До встречи в Париже

– Ты думаешь, если будешь нормальной, такой же, как все, Джэй вернется? – вдруг очень тихо произнесла она. – Ты можешь хоть на руках ходить, но пока ты относишься к нему с хамством и призрением, он будет выбирать кого угодно, но только не тебя.

Я подняла на Али взгляд, но не успела ничего ответить, как в карих глазах увидела ее существо. Она развернулась и с ветром понеслась на поле.

Я решила вернуться домой.

15

Мне приснился он.

Впервые он приснился мне настолько четким, во сне была прорисована каждая маленькая морщинка на его лице, когда он улыбался, каждый незаметный детский шрам. Я сидела в кабинете, в лицее, со своим классом. Странно, но подобного кабинета никогда у нас не было. Я окинула взглядом кабинет, но Вайлет не увидела. Джэй стоял у доски, в моем сне он был учителем, и я восхищалась им. Серые брюки, белая выглаженная рубашка по фигуре с закатанными рукавами. Я с открытым ртом слушала объясняемый им материал. Его глаза были мягкого, как горячий шоколад, карего цвета, а привычные выкрашенные в рыжий цвет волосы во сне были настоящими, светло каштанового цвета. Он ходил у доски, мелом вырисовывая какие-то решения, диаграммы, графики, которые я уже и не помню.

Он впервые приснился мне, он был так близко и даже иногда улыбался мне, но даже во сне он не был моим.

Ну как же так?

Почему тогда он оттолкнул меня?

Неужели его любовь смогла исчезнуть так быстро?

Неужели он просто однажды проснулся утром и понял, что больше не любит меня? Но ведь это невозможно. Может он до сих пор меня любит? А может тогда вообще никогда не любил?

Я идиотка.

А может все это затянувшийся розыгрыш, и он закончится мои высмеиванием перед классом за мою наивность и влюбленность в Джэя.

Я медленно поднялась с кровати, не дожидаясь Али, и вышла в коридор.

Вдруг я наступила на что-то маленькое, скатанное в шарик. Я наклонилась и подняла неизвестный мне предмет двумя пальцами.

Линза.

Голубая линза.

Я тяжело вздохнула. Это та самая линза, которую потерял Джэй, когда я швырнула в него пультом от музыкального центра.

Я прошла на кухню, желая выкинуть ее в ведро с мусором, но вдруг замерла в дверях. Али сидела за столом, читая журнал мод, а сам себя для нее готовился завтрак. В кружку насыпался кофе, и металлическая банка с ним встала на свое место. С плиты взлетел чайник и налил в кружку воду, чайная ложка моментально выскочила из ящика с приборами и поспешила размешать горячий напиток. На сковороде сама себя жарила яичница, бекон шипел, переворачиваясь полностью самостоятельно. Вдруг все затихло, и приготовленная еда со сковородки перелетела на тарелку и вместе со спешащей вилкой легла перед Али на стол. Кружка с кофе оказалась рядом.

Телекинез.

– Доброе утро, – Али отложила журнал и принялась за завтрак. Она делала вид, словно была полностью поглощена едой, поэтому не поднимала на меня взгляд.

– Доброе, – ответила я и выбросила линзу.

Свой завтрак мне пришлось готовить самостоятельно. Али молча ела, а я разбила два яйца и выложила на сковороду два ломтика бекона.

Мой завтрак был готов к тому моменту, когда Али уже доела. Она медленно поднялась из-за стола, а грязная посуда улетела в раковину и принялась сама себя мыть.

– Как, наверное, интересно быть нормальной, – вздохнула она и вышла из кухни. Я понимала, что вчера обидела тетю, но я не пойду в попятную, я хочу не отличаться от обычных людей.

Через час сборов я уже тряслась в трамвае.

Я шла к главному зданию лицея, а мимо меня шли другие студенты, они шумели, толкались, играли, по сравнению с ними я надвигалась на лицей серой тенью.

Воспользовавшись магнитным ключом карточкой, я прошла в главный холл лицея, обычно заполненный по утрам полностью. Я окинула его взглядом, надеясь увидеть Вайлет. Я все утро ловила себя на мысли, что была бы рада и сегодня на уроках просидеть с ней вместе. Главное, чтобы… но нет, я увидела их вместе снимающими куртки. Хрупкая блондинка, довольно улыбаясь, что-то рассказывала своему брату, последний в свою очередь выглядел очень угрюмым.

«Ну же, подойди и поздоровайся!» – крикнула я сама себе и уверенным шагом направилась к ним.

Вайлет мне нужна, а также это отличный шанс напомнить о себе Джэю.

Девушка до последнего меня не замечала, а потом, когда я уже практически вплотную к ней подошла, широко заулыбалась, глаза ее заблестели.

– Привет, – поздоровалась я, заметив, что мой голос звучит слишком злобно.

Я прочистила горло и бросила взгляд на рыжего парня. Он увел взгляд в окно.

– Привет, Биа, – пропела своим приятным голоском блондинка.

– Я хотела спросить, может, и сегодня будем сидеть на уроках вместе?

Девушка растерялась, а потом я услышала недовольный голос Джэя:

– Так вы, я смотрю, сблизились?

«А тебя это касается!? Пялься и дальше в окно! Идиот!» – моментально промелькнуло в моей голове, но я сглотнула, и выдавила самым мягким голосом из всех возможных голосов:

– Когда тебя не было, у меня представилась возможность узнать, что Вайлет хорошая девчонка.

Двойной удар! Я не хамлю Джэю и плюс комплемент блондиночке.

У рыжика подскочили брови, словно он не поверил собственным ушам, и стремительно перевел на меня глаза, пробив насквозь своим карим теплым, но пораженным взглядом.

Я не чувствовала того, что описывали авторы в дешевых романах: мое сердце не сбивалось с ритма, а внутри не было бабочек. Единственное, что я испытывала, это желающий сорваться с губ истерических хохот.

Я поджала губы.

– Да, Джэй, – привлекла его внимание Вайлет, – мы с Беатрисой подружились.

– Не ожидал от тебя, Диас, – Джэй вернул своему лицу каменный безразличный вид.

Что?

Диас?

По фамилии?

Даже не Беатриса?

Диас?

Внутри меня все оборвалось, и истерический хохот отпустил мои губы, уступая месту слезам.

Неужели все так плохо?

Хотелось сказать гадость, и я понимала, что, возможно, именно этого он и добивался.

– Диас? С чего ты фамильничать начал, а, Грэйг? – его фамилия сорвалась с губ наполненной яда.

Рыжий засмеялся, взъерошивая левой рукой свои волосы.

– Что смешного? – не выдержала я – мой голос ревел. А ну, где мой пульт от музыкального центра?

– Перестань, Беатриса, я просто знал, что будет именно такая реакция! Кого ты пытаешься обмануть? Ты никогда не будешь паинькой! – он вдруг развернулся, закидывая на плечо школьную сумку и направился к гардеробу.

Я осталась с Вайлет.

Я чувствовала себя пустой, высмеянной и полностью разрушенной. Печаль тяжелыми камнями легла на мои плечи, и я не могла вдохнуть, хватая воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.

«Не плачь, Биа! Не смей!» – кричала я сама на себя, чувствуя, как силы покидают меня.

– Вот же…, – я заметила, что Вайлет рядом злится, – хам!

– Да ладно, – я попыталась улыбнуться, – ну так что, насчет моего предложения?

– Я согласна. Пусть этот хам посидит один за партой, ему будет на пользу, – она явно была не довольна поведением брата.

Мы сдали вещи в гардероб, на тот момент Джэй куда-то исчез из холла, и мы вдвоем направились на историю.

Мой самый ненавистный предмет.

Мадам Шарлемань была высокой, болезненно худой, с длинным острым носом и очень сильно ненавидела меня. У нас это было взаимно, поэтому, когда я вошла в кабинет, я сразу же накололась на ее строгий водянисто-голубой взгляд, брошенный на меня через стекло очков на самом кончике ее носа. Черные, редкие волосы были убраны на затылке в гульку, а лицо было испещрено глубокими морщинами, с подбородка свисала дряблая кожа.

Пытаясь игнорировать ее взгляд, я вместе с Вайлет прошли к моей парте. Я бросила взгляд через плечо, Джэй сидел за своей партой, рассматривая портреты великих людей истории, висящие на стене. Среди них был и Наполеон Бонапарт.

Мы с Вайлет подготовились к уроку и прозвенел звонок. На Джэя я пыталась больше не оборачиваться.

Мадам Шарлемань, хотя за спиной я называла ее мадам Шампунь, так как именно этого не хватало ее блестящим от засаленности волосам, медленно поднялась со своего места и прошла почти вплотную к первой парте моего ряда, почти разрывая меня на части своим холодным надменным и выражаемым жуткую ненависть взглядом.

– Мадмуазель Диас, – она проговаривала каждую букву, – посмотрите, на что вы похожи! Поправьтесь!

Я скривилась, но все же отдернула футболку и пригладила волосы, но взгляд педагога мягче не стал.

– Вы меня не слышите? – строго говорила она. – Приведите себя в порядок!

– Да что Вам не нравится? – не выдержала я.

– Вы еще спрашиваете!? – ее тонкие выщипанные брови взлетели, она закричала. – Являетесь на учебу как невесть что! Разве так должна выглядеть уважающая себя девушка!? Поправьтесь!

– Не кричите на меня, – мое терпение подходило к концу, – я выгляжу нормально! А если вам что-то не нравится, не смотрите на меня!

Педагог была словно удовлетворена моей реакцией, ее взгляд оставался холодным, но какой-то период она молчала.

– Мадмуазель Диас, – вдруг выдохнула она, – если Вы продолжите по-хамски обращаться со мной, я буду вынуждена вызвать вашу тетю в лицей для личного общения с ней и директором. А сейчас, я уверена, Вы подготовились, расскажете материал, заданный на дом.

Я никогда не входила в число людей, читающих учебники от корки до корки, я вообще не входила в число людей, выполняющих домашнее задание, но последние пару дней я почему-то нарушала свою традицию.

Мадам Шампунь заставила меня подняться и выйти к доске перед классом, наверное, разрушая все возможные способы Вайлет помочь мне.

Бояться мне было нечего.

Я встала перед классом, на меня уставились двадцать пар глаз, но это не мешало мне рассказывать все, что я запомнила из учебника.

Мадам Шампунь сидела на своем месте, и краем зрения я замечала, как ее коробит от того, что она не смогла взять меня врасплох. Рассказывая, я рассматривала одноклассников, очередь дошла и до Джэя. Он смотрел на меня скучающим взглядом, и я испытывала жуткое желание показать ему язык.

О чем он думает?

Что в его голове?

– Спасибо, мадмуазель Диас, но у меня остался вопрос, – мое внимание привлекла мадам Шампунь.

– Какой? – спросила я.

Ее вопрос был с подковыркой, и я замерла на пару секунду формулируя ответ в голове.

Я ответила, и педагог поджала губы.

– Садись, – процедила она, и я села на свое место.

Больше она не спрашивала меня, а гневно-ненавистные взгляды стала бросать на моего одноклассника, сидящего за партой под портретами.

Почему сложно жить спокойно?

Обязательно нужно кого-то ненавидеть?

Почти в самом конце урока, записывая лекцию мадам Шампунь, я не выдержала и обернулась через плечо. Мое сердце свалилось в пятки, так как Джэй смотрел на меня.

Он смотрел на меня, и, мне казалось, совсем не моргал.

А может не на меня, а в окно? А может на Вайлет?

Я не могла сорвать с парня взгляда, поэтому это сделал он. Сжав в руке ручку, он продолжил писать лекцию.

– Пиши, – шикнула Вайлет, и я подчинилась.

«Джэй, ну скажи, о чем ты думаешь!?» – молила я в своей голове. – «Просто возьми и скажи!».

Вдруг меня пихнули в спину, и прежде чем обернуться, я подняла взгляд на педагога. Она ходила туда-сюда перед классом, совершенно не бросая на нас своих гневных взглядов.

Я обернулась.

Позади меня сидела полная девушка с кудрявыми пепельного цвета волосами, убранными в косу. В коротких толстых пальцах она сжимала сложенную много раз бумажку, явно вырванную из тетради.

– Тебе от Джэя, – шепотом проговорила она, и я бросила взгляд на рыжего парня. Он, словно ничего и не было, писал диктуемый учителем материал.

Я выхватила свернутую бумажку и развернулась обратно.

Записка моментально вызвала интерес у Вайлет.

Трясущимися руками я разворачивала листок.

«Будь у кое-кого телефон, не пришлось бы рвать тетрадь и беспокоить пол класса! А теперь к сути. Ты, я и Вайлет можете общаться как друзья, и ты пойдешь сегодня с нами на ланч?».

Как друзья.

Мир вокруг меня рухнул в бесконечную бездну.

Друзья.

Мои руки тряслись, и я понимала, что Джэй это видит.

«Я согласна» – мой почерк был похож на иероглифы пьяного китайца.

– Ты уверена? – вдруг я услышала тихий голос Вайлет. – Ты уверена, что сможешь реагировать на него как на друга?

– Это единственная возможность быть к нему ближе, – ответила я, и девушка вырвала из моих рук листок.

– Если ты действительно согласна, скажи ему об этом после урока, в лицо, – проговорила она, и мадам Шампунь перевела на нас недовольные взгляды.

Мы замолчали.

Через пару минут, казалось, словно они тянулись вечность, прозвенел звонок.

Не испытывая стеснения, или неуверенности в себе, я прошла к столу Джэя, он сбрасывал свои вещи в сумку.

– Я согласна, – ответила я, – а ты мог бы не писать ту записку, а подойти ко мне на перемене.

– Уууу, любовнички, – до моего слуха дошел тихий шепот девушек позади нас, – снова сойтись решили, что ли!?

– Ну как, идем? – рядом с нами показалась Вайлет.

– Захотелось выяснить этот вопрос именно на уроке, – ответил Джэй, закинув сумку на плечо, – пойдемте.

Словно по злому року, стоило нам втроем войти в столовую, а мне приблизиться к Джэю ближе чем на метр, я заметила с подносом у раздаточного Эрика. Он, словно почувствовав мое присутствие, поднял глаза, и встретился со мной взглядом.

– Биа! – он вышел из очереди, забыв про свой все еще пустой поднос и пошел ко мне. – Привет, как ты?

Прежде чем ответить, я кинула взгляд на Джэя, но он смотрел на юношу с хладнокровным видом, Вайлет тихо стояла рядом со мной.

– Привет, всё хорошо, – ответила я.

– Вчера тебя не было, ну ты поняла, – Эрик бросил короткий взгляд на Джэя, словно опасаясь, что последней может заподозрить нас в волшебстве.

– Я не хорошо себя чувствовала, – ответила я, и Вайлет рядом со мной двинулась:

– Что случилось? – ее голос звучал обеспокоенно.

– Это Эрик, мы дружим, и я вчера упала с его мотоцикла, – ответила я, и Вайлет приподняла брови.

Я понимала, что ее смущает не то, что я свалилась с металлического коня, а то, что этот парень катал меня на своей мотоцикле, в то время, когда я по уши влюблена в ее брата.

– Хах! – вдруг послышался голос Джэя, и я рефлекторно к нему обернулась. – Видел я этот мотоцикл! Его грохотом только дворовых кошек пугать! – Джэя перевел взгляд на меня, и его губы растянулись в брезгливой улыбке. – А ты, Диас, смотрю, весело проводишь свои выходные!

Черт!

– У меня есть хотя бы что-то, – заговорил Эрик, – хаешь мой мотоцикл, а сам пешком ходишь! Кто из нас неудачник!?

Джэя его слова резанули, и он сделал резкий выпад вперед, желая вцепиться в брюнета. Эрик был ниже Джэя почти на голову, рыжий парень был очень длинным, а брюнета можно было назвать коренастым. Не равный бой.

– Джэй! – окликнула его Вайлет, но юноши уже держали друг друга за шивороты, готовые бодаться как бараны или козлы.

Идиоты!

Я не чувствовала себя виноватой, я понимала, что их стычка вызвана совсем не мотоциклом, а ревностью.

Джэй ревнует меня?

Я глянула через плечо на тонкую блондинку, что, готовая порваться на части от своего негодования и недовольства братом, стояла, поставив руки в боки. На ее лице было написано, как ее раздражает эта ситуация, и я испугалась ее. Она казалась тихим омутом, из которого в любой момент готовы вырваться черти и убить всё вокруг.

Джэй ревнует меня.

Они так и стояли, прожигая друг друга взглядами и не желая друг друга отпускать. Они вызывали интерес окружающих, и некоторые даже поспешили достать телефоны, ведь было бы концом света, если бы они не записали на видео эту драку.

– Джэй! – Вайлет крикнула громче, но юноши проигнорировали.

Они уже начали пыхтеть и пытаться сдвинуть друг друга с места. Зрители засвистели, послышались реплики: «Рыжий, я ставлю на тебя! Давай, врежь этому мелкому!», «Эрик, ты идиот!? Он же тебя сломает, он раньше метанием копья занимался!», «Эй, давайте уже, начинайте, не интересно, уже минута видео, а экшена нет!».

– Джэй, – я подошла к ним ближе, и в отличии от Вайлет поднимать голос я не стала, – перестань. Это того не стоит. И ты, Эрик, успокойся, не хватало, чтобы в столовую пришел кто-нибудь из администрации.

Парни сначала слушаться не хотели, но потом, последний раз фыркнув друг на друга, отпустили воротники и отступили. Джэй тяжело дышал, а Эрик с непониманием смотрел на меня, а затем, развернувшись, схватил свою большую спортивную сумку с ближнего к нам стулу и вышел из столовой.

Идиоты!

Я перевела взгляд на Джэя. Тот стоял с удрученным видом, а потом вдруг схватив меня за плечо, потащил к запасному выходу из столовой на улицу. Он тащил меня через весь зал, заставленный столиками и стульями, а также полный любопытными студентами, что с раскрытыми ртами наблюдали за разворотом событий. Среди толпы я услышала печальные вздохи: «Что? Драки не будет?».

Джэй толкнул передо мной дверь и жестом велел выйти на улицу первой, он вышел за мной, захлопывая за собой дверь.

На улице без верхней одежды было холодно, и меня затрясло в дрожи. А может и не от холода, ведь мерзнуть я не могла.

«Ненадолго, ведь сейчас Джэй начнет говорить, и я согреюсь» – подумала я, перетаптываясь с ноги на ногу.

Джэй ходил передо мной, словно лев загнанный в клетку и потирал пальцами виски.

– Что не так? – не выдержала я.

– Значит, вы друзья? – спросил он, останавливаясь и заглядывая мне в глаза. – И где ж вчера тебя не было?

– Не смеши меня, – фыркнула я, – с чего вдруг тебя интересует моя личная жизнь?

– А с того и интересует! – почти кричал он, но я не злилась в ответ, я радовалась, ведь… Джэй ревнует меня.

– Перестань, – я пожала плечами, не сдержав слабой улыбки, радость меня распирала, – мы с ним действительно просто друзья, а Али знакома с его родителями и обычно вечерами она приходит со мной к ним в гости, а вчера меня не было.

Ложь давалась мне легко, словно я знала, что нужно говорить.

– Но у этого парня к тебе явно непросто дружеские чувства, – уже спокойнее проговорил Джэй.

– Ну и ладно, – я пожала плечами. Снова.

Не могу понять: чего он бесится?

Что вдруг изменило его отношение ко мне!?

«Джэй, ты любишь меня?» – спросила я его мысленно, и мое сердце сбилось с ритма.

«Джэй, скажи мне, скажи, скажи, что ошибался! Скажи, что любишь! Скажи, что я нужна тебе!»

Я смотрела в его карие глаза, шоколад окутывал меня, и я чувствовала себя умиротворенно, пусть внутри меня горело дикое пламя.

– Ты права, – вдруг произнес Джэй, – ну и ладно.

– Но ты ведь не просто так злишься, – моментально произнесла я.

Я не могу дать ему уйти.

«Ты слышишь, Джэй! Я не отпущу тебя! Никогда! Я ведь так люблю тебя! Люби меня! Джэй, я умоляю!» – кричала я мысленно, чувствуя, как начало трясти пальцы рук.

– Мы друзья, – тихо произнес рыжий, словно услышав мои мысли, – не забывай.

– Да мне плевать на эту Сандру, или как там ее! – с моих губ сорвался крик.

Да, Биа, говори все, все, что накопилось в тебе.

– Ты ведь понимаешь, – начала Джэй, но я перебила его.

– Что я должна понять!? Это ты пойми меня! Я ведь…, – договорить я не успела, так как две теплые ладони легли на мои щеки, приподнимая мою голову, а своими теплыми мягкими губами он прикоснулся моих.

«Я не отпущу!» – мысленно крикнула я, чувствуя, как по щекам стекают слезы.

Я подняла руки и обхватила его за шею, как можно сильнее прижимая к себе, наслаждаясь его поцелуем. Как и тогда при его друге, я совсем забыла про реальность, утопая в страстях.

Он нежно отстранился от меня, не выпуская мое лицо из рук. Я все так же прижимала его к себе.

– Тебе нравится издеваться надо мной, тебе нравится приносить мне боль, – прошептала я, и по щеке сбежала обжигающая кожу слеза.

– Не правда, Триша, – так же тихо ответил он.

– Я не Триша, я – Беатриса, – выдавила я из себя, мои губы растянулись в улыбке, а по щекам одна за другой потекли слезы.

Внутри казалось выжгло все, я не могла попять, что чувствую, казалось, во мне сразу перемешались все возможные эмоции. Я испытывала радость, потому что он все еще любил меня, испытывала боль, потому что он все еще не мой, и им быть не может. Я плакала, и была готова хохотать одновременно.

Черт!

Какая же я идиотка!

Видя, что эмоции захлестывают меня, Джэя обнял меня, позволяя разрыдаться ему в грудь. На его коричневом свитере не было бы видно мокрых пятен, поэтому я позволила себе выплеснуть эмоции.

Меня трясло в его объятьях, он нежно гладил меня по голове, изредка целуя в макушку. Иногда мне казалось, что он готов сам расплакаться, чувствуя мою боль, но, как и следует мужчине, держал все внутри себя. С моих губ срывался крик, и я сжимала в кулаках колючую ткань его свитера.

Ну почему? Почему? Почему?

Что держит его с этой Сандрой!?

Ну почему?

– Пойми меня, – голос Джэя звучал надломлено, – я не могу пойти обратным путем.

– Но почему? – сквозь всхлипы говорила я.

Я начинаю ненавидеть лицей, здесь я вечно утопаю в собственных слезах.

Джэй тяжело вздохнул, слегка отстраняясь от меня и заставляя меня оторваться лбом от его свитера.

– Сама все узнаешь, – тихим и убитым голосом ответил он, – история долгая, а я уже все тебе рассказывал.

– Рассказывал? – я рефлекторно подняла на него взгляд. – Ты про Сандру?

– Нет, – он покачал головой.

– Ты уверен, что рассказывал именно мне? – уточнила я. Ведь я точно помнила, что он ничего мне не рассказывал.

Джэй молча кивнул.

– Но я не помню…, – я снова опустила взгляд.

– Вытирай слезы, нужно идти на уроки. Не стоит прогуливать третий день подряд, – Джэй отстранился от меня, и мне стало холодно. До этого момента я и не замечала, как было тепло и уютно в объятиях рыжего парня.

– Третий день? – этот парень знал про меня больше, чем я про себя сама.

– Ну да, – он кивнул, засовывая замерзшие руки в передние карманы джинс, ему без меня тоже было холодно, – тогда ты с Вайлет сбежала с уроков, потом не явилась, а теперь сейчас ты снова не в состоянии идти на занятия.

– Так ты знал, что мы с Вайлет подружились? – спросила я, растирая слезы по лицу.

– Знал, но не верил, пока ты не подошла к нам в холле.

Я попыталась превратить свое лицо в первозданный вид, даже воспользовалась снегом, чтобы снять отеки и красноту, и через какое-то время мы вернулись в столовую.

Внутри было пусто, все были на уроках.

Мы моментально привлекли внимание одной из поварих, она смирила нас строгим взглядом, но Джэй полностью ее игнорируя, вывел меня из столовой. И снова холодная улица, меня сотрясло от холода.

– Иди сюда, – Джэй привлек меня к себе, прижав рукой к себе, и повел к главному корпусу лицея.

– Но мы же не пара, – заговорила я.

– Это не запрещает мне не допускать того, чтобы ты мерзла, – он кратко пожал плечами, – и, в конце концов, это дружеская забота.

– Ладно, друг, – почти прошипела я, и Джэй рассмеялся.

Я не понимала, что смешного он видит во всем этом, а потом задумалась, что, возможно, это самая простая истерика. Ему не смешно, ему печально, возможно, даже больно.

Он когда-то рассказывал мне это, но когда…

Шла математика, и я, помня, что последний раз сбежала с нее, слегка боялась заходить в кабинет.

Джэй постучал и извинился за нас двоих, я была сильно удивлена, когда увидела свои вещи за своей партой и рядом сидящую Вайлет. Наверное, она ненавидит своего брата. Нужно рассказать ей, что наши отношения чуточку, но продвинулись.

Я отодвину эту Сандру, да и всех, кто будет стоять на моем пути.

Месье Бартлен что-то объяснял у доски, но я толком и не слушала его, выписывая на странице, вырванной из тетради наш разговор с Джэем за корпусом столовой. Блондинка, читая, кратко кивала, и я знала, что она расскажет все на перемене, главное, чтобы Джэй не подошел, и она могла всем поделиться. К моему облегчению, на перемене между двумя математиками Джэй покинул кабинет, и я обратила все свое внимание на альбиноску.

– Что думаешь? Я не помню, чтобы он мне что-то рассказывал, – тихо говорила я, понимая, что многие наши одноклассники подслушивают наш разговор.

– Ты уверена, что не помнишь? – Вайлет крутила в пальцах шариковую ручку.

– Да, конечно, уверена! «Думаю, такое я бы не забыла», – произнесла я чуть громче, и поняла, что в кабинете кроме нас с девушкой никто не разговаривает.

Гробовая тишина для человеческого уха.

– А ты проверяла голосую почту? – вдруг спросила она.

Черт!

What’sApp!