Энтропия

скачать книгу бесплатно

Рассеялись после этой поездки и мои переживания насчёт средств дальнейшего существования. Оказалось, что ясновидцы – очень даже небедный народ. Нет, мои новые друзья не ведут частных приёмов в мрачных офисах со свечами и хрустальными шарами. Они избрали путь служения человечеству из тени и всегда находятся в походном режиме, что роднит их с аскетами. Но и прихватить из будущего полезных знаний, например, из газет, телевизора или же интернета, они совсем не прочь. В конце концов, нужно ведь на что-то кормиться и готовить операции.

Так, например, в декабре две тысячи четырнадцатого мои коллеги неплохо разжились, заблаговременно прикупив иностранной валюты, ну и, естественно, вытащили пару человек из петель и задымлённых гаражей, закрытых изнутри. Работа превыше всего. Насколько мне было известно, кружок, в который я ходил к Дмитрию, существовал на пожертвования успешного биржевого спекулянта – Дмитрия. И не удивительно, почему он такой успешный. Понятным было и то, что, обладая таким ресурсом, достать старую полицейскую машину, рации и униформу – задача не из сложных. Вот масштаб операции по предотвращению атаки йеменских пиратов на океанский танкер, о которой мне рассказали по пути, действительно меня впечатлил. А ведь последствия этого международного события могли оказаться куда тяжелее, чем убийство картёжника в метро.

Заслушавшись интересными историями, я не заметил, как мы свернули с шоссе и уже ехали по просёлочной дороге, поднимая большими колёсами УАЗа клубы пыли. Глядя на зелёные пейзажи за окном, я вспомнил свой родной город, где мы ещё мальчишками на велосипедах ездили купаться на озеро. Это озеро было небольшим по размеру, а три четверти его берегов поросло камышом и скорее походило на болото. Но мы всё же хотели считать его озером, а значит, это было озеро.

Долго ностальгировать у меня не вышло. Мы оказались внутри дачного массива. Немного пропетляв внутри него, Дмитрий остановил машину около средних размеров деревянного дома с открытой мансардой на втором этаже. Сам дом не выглядел роскошным, но даже снаружи казался уютным и гармонично вписывался в общую архитектуру улицы.

Опершись на перила мансарды, курила женщина лет шестидесяти на вид, с торчащими в разные стороны серебристыми седыми волосами. Она пристально и с прищуром разглядывала меня, пока я надевал свою ветровку и застёгивал рюкзак, стоя около машины.

С тех пор, как я переехал в Москву, за все шесть лет я ни разу не выезжал из города. Пару раз у меня случались походы в лес, как я их называл. По факту это были поездки на метро в Измайловский парк. Нетрудно догадаться, что, когда я вышел из машины и вдохнул чистый деревенский воздух, у меня закружилась голова. Да и слепящее солнце не казалось таким мутным, как в городе.

– Знакомься, это миссис Хадсон, – с усмешкой показал пальцем в сторону женщины Дмитрий, когда мы вошли во двор.

– Прекращал бы ты свои шуточки. Попробуй-ка, доживи до моих лет, потом я посмотрю на тебя. А пока не морочь парню голову, – хриплым голосом проворчала с балкона женщина. – Меня зовут Ирэн, и это моё настоящее имя, в отличие от этого небритого мозгоправа Фрейда.

– А я смотрю, Ирэн, ты, как всегда, не в духе, – входя в ограду, игривым тоном включился в разговор Фрейд.

Ирэн, громко цокнув, закатила кверху глаза и удалилась вглубь мансарды.

– Не обращай на это внимание. Она хоть заносчивая, но очень заботливая, как бабушка, – продолжал заливаться Дмитрий. – А какие она печёт пироги с мясом…

– Я всё слышу, – раздался хриплый голос сверху. – Я хоть и не молодая, но не глухая, какой ты меня себе представляешь, тупица.

Дмитрий закатился в очередной раз.

– У нас тут весело, и люди душевные. Тебе понравится, – с ухмылкой заключил Фрейд и, хлопнув меня по плечу, направил жестом в сторону входной двери.

Как в скором я выяснил, Ирэн по национальности была финка, и это подтверждали её высокий скандинавский лоб, красивые серые глаза и, конечно же, курносый нос. Но, несмотря на то, что её родина была Финляндия, где она выросла и прожила большое количество лет своей жизни, она разговаривала без какого-либо акцента и даже не тянула ударные гласные в словах, как это делают все финны. Она, как и Фрейд, была из «старой гвардии». Так они себя называли. По таким меркам, я, очевидно, находился в статусе новобранца, которому надлежало с утра до ночи зубрить устав и заправлять кровать, а в перерывах между этим чистить картошку. Но почему-то спроса с меня не было.

Ещё в доме был Андрей. Его лицо мне сразу показалось знакомым, что меня насторожило. Правда следом выяснилось, что он пару раз забегал к Дмитрию во время наших собраний что-нибудь передать. Вероятнее всего, там я его и заприметил. Он был среднего роста и телосложения, с густыми тёмными волосами и поставленным дикторским голосом. Андрей произвёл на меня впечатление серьёзного вдумчивого человека, но при этом не лишённого иронии.

Сам же дом, в котором мы находились, был неплохо обустроен. Тут был рабочий камин, душ, большая кухня и несколько спален. Окна были закрыты плотными тканевыми занавесками, удерживавшими прохладу, а в самом доме царил приятный древесный запах. Двор был огорожен ровным частоколом вполовину моего роста, с одностворчатой деревянной калиткой на щеколде и скрипучих петлях. Перед крыльцом стояла большая деревянная скамья со спинкой и брезентовым навесом от солнца. Особенно мне пришлось по душе наличие дровяной бани и гамак между двумя берёзами, куда я и взобрался после обеда, наевшись действительно вкусной стряпни Ирэн. Выспаться на свежем воздухе – это действительно была лучшая идея за последние сутки.

6

Погостив пару дней в деревне, я собрался съездить в Москву. Мне нужно было внести арендный платёж за квартиру, а также забрать на дачу свой компьютер, кое-какие личные вещи и одежду. В день, когда меня привезли на дачу, Дмитрий забрал мой старый, разбитый о пол в метро телефон. Вместо него он выдал мне новую трубку, сказав, что это безопаснее для меня самого. В его телефонную книжку уже были вписаны контакты всей нашей группы, а на счету лежала приличная сумма. Наличных на карманные расходы он мне тоже подкинул. Если честно, я постеснялся считать деньги при нём и просто убрал их в свой рюкзак, но котлета была увесистая. Словив попутку, я добрался до полустанка, где вместе с дачниками, простояв полчаса на ветру, сел в электричку до Москвы.

Традиционно по электропоезду бродяжничал мужик с гармошкой. Он пел про Катюшу, старый клён и ловко, прикидываясь обычным пассажиром, уклонялся от контролёров, периодически входивших в вагон. Компанию ему составляла пожилая цыганка, укутанная в сто платков. На её руках сидел чумазый ребёнок, который явно перерос тот возраст, в котором он не мог перемещаться самостоятельно. Прям ансамбль стереотипов пригородного сообщения.

Мужичок, приплясывая на кривых ногах, яро рвал меха и горланил во все гланды, не забывая пододвигать к обратившим на него внимание садоводам пластиковое корытце для пожертвований, подвешенное слева на его ремне. Цыганка, одетая в вязаную кофту, плавно переходящую в пёструю юбку до пола, вела себя менее сдержанно. Она дёргала людей за плечи, лезла в лицо и всячески привлекала к себе и своему малолетнему орудию попрошайничества внимание. Отмечу, что давалось ей это нелегко по двум причинам. Первая – ребёнок был уже не маленький, примерно лет пяти-шести, а вторая – она и сама была немолода.

Когда я устроился в риэлтерскую компанию, меня отправили на двухнедельные курсы в какую-то бизнес-школу, где тренеры готовили меня к активным продажам. Большое внимание в этом экспресс-обучении уделялось работе с возражениями клиентов. Нам как в теории, так и в форме практических занятий разъясняли, какие виды возражений существуют и как им эффективно противостоять. Позже в своей риэлтерской деятельности я постоянно сталкивался с возражениями клиентов, но почему-то всегда стеснялся вступать с ними в спор или пытаться переубеждать. Мне казалось, что раз клиент сам решил, то ему и виднее. Но бывали случаи, когда человек не мог дать однозначного ответа, либо мне самому казались беспочвенными все его претензии, тогда же я и вступал в схватку с его возражениями. Вот только всякий раз, когда пытался это делать по учебной брошюре, ни до чего хорошего это не доводило. Люди чувствуют фальшь и неискренность этих смысловых конструкций. На мой взгляд, всегда лучше поговорить по душам.

Вот у кого действительно получалось работать с любыми возражениями эффективно, это та самая цыганка. Она впивалась в людей взглядом, только им одним давая понять, что она с них не слезет до тех пор, пока они не дадут какой-нибудь полтинник или сотню. Некоторые проявляли характер и пытались её прогнать. В этих случаях, осыпая проклятиями и прочими нехорошими словами, она отходила в сторону менее устойчивого к её образу пассажира и, получив с него планируемый доход, возвращалась на второй заход с более весомым аргументом. Бумажники витающих в облаках, жизнерадостных и утончённых особей она и вовсе не стеснялась вычищать до самого дна.

Я противник всяческих подаяний, особенно людям, которые имеют реальную возможность устроиться на работу и обеспечивать себя. Но сегодня у меня отсутствовало какое-либо желание вступать в идеологические споры, особенно с таким колоритным представителем своего течения. Так что я заранее заготовил купюру, удерживая её в руке. Когда настала моя очередь делать взнос на пропитание несчастного мальчика, я протянул руку с пожертвованием в сторону цыганки, не обращая на неё взгляда, дабы избежать дальнейших коммуникаций. Банкнота быстро выскользнула из пальцев и опустилась в карман вязаной кофты. Хотя я и направил лицо к окну, боковым зрением я видел, что цыганка стояла на прежнем месте и не спешила уходить. Немного выждав, а затем, переведя взгляд на неё, я встретился с большими чёрными глазами, походившими на спелые смородины. Она смотрела на меня, стиснув губы, и крепко прижимала к себе ребёнка. Мы оба молчали.

На фоне различных мистических баек о представительницах этого загадочного народа я всегда старался избегать какого-либо общения с ними, хотя никогда и не верил в правдивость всех этих историй. На сей раз я не испытал от этого взгляда никакого дискомфорта. Напротив, мне показалось, что дискомфорт испытала цыганка. Вся эта сцена продолжалась около десяти секунд, до тех пор, пока тележка вагона не наскочила на стык рельсов и сам вагон не качнуло вместе с цыганкой и её ручной кладью. Восстановив равновесие, она, удерживая меня взглядом, удалилась в следующий вагон, оставив несобранным подаяние ещё с двух рядов сидений, отделявших меня от тамбура.

За окном уже пролетали массивы жилых микрорайонов, перемешанные с промышленной застройкой, когда эта дама треф, уже ведущая за руку свою ношу, вновь предстала передо мною. Она вытащила мою купюру из кармана и снова, стиснув губы, бросила её на скамью около меня.

– Забери это, – через маленькую щель в сжатых губах прошипела она. – Ты хороший, но опасный человек.

Я растерялся, услышав сказанное.

Едва не вырвав ребёнку руку, она поволокла его быстрым темпом вперёд по вагону, не оборачиваясь по сторонам. Присутствующие, напротив, один за другим начали поворачивать головы в мою сторону и таращиться. Не справившись с таким пристальным вниманием к моей персоне, я поспешил удалиться в тамбур, после чего сошёл на первой по ходу движения электропоезда остановке.

Этим местом оказалась платформа Останкино. Из-за несвоевременного выхода добираться до серой девятиэтажки, находившейся за квадратным павильоном станции метро Медведково, пришлось гораздо дольше, чем хотелось. Это вносило определённые коррективы в мои планы, так как я предполагал к вечеру вернуться на дачу.

Не оставляла меня в покое и история, случившаяся со мной в электричке. Не сказать, чтобы я сильно запаривался на этот счёт, особенно в контексте последних дней, когда я внезапно узнал, что я пророк. Но всё же осадок у меня остался. Пожалуй, в большей степени это всё-таки был интерес к тому, что же она во мне такого увидела и что во мне её так напугало?

Провернув дважды против часовой стрелки ключ, я плавно открыл дверь в квартиру и тихо зашёл.

На первый взгляд, всё лежало на своих местах. Это меня порадовало, так как меня и моё убежище не вычислили ни полиция, из лап которой меня похитили мои новые друзья, ни жулики, чьи планы с убийством я расстроил.

Открыв холодильник, чтобы перекусить с дороги, я увидел несколько яиц, отпитую бутылку с закисшим молоком и уже начавший зеленеть хлеб.

«Не густо», – подумал я, закрыв дверцу холодильника обратно.

В комнате всё было на своих местах: посреди стоял журнальный стол с кучей газет и двумя пустыми кружками, на дне которых засох кофейный осадок. Напротив стола по-прежнему стояло мешкообразное кресло. В него я и уселся, достав из-под столешницы свой ноутбук и включив его.

Испытывая волнение, я ждал, когда окончится загрузка системы и откроется браузер. Мне нужно было узнать, разыскивают меня власти или нет и, самое главное, известно ли им моё имя. Недолго поколдовав в поиске, я наткнулся на один вирусный видеоролик. На этой записи, снятой на телефон с плохой камерой, я, убегая от двух полицейских, набрасываюсь на человека. Далее мы оба завалились на пол, и из-за кучи человеческих ног, собравшихся в одном месте, трудно было что-либо разобрать. Кроме этого видеоролика, я ничего не нашёл. В новостных лентах не висели заголовки о побеге задержанного, его розыске и предполагаемом имени. Выдохнув с облегчением, я ввёл в строку поиска следующий запрос: «Башня Меркурий. Москва-Сити».

Результатом поиска стал обширный перечень сайтов, а также многочисленные изображения рыжей башни на фоне сине-зелёных стеклянных небоскрёбов причудливой формы. Я смотрел в монитор, вспоминая о пережитом недавно опыте. Передо мной то и дело мелькали лица кричащих людей, выбирающих из здания, а ещё катающиеся по асфальту окровавленные кисти рук неизвестного мне человека. Я отчётливо помнил, как, сидя у колеса медицинского форда, наблюдал вываливающиеся из окон оранжевого небоскрёба клубы чёрного дыма, а затем вспомнил и слова Фрейда из моего видения: «Пожар начнётся здесь». Тогда он показал на то самое место, где всё случилось.

«Пожар, – подумал я, – это ключ».

Я дополнил свой предыдущий запрос. Теперь он выглядел так: «Башня Меркурий. Москва-Сити. Пожар».

Результаты поиска меня обрадовали и огорчили одновременно. Всё, что было в сети, – это новость о несостоявшемся пожаре в апреле две тысячи восемнадцатого, когда очевидцы ошибочно приняли пар за возгорание. Остальное касалось только жизнедеятельности самого здания, которое по своей сути является полноценным муравейником. Можно было уверенно заявить, что с ним всё в порядке. Но из этого следовало и другое. То, что я видел во время транса, неминуемо должно случиться, и в этом мне уже удалось убедиться на примере человека в белой рубашке. Отрытым оставался вопрос – когда?

Посмотрев на засохший донный осадок в пустой кружке, я понял, что хочу кофе, который не пил уже пару дней. Припасами и кулинарией на даче занималась Ирэн. Она же ходила и в местный магазинчик. Так что рацион путешественника во времени напоминал рацион приехавшего к бабушке внука, который сильно похудел, и ему срочно нужно выдать котлету на перекус, пока варится борщ. Не скажу, что это плохо, и очень люблю домашнюю еду, но иногда хочется съесть какую-нибудь гадость. Что касается кофе – по мнению Ирэн, это тот вид припасов, которым нельзя делиться, как и сигаретами, а самому сходить в магазин мне было лень.

В тот момент, когда я, стоя у кухонной столешницы, заряжал кофеварку, раздался громкий стук в дверь. Я не ждал гостей, отчего по спине пробежала прохлада. Достав из кармана телефон, я взглянул на экран. Звонков или сообщений от Фрейда и остальных не поступало. Думаю, они бы предупредили меня о своём визите. Когда громкий стук повторился, я вытянул из деревянной подставки кухонный нож и медленно, не издавая звуков, направился к входной двери.

В дверной глазок увидел вытянутую стеклянной линзой физиономию Кирилла. Его и без того длинный нос в оптическом искажении походил на карикатурный шнобель. Открыв дверь, я встретил своего друга в одних джинсах и с ножом в руках. Страшно представить, что в этот момент он подумал. Явно же не что-то хорошее, судя по тому, как отступился назад. Да и что, собственно, можно было подумать, когда человек, в последний раз странным образом выходивший с тобой на связь, бесследно исчезает на несколько дней, а теперь встречает тебя с кухонным ножом на пороге.

– Какого хрена тут происходит? – возмущённо спросил Кирилл.

– Я варю кофе. Ты будешь? Заходи, давай.

– Ножом? – с недоверием спросил он, показывая на нож в моих руках. – Ты варишь кофе ножом?

– Да не ори ты на весь подъезд, я не знал, что это ты.

Развернувшись, я направился в кухню, словно встречать гостей с громадным тесаком в руках для меня обычное дело. Я даже показался себе гангстером.

– Тебе известно, что тебя уволили? Ты где был? – снимая кроссовки и пытаясь поспеть за мною, Кирилл продолжал осыпать меня вопросами.

– Присядь ты уже и не шуми. Сейчас закончу с кофе, и поговорим.

Я вернул тесак на своё место и принялся за кофеварку.

Взяв с него клятвенное обещание молчать даже под вьетнамскими пытками, – теми, что с бамбуковым колом в заднице, – мне пришлось всё ему рассказать. Ну не так, чтобы всё: я не называл имён, адресов и явок. Но историю про мою поездку на метро рассказал во всех подробностях.

Кирилл, в свою очередь, слушал это всё с известным мне прищуром на лице. Он означал – ну, так сказать, – недоверие. Когда я закончил с повествованиями, он мне задал несколько вопросов про травку, колёса или что потяжелее. Скепсиса в его словах поубавилось, когда я показал ему видео, что нашёл в сети. Хоть оно было и не в лучшем качестве, всё же разглядеть меня ему удалось, да и одежда, что была на герое ролика, оказалась ему знакомой.

– То есть, когда я тебе звонил, ты всё это вытворял? – ещё раз пересмотрев ролик, повернулся он ко мне.

– Да, именно этим я и занимался. Твой звонок был точкой старта.

– Хм, – повёл он медленно свою мысль, – если я тебе звонил в твоей так называемой галлюцинации, значит, ты знаешь, что я хотел тебе сказать?

Сообразительный он парень, хоть и производит на первый взгляд впечатление бестолкового человека.

– Там было что-то о шефе. Вроде как он рано приехал и терзал кого-то по телефону всё утро, пока вы сидели и думали, кого бы принести ему в жертву. А ещё ты включил мой компьютер и поставил свой рюкзак возле моего стола, – выпалил я, не раздумывая.

Кирилл смотрел не меня в изумлении.

– Примерно так и хотел… – он начал умолкать, затем живо включился. – Подожди, ты и вправду пророк?

– Отдельных историй.

Я вспомнил о башне Меркурий.

– Мужик, это круто, – он встал и заметался по комнате. – Скажи, а я могу научиться этой вашей супергеройской штуке?

– Думаю, что нет.

Кирилл остановился.

– Это несправедливо, почему именно тебя укусил радиоактивный паук?

– Меня не кусал радиоактивной паук, успокойся ты уже.

– Ты сам себя слышишь? Ты, мать его, ясновидец! Такое мне каждый день лучший друг не заявляет, так уж извини за реакцию, – Кирилл недовольно сложил руки на груди.

– Да всё в порядке. Слушай, ты знаешь что-нибудь о «Меркурии», о башне в Сити?

Познаний о рыжей башне у него оказалось не больше, чем у меня. Между тем Кирилл пообещал просмотреть предложения по аренде апартаментов, расположенных в ней, и если же такие имеются, то организовать мне показ. По факту, конечно, просто провести меня в нужный сектор здания, чтоб осмотреться. На плане здания из интернета я показал ему предположительно нужный мне участок, который тот сфотографировал. Далее после часа безуспешных упрашиваний пойти со мной на какое-нибудь дело, он взял деньги за аренду квартиры, которые я попросил его передать, и удалился. Напоследок он таки вынудил меня пообещать, что буду держать его в курсе событий.

К моменту ухода Кирилла у меня уже сильно болела голова, и первым делом, закрыв дверь, я поспешил к кухонной аптечке за аспирином. Его запасы как назло иссякли, что заставило меня одеться и отправиться на его поиски в ближайшую аптеку. К счастью, та была сразу через дорогу. Заглотив двойную дозу лекарств и запив их купленной водой из бутылки на глазах у провизора, я вернулся в свой двор, где уселся на скамейку перед подъездом. На улице уже смеркалось. Близилась ночь. Я же, не испытывая желания возвращаться в душную квартиру, развалился на скамейке и впитывал в себя тёплый майский ветер. Мне нравилась моя новая жизнь. Я впервые почувствовал себя по-настоящему свободным.

7

Поглядывая в окно на Невский проспект, я поедал жаренного на гриле тунца. В Петербург я прибыл утренним Сапсаном. Немного нагуляв аппетит, пройдясь от Московского вокзала до Марсового поля, я вернулся на Невский, где зашёл в кафе, заказав рыбу. Я кое-кого ждал. Кое-кого, кто должен был появиться в назначенное время в назначенном месте.

Вернувшись на базу, она же дача, двумя днями раньше, я уселся медитировать в поисках нового дела. Поход в будущее занёс меня в северную столицу, где я через это самое окно наблюдал за очередной неприятной историей. На этот раз, подготовившись как следует, я учёл все детали и разработал такой план, в котором ангел-хранитель в моём лице даже не даст повода подумать о его существовании.

Так вот. Обратив взгляд в телевизор, висевший на стене, я пересмотрел в прямом эфире тот самый победный гол, который уже видел и благодаря которому сейчас сыграла моя ставка на кругленькую сумму. Это было приятно. Я сложил остатки недоеденного тунца в купленный заранее выносной контейнер и, покинув заведение, направился к пешеходному переходу, ведущему на противоположную сторону проспекта. С коробочкой из плотного картона в руках, в которой лежал недоеденный тунец, я поглядывал на часы в ожидании встречи.

Чаянья мои длились недолго. Объект, который был мне нужен, трусцой бежал в мою сторону, периодически останавливаясь и обнюхивая столбы. На один из них он даже пописал. Это был бездомный грязный пёс белого окраса с чёрными пятнами и повисшими вниз кончиками ушей. Привидев, как я ставлю открытую коробочку с тунцом на землю, он сию же секунду бросил изучение местной фауны и направился прямиком ко мне. Радостно чавкая свежепожаренной рыбиной, пёс косился на меня исподлобья, тогда как я, присев рядом на корточки, приглаживал его одной рукой. Второй, на всякий случай, придерживал за холку, чтобы не допустить побег. Применять силу в отношении животного не потребовалось. Красный Рейндж Ровер проехал по улице мимо меня и скрылся в общем потоке машин. Работа была выполнена.

Два дня назад во время транса я наблюдал, как, собака, перебегая проезжую часть, угодила под колёса того самого Рейндж Ровера, который без промедления остановился. Из-за руля машины выбежал наголо стриженный молодой человек в дорогом костюме и очках с прозрачными линзами в сверкающей оправе. За ним из автомобиля выскочила и пассажирка. Ею была красивая девушка с пышными волосами и в свободной джинсовой двойке. Я уже вышел из кафе на улицу, когда девушка, подступив к лежащей неподвижно на обочине собаке, начала кричать и в истерике колотить своими тоненькими руками парня.

Мне было жаль несчастного пса, но в воздухе висел вопрос: зачем меня закинуло в будущее, никто ведь не пострадал? Конечно, звери, к сожалению, часто становятся участниками дорожно-транспортных происшествий, но всех их не уберечь. Пропасть между бурно развивающимся человеческим миром, в котором скорости растут экспоненциально, и консервативным миром живой природы с каждым днём становится всё шире. Да и остановить этот процесс не под силу даже тем, кто так лихо закидывает дровишки в его прожорливый котёл. Человек – это высокоорганизованный паразит, активно размножающийся в чреве планетарного тела, пожирая здоровые клетки и разбрасывая повсюду токсичные продукты своей жизнедеятельности. Как и любой другой паразит, паразит-человекообразный неминуемо обречён на исчезновение. Примечательно, что сценарий лишён какой-либо новизны: или от нас найдут лекарство в виде какого-нибудь целебного астероида и выведут раз и навсегда, или же мы окончательно сожрём тело, на котором паразитируем, и умрём вместе с ним. Пожалуй, единственным спасением могла бы стать переквалификация человека из паразита в млекопитающие, коим мы так усердно пытаемся притворяться, и интеграция в общий организм природы с набором полезных для неё функций. Но печально, что для подавляющего большинства жизнь без целлофановых пакетов и пластиковых упаковок попросту утрачивает всякий смысл. А как жить без коптящего шестилитрового Доджа? Скукотища. Предложи ещё пересесть на электромобиль. Так что даже если ты пришёл по морю на вёсельной лодке и выступил в ООН, вектор мирового мышления, крепко зажатый между полушариями в больших умах, останется непоколебимо направленным в мрачно-светлое будущее, похожее на полигон после ядерных испытаний. Но вернёмся к моей истории. Дело было не в собаке, явно должно было случиться что-то ещё.

Так и вышло. Выругавшись на парня в очках и костюме за то, что последний смотрел в свой телефон, а не на дорогу, захлёбываясь в истерике, девушка в джинсовой двойке оттолкнула его назад и влезла в огромный внедорожник. Шелестя покрышками и поднимая в воздух белый дым, она рванула вперёд, стремительно ускоряясь. Правда, ускорение это было недолгим. Едва въехав на перекрёсток, уже сменивший сигнал светофора на красный, Рейндж Ровер получил сильный удар в правый борт от ехавшего на скорости в перпендикулярном направлении микроавтобуса. Удар повалил Ровер набок, и тот, уже лёжа, выполз на встречную полосу движения, где, уперевшись в стоявшую на красный легковушку, окончательно остановился.

Вместе с молодым человеком в очках я поспешил к месту аварии. Мы успели сделать пару десятков шагов и преодолели не больше тридцати метров, когда лежащий на боку Рейндж Ровер охватило пламенем. Он вспыхнул так быстро и так сильно, будто бы заранее был облит керосином. Я продолжал бежать, наблюдая, как водители других машин, ранее подоспевшие для оказания помощи, скоротечно возвращались к своим автомобилям и открывали багажники в поисках огнетушителей. Остановившись, не окончив дистанцию примерно на четверть, я сообразил, что это и есть конечная цель моего путешествия в будущее, и моя задача не помогать, а наблюдать за исходом катастрофы.

Результатом стала гибель девушки, которую так и не успели извлечь из горящей машины. Лысый парень в дорогом костюме получил серьёзные ожоги, пытаясь забраться в машину, и уже в бессознательном состоянии был госпитализирован прибывшей на место бригадой скорой помощи. Дождавшись концовки истории и досконально изучив местность, я скомандовал «открыть глаза». Там же, на зелёной лужайке около дачного домика с мансардой, я и придумал этот гениальный план. План, в котором ангел-хранитель в свойственной ему изысканно-красивой манере предотвратил страшную катастрофу, даже не показав свой лик.

Я шёл по Невскому проспекту, но уже не один. За мною увязался мой новый приятель, который, судя по всему, был единственным из целого мира, кто действительно понял, что сейчас произошло. Мне ничего не оставалось, кроме как найти в сети адрес ближайшего зоомагазина и купить ошейник с поводком. Там же я разжился визиткой расположенной в соседнем здании парикмахерской для собак, совмещённой с ветеринарным кабинетом, где мы, потратив остаток дня и немалую сумму, прошли медосмотр, получили укол и вычесали блох. За это время на местной интернет-барахолке я приглядел подержанный внедорожник-универсал Тойота Сурф с длинным багажным отсеком, пригодным для поездок с собакой. После недолгих переговоров хозяин согласился приехать на нём ко мне в веткабинет, где мы подписали документы о купле-продаже и произвели расчёты. Цена автомобиля была невысокой, что позволило избежать ненужных с его стороны вопросов. Да и сама по себе машина была неприметной, а это делало возможным использовать её в моей работе. Проще говоря, мой сегодняшний выигрыш со ставки мы лихо промотали с моим лохматым товарищем на его нужды. Впереди нас ожидала продолжительная поездка из Петербурга в Москву, вернее, в её область. Я не знал, как к появлению нового члена команды отнесутся другие, в особенности Ирэн. Но я подумал, что вряд ли её может смутить появление ещё одного голодного рта. Зато ей всегда будет на кого поворчать. Для меня же этот пёс стал неким талисманом. Я его так и назвал – Талисман.

8

Что ты знаешь о своём соседе? Не думаю, что много. Я не о том, с которым вы закадычные друзья и собираетесь по пятницам играть в монополию, пить виски и смотреть футбол. Я говорю о человеке, с которым ты постоянно встречаешься лицом к лицу, ведь он живёт за стенкой или через этаж, не важно. Главное, что его история тебе не известна.

Играя в Шерлока Холмса, ты можешь плести узорчатую паутину дедукции, оценивая человека за стенкой через призму собственных наблюдений. Ты можешь изучать его гостей, одежду и даже содержимое пакетов. Изучать его повадки: здоровается ли он при встрече, уступает ли бабушкам лифт? А может, он, опаздывая на работу, помогал завести машину, когда у тебя в мороз сел аккумулятор? Хороший человек, ничего не скажешь. Вот только иногда случается так, что в свою наблюдательную призму ты видишь исключительно то, что тебе показывают. Тогда как искусно скрытая за личиной правда, словно яркий солнечный свет, собранный в пучок фокусом линзы, способна в мгновенье выжечь всю ту паутину дедукции, которую ты так старательно плёл.

Пробыв на даче не больше недели, нам с Талисманом пришлось возвращаться в Петербург. На связь с Ирэн вышел один отставной следователь, который просил о помощи. Как и прочим, ему не было известно о том, каким способом нам удаётся добывать информацию, но он был полностью уверен в том, что этим источникам можно доверять без толики сомнения. Ирэн также, как все, избегала любых связей с представителями правоохранительных органов, в том числе и отставными. Но этот следователь был человеком из её прошлого, с которым связана целая часть её жизни, – её бывший супруг.

Ещё в незапамятные времена между ними была достигнута железная договорённость не втягивать друг друга в свои дела, и эта договорённость свято чтилась обеими сторонами родственных уз. В остальном им удалось сохранить дружественные отношения. Они иногда созванивались, а бывая в Петербурге, Ирэн заезжала к нему в гости. Пару раз они совместно навещали могилу своей умершей в шестилетнем возрасте дочери в Раахе, что в Финляндии. В её смерти некого было винить, если только самого творца. Как ни прискорбно, рак убивает даже детей, а смерть детей убивает их родителей. Семья шестилетней Ивы умерла вместе с ней четырнадцатого марта девяносто второго в онкологической клинике Хельсинки, как и написано на её маленьком надгробье в родной Раахе. Уместным было бы указать именно эту дату в документах о разводе Ирэн и Олиса, но законодатель не допускает таких вольностей. С тех пор их пути разделились. Олис оставил службу в финской полиции и уехал в Россию, где стал следователем по имени Олег. Ирэн, в свою очередь, немногим позже покинула родные края и стала Ирэн. Всё, что продолжало их объединять, это то, что их параллельные пути пролегали через одни и те же воздушные мытарства, конца и края которым, казалось, что не существовало для обоих.

На этот раз случай был действительно особым. Олег позвонил Ирэн в одиннадцать часов вечера и долго не знал, с чего начать. Сам же разговор между ними длился недолго, так как к полуночи, поднимая столбом пыль, я, Ирэн и собака уже покидали садоводческий посёлок. Дело в том, что в Питере месяц назад начали пропадать дети от семи до девяти лет. Все они исчезали по дороге из школы. После третьего исчезновения руководство согласилось объединить эти пропажи в серию, искать систему и подключить спецов. Олег, находившийся в отставке, привлекался руководством в особых случаях и был как раз-таки этим спецом. В день, когда ему позвонили сообщить, что впервые нашли тело одной из пропавших, общее число не вернувшихся домой уже было равно пяти. Он незамедлительно прибыл на место происшествия, где, прорвав плотное кольцо журналистов, а затем преодолев жёлтую тревожную ленту, которой был обнесён периметр, вошёл густую чащу парка. В свете фонарей криминалистов он увидел выпачканное в грязи маленькое тело девочки, которое пролежало здесь несколько дней. Вокруг с приставленными к ним номерками были разбросаны её вещи. Когда же криминалисты закончили фиксацию трупа на местности, они перевернули уже окончательно окоченевшее тельце, показав её лицо. Буквально сразу же Олег отошёл в сторону и достал из кармана телефон. После минутного переминания в трубку он сказал:

– Прости, Ир. Я знаю, что играю не по правилам, и я не должен был с этим тебе звонить, но она, чёрт возьми, она точная копия Ивы.

Оставив под утро город Пушкин по левому борту, мы свернули на Питерскую кольцевую автодорогу, где причалили к заправочной станции. Я в очередной раз напоил дизелем своего прожорливого коня, а Талисман на пару с Ирэн тем временем изучали окрестные кусты и деревья. В отличие от прошлого раза, погода была, мягко говоря, не лётная. Холодный ветер, наполненный мелкими каплями дождя вперемешку с редкими снежинками, казалось, выдувал из тела саму жизнь. В то время, пока я стоял около заправочной колонки, придерживая постоянно проскакивающий до отсечки курок пистолета, мне не терпелось поскорее вернуться в прогретый салон Сурфа и накрутить регулировки отопителя до предела. Когда серые цифры на экране колонки остановили свой счёт, трясущимися от холода руками я торопливо воткнул пистолет обратно в её корпус, закрутил крышку горловины бака и с цокающими друг по другу зубами влез в машину. Единственным плюсом было то, что эта утренняя прогулка меня взбодрила, и я даже позабыл, что провёл за рулём всю ночь.

Протянув вперёд, чтобы освободить заправочное место грузовику в очереди, я остановился перед топливным хранилищем, позади которого из высоких кустарников выбиралась Ирэн. Она плечом придерживала около уха телефон, а руками вырывала из зубов моего питомца пустую пластиковую бутылку, которую, по-видимому, было необходимо разжевать. Кое-как справившись с этой задачей, она переложила телефон в руку, а пса, планы которого заметно отличались от наших, потащила за поводок в сторону машины. Уже убрав телефон и подходя к машине, она остановилась и, глядя на него сверху, выругалась за столь бестолковое поведение, грозно размахивая в воздухе указательным пальцем. Талисман виновато поджал уши и, повесив голову, побрёл к задней двери внедорожника. «Поразительно, – подумал я, – эта женщина способна воззвать к совести даже невоспитанную собаку». И это ли не огромная сила. Вернувшись в машину и закурив, Ирэн назвала мне адрес закусочной на берегу обводного канала рядом с Балтийским вокзалом, где ждал нас Олег.

Ранний приезд позволил нам миновать пробки и быстро довести треугольную стрелочку на экране навигатора до пункта назначения. Вот только что в такую погоду вообще может заставить человека выйти из дома, – для меня большая загадка, а устраивать пробки – и подавно. Но петербуржцы – народ суровый. Они только притворяются утончёнными и душевными. Викинги! Другого объяснения этому нет.

Около дверей заведения нас встретил статный мужчина в длинном коричневом плаще, начищенных туфлях и в шляпе с короткими полями. Уже больше светлые от седины, чем тёмные усы опускались на его лице до самого подбородка. Коротко говоря, Олег, он же Олис, выглядел как сыщик даже внешне.

Он зашёл в разговор с извинений за беспокойство и нарушение правил, оправданиями исключительностью случая и искренним желанием остановить происходящее безумие. Ирэн в свою очередь прервала его оправдания, уверив в том, что всё в порядке. Она представила меня Олегу, на берегу обозначив, что правила, запрещающие ему задавать ей лишние вопросы, действуют так же и по отношению ко мне. Он учтиво принял поправки и предложил пройти в закусочную.

Сидя за столом с кружкой зелёного чая, на планшете Олега я рассматривал фотографии вчерашней находки, морщась каждый раз при касании экрана во время перелистывания изображении или его увеличения. Этим я, наверное, транслировал в окружающую среду свою неприязнь и брезгливость к тому недочеловеку, что за этим стоял. К этому времени измученное тело найденной девочки уже было опознано, и с ним работали судмедэксперты. В списке пропавших она числилась второй. Её родители сейчас находились в руках лучших психологов северной столицы, а полиция и добровольцы прочёсывали лесопарковую зону, где было обнаружено тело, в поисках новых находок.

Из разговора стало понятно, что у следствия отсутствуют какие-либо зацепки, а в самом управлении воцарили хаос и паника. Олег просил Ирэн задействовать всех её информаторов, откуда, по его предположению, она черпала всегда достоверные сведения. Со своей стороны, Олег, будучи наделён чрезвычайными полномочиями, предоставил нам карт-бланш и открытые двери по первому звонку. Также он дал нам ключи от своей квартиры, адрес которой Ирэн был известен, закинув вдогонку просьбу покормить его аквариумных рыб.

Подойдя к своему форду, Олег, уподобившись герою вестерна, коснулся кончиками пальцев полей шляпы и, придерживая подол плаща, ловко разместился на водительском сиденье. Глядя в след уезжающему автомобилю, я подумал, что мы забыли представить третьего члена нашей гастрольной труппы, что сидел в багажнике Сурфа. Ирэн меня успокоила, заверив, что Олег не станет возражать о временном присутствии собаки у него дома, если он вообще её заметит. Вспоминая его сосредоточенный взгляд, в мыслях мелькнуло, что он и на огромного медведя может не обратить внимания, даже если тот будет драться с Ди Каприо прямо на его диване.

По пути в наше временное убежище мы с Ирэн устроили дискуссию на тему, каким образом мы можем оказать содействие в поимке маньяка. Пусть наши способности феноменальны, к чему я до сих пор не привык, но выбор точки входа в будущее всегда произволен. В последний раз с подмосковной дачи меня унесло в Петербург на Невский проспект, и это был главный аргумент. Надежду питало, что Ирэн расскажет мне какой-нибудь секрет. Нечто такое, во что меня ещё не посветили. К моему разочарованию, ничего такого в её закромах не оказалось. Всё было, как оно есть. Внутри команды бытовала гипотеза, мол, монахи в тибетских гротах не просто так сидят в медитации неделями напролёт. То, что они называют внетелесным опытом, и есть аналог нашего похода в будущее, только в более совершенной и свободной форме. Но это всё мифы да легенды. Лететь в горы Тибета, чтобы цепляться там к монахам в надежде набраться «тайных знаний», был не лучшим вариантом.

К слову, Ирэн поведала мне ещё об одной гипотезе Фрейда, согласно которой при многократном усилении эмоционального фона вокруг исследуемого события возрастает вероятность пробить барьер в точке, последствия событий в которой являются производными этого фона. Звучит сложно и замороченно, но на деле всё выглядит гораздо проще. Идея в том, что, если что-то не выпускать из головы во время перехода, да ещё и подкрепить это эмоциональным окрасом, есть вариант пробить защитный барьер в нужном месте. Они даже пробовали ставить эксперименты, все из которых оказались безуспешными.