур высоченный и завидно сложен. Но у Димы нет оснований для тревоги, не с его мышцами и спортивными регалиями.

– Василиса! – Тимур повышает голос. – Нам нужно поговорить. Наедине.

– Не-а, не могу наедине, только с Димой. Его лучше слушаться, он грозный каратист. Черный пояс, как-никак. – Посмеиваюсь, потому что если не смеяться, то остается только плакать, а это я предпочитаю делать наедине. Например, сегодня вечером.

Дима притягивает меня к своему боку и целует в висок.

– Черный пояс, говоришь? М-м-м… Это наводит на определенные мысли, – громко шепчет, играя на публику. – Как насчет того, чтобы вернуться домой и…

– Вы можете хотя бы дождаться, когда я отойду?! – перебивает его Тимур. Ноздри раздуваются, кулаки сжаты, того гляди… обнимет своих лучших друзей, то бишь нас с Димой. Потом, выдохнув, продолжает вполголоса. – Василиса, чего ты добиваешься?! Я просил тебя уехать и не вмешиваться в мою жизнь.

Значит, Амир и правда ничего ему не сказал. Не успел? Забыл? Неужели он не понимает, как сильно меня подставил?

У меня внезапно заканчиваются силы. Я сдуваюсь, как воздушный шарик в конце детского праздника. Не хочется больше играть и уж точно не хочется общаться ни с кем из здесь присутствующих.

– Спроси своего отца. Ты пытался от меня избавиться, а он, наоборот, решил показать всем и вся, что слухи лживы, и мы с тобой остались друзьями.

На его лице изумление и недоверие.

– И ты… согласилась?

– Как видишь.

– Почему?!

– У меня были на то причины.

Поджимает губы, хмыкает.

– Отец предложил тебе больше денег, чем я?

– Да.

Так и есть. Бессрочная пенсия – это дар судьбы.

Глянув на меня с презрением, Тимур удаляется.

– По-моему, хорошо поговорили, – усмехается Дима.

– Так мы ж друзья, – соглашаюсь, пряча в голосе грусть.

К нам то и дело подходят гости, мы обсуждаем еду, погоду, спорт. Со мной консультируются по поводу ухода за детьми, с Димой – по занятиям спортом. Мы знакомимся с родителями Жанны, вполне приятными людьми, да и сама Жанна ведет себя адекватно. Как увидела меня с Димой, так и расслабилась и перестала метить свою территорию. Она очень красивая женщина, ухоженная, стройная, да и неглупая. Круглосуточно жить под лупой прессы надо уметь.

Но какими бы приятными ни были окружающие, мне хочется бежать отсюда без оглядки. Этот банкет мог быть в мою честь, если бы мы с Тимуром отпраздновали свадьбу восемь лет назад. Если бы его не тащили к алтарю насильно, он бы улыбался мне, как сейчас Жанне, и обнимал меня с гордым видом собственника.

Мои чувства к Тимуру сгорели, но мне очень горько за влюбленную наивную девчонку, которой я была восемь лет назад. Это счастье могло быть моим.

Дима с пеной у рта спорит с друзьями Тимура о преимуществах разных видов единоборств, и я незаметно выскальзываю из зала и направляюсь в туалет. Вернее, я надеюсь, что выскользнула незаметно, но получаю опровержение этому факту. Меня подхватывают за талию и вталкивают в забитую инвентарем кладовку. Полутемную.

К счастью, я не успеваю испугаться, потому что Тимура опознать несложно, особенно когда он шипит мне в лицо.

– Притащила своего трахаря, да? – Придвигается, оттесняя меня к стене. – Думаешь я впечатлен? Надеешься, что я стану ревновать и жалеть, что упустил тебя? Знаю я, как ты мыслишь и в какие игры играешь. Но я больше не собираюсь с тобой играть, так и знай!

– Ты затащил меня в шкаф, чтобы сказать, что больше со мной не играешь? У моих детсадовцев воображение богаче твоего. Ладно, не пыхти, я все поняла: ты не ревнуешь, не жалеешь и не играешь. Можно мне выйти?

– Глумишься, да?

Подходит вплотную, но не касается меня. Ощущения… болезненные. Я ж его любила как-никак, жила его теплом, телом и душой. Помню все ощущения, будто это вчера было. И теперь снова их переживаю, как давно забытое нелегальное удовольствие.

– Злишься? – горько усмехаюсь. – Снова пошлешь меня на Мальдивы?

Тимур выдыхает, и у меня мурашки бегут по всему телу. Не забыла, как однажды им дышала.

– Я никуда не собираюсь тебя посылать.

– Передумал от меня избавляться? Неудивительно, ведь ты боялся не столько меня, сколько моего отца, который был свидетелем всего, что ты вытворял. А папа ничего не помнит, поэтому Амир нисколько не тревожится по этому поводу. И ты тоже, как только ты увидел, в каком папа состоянии, сразу успокоился. Обиженной бывшей жене мало кто поверит без других свидетелей.

Тимур скрипит зубами, шумно дышит, ему не нравится услышанное.

– Я не стану тебе доказывать, что это не так, – цедит сквозь зубы. – Мне плевать, что ты обо мне думаешь. Идея отца сработала, и теперь все верят, что мы друзья. Только не принимай это всерьез и с завтрашнего дня держись от меня подальше. Все понятно?

Изгибаю бровь. И так очевидно, что я за ним не бегала. Это он запихнул меня в шкаф, а не я его.

Тимур поворачивается к двери, но задерживается. Стоит спиной ко мне, голова опущена, кулаки сжаты. Говорит низким, злым голосом.

– Скажи, Василиса, какой из себя твой трахарь? Он знает, как ты выглядишь, когда кончаешь? Или наглотался всяких добавок, и теперь его можно поднять только отсосом? Он о тебе заботится? Языком тебя ласкает, как я делал? Ты орешь с ним, как со мной, когда кончаешь?

Подхожу к нему со спины, почти касаюсь.

Тимур задерживает дыхание.

Протягиваю руку и, повернув ручку, распахиваю дверь.

– Для человека, который сказал, что вообще меня не помнит, у тебя на удивление хорошая память.

Оттолкнув Тимура, ухожу.

11

Пары танцуют под звуки блюза.

Погода лучше не бывает, поэтому открыты раздвижные двери на уличную веранду. Полусумрак подсвечен гирляндами огней. Вокруг смех и радость.

Я бы давно сбежала с этой пытки, но Амир попросил не уходить первой. Точнее, велел.

Поэтому мы с Димой танцуем. На веранде. Я даже получаю удовольствие, потому что Дима умело ведет, да и вообще он мне нравится.

Мы с Тимуром никогда не танцевали. Не успели. Возненавидели друг друга до того, как успели по-настоящему узнать. За прошедшие годы я выжгла его из памяти, и мне неприятно возвращение воспоминаний.

Мелодия заканчивается, у музыкантов перерыв, и Дима уходит за шампанским. Ко мне подходит мать Тимура. Я помню ее тихой и немного грустной. Она относилась ко мне вежливо, но без особого тепла, и мы едва ли успели познакомиться.

– Зря мы вас поженили, – говорит она тихо, вставая рядом со мной. – Ты уж прости нас и не держи зла.

С опозданием на восемь лет, но я принимаю ее извинения. Меня никто не заставлял влюбляться, так что это не их вина. Но тащить нас к алтарю не стоило.

– Может, если бы мы не вмешивались, все бы решилось само.

Пожимаю плечами.

Все бы решилось, рассосалось, прекратилось, в этом я уверена, но скандалов мы бы не избежали. Слишком молодыми были, слишком сильно горели вместе. Отсюда и ревность, и взрывы эмоций, и скандалы.

Но все это в прошлом.

Счастливая пара выходит на веранду, оба улыбаются и что-то активно обсуждают. Жанна направляется к нам. Тимур останавливается, потом с неохотой идет следом. С его лица исчезает улыбка, теперь он выглядит, как будто пришел на свои собственные похороны.

– Гости в восторге от банкета! "Вкус & Блюз" считается одним из лучших ресторанов столицы. Здесь можно и свадьбу устроить… Как ты думаешь, Василиса?

Жанна спрашивает меня об их с Тимуром свадьбе?! Серьезно?

– Тут нечего думать, – встревает Тимур. – Ты уже все забронировала, а у тебя безупречный вкус.

– Спасибо, Тимочка!

Тимочка? Восемь лет назад он терпеть не мог уменьшительно-ласкательные имена.

Жанна прижимается к его боку, он целует ее в висок.

Ну просто чудо, какие они милые. Жаль, меня тошнит. От обоих.

– Я просто подумала, что если поставить шатры на лужайке, то при хорошей погоде получится очень красиво. Вокруг парк, как оазис посреди суеты столицы. Как ты думаешь, Василиса?

– Угу, – мычу, потому что не могу разжать зубы.

– Какую свадьбу ты бы хотела? Ой… – Жанна невинно хлопает глазами и прижимает ладонь ко рту. – Прости, я забыла, что вы…

Забыла она!

– Ничего страшного, – заверяю ее ровным тоном. – У нас не было свадьбы.

– Почему? Ведь свадьба очень важна, вы даете друг другу клятвы перед друзьями и знакомыми. Без свадьбы брак как бы не настоящий. – Смотрит на меня, распахнув глаза в притворном ужасе.

– Так и есть, ненастоящий! – усмехается Тимур. Мать смотрит на него с укором, но он не обращает внимания. – Пойдем, Жан, тут есть еще пара важных людей, с которыми надо пообщаться.

– Ты иди, Тимочка, а я хочу показать Василисе ручей. – Поворачивается ко мне с улыбкой во все лицо. – Представляешь, здесь даже ручей есть. Настоящий оазис!

Перед глазами проплывает картина, как я держу голову Жанны под водой. В ручье.

– Василиса не любит воду. Пойдем! – Тимур берет Жанну под руку.

– Так я ж не купаться ее зову, – смеется та.

Похоже Тимур и правда влюблен, раз волнуется, что я наговорю его невесте гадостей о нашем прошлом.

Смотрю на него с усмешкой, а он злится. Знает, что все козыри у меня. Если не сейчас, то позже, но Жанна намерена устроить допрос, а я могу такого порассказать, что она сбежит, сверкая Лабутенами.

– Вам незачем разговаривать! – отрезает грубо.

– Да что ж ты так, Тимур… – сетует его мать, но он уже на взводе, и ему не остановиться.

– Хватит уже! Испортили мне весь праздник. Ей здесь не место. Не будет никаких разговоров и встреч.

Полагаю, что «ей» – это мне. Впервые за долгое время я согласна с Тимуром.

– Пойду-ка я и правда посмотрю на ручей, а вы отдыхайте. – Спускаюсь с веранды. Пытаюсь идти прогулочным шагом, но дико хочется бежать. До самого дома, не оглядываясь.

Что-то Дима задерживается с шампанским. Как только вернется, попрощаемся с Амиром и уйдем. Больше не могу терпеть.

– Подожди, я с тобой! – Жанна спешит следом. Неужели Тимур позволил ей остаться наедине с Василисой Ужасной?

Смотрю на веранду в надежде, что вернулся Дима, и тогда мы сможем сбежать. Но похоже, он снова с кем-то разговорился по пути.

– Тебе, наверное, трудно сейчас, быть здесь со всеми этими людьми, которые знают, что Тимур никогда тебя не любил. – Жанна смотрит на меня с напускным сочувствием.

– О-о-очень сложно! – Усмехаюсь. Пусть думает, что хочет. Пусть хоть кому-то будет легче от правды нашего прошлого.

– Ой, бедненькая… Зря вас заставили пожениться. Без любви ничего хорошего не выйдет. Я хотела еще кое-что спросить… Пойдем, я и правда покажу тебе ручей!

Жанна идет вперед, но я не двигаюсь с места. Сыта по горло этим праздником и этими людьми.

В этот момент раздается визг шин.

Массивный внедорожник несется на огромной скорости, не вписывается в поворот и вылетает на лужайку. Прямо к нам.

– Вася! Нет! – раздается сумасшедший крик с веранды.

12

Оборачиваюсь на крик.

Вижу происходящее словно в замедленной съемке.

Тимур прыгает через ограждение веранды, как опытный каскадер. Содержимое его карманов – ключи, телефон, – летит во все стороны.

Остальные гости замирают на месте. Музыка затихает.

Приземлившись, Тимур бросается ко мне, но на полпути замедляет бег и останавливается.

Внедорожник тормозит, вскапывая лужайку, и останавливается неподалеку. Водитель машет, извиняясь, и тут же разворачивается и уезжает. Неудивительно, потому что он всего лишь мальчишка, наверняка стащил родительскую машину и катается без прав. Поэтому и не справился с управлением.

Кто-то фотографирует машину на телефон, сообщает в полицию. Владелец ресторана осматривает поврежденную лужайку, а я так и стою в шоке от происшедшего. Не столько от внезапного появления машины, сколько из-за поведения Тимура.

Мимо меня проходит Жанна. Быстрыми, нервными шагами, то и дело застревая каблуками в мягкой лужайке. Бросает на меня злой взгляд и скрывается в ресторане.