Алеста. Сквозь сны. Рождение хамелеона

Я не стала спорить, как положено, намотала кусочек ватки на спичку, обмакнула в зелёнку и стала обрабатывать место вокруг раны, дядя долго и внимательно наблюдал за этим, потом попросил:

– Дай я?

Я отдала ему баночку с зелёнкой и палочку, он взял её у меня, а затем просто вылил часть содержимого из банки с зелёнкой мне на ладонь. Жутко защипало.

– А! Ты что делаешь?

– Ну а что ты ерундой какой-то занимаешься? Давай ногу.

– Не надо, там кожа так не ободрана, я сама. Я и правда, несмотря на жжение, обработала всю ссадину, а не только кожу вокруг неё.

– Молодец, – похвалил дядя и убрал аптечку.

Вечером вернул мне велик:

– Всё, теперь тормоза есть.

Я села и попробовала поехать, но крутить педали стало невероятно трудно, зато при прокрутке назад велосипед действительно останавливался.

– Нет, верни назад, так же невозможно ездить!

– Но тогда тормозов не будет.

– Их и до этого не было, я лучше без них.

– Тормоза придумал трус? Да, Алька? – рассмеялся дядя. – Ладно, сейчас верну всё назад. Ещё ты восьмёрку на колесо поставила, я поправил.

– Спасибо.

– На здоровье, топай.

Инцидент, похоже, был исчерпан.

Баба Лена в том году научила нас с сестрой играть в тысячу, я быстро начала считать карты, и Ленке стало неинтересно со мной играть. Зато бабули брали меня с собой, они тоже соревновались в этом умении, но не любили записывать очки по столбцам, а для меня это не составляло труда. Так что если мне когда-нибудь придётся играть с кем-то в карты, то если не жульничать, то обыграть меня не так уж и просто. Хотя и жульничать меня научил потом дядя Паша. Мы никогда не играли на деньги, и для меня это были интересные занятия на ловкость рук и тренировку мозгов. В том же году я стала бояться собак, потому что меня и правда чуть не покусала одна из них. Загнала меня на гору шифера и не выпускала, пока не подошёл папа. Хоть он и говорил мне, что собаки разные, я стала их опасаться. Я стала даже обходить собаку бабы Лены, которая сидела на цепи, хотя до этого я весело с ней играла. Вега виляла хвостом и пыталась приблизиться, она не понимала, что поменялось, но я ничего не могла с собой поделать и стала обползать её, прижавшись к забору.

Постепенно срок обучения в моей спецшколе с шести лет до третьего класса подошел к концу. Мама не стала отдавать меня в четвертый вместе с другими ребятами, посчитав, что обычный третий класс с нормальной численностью обучающихся будет лучше, чем переполненный четвертый по экспериментальной программе, тем более что в пятый мы всё равно пойдем вместе. К слову сказать, Ленка в спецшколу не поступила и училась здесь уже с первого класса. Меня немного дразнили за это мои старые друзья, однако это лучшее мамино решение, которое она могла принять. Учительница в моем классе была молода и прекрасна, я до сих пор помню её свечение и любовь к нам. Я немного жаловалась, что уже проходила то, что мне задают, но больше для привлечения внимания. На самом деле я была счастлива, я быстро перешла на четыре и пять, мои старые знакомые долго не понимали, как это возможно, а я знаю. Я ведь была ребенком, необычным ребенком можно сказать, и не могла учиться у того человека, который устал от жизни, я заражалась её усталостью, я ничего не хотела делать, по прошествии лет смеялась над своими прописями с пятисантиметровыми расстояниями между буквами. Светлана Сергеевна другое дело, я хотела учиться у неё, её любили мы все, и выкрутасы мальчишек были направлены скорее на привлечение внимания, нежели на попытку доставить неудобство. Мои прежние одноклассники не понимали, как можно так, по щелчку буквально, перейти со сплошных двоек и троек на четыре и пять. А я всё понимала, но не собиралась никому ничего объяснять. В школе я видела разных ребят, видела, как с возрастом свечение некоторых темнеет, насовсем темнеет. Я старалась избегать общения с ними, я не знала, как им помочь. В нашем классе тоже были ребята из неблагополучных семей, но Светлана Сергеевна светилась любовью ко всем нам так, что их проблемы, видимо, оставались где-то дома. А она, наверное, и не знала, насколько помогла ребятам принять этот мир таким и продолжать учиться. Жаль, что я была с ней всего один год, но я до сих пор безмерно благодарна ей за тот свет.

Позже Димку призвали в армию. Я перешла в пятый класс. Стали меняться учителя по предметам, они были разные, нашим классным руководителем оказалась заслуженный учитель Зоя Эдуардовна. Вот ведь бывают и такие, по-моему, она была не сильно младше моей первой учительницы, но я не чувствовала усталости. Зоя Эдуардовна любила порассуждать о жизни на уроках русского языка и литературы, но это, наверное, была единственная сомнительная черта её характера как педагога. Мальчишки использовали это, когда не хотели учить новый материал, и Зоя Эдуардовна уходила в философию, хотя, к слову сказать, и у неё были точки контроля, когда мы приближались к… давайте назовем это дедлайном, никакие рассказы и вопросы не могли сдвинуть её, приходилось учиться. Как-то так сложилось, что практически все учителя были увлечены своим предметом и к нам относились очень неплохо. Может быть, мне повезло, но училась я легко, больше всего любила точные науки. К литературе не испытывала особой симпатии, стихи часто учила за перемену, а произведения, положенные по программе, читала в сокращении, благо тогда уже появился, пусть очень медленный, но всё же интернет. Читала пару обзоров с разными мнениями, а дальше без проблем сама писала сочинения по заданной теме. Наверное, это было неправильно, но пусть это останется моим подростковым протестом. Не любила учить правила русского языка, вообще считала: зачем такие правила с кучей исключений, которые ещё и меняют периодически, потому испытывала некоторые проблемы в учебе, особенно с пунктуацией. С грамматикой мне позволяла справляться моя любовь к книгам, прочла я их огромное множество, хоть и не в рамках школьной программы. Отсутствие троек усыпило бдительность родителей и дало мне свободу, они перестали следить за моими уроками, а потом и ходить на родительские собрания.

– Ой, что мне опять там скажут? – ворчала мама. – Ваша дочь умная, но ленивая? Я и так это знаю.

Меня устраивал такой расклад, я ценила свободу больше всего, а родители дали её мне. Где-то в том же пятом классе перешла на основную программу художественной школы, где оказалась в одном классе с ребятами, с которыми училась в школе. Это были брат с сестрой: Саша и Валя. Саша был младше нас на год, но его мама решила, что вместе с сестрой будет лучше. Сейчас мне кажется, что она была не совсем права, потому что в итоге он больше общался с девчонками, но тогда мне было всё равно. Оказалось, что они ещё и жили рядом, потому понятно, что я чаще всего гуляла именно с ними. Болтала я в основном с Сашкой, Валя была молчаливой девочкой. А болтали мы много, потому как коротали дорогу от дома до школы, от школы до художественной школы, а потом опять до дома, так что можно сказать, Сашка в то время был моим другом. К нашей небольшой компании со временем то присоединялись ребята, то снова уходили. При этом мне никогда в голову не приходило рассматривать одноклассников и других парней из школы как своих партнёров, хотя некоторые девочки уже в шестом классе слали валентинки старшеклассникам. Маму очень интересовало, почему я никогда не выбираю в школу юбки, я просто говорила, что не хочу. Ну почему-то не могла я ей сказать, что в юбке я не смогу носиться по этажам и играть в «сифу». «Сифой» была свёрнутая тряпка, не знаю, где парни её брали, но основной задачей было носиться по этажам и уворачиваться от этого свёртка, чтобы не стать тем самым «сифой». Были, конечно, девочки, которые в юбках сидели в классе, но я к ним точно не относилась. Может, мама догадывалась, кроме того, помнила про мои убитые во время лапты платье, колготки и коленки. Где-то в конце осени Ленка притащила домой взрослую собаку породы боксёр, она просто подошла на кухню к нам с мамой и сказала:

– Мам, там собачка у двери.

Мама вздохнула и пошла открывать дверь, но закрыла она её быстрее, чем открыла:

– Лена, ты обалдела? Перед такими собаками дверь не открывают!

– Ну мам, она на улице бегала голодная, мы её покормили, она, видимо, поэтому за мной пришла. Она хорошая, мам, она не кусается.

– Ладно, – вздохнула мама, – наверное, потерялась, породистая вроде собака. Только договариваемся так: ты рисуешь объявления, и мы ищем её хозяина вместе.

– Хорошо, – запрыгала от радости Ленка.

Я сидела на кухне и всё слышала, даже посмотрела на собаку издалека, пока та уплетала предложенную еду на кухне, но подойти не смогла, а потом закрылась в комнате. Вечером Лена с папой пошли с ней гулять в надежде на то, что она сама приведёт их к своему дому, но этого не произошло, а значит, животное нужно было где-то оставлять. Папа вошёл ко мне в комнату:

– Доча, ты как?

– Нормально, пап.

– Мы не сможем её оставить, если ты будешь бояться. Собака правда хорошая, но я могу увести её к бабе Лене.

– Я попробую, – робко согласилась я.

Мы прошли в зал, я села на диван, мама с папой сели рядом, после этого Лена завела собаку, та, радостно мотая хвостом, точнее в его отсутствие всей филейной частью, побежала ко мне. Я не выдержала, завизжала и спряталась за спинами родителей. Мне правда было страшно, собака пыталась просунуть свой нос ко мне.

– Нет, я не могу! Уберите её, пожалуйста! – в ужасе закричала я, встала и прижалась к спинке дивана.

– Ты что такая трусиха! – с обидой заявила Ленка.

Папа вздохнул, забрал собаку и в этот же вечер увёл её к бабе Лене. Ещё неделю они с Ленкой ходили туда гулять с ней и искали хозяев, но в один вечер папа позвал нас всех на кухню.

– Я узнал, что это за собака, – начал он, – её просили сдать на живодёрню какие-то ханыги, откуда она у них взялась, не знаю. Но тот, кого просили, пожалел её и привёз сюда в надежде, что кто-то возьмёт её к себе. Таким образом, дома у собаки нет. Мы её себе взять не сможем из-за Альки, потому завтра я отвезу её в питомник.

– Нет! – закричала Ленка.

Я молчала, я понимала, что последнее слово за мной, и если я не смогу совладать со своим страхом, то это милое животное будет страдать, а она уже страдала из-за предыдущих хозяев. Нет, я не смогу, я не смогу простить себе это.

– Я справлюсь, давайте заберём её себе? – тихо сказала я.

– Ты уверена? – строго спросил папа.

– Да.

– Тогда мы с Леной сходим за ней, – папа прямо как-то воспрял духом.

– Ура! – прокричала Лена.

– Я с вами пойду, – сообщила я, решив, что так мне будет легче её принять.

– Тогда собирайтесь, – согласился папа.

По дороге до бабушки Ленка не могла успокоиться:

– А как мы её назовём?

– Пусть будет Найдой, мы же её нашли? – предложил папа.

– Найда, – раздумывала Лена, – ладно, пусть будет Найдой.

– Ну хочешь, другое имя предложи.

– Нет, пап, мне нравится.

– Алест, а ты что думаешь?

– Мне тоже нравится, пап, – я чувствовала, что сделала правильный выбор, пока мы шли, я уже устала бояться.

Лена с папой забрали Найду сами, и мы отправились в обратный путь, папа старался держать собаку подальше от меня, хотя та норовила меня обнюхать.

– Можно я поведу, пап? – наконец решилась я.

– На, держи, – просто передал мне поводок отец.

И вот я уже иду и веду свой страшный кошмар, который даже не рычит на меня, несмотря на то что у меня сердце ушло в пятки, а периодически пытается сменить маршрут следования, и мне приходится тянуть её назад. В итоге пока я воевала с куда-то тянущей меня собакой, полностью забыла про страх, теперь это глупое животное меня больше раздражало своим нежеланием идти куда следует, но до дома я её довела. Там сама накормила Найду ужином, никто не стал со мной спорить, и через какое-то время мы в месте с Ленокой уже весело возились с ней в комнате, перетягивая верёвку. Так у нас появился ещё один член семьи. Впоследствии мне часто приходилось отгонять от нее «женихов», один раз я за шкирку дотащила до двери подъезда питбуля, вообще не понимаю, как таких собак можно отпускать на самовыгул, быстро загнала Найду в подъезд, откинула кавалера подальше и захлопнула дверь.

Шестой класс подходил к концу, я спокойно сидела за компьютером и играла в одну из популярных стратегий. Данный аппарат появился у нас давно, я не писала когда, потому что просто не помню, помню только, что на первом нашем компьютере ещё даже отсутствовала привычная операционная система, маму за ним научил работать знакомый программист, она научила меня основным моментам, ну а потом я сама ещё кое в чём разобралась, уже без её участия. В дверь позвонили, я не спрашивая открыла дверь, за ней стоял Димка. Я замерла, развернулась, добежала до мамы в её комнату:

– Димка вернулся! – после прибежала обратно и кинулась брату на шею.

Мама не очень поняла, что я ей прокричала, какой Димка, но вышла, а увидев брата, присоединилась к общему восторгу. После того как объятья закончились, мы отправились на кухню, я поставила чайник. Димка сильно изменился, повзрослел, что ли.

– Ты же к осени должен был вернуться? – удивлённо начала мама.

– Меня отпустили раньше, я же в отпуске не был. Да и вообще я первый, даже грамоту дали.

– Покажи, – потребовала я, и Дима достал свою награду, я рассмотрела бумагу, – ну ничего себе!

Я передала бумагу маме, а мы с братом продолжили разговор.

– Да её пустую подписывали, если бы он знал, кому выдаёт, ни за что бы не подписал.

– Почему? – удивилась я.

– Да я же два раза на гауптвахте был.

– Это что?

– Ну вроде места заключения.

– За что?

– За то, что старшего по званию послал.

– Ты бессмертный? А я только хотела сказать, что повзрослел.

– Нормально всё закончилось? – немного забеспокоилась мама.

– А, да, нормально всё. Он не прав был. А потом меня забрали в мастерскую, сапоги ремонтировать. Так что я теперь с кожей работать умею.

– А вот это хорошо, – похвалила мама.

Мы ещё пообщались, я спросила, почему брат привёз бутылку пива, а не арбуз со своей службы. Потом разошлись по своим делам, брат ушёл в ванную, затем отправился к друзьям. Найду за тот год мы окончательно избаловали. Помню, как она залезала ко мне на диван, мордой как будто просверливала себе место, пробиралась ко мне за спину, а потом упиралась лапами в спинку и скидывала меня с моего же места. Я ворчала и даже немного ругала её, но долго злиться не могла и сама же тащила собаку к себе на кровать.

В седьмом классе я заявила, что хочу пойти в секцию боевых искусств, и поскольку в ближайшей округе была только одна такая школа, я пошла на фул-контактное карате СЭНЭ Саньда. Никакого отбора не было, пришла мама, заключила договор, мы купили то, что было сказано: кимоно, белый пояс и боксёрские перчатки. Вот я в первый раз зашла в женскую раздевалку, в тот момент там переодевались трое девчонок.

– Привет, – кивнула я.

– О, привет, новенькая? Я Катя, – представилась девочка с красным поясом, уже сидевшая в кимоно.

– Да, Алеста.

– Привет, я Наташа, а это Оля.

Оля кивнула и завязала коричневый пояс, у Наташи, как и у Кати, был красный.

– Приятно познакомиться, – сказала я и стала переодеваться, довольно быстро справилась, до тренировки было ещё минут пять.

– А ты почему на карате пошла? Обижают? – спросила Катя.

– Да вроде нет, просто захотела сама, – осторожно ответила я. Девочки недоверчиво посмотрели, но ничего не сказали. Я вышла из раздевалки последней, в группе нас распределили по рядам, понятно, что я стояла сзади. Началась тренировка, я просто повторяла движения разминки, приёмы, насколько получалось, и выкрики, которые делали остальные. Домой вернулась в смешанных чувствах, вроде ничего особенного, но в этом и была проблема. В некоторые тренировки нас ставили в пары, меня ставили в пару с мальчишками лет семи, откровенно говоря, ни им, ни мне не было комфортно, но мы не спорили. Были и спарринги, но я в основном защищалась, пробовала бить, но даже силу в удар не вкладывала. Тренер пробовал ставить меня с такими же новичками и с девчонками, но я не могла атаковать ни первых, ни вторых. Наверное, стоило сказать об этом тренеру, но я не сказала, он вообще немного смущался девочек, я-то это видела. Нет, он учил нас, ставил удар, когда мы тренировались на грушах или лапах, но это всегда было как-то мягко, с парнями он вёл себя иначе. Для меня это стало просто очередным уроком физкультуры. Нельзя сказать, что я не преодолевала себя, но это не было заслугой тренера. В одно из занятий он просил нас идти по кругу, а потом по очереди делать кувырок вперёд из положения стоя. Это не вызвало у меня сложности, но потом он попросил одного из занимающихся встать на колени и наклониться, а остальные должны были делать кувырок уже через человека. Я решила, что не могу, в итоге просто перепрыгнула и приземлилась на коленки, первый круг ничего после этого не произошло, а на втором все дружно рассмеялись. Я поняла, что, наверное, выгляжу нелепо, весь третий круг я собиралась с мыслями, пытаясь принять то, что даже если я задену этого парня ногами, он выдержит и вообще я же до этого не испытывала проблем с данным упражнением. И я сделала этот кувырок, для меня это была маленькая победа над собой, а остальные? Остальные просто проигнорировали это моё достижение, Вадим Викторович даже не сказал мне короткое «молодец». Наверное, и не должен был, но мне чего-то не хватило тогда. Через месяц пришла ещё одна девочка, и у меня наконец появился постоянный спарринг-партнёр. Это была Надя, она тоже пришла просто потому, что хотела выучиться искусству боя, но в этот раз девчонки уже не удивились. Были занятия, которые мне нравились. В одно из них мы побежали за город, от нас добираться было не настолько далеко, особенно учитывая, что мы не шли, а бежали, с редкими, короткими передышками. Было тяжело, но все справились. А на берегу Китоя тренер вывел нас к относительно крутому склону, разделил нас на две команды: одна должна была удерживать высоту, а задача другой пробежать наверх. Наверное, он рассчитывал, что мы будем объединяться в группы, что-то планировать, а может, и не рассчитывал. Мы же весело карабкались наверх, нас сбрасывали, мы поднимались и карабкались снова. В тот день я вернулась домой по уши грязная, но крайне довольная. Хотя я не права, были ситуации, когда Вадим Викторович давал такие задачи, которые заставляли меня и других мобилизовать все свои силы, по крайней мере мне точно пришлось несладко. Мы снова были разделены на две команды и должны были держать уголок, то самое упражнение на пресс, проигрывает та команда, чей участник первый опустит ноги на пол. Я никогда не любила качать пресс, спину – да, пресс – нет, это было единственное упражнение, по которому мне ставили четвёрку на физкультуре. Но в тот день я призвала все свои физические возможности, пыталась не думать о физической боли, о напряжении мышц. Вначале я видела, как тренер ходил между нами и наблюдал, но под конец я даже не знаю, из-за кого он это сделал, потому как всё моё внимание было направлено только на то, чтобы держать ноги поднятыми. Я тихо ненавидела своего наставника за это испытание, но безумно благодарна ему за то, что он не стал дожидаться, когда кто-то из нас сдастся. Вадим Викторович сообщил: «Ничья», – и по залу пронёсся вздох облегчения. Я легла на спину, но тренер дал нам всего пару минут и продолжил занятие. Я получила свой желтый пояс, со мной на вручение поехал отец. Всё происходящее было похоже на спектакль. Все, у кого уже были пояса, должны были нанести нам удары рукой в пресс и ногой по голени, а мы должны были просто стоять. Потом мы разбили ударом руки доски, которые были тонкими как картонка. Это и было посвящением. Звучит серьёзно, но у меня остались смешанные чувства, которые подтвердил папа, после того как всё закончилось.

– Что-то, Алька, вас прям погладили, ну ладно пацаны, я думал, вон девчонки сейчас отыграются, а нет, – рассмеялся он.

– Мне тоже так показалось, пап.

Весной в музее рядом с нами открылась выставка цветов, и мы пошли на неё вместе с мамой. Мне нравилось ходить среди разных интересных цветов и растений, хотя там были не только они. В аквариуме мы обнаружили скорпионов, их продавали, я раньше никогда не видела их вживую.

– Мам, давай купим такого? – стала выпрашивать я. – Смотри, какой красивый!

– Ага, а ещё ядовитые.

– Эти не опасны, – решил вмешаться продавец.

– Так. Нет, в моём доме не будет этих тварей. Я даже боюсь представить, что будет, если он убежит. Нет, вырастешь, найдёшь себе принца какой-нибудь дикой страны и хочешь – змей заводи, хочешь – пауков, хочешь – скорпионов. А сейчас нет, – жёстко отрезала мама, я вздохнула и оставила надежду завести себе скорпиончика. И мы пошли дальше. Среди всего, что было я выбрала венерину мухоловку, это единственный хищник, которого мама разрешила мне оставить. Мы купили для неё аквариум, и мухоловка обосновалась на подоконнике. Я изучила правила ухода за таким растением, потому чувствовала она себя хорошо. Правда, приходилось гонять от неё брата, дядю, папу, даже иногда Лену, все норовили сунуть палец в ловушку, для того чтобы она её свернула.

– Она всего несколько раз её захлопывает, а потом ловушка отмирает! – ругалась я практически на всех своих близких, кроме мамы. Видимо, старалась я не зря, потому что мухоловка хорошо подросла, а весной зацвела.

В том же году я первый раз побывала на Байкале, и было бы странно, если бы это место не оставило в моей душе след. Нас вывезли учительницы по географии и биологии, Анна Николаевна и Татьяна Геннадьевна соответственно, это был мой восьмой класс. Раньше я с Татьяной Геннадьевной ездила только в походы и на туристические слёты, мы, конечно, никогда не выигрывали. Команда постоянно менялась, узлы учить ребята отказывались. Ну а зачем? Пятёрку по географии за это не поставят. Все официальные названия узлов знала, наверное, только я. Вообще мне нравилось плетение, мама увлекалась макраме, и я тоже пробовала, потому узлы не оказались для меня чем-то новым. Ну и технику безопасности при разных переправах и подъемах, скорее всего, ребята бы изучили, если бы использовали её не только на соревнованиях. Туристического кружка у нас в школе не было. После приезда на озеро я снова сплоховала, когда решила поддержать остальных ребят в их протесте. Мы остановились на турбазе, она была не новая, с железными кроватями с сеткой, потертым бельём. Меня поселили с Оксаной, девочкой из параллельного класса, с нашей параллели поехали только мы двое и были самими старшими из присутствующих девушек. Девочки помладше начали громко возмущаться, что не готовы ночевать в таких условиях. Возмущались, что в этом клоповнике только тараканов не хватает, Оксана к ним присоединилась.

– Ага, – не стала я с ними спорить, тем более что другой компании на ближайшие два дня у меня не было.

Потом зашла Анна Николаевна:

– Вы странные такие, а вы что ожидали, отель? Вы ради чего здесь, чтобы поспать?

– Поспать нам здесь точно не удастся! – возмутилась в очередной раз Наташа, невысокая девчонка на два года младше меня.

– Ну а ты что молчишь? – посмотрела учительница на меня.

«Ну Анна Николаевна, – хотелось мне сказать, – хотите, чтоб я констатировала, куда все, туда и я?» Мне было жутко неудобно выбирать сторону в этой ситуации, но я сделала свой выбор:

– Мне тоже не очень, я бы лучше в палатке переночевала.

– Больше никуда вас не повезу, – обиделась Анна Николаевна и ушла.

Вот и поддержала протест, но возмущения быстро закончились, когда пришёл наш экскурсовод: колоритный мужчина с длинной седой бородой. Он вывел нас на улицу и повёл к озеру. Нет, там не было красивых лесов или величественных холмов, перед нами была огромная белая равнина, насколько хватало глаз. Наш экскурсовод что-то рассказывал, наверное, было интересно, но я ничего не помню. Не знаю, как остальные, а я чувствовала, как будто иду по жерлу вулкана. Эта невероятная сила пугала меня, она как будто пыталась поглотить, просила впустить. Но я боялась, мне очень хотелось попробовать глоточек той силы, но я не знала, как это сделать, ну как заставить себя рискнуть. Это похоже на тот момент, когда тебе немного хочется пить, а рядом только проносящееся цунами. Я решила остаться в зоне безопасности, хотя эта сила и казалась спокойной, как большой спящий великан, она пугала меня. Именно с таким чувством я уехала оттуда первый раз.

Летом мы снова отправились к бабе Лене, тогда папа запланировал строительство нового дома и где-то раздобыл сруб, там не было окон, но крыша и дверь присутствовали. Мы отпросились ночевать на крыше этого строения. Умудрялись даже Найду туда затаскивать, мы не были против того, что она спит с нами, кроме того, что она жутко храпела, но выгнать её спать к бабушке у нас не получалось. Найда вообще недолюбливала бабулю, она у нас была довольно избалованной собакой, в городе у неё был рацион как у царицы, а здесь бабушка кормила так, как привыкла кормить дворовых сородичей, при этом не особенно волновалась, ест Найда или нет, ну а с голоду начнёшь есть что угодно, и Найда стала выпрашивать у нас с Ленкой даже чёрный хлеб. Иногда мы сами её кормили, когда бабушка не видела, более приличной едой, нежели очистки с кашей и остатки мяса.