Рассказы

скачать книгу бесплатно


– Ничего со мной не случилось, – спокойно сказал Клим и улыбка его стала еще шире и загадочнее.

– Ну как же так? – недоумевал Василий Ильич. – Пантелей сказал, что у тебя с сердцем стало плохо. Ты лежал в кабине своего самосвала. И спрашивал у Пантелея валидол с глюкозой. И ко мне приходил Пантелей за валидолом, но у меня его не было. Клим, что все-таки случилось с тобой? С твоим сердцем.

Клим хитро улыбнулся.

– С моим сердцем ровно ничего не случилось. Оно у меня прекрасно работает. Без всякого валидола.

– Клим, но ведь ты просил валидол.

– Ну и что? – снова улыбнулся Клим. – Все правильно?

– Клим, ты что-то от меня скрываешь, – не отступал Василий Ильич.

– Хорошо, я скажу, – перестал Клим улыбаться. – Дело в том, что я слышал все, о чем вы просили механика. Он дал вам всего десять минут. Могли бы вы за десять минут спасти свою маленькую березку?

– Нет, разумеется.

– Я тоже так подумал. Я хорошо знаю вашу любовь к красоте. И я пошел на хитрость, чтобы помочь вас спасти березку.

– Клим, что за хитрость? – восхищенно заиграли глаза Василия Ильича.

– Я притворился, – улыбнулся Клим. – Сказал, что у меня с сердцем плохо. Пантелей, знаете, немного с бусарем. Не считается со здравым смыслом. Все делает так, как ему захочется. Ровно через десять минут он двинул бы экскаватор. Не посмотрел бы на вашу красоту. Тогда все. Прощай березка.

– Святая ложь! – радостно воскликнул Василий Ильич. – Спасибо тебе, Клим. Ты поступил очень благородно, – и крепко пожал ему руку.

– Да ничего тут особенного нет, – скромничал Клим. – Я тоже, как и вы, хочу, чтобы красота спасла мир.

Василий Ильич задумчиво посмотрел в бездонную глубину безоблачного неба.

– Надо творить красоту, приумножать, постоянно лелеять ее и оберегать от всяких дураков и вандалов. И тогда мир будет спасен, – серьезно сказал он.

Василий Ильич еще раз поблагодарил Клима за помощь, крепко пожал ему руку и отправился осматривать спасенную березку.

Рыночная услуга

Шестиклассник Сема, непоседливый, любознательный мальчик, многое в окружающей его жизни еще не понимал. Не мог должным образом осмыслить то, что каждодневно и даже ежечасно говорили взрослые люди. Но всё же пытался кое-что понять. А если не удавалось вникнуть в смысл заинтересовавших его фактов и явлений окружающей действительности, обращался к отцу за конкретными разъяснениями. Ему почему-то вдруг захотелось узнать, что такое рыночные услуги, о которых читал в Интернете, слышал по радио, по телевизору. Да и учителя чуть ли не каждый день талдычили о каких-то непонятных образовательных услугах. Однажды после уроков он пришел домой, зашвырнул сумку с книгами и тетрадями на обувную полку и без промедления пришел в комнату к отцу. Дмитрий Гаврилович сидел за столом и, откинувшись на мягкую спинку кресла, читал газету.

– Пап, – решительно подошел Сема вплотную к столу.

– Ты что? – буркнул отец, не отрываясь от чтения.

– Что такое рыночные услуги? – звонким фальцетом продемонстрировал Сема свою кипучую любознательность.

– Рыночные услуги? – лениво удивился отец и повернул голову к сыну.

– Да! – азартно выпалил сын.

– Есть такие услуги, – счел Дмитрий Гаврилович своим родительским долгом доходчиво разъяснить, по его представлениям, такой жизненно-важный вопрос. – Таких услуг сейчас развелось очень много. Необъятное море, целый океан, – старался он образно объяснить сыну то, что ему непонятно. – Куда ни поедешь, куда ни пойдешь, куда бы не ступил человек и не сунул свой нос – везде можно наткнуться на эти услуги.

– Пап, я не понял ни одного твоего слова. Что такое рыночные услуги?

– Ну как тебе объяснить? – шурша газетой, сказал отец. – Это, можно сказать, такие услуги, за которые надо платить. Главным образом, конечно, деньгами.

– А сколько бабла надо платить за одну рыночную услугу? – как снежный ком нарастала любознательность Семы.

Дмитрий Гаврилович недолго помолчал, подумал, глядя в газетные строчки, потом с серьезным выражением лица взглянул на сына. Ему нравилось, что Сема интересуется такими важными вопросами жизни.

– Понимаешь, – медленно, растянуто сказал он, – у нас сейчас все покупается и продается. Рыночные услуги тоже покупаются и продаются. Цена услуги зависит от продавца и покупателя услуги. Как они договорятся, так и будет. Такая будет цена.

– А бабки надо обязательно платить? – заострил свой интерес шестиклассник.

– А как же? Обязательно надо платить. В этом вся соль. Продавец услуг и покупатель этих услуг могут торговаться. Если они не придут к обоюдному согласию по вопросу цены услуги, то сделка между ними не состоится, – неспешно разъяснял отец рыночные премудрости. – Но продавец и покупатель могут обменяться равноценными услугами. Как говорится, баш на баш. Услуга за услугу. Вот такие они пироги. Все ясно? Все понял?

– Все ясно! Все понял! – жизнерадостно ответил Сема.

Дмитрий Гаврилович, довольный, что сын все уразумел, уткнулся в газету и приступил к чтению новой статьи.

Сема отправился на кухню, чтобы чего-нибудь перекусить после уроков. Мама еще не пришла с работы. Собрать полноценный обед некому. Отец не занимался кухонными дрязгами. Сема кое-что унюхал на газовой плите, пошуровал в холодильнике. Ел он торопливо, суетливо, будто у него было запланировано очень срочное, неотложное ни под каким предлогом дело. Он часто смотрел на часы, мягко тикавшие на маленькой полочке, подвешенной рядом с холодильником. Закусив на скорую руку, метеором выскочил в прихожую, напялил на себя ветровку и хотел уже выскочить на улицу. Не успел доскочить до двери, как вдруг послышался густой голос отца.

– Сема, иди сюда!

Сема неохотно развернулся в обратную сторону и неохотно пошел к отцу.

– Ты что, пап? – нетерпеливо спросил он, опустив руки.

– Сема, вот тебе деньги, – Дмитрий Гаврилович вытащил из кармана сорочки сторублевую купюру, положил ее на край стола. – Сбегай в магазин, купи мне пачку сигарет.

– Пап, мне не дадут сигареты. Я несовершеннолетний.

– Там работает одна моя знакомая продавщица. Ты знаешь ее. Обратись к ней. Она даст тебе сигареты. Скажи: «Для папы».

– Она меня тоже знает, – звонко сказал Сема, будто радовался, что его знает знакомая продавщица отца. – Я часто хожу в магазин за хлебом. Меня мама посылает.

– Ну и хорошо. Давай, дуй, а то мне курить нечего.

Сема взял деньги, засунул их в карман джинсов и улетел в магазин. Через полчаса прибежал домой с пачкой сигарет. С радостным чувством выполненного отцовского поручения он вошел в комнату к отцу.

– Твоя знакомая без проблем дала мне пачку сигарет, – веселым голосом сказал он, отдавая отцу сигареты и сдачу – пятьдесят рублей с мелочью.

– Спасибо, Сема, – сказал отец, не отрываясь от газеты. – А теперь иди, пообедай. Найди чего-нибудь в холодильнике.

– Я уже пообедал.

– Тогда иди, займись чем-нибудь.

– Я пойду играть с ребятами в футбол.

Дмитрию Гавриловичу было абсолютно безразлично, куда пойдет сын и чем будет заниматься. Уткнувшись в газету, он молчал. И Семе казалось, что он будет читать ее до утра. Он стоял возле стола и ни куда не собирался уходить. Ему хотелось, чтобы отец в конце концов заметил его. Но отец весь ушел в газету.

– Пап, – тихо произнес Сема.

– Ты что? – будто от какой-то непредвиденной неожиданности встрепенулся отец и повернул голову к сыну. – Ты все еще не ушел?

– Нет, не ушел.

– А чего ты ждешь?

– Пап, я тебе сделал рыночную услугу, – четко сказал Сема.

– Какую услугу? – всполошенно спросил отец, отрываясь от газеты и в изумлении глядя на сына.

– Я ходил в магазин и принес тебе пачку сигарет.

– Ты считаешь, что это рыночная услуга?

– Сейчас все услуги рыночные, – не растерялся Сема. – Ты сам сказал, что рыночных услуг очень много. Целый океан. И за них надо платить.

Дмитрий Гаврилович перевел дух, кашлянул в согнутую ладонь, опустил газету на колени и удивленно покачал головой. Что поделаешь? Рыночная эпоха диктует свои законы. И эти законы жестоки и неумолимы. От них никуда не денешься, никуда не уйдешь, не улетишь, никуда не спрячешься, хоть заройся с головой в песок. Он мельком взглянул на сына и немного порадовался про себя. Пусть сын с молодых лет впитывает в себя вкус рыночной жизни. В будущем он может стать удачливым бизнесменом и эффективным собственником. Он вытащил из нагрудного кармана сорочки пятидесятирублевку, которую Сема принес из магазина.

– Вот тебе деньги за твою рыночную услугу, – великодушно сказал он и положил деньги на край стола. – Только не кури там с ребятами. Это вредно для здоровья.

Сема взял деньги, засунул их в карман джинсов, вытер ладонью под носом, выскочил на улицу и помчался что есть духу к школьной спортивной площадке гонять с ребятами футбольный мяч.

Исторический пляж

Время шло к полудню. Солнце грело и жарило, со всех сторон начинала подступать духота, от которой невозможно спрятаться. Было тихо, как на Луне. Никакая, даже самая совершенная метеорологическая система не в силах дать показания даже о самых незначительных колебаниях слабенького ветерка. От тишины и зноя звенело в ушах.

Ермолай сидел на берегу реки, вытянув ноги почти до самой воды. Ему было уже далеко за семьдесят; он не боялся жары и, раздевшись до трусов, с удовольствием грелся на солнышке. В селе, в котором он жил, все знали о том, что дед каждое лето прогревал на солнышке свои старые кости.

Он пас фермерских коров, пригонял их на луг еще до восхода солнца, а после одиннадцати часов, когда становилось жарко, – к месту отдыха, чтобы скотина могла вдоволь напиться воды и полежать на песочке. Вот и сейчас он поручил своему подпаску присматривать за стадом, а сам переплыл на плоскодонке на другой берег, пришел на пляж и уселся на бережку, поближе к водичке. Он всю сознательную жизнь трудился пастухом. Пас колхозных коров, когда фермеров и в помине не было, пас коров своих односельчан, а теперь работал на фермеров. Он строго, четко выполнял распорядок рабочего дня. До обеденного перерыва коровы разбредаются по пространству луга, щиплют свежую травку, если какая-нибудь коровка отобьется слишком далеко от стада, маленький пастушок, помощник пастуха, догонит ее и вернет опять к стаду; после одиннадцати – отдых на берегу реки, а затем снова зеленая травка на лугу.

Всю свою жизнь, с самых малых лет Ермолай купался в этой реке, имя которой – Битюг. Когда был слишком маленький, его приводила на этот пляж бабушка. Сама купалась и купала внука, учила его плавать и не бояться воды. Он помнил об этом и с глубокой сердечной благодарностью вспоминал ее и желал ей царствия небесного.

Посидев на берегу с полчаса, Ермолай вошел в реку, поплескался, окунулся с головой и немного поплавал на мелководье. Здесь место было неглубокое, очень удобное для детей, для не умеющих хорошо плавать и, конечно, для пожилых людей.

Накупавшись, наплескавшись вдоволь, он вышел на берег и, не отжимая своих длинных и просторных трусов, похожих на юбку, сел на траву, рядом со своим бельем. Он не мог отвести взгляд от реки своего детства. Пусть не очень широкая, не полноводная, вода в ней чистая, прозрачная, как все равно хрустальная, еще чище, еще мягче, вкуснее, чем та, которую продают в магазинах в пластиковых бутылках. Ермолай восхищался красотой реки. Она как будто остановилась в тишине и абсолютном спокойствии. Ему казалось, что вместо водной глади лежит какое-то громадное зеркало, которое ослепительно блестит, сверкает, сияет солнечными вспышками. Раскаленное солнышко смотрелось в реку и можно было представить, что совершенно безоблачное небо и водное зеркало реки поменялись местами. Только вот небо несоизмеримо шире, больше, чем маленький кусочек речной глади. Вокруг него порхали яркие разноцветные бабочки, жужжали стрекозы, в траве беспрестанно прыгали кузнечики. К берегу маленькими стайками подлетали какие-то маленькие птички, садились на песок у самой воды, быстро опускали в воду и поднимали высоко маленькие клювики и, напившись водички, быстро улетали. Он чувствовал, что безвозвратно сроднился со своей родной рекой, с этим пляжем, куда его впервые привела бабушка. Река, село, пляж были его истинной исторической родиной, без которой он не мог представить своей жизни. Он никогда не ездил за границу и не думал туда ехать, да и не хотел. Зачем она ему? Ермолай задумался, ушел в свое детство, вспомнил всю свою жизнь, войну, с которой вернулся тяжело раненый в ногу и чуть не забыл, что надо идти к стаду, отправить его опять на луг, на то место, где трава еще не объедена и не помята копытами.

– Дедуль, – вдруг он услышал над головой негромкий, вкрадчивый голос. Ему было очень странно слышать этот голос. На пляже, кроме него, нет ни одной души. Он повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую и увидел рядом с собой мужчину средних лет, в серых, хорошо отглаженных брюках, в голубоватой сорочке навыпуск, в соломенной шляпе с широкими полями, немного надвинутой на лоб.

– Ты кто? – обернулся к нему Ермолай передом и взглянул на него своими ослабевшими, но внимательными глазами.

– Я предприниматель.

– Как тебя зовут?

– Емельян. А тебя?

– Ермолай. И что тебе нужно от меня, Емельян? – недружелюбно спросил Ермолай.

– Дедуль, тебе надо уйти отсюда. И как можно поскорей.

– Откуда это отсюда? – рассердился Ермолай. Ему не понравилось сытое, откормленное, надменное лицо предпринимателя. – С этого пляжа?

– Да, с этого места, с пляжа.

Ермолай, услышав, что он должен уйти с пляжа, несмотря на своим немалые годы, вскочил, как ошпаренный, одернул еще не высохшие трусы и подошел почти вплотную к предпринимателю.

– А почему я должен уходить с этого пляжа? – придирчиво спросил Ермолай.

– Дело в том, – спокойно разъяснял предприниматель, – что я купил этот пляж и теперь он принадлежит мне. Я владелец этого пляжа. Я его хозяин.

– Да ты что, рехнулся? – хриплым голоском вскрикнул Ермолай. – Кто ж тебе его продал?

– Я купил его у государства, которому принадлежит этот пляж. По-моему, я доступно тебе объяснил.

– Пляж принадлежит нам, жителям села.

– А причем здесь жители? – нахально улыбался Емельян.

– Как это причем? Наше село уже пятьсот лет стоит на этом месте, и все жители села пятьсот лет ходят на этот пляж. Это исторический пляж. На нем загорали многие выдающиеся, знаменитые люди. Суворов, Кутузов, Дмитрий Донской, маршал Жуков…

– Ну ладно, дедуль, хватит мне сказки рассказывать. Побережем их для внуков. Давай, уматывай отсюда. Посмотри вон туда, – указал Емельян на узкую дорогу, пролегающую по краю высокого берега, на котором находился пляж. – Посмотри, сколько машин идут.

Ермолай прикрыл глаза ладонью и посмотрел в ту сторону, куда указал предприниматель Емельян. По дороге действительно шли большегрузные машины, самосвалы и еще какая-то техника.

– Ну и что?

– Эти машины везут трубы и всякий другой материал. Сейчас тут развернутся работы.

– Рабочие будут забивать в землю железные трубы и начнут делать трехметровый забор по всей длине пляжа. Скоро сюда из города приедут люди отдыхать, загорать, плавать… Приедут с детьми.

– Ты будешь брать с них деньги?

– Разумеется. Но тебе я разрешу приходить на этот, как ты сказал, исторический пляж, бесплатно.

– Мне не нужна твоя милостыня, – с раздражением сказал Ермолай.

– Как хочешь, – спокойно сказал предприниматель.

– А с Богом государство твое посоветовалось, прежде чем продать тебе пляж? – спросил Ермолай.

– А причем здесь Бог?

– Он создал эту землю. Поэтому он главный здесь, а не государство.

Емельян слушал деда совсем равнодушно, хитрая, слегка подколодная ухмылка все время играла на его свежем, розовом лице. И смотрел он на Ермолая такими глазами, будто это был просто интересный чудак, глуповатый, недоразвитый, который ничего не понимает и не знает, что сейчас происходит в жизни. Ему даже было забавно видеть такого чудака, забавно говорить с ним. Таких чудаков и таких темных людей он еще ни разу не встречал и поэтому ему было интересно с ним поговорить, чтобы узнать его взгляды и представления о жизни. Но скоро ему надоело слушать Ермолая, надоело выслушивать глупые суждения о пляже.

Тем временем самосвалы и другая техника подъехали по водной кромке обрывистого берега и остановились как раз перед тем местом, где Емельян беседовал с пастухом. Из кабин вышли несколько молодых сильных работников в спецовках, спустились по отлогому берегу к нему и доложили, что они все привезли и готовы приступить к работе.