Навоз как средство от простуды (хроники пандемии)

– Вот, – заговорил председатель, передразнивая Женю, – лучший самогон, который варит баба Дуся из буряка. Очищено с помощью марганцовки и активированного угля из аптеки. Выдержка – пару дней, больше не стоит и сразу выпивается местными ценителями вкусовых ощущений.

Приятели решили сравнить качества двух конкурирующих напитков. Разлили, чокнулись и выпили. Женька, хоть уже и привычный, закашлялся от самогона, горло драло, глаза слезились. Он схватил со стола стакан с рассолом, запил и выдохнул. Председатель попробовал виски, принюхался, пытаясь учуять бархатный вкус темного шоколада с цветочными нотками. Не почувствовав ни шоколада, ни цветов, ни 18 лет, проведенных в дубовой бочке, Авдеич заключил, что напиток, несомненно, хороший, но слишком мягкий и годится для употребления только в условиях капиталистической инфраструктуры.

– Ты заметил, – неожиданно заговорил председатель, – что все наши проекты обрели свою собственную жизнь. Степан пошел в президенты, Христофор – в космонавты. Мы, как родители, у которых выросли дети, а нам нужно снова собирать крошки со стола и снова что-то из них лепить.

– Нужно провести хакатон и найти основополагающую идею, – выдал чуть захмелевший Женя.

– Кого еще привести? – встрепенулся председатель. – Тещу твою или бывшую жену, может Алку-идеалогичку, кость ей в зад?!

Женя улыбнулся и стал объяснять, что привести нужно студентов, чтобы провести хакатон, типа обмен идеями.

– Ты их видел в последнее время? – спросил Авдеич. – Укурятся с утра, потом сидят, смотрят в одну точку, делают вид, что медитируют.

Говорят же, помяни черта – и черт тут как тут. У Авдеича зазвонил мобильник. Звонили студенты, чтобы сообщить, что у Центра ошиваются два пришельца в костюмах и галстуках. Пришельцы иногда вынимают какие-то приборы и проводят измерения. А еще заглядывают в окна.

– Что, уже обкурились с утра? – рассердился председатель. – Вам уже черти мерещатся!

– Нет, правда, – стал оправдываться НЮРА, – мы фото сделали, сейчас перешлем.

Здесь нужно сказать, что череда последних событий: парад, космос, публикации в прессе, изменили привычки и гаджеты Петра Авдеича. Председатель поменял телефон и привычку начинать утро с полстакана, теперь он пил исключительно после обеда.

В телефоне у Авдеича брызнуло и они вместе с Женей стали рассматривать расплывчатые картинки, присланные студентами. Эти фотографии, будь опубликованы, стали бы сенсацией в мире уфологов, биоэнергетиков и других спутников астрала. На фото два гомункула с прибором, похожим на ловушку эктоплазмы из кино про приведений, пялились в мутные окна Оздоровительного центра.

– Ты видишь то же, что и я? – спросил Женю Авдеич.

Женька закивал головой.

– Все, бздец, белая горячка! Нужно бросать пить! – констатировал председатель.

Акт двадцать девятый

Однако констатировать факт или явление вовсе не значит встать на путь исправления. Часто, придя к какому-то выводу, мы продолжаем идти все тем же привычным путем, нарезая круги на одном месте. Вот и друзья решили выпить еще для пущей ясности. Выпив, они пришли к очевидной мысли, что нужно идти на выручку студентам, ибо пришельцы могли проникнуть в Оздоровительный центр и похитить образцы вакцины, ранее испытанной учеными на себе.

Петр Авдеич еще раз слазил под лавку за «боеприпасами», и друзья в воинственном настроении отправились к Центру. Подойдя ближе, они действительно заметили какие-то темные фигуры, шастающие у бывшего колхозного холодильника. При дальнейшем приближении фигуры начали расплываться, таять и прятаться в кустах.

– Это эффект Доплера, – определил Женя, – расползание волн в пространстве.

– Нужно было дробовик прихватить, – с сожалением отметил председатель, – шмальнули бы по этому Доплеру, перестал бы расползаться.

– Але! Марсиане! – вдруг заорал Авдеич. – Приветствуем вас на землях колхоза «Знак почета» и переходящего Красного знамени «Новые Оглобли». Мы пришли к вам с миром и святой водой бабы Дуси. Ходите сюда, устроим контакт – обсудим международную обстановку.

В ответ в кустах что-то зашелестело, мелькнула и исчезла черная тень.

– Может, это собака, – засомневался Женя, – или корова?

– Ты видел, чтобы корова ходила на двух копытах? – мудро заметил опытный Авдеич. – Давай зайдем с двух сторон, возьмем их в клещи – тут они и попали!

Друзья разделились и, полусогнувшись, вприсядку начали обходить кусты чубушника, осыпанные белыми цветами. Было жарко. Пахло так, что трудно было дышать. Один из кустов зашуршал, опять мелькнула неясная тень, друзья бросились вперед и оказались друг перед другом.

– Умеют прятаться черти! – с досадой сказал Авдеич. – Надо брать на живца. Лежи тут, как пьяный, а я в кустах покараулю. Как только начнут клевать, я их прищучу.

Женя, хоть и был выпивши, оказаться на крючке неизвестной формы существования не захотел, сославшись на слабое знание языков и непрезентабельный вид.

– Давай лучше ты ложись, а я покараулю, – предложил он Авдеичу.

– Я лицо официальное, представитель колхоза, – заметил Авдеич. – Мне нельзя пьяным валяться перед пришельцами. Что они подумают про нашу агрокультуру. Попробуй потом им молоко продавать.

Друзья на минуту задумались. В это время в кустах снова что-то задвигалось и как-будто послышались неясные голоса.

– Але! – снова закричал председатель. – Предлагаю вступить в наш колхоз! Сдельная оплата труда, спецодежда, резиновые сапоги. По субботам танцы в клубе и баня. Мужские и женские часы отдельно. Горячая вода в наличии.

– Прививки вам сделаем от бешенства и ковида! – поддержал друга Женя.

– А вдруг они парнокопытные, а у нас чума свиней, – зашептал Авдеич и уже громко добавил, чтобы слышали гости. – Вы не смотрите, что свинарник закрыт – идет евроремонт, будут стойла с улучшенной планировкой.

Видимо, слова о свинарнике тронули пришельцев, они что-то забубнили, потом кусты зашумели и все затихло.

– Может, они стесняются. Давай оставим им самогон, а сами заляжем и будем следить, – предложил Женя, – а как только они сядут выпивать, мы их накроем.

Идея понравилась и друзья выставили на открытое место прихваченную с собой бутылку, а сами спрятались за угол и стали смотреть, что будет дальше.

Прошло какое-то время, Женька с Авдеичем, кажется, задремали. Очнулись они от движения: две человекоподобные фигуры в черных костюмах, стоя задом к друзьям, неизвестным прибором с антенной ощупывали оставленную бутылку. Женя с Авдеичем застыли, вытаращив глаза. Зрелище было фантастическим, напряжение – нереальным. Женька не выдержал и чихнул, пришельцы резко обернулись. Друзья обделались и выпали в анабиоз. Это было не удивительно, если учесть, что лиц у пришельцев как бы и не было вовсе, вместо лиц были белые пятна.

Женька очнулся от того, что кто-то хлопал его по щекам. Когда его взгляд прояснился, он разглядел перед собой все то же плоское рыло вместо лица. Второй чужак колдовал над Авдеичем, который притворялся мертвым, надеясь, что «марсиане» не употребляют несвежую пищу. Женька решил последовать примеру председателя и снова закрыл глаза.

Спасли наших друзей студенты. Неожиданно они с криками выскочили из-за угла и с лопатами бросились на пришельцев. Те в страхе отскочили, замахали руками и зачем-то полезли в карманы. Студенты остановились в нерешительности: лопата слабое оружие против пришельцев. Однако, к огромному удивлению, гости вытащили из карманов красные «корочки» и стали тыкать ими под нос студентам. Те совсем растерялись.

Воспользовавшись заминкой, в дело вступил Авдеич, до сих пор притворявшийся мертвым, он быстро вскочил на ноги, вцепился в белую морду пришельца и оторвал ее вместе со шлейками. Под маской оказалось неприметное лицо, с конопатым носом и белесыми бровями. Второй «марсианин» сам стащил маску и тоже оказался человеческим существом.

Все бы еще долго таращились друг на друга, если бы пришедший в себя Женя не заявил:

– Предлагаю всем успокоиться и сесть за стол переговоров для выяснения позиции сторон.

Не зря в школе Женька играл в шахматы и писал без ошибок диктанты.

Все прошли в зал совещаний, студенты принесли стаканы, Авдеич разлил самогон.

– Ну, за первый контакт! – произнес тост председатель и выпил до дна.

Гости тоже пригубили напиток. Авдеич налил по второй. Но контакт все равно не клеился, пришельцы угрюмо молчали и почти не пили. Опытный председатель понял, что растопить прохладную атмосферу недоверия смогут только доярки. Он вызвал пару самых симпатичных, которые еще оставались в колхозе, а студентов послал за добавкой.

Атмосфера постепенно теплела, гости сняли пиджаки и скинули туфли, оставшись в носках. Девушки, как могли, притирались к пришельцам, то подливая им выпить, то подкладывая закуски. Разговор шел на общие темы: о погоде, о видах на урожай, о делах в Палестине.

В конце концов гости разомлели и нехотя с оговорками рассказали о цели визита. Они оказались сотрудниками администрации, правда, не уточнили какой. Зная о достижениях Центра, администрация интересовалась вопросом, нельзя ли погасить Лучезарного. Причем не просто погасить, а сделать это к началу августа, перед выборами. Администраторы намекали, что бюджет проекта не ограничен разумными рамками.

Выслушав предложение, Авдеич витиевато начал объяснять, что такое в принципе возможно, но потребует вложений в ремонт самого исследовательского центра, коровника, свинарника и конюшни. Также потребуется увеличение содержания исследователей, включая старших и младших сотрудников, а также доярок и механизаторов.

Раздобревшие администраторы на все соглашались, лишь бы только угас огонь участкового Степана. Студенты на салфетке начали чертить какую-то схему, которая, по их мнению, может выключить подсветку бывшего милиционера.

Обед плавно перетекал в ужин.

Акт тридцатый

Друзья, вдохновленные невиданной щедростью администраторов, думали и решали всю ночь. Авдеич надеялся наконец залатать коровник, Женька – рассчитаться с бывшей женой за ее «испорченную молодость». Студенты мечтали об автоматической теплице для круглогодичного выращивания конопли посевной, а также конопли индийской.

К утру общий план действий был разработан. Перебрав различные варианты, включая использование высоковольтных линий электропередач, инициацию молнии и иных сил электромагнетизма, друзья остановились на самом простом способе – заземлении. Идея состояла в том, чтобы надеть на ногу Степана медный браслет, соединенный посредством кабеля с металлическим штырем, воткнутым в землю. По расчетам студентов, проспав в таком виде всю ночь, Лучезарный должен разрядиться полностью, и превратится обратно в бывшего участкового. Для надежности место заземления следовало обильно полить водой.

Однако самый простой способ не обещал легкости его исполнения. Дело в том, что Лучезарный постоянно пребывал среди последователей и адептов. На ночь поклонники мессии разбивали огромный лагерь, окружая плотным кольцом кандидата. Многие добровольно исполняли обязанности телохранителей, секретной службы и контрразведки. Как и любая секта, которая началась с парочки сумасшедших, движение Лучезарного постепенно усложнялось, дифференцировалось и бюрократизировалось. Теперь свой штат был у девы Марии, а у бухгалтера Матвея, который начинал поход с потертым портфелем, было уже несколько отделов, включая отделы учета материальных ценностей, финансово-учетный и операционно-кассовый.

– К секретарю райкома было проще попасть, чем к участковому, – констатировал Петр Авдеич. – Хоть и святой, а в душе бюрократ бюрократом.

– Маруська всегда рядом с ним, нужно ее попросить надеть Степану кольцо, – предложил кто-то из студентов. – Пообещаем ей новую корову.

– Хер ей корова, она теперь с водителем ездит, продукты Степану покупает… то да се, – отозвался Авдеич.

– Тогда нужно ей обещать, что медное кольцо утроит мужескую силу Степана, – не успокоились студенты.

– Хер ей утроенная сила, ей и так хватает, – отверг идею Авдеич. – Наших баб не знаешь, только глазки строить умеют, да сиськами трясти, а как до дела…, – Авдеич сплюнул и махнул рукой.

– Слушайте, тут в интернете пишут, что медный браслет – это приворотное средство! – воскликнул Женька, глядя в телефон. – Нужно объяснить Мане, что Лучезарный будет ее навсегда, если проспит ночь с медным кольцом!

Единогласно одобрив этот коварный план, друзья решили выпить за успех операции. Авдеич пошарил под лавкой и вынул очередную бутыль бабыдусиного зелья.

– У тебя там что – бесконечный запас? – удивился Женя.

На что Авдеич только ухмыльнулся.

Выпили, закусили и устало уставились в телевизор. Там показывали военный парад в Москве. Президенты соседних стран сидели под трибуною мавзолея. По Красной площади катила зеленая техника, военные на башнях делали «равнение направо», кося немигающими глазами на руководство.

– Краска хорошая! – отметил Женька, разглядывая танки. – «Тиккурила», наверно. Ровно покрашено. Не то что наша акриловая.

– Ладно тебе, – отозвался Авдеич. – Раньше к Первомайской демонстрации готовились с Нового года. Первый раз красили технику на Крещение, масляная краска сохла месяцами. Если вообще высыхала, могла еще и в апреле мазаться. Если лавку где покрасили – год не садись – вся задница будет заляпана. Хорошая была краска, на чистой олифе. Натуральный продукт.

Последними на площадь выехали длинные зеленые «гусеницы».

«На Красной площади механизированная колонна ракетных войск стратегического назначения, – объявил диктор. – Командует парадным расчетом 54-й ракетной дивизии подполковник Гончаров. Ракетный комплекс «Ярс» обладает способностью скрытного рассредоточения на больших территориях…».

Дальше друзья уже не слушали. Они сидели, в изумлении открыв рты и таращась в экран телевизора. И было от чего. Последняя многоколесная машина тащила на себе силосную башню колхоза «Новые Оглобли». Даже после покраски в зеленый цвет не узнать бывшее силосохранилище было невозможно. Теперь ржавая бочка, которая больше недели назад улетела в неизвестном направлении вместе с ветеринаром, замыкала колонну ракетных войск.

Телевизионная камера «наехала» на «баллистическую ракету». Стало видно, что головная часть силосной башни открыта, створки, которые перед пуском заварил газосварщик, были распахнуты. В каске, очках и военной форме из дырки торчал Христофор Венедиктович. Ветеринар делал «равнение направо» и таращил глаза прямо в телевизионную камеру.

– Бля! – охнул Авдеич и сполз с кушетки на пол.

Уже давно проехала техника, пролетели самолеты, проследовал военный оркестр. Лидеры государств тепло общались с ветеранами, а друзья так и сидели с открытыми ртами перед телевизором.

Акт тридцать первый

Придя в себя после увиденного на Красной площади, друзья, несмотря на перенесенное изумление и последующий стресс, все же решились осуществить план погасить Лучезарного. Не то чтобы их прельщали обещанные администраторами деньги, вовсе нет. Скорее, они руководствовались общественным благом и научным интересом. Засветив Лучезарного, друзья сами испугались того, что натворили. Амбиции новоявленного мессии были столь очевидны, что студенты в шутку прозвали его «Дучезарным». Мало у нас сумасшедших, жаждущих власти, теперь будет еще один, который, кроме всего, претендует еще и на роль духовного наставника, посчитали друзья.

Приготовив все необходимые приспособления: медное кольцо, кусок кабеля и штырь заземления, друзья отправились по следу Лучезарного Степана. К этому времени колонна последователей нового мессии растянулась уже километров на пять. Верующие вслед за вождем шли проселками, избегая шумных дорог. В ходе марша Степан посещал населенные пункты, устраивая собрания жителей. «Народные вече», как их окрестил Лучезарный, служили для агитации и сбора пожертвований. Впереди у колонны были Жлобин, Рогачев и Бобруйск.

Ночевку поклонники бывшего участкового устраивали где-нибудь у дороги, на лугу или поляне. По ночным стоянкам друзьям было легко отследить путь Лучезарного. После ночевки верующие оставляли огромную плешь полную мусора и пустой стеклотары. Все ближайшие кусты были загажены, там валялись куски туалетной бумаги, предметы женской гигиены и презервативы, бывшие в употреблении.

Теперь стала понятна функция аварийной машины водоканала, которая ехала за колонной. Аварийщики снабжали шествие водой и пытались замыть следы пребывания верующих. Время от времени скорая развозила особо экзальтированных поклонников нового учителя по домам сумасшедших. Пожарники следили, чтобы верующие мимоходом не подпалили лес, стога или прилегающие домовые постройки. Каждая деревня, мимо которой проходило шествие, несколько дней жила в напряжении. После того как колонна исчезала из виду, селяне обнаруживали пропажу кур, кроликов, поросят, а иногда и крупного рогатого скота.

Во время похода Лучезарный делал какие-то записи, каждое утро выступал перед поклонниками с речами, а вечером, перед закатом, обходил бивак, выбирая наиболее привлекательных дев для ночной исповеди. Степан не бегал в кусты, как остальные, он жил в норвежской палатке оборудованной всем необходимым, включая туалет, душ, холодильник, походный бар и двуспальную кровать с водяным матрасом. Питанием Лучезарного занималась Мария с итальянским поваром, маркитантками и десятком волонтеров. Бухгалтер Матвей перебрался жить в немецкий микроавтобус, оборудованный по последнему слову. За ним на машинах следовали финансовые отделы. Проповедуя аскетизм и умерщвление плоти, сам Лучезарный, как и его приближенные, не стремились к аскезе, что, впрочем, свойственно каждой религиозной общине.

Большинство верующих спало под открытым небом, любуясь на звезды, и, по возможности, растаскивая стога, чтобы подложить немного сена под бок и укрепиться духовно. Молодежь полночи шастала по кустам, едва успевая поспать. Жизнь на природе обогащала шествующих нравственно, укрепляя веру в их особую миссию и мессию.

Настроение в рядах несколько поникло, когда в окрестных деревнях появились первые зеленые яблоки и красная смородина, называемая в народе «паречкой». Несмотря на то, что дух поклонников Лучезарного твердел день ото дня, их стул размягчался, постепенно превращаясь в жидкий понос. Это грозило экологической катастрофой местной флоре и фауне и могло подорвать духовное богатство всего движения. Прибывшим медикам пришлось срочно раздавать верующим средства от дизентерии.

Друзья наскоро обследовали несколько стоянок Лучезарного, переночевали в машине и ранним утром, еще до рассвета, тронулись в путь, намереваясь застать бивак до подъема. Проехав по вытоптанному до глины проселку, они увидели впереди большой луг. Солнце уже выглядывало из-за горизонта. Бриллиантами блестели капли росы на стеблях. Свежий ветер нес запахи скошенной травы, парного молока и навоза.

Друзья въехали на луг, стараясь не сильно шуметь, чтобы не испортить прелесть свежего утра и не разбудить обитателей. К их большому удивлению стоянка была пуста. Людей не было, только ветер шевелил пустые пластиковые стаканы, пакеты, обрывки газет и брошенную одежду.

– Черт! – в сердцах воскликнул Женя. – Опоздали. Наверно, уже ушли.

– Погоди, – остановил друга Авдеич, – что-то тут не так. Смотри, вещи брошены, одежда, обувь… как будто куда-то спешили.

– Может, это коллективное вознесение, всеобщий выход в астрал? Тогда этот луг – место силы, окно в другое измерение и линия перемены дат, – предположили студенты.

– Вон там, смотрите, деревня. Поехали, узнаем, что случилось, – высказался Авдеич.

Друзья подъехали к крайней хате. Перед ней на пеньке у груды колотых дров сидел мужичок и курил папиросу. Друзья поздоровались – мужичок двинул бровями. Друзья стали спрашивать, но мужик молчал и только дымил.

– Глухонемой, наверно, – высказал мысль один из студентов, – или уже обкурился вусмерть, не реагирует на сигналы. Рефлексы отсутствуют.

– Стойте! – одернул студентов Авдеич. – Не с той стороны заходите!

– Што, смага? – обратился председатель к мужику. Тот сидел без движения, только глазами лупал.

Авдеич полез в машину, достал бутыль самогона, стаканы и какую-то закусь.

– Нарежь-ка сальца, – обратился он к Жене.

Все, включая мужика, выпили. Не спеша закусили. Потом повторили. После этого у селянина включилась первая сигнальная система, он крякнул и зашевелился.

– Ага, – высказался председатель, – вишь, кровь побежала. Сейчас отойдет.

Авдеич был прав: после третьей у мужика включилась вторая сигнальная система, основой которой, как известно, являются слова устной и письменной речи, а также жесты и мимика. Иными словами, селянин заговорил.

Из его рассказа выяснилось, что ночью стоянку Лучезарного окружил ОМОН. В свете прожекторов людей беспорядочно хватали и, не разбирая, бросали в автозаки. За час поляну зачистили полностью, а поклонников увезли в сторону Бобруйска.

– А вы не видели такого, ну… светился голубым? – со слабой надеждой спросил Женька.

– Как же, как же, – встрепенулся мужик, – этого особенно было видать. Четверо его тащили за руки, за ноги, а пятый дубасил дубинкой промеж ног. Сильно кричал голубой… и брыкался. Его в отдельной машине увезли… Такая, с антенной.

– А что кричал? – решил уточнить Женя.

– Кричал, что он богоизбранный, что новый наставник… А менты еще сильней раздражались… ну, и это, как водится…, – объяснил селянин.

Компания допила самогон. Друзья поехали обратно в Новые Оглобли, а мужик двинул на луг, собирать брошенные вещи.

Акт тридцать второй

Во вторник Петр Авдеич и Женька уехали в Гомель, чтобы навестить в больнице Варвару Васильевну. Дело в том, что бывшая Женькина теща настаивала на перепрофилировании Оздоровительного центра в наркологический диспансер. Тещины знакомые из Москвы жаловались, что длительное пребывание в изоляции привело к резкому росту разного рода токсикомании, включая алкоголизм. Владельцы элитной недвижимости столицы не желали лечиться от вредных привычек вместе с обитателями спальных районов, а переквалификация коронавирусных больниц в наркологические санатории еще только предполагалась. Теща, таким образом, надеялась привлечь отборных клиентов из Москвы и ближних к столице окрестностей.

Друзьям было жаль расставаться с Оздоровительным центром, баром, сценой для стриптиза, бильярдом и девушками невысокой социальной ответственности. Они намеревались убедить Варвару Васильевну не торопиться с переменами.

В полдень к Оздоровительному центру подъехал знакомый микроавтобус с тонированными стеклами. Из него вышел пожилой гладкий профессор Гинсберг из Института исследований. За ним показались два уже знакомых читателю доктора наук, три кандидата и незрелые аспиранты.

– Ученые вернулись, – глядя в окно, философски заметил НЮРА.

– Деньги за вакцину хотят обратно, – предположил КЛАВА.

Студенты остались одни на хозяйстве. Предполагалось, что они продолжат готовить Центр к открытию. Стыдно сказать, но тот, кто мог представить такое, мало знал студентов. Укурков по-прежнему больше интересовали вопросы философии, а не медицины.

Студенты вышли к ученым.

– Все ваши деньги потрачены на реактивы! – предупреждая вопрос, громко заявил КЛАВА.

Профессор Гинсберг откашлялся и спросил, могут ли они видеть доктора Гишгорна.

– Доктор Гишгорн в настоящее время участвует в научном семинаре, – ответил НЮРА.

Гладкий профессор Гинсберг несколько помрачнел, потом, подумав, посветлел и даже улыбнулся.

– Тем лучше, тем лучше…, – пробормотал профессор, и вновь обратился к студентам:

– Скажите, вы лаборанты?

– Старшие лаборанты, – поправил КЛАВА.

Профессор заключил, что это хорошо и стал объяснять цель своего визита. Дело в том, что в договоре, подписанном ранее, значилось, что «именуемые исполнителями» НЮРА и КЛАВА предоставят на пробу группе испытателей образцы нового лекарства, именуемого «вакциной». Так вот, оказалось, что новое лекарство вакциной не является, поскольку не создает антивирусный иммунитет.

– Все полученные ранее деньги потрачены на реактивы! – еще раз повторил КЛАВА.

Гинсберг только отмахнулся и стал объяснять дальше. Оказалось, что пробы, переданные Институту исследований, обладают свойством сильнейшего стимулятора доселе неизвестного науке. Ученые института провели анализы переданных проб, и выяснили довольно сложный состав препарата. Кроме этилового спирта, там обнаружились ферментированные остатки клевера лугового, конопли посевной и мышиного горошка. Препарат был обогащен мочевиной, биологически активными веществами и микроэлементами.

– Нам не удалось установить действующую молекулу нового лекарства, но, очевидно, что оно получено методами современной биоинженерии и биотехнологии, – заключил профессор Гинсберг.