Геката

Девушка с мозолями:

«Это может быть Би. Би. Кинг или Стиви Рэй Воэн. Ангус Янг. Джон Маклафлин. Называйте сами. Повторить за ними несложно. Настоящая музыка в голове, а не в руках».

В холле появлялись люди. Две женщины, держащиеся под руку и передвигающиеся вдоль стен. Сутуловатый мужчина в узкополой шляпе и жидкой сединой в аккуратной бородке сел вплотную с моим спящим телом, хотя на диванах было еще много места. Молодая пара с бегающими глазами и в свободной, разрисованной вручную одежде скорее напоминали трусливых хипарей, чем страждущих. Куратор появился незаметно. Он принёс с собой сдобное печенье и порционные сливки. Участники группы следили за его движениями, как за руководством к действию, примером для подражания, как за заклинательными жестами, дарующими гипнотическое упокоение. Они уважали его. Куратор подошел к столу и вежливо поздоровался с девушкой, которая была объектом моего изучения. Затем посмотрел на меня – прямо мне в глаза – и сказал: «Подъём». Я встал с дивана осязаемо – подняв всю тяжесть костей, крови и дерьма, накопившегося в моей толстой кишке. Все вместе мы прошли в унылый хореографический зал, окружающий присутствующих выцветшими зеркалами. В середине стояло несколько стульев. Куратор сказал мне: «Я принесу еще стульев, а ты включи кофеварку». Люди пытались обвыкаться и не обращать внимания на неуютную зыбкую прохладу помещения. Здесь пахло детским потом и крысиной шерстью. Кто-то задерживал внимание на своём отражении и замирал, кто-то обходил зал, как будто выискивая затаившуюся угрозу, кто-то облизывался на сдобное печенье. Когда все расселись, куратор сказал:

– Добрый вечер, друзья!

– Здравствуйте! Добрый вечер! И вам того же.

– Я вижу новые лица в нашей команде. Это очень приятно. Для незнающих меня представлюсь: мое имя – Оскар Браун.

– Привет, Оскар!

– Энди, Мария, как вы себя чувствуете?

– Неплохо, мистер Браун, спасибо.

– Миссис Вейнмейер, Вы помирились с мужем?

– Да, Оскар, лапочка моя, спасибо тебе. Он еще, конечно, немного расстроен, но у него есть на то причины. Я очень тебе благодарна.

Оскар Браун:

«Могу поставить деньги на то, что ни один куратор не делает то, что делает от чистого сердца или из благих побуждений. Хрень собачья. Никто не утомляет так, как жалующиеся люди. Знаете, кто они такие – эти жалующиеся люди? Они либо лентяи, либо идиоты. Ни те ни другие не признаются в этом ни себе, ни обществу. Они заняли позицию жертвы, потому что на этой позиции им комфортно. Хотите знать, почему я здесь?»

– Рад, что наши встречи приносят вам пользу, – сказал Браун, – давайте узнаем, кто к нам присоединился сегодня. Мисс?

– Меня зовут Дженна.

– Привет Дженна! Здравствуйте, Дженна! Красивое имя, Дженна.

Дженна:

«Шли бы вы все нахер с глаз моих. Как я согласилась на это дерьмо?»

– Что вас привело к нам, Дженна?

– Не знаю. Что сюда приводит других?

– У каждого своя причина, Дженна. Это может быть поиск понимания, знакомство с новыми людьми, желание стать лучше, получение ответов на неудобные вопросы.

– Пусть будут новые знакомства.

– Прекрасно, Дженна. Молодой человек, – Оскар Браун приветливо наклонился в мою сторону, – давайте познакомимся с вами. Как ваше имя?

– Сэм Тендерлоин. – солгал я.

– Очень приятно, Сэм! Привет, Сэм. Здравствуй, Сэм!

– Вот и новое знакомство, Дженна, – сказал Оскар Браун, – чтобы вам было комфортнее в нашей компании, мы начнем с тех, кто уже привык делиться своими проблемами и способами их решения. Мария? Энди? Расскажите о своем опыте.

– Да, конечно. Здравствуйте все еще раз. У нас с Энди было индуцированное параноидное расстройство. Индуктором был Энди, а я – реципиентом. Так нам говорили доктора.

– Да, они убеждали нас, что мы больны.

– Очень настойчиво убеждали. Мы пили таблетки, на процедуры ходили и делали все, как нам говорили.

– Мария, расскажите что это за так называемая болезнь простыми словами, – попросил Оскар Браун.

– Ну…

– Это когда кто-то один выдумал бредовую идею, а второй поверил в нее и тоже стал ей жить.

– Да, у нас очень крепкая связь, поэтому я поверила. Но получилось так, что дело вовсе не в вере и не в болезнях. Энди как-то сказал, что не может отделаться от ощущения преследования.

– Это, конечно же случилось во время Эпидемии. Я тогда думал, что за мной следят какие-то люди, которые подозревают меня в чем-то. Тогда много кто и много кого подозревал.

– Да, поэтому я как бы не увидела в этом ничего странного. То есть, мне было страшновато, но этот страх казался вполне нормальным. А потом он стал развиваться.

– Причём одновременно, у нас обоих.

– Да, ощущение преследования перешло и на сны. Мы уже не знали что страшнее – спать или бодрствовать.

– И не знали, где спрятаться от этого ощущения. Именно ощущения.

– Вот тогда мы первый раз сходили в полицию. Сказали, что волнуемся за нашу безопасность. Нам ответили, что мы ебаные психи и нам надо показаться врачу.

– В тот момент почти любая не наша идея казалось плохой идеей, но ко врачу мы все-таки сходили – к психологу, а он перенаправил нас к психиатру.

– Мария должна говорить.

– Что, простите?

– Да, извините, у меня иногда случается это… Так вот, психиатр очень быстро поставил диагноз, сказал, что явление редкое, но, поскольку мы пришли к нему… это значит, что мы понимаем, что что-то не так и угрозы ни для себя ни для общества не представляем.

– Нам прописали препараты, терапию и прочее, но изменений никаких не было. А потом я вспомнил: если вы нашли под кроватью крокодила, покормите его.

– Да, мы пошли навстречу преследователям. Разговаривали громко и открыто, сняли все дверцы со шкафов, перестали выбегать из вагонов перед самым закрытием дверей и, в общем, действовали напоказ. Интерес преследователей на этом иссяк.

– Им не столько нужно было получить от нас какую-то информацию, сколько иметь откликающийся объект.

– Спасибо, Энди и Мария, – сказал Оскар Браун, – из их прекрасной истории исцеления можно сделать простой вывод: вы нужны вашей проблеме, пока она нужна вам. Давайте сделаем небольшой перерыв. Думаю, кофе уже готов.

Мы все неуверенно поднялись со стульев и стадно направились в сторону стола с печеньем и кофеваркой. Капельная машина наполнила прозрачный чайник, и он аппетитно булькал на подогревающей платформе. Оскар отвел меня в сторону.

– И так, Сэм? Если я могу тебя так называть, – сказал Браун, – у тебя, видимо, случай иного порядка, чем у Энди и Марии.

– Вы видели меня?

– М-да. И что это? Как ты этому научился?

– Хм…

– Значит, сам не знаешь, как это произошло. У ребят все проще – за парнем закрепился кошмар и висел на нем. Энергия в какой-то мере действует по животным, инстинктивным законам. Ты же знаешь, что животные чувствуют страх?

– Знаю.

– И не только страх. Негативные эмоции гораздо чаще имеют более выраженную силу, чем позитивные. И тем самым активнее притягивают себе подобных. А когда Энди перестал бояться «преследователей», и захотел им помочь, подпитываться им оказалось неоткуда. Просто?

– Не очень.

– Но проще, чем то, что испытываешь ты?

– Похоже.

– Поэтому ты соврал о своем имени? Заметаешь следы?

– Как вы узнали?

– Обычно люди стыдятся своего имени. Не потому что оно некрасивое или глупое, а потому что самые близкие и неприятные детские впечатления связаны с полным именем.

– И?

– И? Ты назвался слишком уверенно. Я сходу дал процентов восемьдесят, что имя не твое.

– Ладно, что теперь?

– Мне не нужно твое имя. Эта группа тебе не поможет. Никакая не поможет. Ты не зря пришел, в целом. Этот зал – безопасное место, поэтому встречи здесь и проходят. Можешь, конечно, послушать, попридумывать своих баек, порасспрашивать кого-нибудь, поговорить, но это все будет оставаться на поверхности. Но, опять же, ты все равно не зря пришел. Я знаю, где тебе смогут помочь. Ты же пришел за помощью?

– Видимо.

– Слышал про Маунт-Гейт?

– Кто же не слышал?

– Там есть ребята, которые разбираются в таких вопросах очень глубоко. Я могу дать тебе контакты.

– Откуда ты их знаешь?

– Какая разница… Сэм? Лонгботтом авеню, двенадцать-три. Пайдэ Низами.

– Что такое Пайдэ Низами?

– Это имя. Если спросит, откуда узнал о нем – а он, скорее всего, спросит – скажи, что из второй антологии Мацуо Басё. Называется «Весенние дни», тысяча шестьсот восемьдесят шестой год. Запомнишь?

– Запомню. Но… Басё?

– Это вроде как шифр. Старомодно, но действенно.

Я попрощался с Оскаром Брауном и вышел из унылого хореографического зала.

– Санамо мирту орзили? – Спросила девушка за столом.

– До свидания, – ответил я.

Выйдя на улицу, я увидел темнеющий восковой горизонт, обрисованный контурами Маунт-Гейта, хотя в действительности родной город Лэйэлы Баньяры располагался почти в двух сотнях километров от меня. Но что есть действительность?

Глава 3

На автостанции было темно. Горело всего два фонаря – посредине площадки и у касс. Рейсовый шаттл выплюнул меня наружу, как поперхнувшийся падальщик. Маунт-Гейт – мрачный и бестелесный – окружал прибывших плавающими шлейфами незнакомых загадочных веяний. Большинство людей приезжало сюда ради легендарного «Голден Баррел» – последнего рубежа на пути к океану – и торопились как можно скорее преодолеть расстояние от автовокзала до туннеля. Вот что писали в буклетах, лежащих пачками у таксофонов, касс и крошечных вокзальных забегаловок: «Великая горная гряда отделяла материк от обширного живописного побережья, на котором много лет назад стояла рыбацкая деревня. Деревня превратилась в небольшое портовое поселение, а позже старатели нашли в горах золотые залежи. Стремительно развивавшееся поселение крепло, расширялось, привлекало деньги и потребовало упрощения коммуникации с материковой инфраструктурной сетью. Добраться до Ардавилла можно было только по воде или преодолев объездной маршрут в несколько сотен километров. В подножии гор прорезали туннель на две автомобильные полосы. Уже через полгода эксплуатации управляющие органы поняли, что туннель не справляется с туристическим трафиком и развернули проект по расширению магистрали. На этой почве с материковой стороны гор появился строительный городок, походивший на бразильские фавелы. В этот городок прибывали люди, не чурающиеся тяжелой работы. Они сформировали маленькое общество, и называли себя „привратниками“. Привратники трудились на расширении туннеля, не покладая рук, и тоже находили золотые самородки. За пятьдесят лет непрерывного развития строительное поселение превратилось в прекрасный город, стоящий на страже входа в один из самых красивых и величественных мегаполисов в мире. Добро пожаловать в Маунт-Гейт!».

Привратник:

«Это не туристический город. Здесь нет достопримечательностей или курортов. Вы приехали, чтобы посмотреть на „Голден-Баррел“? Милости просим – направляйтесь прямиком туда. Сделайте вид, что города вокруг вас не существует. Не глазейте по сторонам, чтобы не увидеть того, чего вам не следует видеть. Не заглядывайте в окна, не прислушивайтесь к разговорам. Не ищите новых знакомств и впечатлений. Не задерживайтесь на светофорах. Если загорелся зеленый, езжайте сразу».

Буклеты были пестры и безвкусны. Неизвестно, какую цель преследовал управленец, решивший, что подобный печатный продукт будет уместен в границах грозного таинственного города. Из-за частых бурь и своенравных старожилов Маунт-Гейт укоренился в социальном сознании, как неспокойная, почти опасная периферия Ардавилла. Однако местные гордились этим. Они говорили: «Пусть лучше так, чем жить на географически-безэмоциональной территории». В Маунт-Гейт переселялись и те, кто не мог выносить вопиющего звенящего пафоса прибрежного мегаполиса. В Маунт-Гейте скрывались преступники, психопаты, маргиналы и антиконформисты, и уживались в его границах в удивительной слаженности как друг с другом, так и с обычными добропорядочными трудягами, ценящими домашние ужины в кругу семьи. Но я приехал сюда не ради них. Я смотрел прямо в оранжевый зев заходящего за оснеженную вершину солнца и надеялся узреть в нем будущее, избавленное от тяжелых запутанных перемен.

Автовокзал полнился размытыми тенями, перемешивающимися с дрожащим закатным заревом. Они изгибали длинные тонкие руки и обрушивались на асфальт, разбиваясь на невесомые лоскуты. Тени блуждали между перронов, царапали стены и забирались на покатые крыши. Я сам был не более, чем тенью своей тени. Через стеклянные двери входа было видно, что у дороги дежурили такси. Я направился к ним и назвал данный мне Оскаром Брауном адрес водителю. Моя сумка осталась у меня на коленях, сохраняя воспоминание о том, что случилось с кислородным баллоном Лэйлы Баньяры.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.