Полная версия:
Одна на двоих. Золотая клетка
– Потому что Мурад не дает тебе того, чего так жаждешь, – усмехается Уолс, – и ты сгораешь от тлеющей ненависти. Желания отомстить той, что убила твоего отца. Принцесса, сидящая в золотой клетке.
Поджимаю губы. Он слишком точно считал мои чувства.
– А ты можешь дать… то… чего я хочу? – медленно веду языком по верхней губе.
Взгляд Уолса становится тяжелее. Мужчина медленно встает. Высоченный, широкоплечий. Татуированный. Опасный. Но отчего-то уже не вызывающий ужаса.
– Иначе ты бы не пришла ко мне, так? – ухмыляется бандит. – Моя принцесса.
– Я не твоя! – срывается с губ.
Мои слова звучат очень эмоционально, почти истерически. Одергиваю себя. С такими, как Волков, нельзя показывать слабость. Иначе он сожрет тебя и косточек не оставит.
– Если бы это было не так, не пришлось бы мне этого говорить, правда? – он берет со стола серебряный портсигар, достает сигарету.
Закуривает. А я невольно любуюсь. Таких мужиков один на миллион. Он одним своим видом подчиняет. Вся моя ярость улетучивается, оставляя лишь желание подразнить хищника…
– Итак. Ты можешь мне помочь. Но, естественно, не бесплатно, так? – возвращаю наш диалог в конструктивное русло. – Чего ты хочешь, Уолс? Денег? Активы, которые я получу после того, как тварь, убившая моего отца, исчезнет с лица земли?
– Жестокая принцесса, – скалится мужчина, – для начала называй меня по имени.
– Тогда и ты зови меня не уничижительно, а по имени! – требую, выдерживаю его темный взгляд.
– Разве принцесса тебя унижает? Отлично тебе подходит. Ладно, Яна. Деньги твои мне не нужны. Оглянись вокруг, у меня их в достатке. Я хочу то, что нельзя купить.
Он обходит стол и делает два шага ко мне. Я стою, отчаянно сопротивляюсь его темной власти. Но что-то внутри гнется, почти готовое сломаться. Меня окутывает аромат дорогого табака, тяжелого мужского парфюма.
– Думай, Яна, – Уолс делает еще шаг, загоняя меня в ловушку.
Чувствую себя белой овечкой перед серым волком. Хищник и жертва. Стоп! Я не жертва! Вижу пистолет за поясом бандита. Резкий рывок вниз, Уолс реагирует мгновенно.
Миг – и мои руки жестко зафиксированы над головой, а сильное тело мужчины вжимает меня в стену. Его волчьи глаза смеются. Губы искривлены в хищной усмешке.
– Отпусти… – шепчу.
– Я ждал подобной выходки, принцесса, – выдыхает мне в губы.
Резко отворачиваюсь. Я не хочу ничего такого! Нет! Но длинные татуированные пальцы обхватывают мой подбородок, жестко давят. Уолс вынуждает меня смотреть на него.
– От… пу… сти… – умоляю, ненавидя себя за слабость.
Я в ловушке. Поймана в силки. Не выбраться.
– Не могу. Я слишком долго ждал, – рычит, от аромата Уолса кружится голова.
Чем-то похожий на Мурада, но другой. Внутри Горцева пылает огонь, согревающий меня в моменты нашей близости. Уолс же – чистый грешник. Каждое его движение выверено, отточено.
– Чего ты хочешь? Что нельзя купить? – бормочу, соображая, как можно вырваться из стального капкана.
– Думай, принцесса, – Уолс вдруг наклоняется и носом прижимается к моей шее, – думай… блядь, как ты пахнешь. Я еще тогда тебя приметил.
– И продал бы какому-нибудь ублюдку с жирным счетом в банке, – как могу, торможу стремительно растущее внизу живота желание.
– Я никогда бы не отдал тебя, – ухмыляется, ведет носом выше, к моим волосам.
От этих слов мой внутренний стержень гнется еще сильнее. Он лжет! Вранье! От первого до последнего слова. Упираюсь ладонями в его грудь, но Уолс словно стена.
– Отпусти! – рычу, вкладывая всю свою злость. – Сейчас же! Иначе… я…
– Иначе что? – низкий звериный рык отдает сталью. – Что, принцесса?
Воздух между нами наполняется напряжением. Безумным, сексуальным. Да как так вышло-то?! Я с Горцевым. И никогда не позволю себе изменить!
Но что-то в этом мужчине притягивает. Словно магнит. Между нами уже почти искрит. Губы Уолса все ближе. Он, словно дикий зверь, нюхает меня, наслаждается своим доминирующим положением.
А я лишь тихо всхлипываю. Мне не победить. Не его…
– Ну что, маленькая принцесса Яна, готова дать ответ? Что же такое мне нужно, что нельзя купить за деньги?
– Твои мозги на полу… – слышу рычащий голос Мурада справа, а к виску Уолса тут же прижимается холодное дуло пистолета.
Глава 6
Мурад– Мурад Демидович… Мурад Демидович! – голос личной помощницы вдребезги разбивает мою задумчивость.
– Что, блядь?! – рявкаю.
На меня таращатся десять пар обалдевших глаз. Ах да, я на совещании. Сообщение, полчаса назад пришедшее на мой телефон, полностью вышибло меня из колеи.
Она поехала к нему…
Александр написал, что Янка все-таки к Климу сорвалась.
– Все дерьмо, переделывайте, – отрезаю, – свободны.
Сотрудники вяло собирают бумажки и расходятся. Моя помощница Юлька подходит и встает сзади. Кладет ладони на мои плечи. Начинает массировать.
– Что ты делаешь? – рычу, сбрасывая руки девчонки.
У меня с ней никогда ничего не было. Я, блядь, как волк, следую за своей белокурой волчицей и не могу ни на кого другого смотреть. Один раз познав вкус Янки, для других я больше не существую.
– Мурад Демидович, вы напряжены, – нежным голоском льет елей, – я просто выполняю свои обязанности.
– Твои обязанности – принести мне кофе, распечатать отчеты и проверить, чтобы мой кабинет вовремя убирали, – рывком поднимаюсь с кресла, беру пиджак, – до конца дня меня не будет.
Я возьму ремень и отшлепаю по заднице одну строптивую девчонку, которая снова решила прогуляться по раскаленным углям. Яна, Яна.
Ее одержимость местью сводит меня с ума. Пока она не отпустит, жить дальше не сможет. Все ее существование будет подчинено этому разрушительному чувству.
Я знаю это, как никто иной.
Мой брат Марат погиб по моей вине. Я взял его в дело, мы попали в перестрелку. Я выжил, а он нет. Но для семьи в ту ночь умер я. Они отказались от меня и лелеют свою ненависть, словно это их спасение.
Мои компании ежемесячно подвергаются жесткому аудиту по неизвестным наводкам. Но я-то знаю, что это отец. Его ненависть к собственному сыну и жажда мести превращают его в безумца.
Для Яны я такого не хочу.
Отомстив мачехе, она не остановится. Кровавый след потянется дальше, к тем, кто за Ксенией стоит. И будет ползти до тех пор, пока не растворится вместе с жизнью Чикиной.
Нет!
Возвращаюсь домой, беру пистолет. Если понадобится, прикончу Клима. Потому что у него насчет Янки другое мнение. После того, как он с ней познакомился, мой осведомитель только и думает, как залезть в ее трусики.
Доезжаю до клуба быстро. Его люди меня не задерживают. Еще бы! Слишком часто я тут бываю.
Направляюсь в его кабинет. Сжимаю рукоять пистолета.
Дверь приоткрыта, и из-за нее доносятся голоса.
– Ну что, маленькая принцесса Яна, готова дать ответ? Что же такое мне нужно, что нельзя купить за деньги? – голос Клима звучит насмешливо.
Играет с ней? Во мне вскипает ярость. Что ты мнишь о себе, ублюдок? Она моя! Я защищу ее, чего бы это мне не стоило! Врываюсь в кабинет.
Уолс прижимает Янку к стене. Девушка белая, как мел. Миг, и я выхватываю оружие.
– Твои мозги на полу… – отвечаю на его вопрос.
Но Волков лишь ухмыляется. Секунда, и он вышибает пистолет из моих рук, достает свой и приставляет дуло к моему лбу.
– Теряешь хватку, Мурад…
– Оставь его! – рычит Янка, бросается к моему упавшему оружию, но Уолс второй рукой перехватывает ее тельце, словно пушинку. – Отпусти меня! Чудовище!
– Как грубо, – морщится Клим, затем убирает пистолет.
Отпускает Янку, она яростной кошкой кидается на него. Я перехватываю ее и прижимаю к себе.
– Что ты делаешь? – шипит, а Клим ржет. – Вы… что вы…
– Здравствуй, дружище, – Волков протягивает мне ладонь, – приехал за своей дикой кошкой?
– Ах ты… – рычит Янка, я плотнее прижимаю ее к себе.
Почувствовав попкой мой крепкий стояк, она затихает. Обмякает в моих руках. Хорошая девочка. Умеет же, когда захочет. От аромата ее кожи у меня голова кружится.
– Садись, принцесса, – хмыкает Уолс, отодвигая стул, – теперь поговорим по-человечески.
– Не хочу я с тобой говорить! – заявляет девчонка, складывает руки на груди. – Ты меня домогался, извращенец! Мурад, пристрели его!
– А ты больше без лифчика бегай, малышка, – подмигивает ей, нагло опуская взгляд на ее торчащие через тонкую ткань сарафана маленькие вершинки, – я не железный.
Я чувствую себя странно. Очень странно. От того, как Уолс смотрит на мою Янку, как она смущается и краснеет. Пытается робко прикрыть грудь.
– Не смущай ее, – рычу, – а ты лифчики учись носить. Не все такие, как Клим. Надеюсь, я понятно объясняю?
Она вздергивает свой склочный подбородочек и смотрит на меня наглым непокорным взглядом. Нельзя не заметить, что Янка иначе реагирует на Клима. Словно побаивается его.
А вот меня нет. И зря.
Хватаюсь за ремень, расстегиваю и резко выдергиваю его из брюк. Девушка вжимается в кресло. Уолс веселится. Что-то в его взгляде меняется. Ему любопытно.
И мне тоже.
Потому что все наши игры всегда были наедине. А теперь в нашей непростой паре вдруг нарисовался третий…
– Вставай, – рычу, – я выпорю тебя по наглой заднице прямо перед ним.
– Нет! – она резко вскакивает на ноги. – Ты не посмеешь!
Обхватываю ее шею, затем зарываюсь пальцами в волосы. Сжимаю мягкие локоны в кулак. Янка взвизгивает. Но ее тело выдает возбуждение.
– Уверен, от одной мысли ты уже вся влажная, – шепчу на ее ушко.
Наблюдаю, как крошечные мурашки бегут по коже, рассыпаются под тонким сарафаном. Хочу ее, сил моих нет. И бесит, и хочу до безумия!
– Не надейся даже! – рычит мне в лицо. – Ты не посмеешь, Горцев! Не посмеешь…
– Ты все-таки плохо меня знаешь, – резко разворачиваю наглую тигрицу и кладу грудью на стол.
Глава 7
КлимМесть. Чувство, которое я знаю слишком хорошо. Оно должно быть ледяным внутри и обжигающим снаружи. Если ты не кайфуешь от нее, то зачем это все нужно?
– Клим! Братик! – мой младший брат Женька бьет ладонями по водной глади, обильно обрызгивая меня речной водой.
– Ах, ты! – рычу, забегаю в речку и кидаюсь на Женьку.
Мы каждый день купаемся в реке, пока позволяет погода. Мама работает простой сельской учительницей, а мы ей помогаем. Но каждую свободную минуту проводим вместе.
Отца у нас нет. Говорить о нем мама не хочет. Ну и к черту его!
Загораем, болтаем.
– Домашку еще делать, – канючит брат, пока мы вытираемся и переодеваемся.
– Я тебе помогу, – треплю его по светло-русой шевелюре.
Мы с ним совершенно разные. Женька – светленький с зелеными глазами, точная копия мамы. А я, видимо, в отца пошел. Темные волосы и глаза. Замечаю, как порой она вздрагивает, внезапно заметив меня в темноте.
– Пошли, – беру пакет с нашими плавками, – мама ругаться будет. Нужно помочь ей обед приготовить.
Идем домой по пыльной дороге. На подходе замираю, хватаю брата за руку.
– Что такое? – удивленно вскидывает брови.
– Смотри… – показываю на три огромных черных тачки, стоящих у нашего дома, – кто это?
– Не знаю…
Мы через ближайшие кусты добираемся до дырки в заборе. Да, порой через нее мы сбегаем из дома, чтобы с девчонками потусоваться. Вот и сейчас она служит обходом.
Прошмыгнув мимо четверых бугаев в кожаных куртках, оказываемся на пороге.
– Что тебе нужно, Руслан? – голос мамы испуганно дрожит. – Мало тебе было… оставь меня в покое!
– Ты мне не нужна. Я приехал за сыновьями…
Стук сердца отдается в ушах. Это наш отец? Черт бы его побрал!
– Не отдам! – мама меняется в лице, становится похожей на львицу. – Пристрели меня, Руслан, но моих сыновей… я не отдам!
– А тебя и не спрашиваю, – слышу звериный рык, затем крик мамы, – или недостаточно я тебя воспитывал? Сейчас исправлю… только убедись, чтобы после моего урока ты снова не залетела…
– ЭЙ! – выскакиваю на порог, гневно сверкаю глазами. – Оставь маму в покое!
Чудовище разворачивается. Огромный татуированный мужик с совершенно черными глазами смотрит на меня. Его тонкие губы расплываются в оскале.
– Ну здравствуй, сынок…
Резкий звук шлепка вырывает меня из дурных воспоминаний. Янка. Такая же, как я когда-то. Молоденькая, жаждущая справедливости. Только вот нет ее…
– Клим! Да сделай ты что-нибудь… ай! – возмущается моя принцесса, пока на ее круглой попке лежит ладонь Мурада. Я чувствую сильную тяжесть в паху. Это зрелище распаляет похлеще самой извращенной порнухи.
Подхожу к Горцеву. Он крепко держит девчонку.
– Ты хорошо смотришься на моем столе с задранной юбкой, принцесса, – ухмыляюсь, затем обращаюсь к Мураду, – могу я?
Он колеблется. Сейчас наступает тот самый момент. Когда-либо Горцев признает, что готов поделиться, либо…
Признаться, когда я на том аукционе увидел, как два мужика борются за свою сводную сестру, то крепко задумался. Они так гармонично вместе смотрелись, словно единое целое.
Не пара, а трио.
Мурад пристально глядит на меня. В его глазах сомнение. Которое я намерен разбить.
– Думаю, вдвоем мы сможем преподать лучший урок нашей принцессе. Она же так и напрашивается на хорошую порку. Давно уже.
– Нет! Ты псих, Уолс! Сейчас же отпустите меня! – рычит Янка.
– Хорошо, – соглашается Мурад, но убирает ремень, – без этого. Я погорячился. Хотел лишь припугнуть, но все зашло слишком далеко.
– Сволочь! – ругается наша блондинка. – Вы оба сволочи! Ненавижу вас!
Подхожу к ней сзади. Вижу упругие половинки, светло-розовую кожу без единого изъяна. Алая пятерня на попке принцессы – украшение. Нежно-розовые трусики едва скрывают все самое интересное.
Ухмыляюсь. Рассматриваю.
Почувствовав мой взгляд, девушка начинает вертеть задницей.
– Я с тобой не согласен, Мурад, – кладу руку на ягодицу моей принцессы, она вздрагивает.
По телу Янки проходит волна дрожи. Я вижу крошечное пятнышко влаги на трусиках. Достаточное, чтобы завести меня до предела.
Я привык брать то, что хочу. Жестко, безо всяких прелюдий. Но эта девчонка что-то сделала со мной. Сломала. Еще при нашей первой встрече, когда она сидела в клетке и ждала аукциона.
Ее гордый взгляд что-то надломил во мне. Янка была, словно нежная роза со стальными шипами. Она не сдавалась даже тогда, когда я зашел за ней, чтобы вывести на «подиум».
– Во-первых, ты уже давно отпустил ее руки. А она продолжает лежать кверху задницей. Значит, ей это нравится. Во-вторых, когда женщина боится, она не течет, как похотливая самка. Ничего она не боится, Мурад. Просто ловко крутит твои яйца.
– Ах ты! – Янка резко выпрямляется, но я тут же накручиваю на кулак ее блондинистые локоны и снова прижимаю щекой к поверхности стола. – Козлина!
– Да, я такой, – перехватываю ее руки, держу оба запястья одной рукой, – хотя нет, принцесса… я еще хуже…
Встаю боком, продолжая удерживать бьющуюся в ярости гордую принцессу.
Рывком стягиваю ее трусы и швыряю Горцеву. Он ловит их, прижимает к носу. Яна затихает, ее дыхание становится прерывистым. Возбудилась.
– Отпусти меня, Клим, – всхлипывает, – прошу…
Актриса! Ну просто мастер! Ухмыляюсь.
– Не отпущу, – освобождаю ее руки, опускаюсь на колени и тыкаюсь носом между стройных ножек.
Глава 8
Яна– Боже! – вскрикиваю, ощутив на распаленной плоти прохладный мужской язык.
Все мысли тут же вышибает из головы. Мурад редко меня вылизывает. Видимо, сказывается его воспитание. Восточные мужчины эгоисты. Это женщина должна их ублажать…
– АХ! – тихо всхлипываю, напрочь забыв о том, что только что была готова пристрелить обоих мужиков.
– Вот видишь, – слышу насмешливый голос Уолса, – то, что тебе нужно, принцесса. Жесткий секс с двумя мужиками. Один тебя не потянет, милая.
– Что ты несешь, – облизываю губы.
– Расставь ножки, – мурчит, словно кот.
Уолс опасен. Боже, Мурад же говорил мне, что этот мужик куда опаснее его. Я не верила. Думала, подергаю льва за усищи, немного пококетничаю и получу все, что хочу.
Но это не работает с таким, как Клим.
Цепляюсь за его стол пальцами, тихо поскуливаю, пока влажный язык вскрывает мое порочное нутро. Хакает мою тьму. Ловко, уверенно. Словно знает меня от и до…
А Мурад…
Мне так стыдно перед ним сейчас! Он ведь защищал меня. А я предала …
Поднимаю глаза и вижу его. Наши взгляды сталкиваются, искры в разные стороны. Мужчина уже обошел стол и смотрит на меня, пока его друг вылизывает меня внутри и снаружи.
– Боже… – глаза закатываются, когда язык Уолса едва касается самого чувствительного местечка, – боже… еще… не останавливайся…
Хочу умолять его… и не могу. Это сладко и унизительно одновременно. Больно и безумно хорошо.
Я ныряю в густую порочную негу, все мое тело превращается в невесомое облачко.
– Открой рот, – жесткий приказ, тело подчиняется.
Пытаюсь собрать себя, бороться. Но не получается. Потому что именно сейчас я понимаю: это то, чего я хотела. И Мурад, и Уолс…
Подсознательно я сама сделала все, чтобы Горцев снова нашел меня. И помешал Уолсу сделать со мной что-то очень запретное и порочное. Они сделают это вместе.
Моя гордость розовым кружевом упала к ногам Мурада. Вместе с трусиками я потеряла стыд.
Хочу их обоих! Хочу того, что сейчас происходит! У меня внутри пожар, который не потушить. Можно лишь разжечь его сильнее. Уничтожить меня. И воскресить…
Их руками… губами…
Крепкий стояк Горцева пружинит перед лицом. Он водит бархатной головкой по моим губам. Пока Клим продолжает сладкую пытку. Никогда бы не подумала, что этот бандюк так хорошо владеет языком…
– Еще… боже! Я… ААА! – захлебываюсь в удовольствии, готовая взорваться.
Но Уолс отстраняется. Лишь шлепает меня по горячим набухшим складочкам. Стискиваю зубы от злости. Низ живота огнем горит, тело требует разрядки.
– НУ! – зло рычу. – Вернись сейчас же!
Но Мурад затыкает мне рот. Заполняет меня до самого горла, вынуждая замолчать. Мычу, пока он нежно водит пальцами по моему лицу. Бросаю на Горцева злой взгляд.
– Я говорил, что тебе очень идет такая позиция? – ухмыляется, хрипло смеется. – Кто бы мог подумать, моя милая, что ты всего-то хочешь второго мужика.
В возмущении распахиваю глаза. Откушу! Сжимаю челюсти, Мурад морщится, но давит на мои скулы, вынуждая раскрыть рот еще шире.
Внизу мне так одиноко и холодно! Воздух неприятно соприкасается с пылающей плотью. Ненавижу! Их обоих! Ненавижу и хочу…
– Не беспокойся, принцесса, – слышу сзади голос Уолса, затем он снова шлепает меня ладонью между ног, – сейчас все получишь. Но ты должна кое-что усвоить.
Звук расстегивающегося ремня. Затем ширинки. Шелест фольги презерватива. Он меня трахнет? Прикрываю глаза, пытаюсь прислушаться к новым для себя ощущениям.
– Отныне ты ничего у нас не требуешь, – слышу, как он раскатывает резинку по стволу, – не хлопаешь дверью и не убегаешь. Если что-то хочешь, ты приходишь, стягиваешь трусики и садишься у ног.
Мурад скользит между моих губ, туда-сюда. Уничтожает мою гордость, давая взамен ощущение защиты. Как и Уолс… это так больно. Словно внутри меня рушатся крепкие стены, которые я возводила всю жизнь.
– Взамен мы даем тебе все и даже больше. Кров, дом, защиту. Секс. Семью, если захочешь.
Тихо всхлипываю. Сдаюсь. С каждым словом я кажусь себе все менее значимой. Прошлое окрашивается в совершенно иные краски. Дура… какая же я дура!
Толчок. Ощущение наполненности. Впиваюсь ногтями в прохладное дерево. По телу несется мощная волна удовольствия. Заполняет каждую клеточку. Врезается в мозг, оставляя клеймо.
Мне хорошо. Чертовски хорошо! Именно вот так. Распластанной на столе, с задранной юбкой. Подмахивающей задницей, пока Клим со всей силы вколачивается в меня.
А Мурад с рыком трахает мой рот.
Это не больно. И даже не унизительно. Это сладко и порочно.
– Ммм! МММ! – мычу, ощутив горячие пальцы на набухшей чувствительной вершинке. – МММ!
Взрыв. Клим толкается в последний раз. Замирает. Мурад наполняет мой рот своим терпким густым семенем.
– Блядь… это просто ахуенно, – рычит Уолс, внезапно целуя меня между лопаток, – почувствовала, принцесса? Ведь можно по-другому, правда? По-хорошему…
Оба выскальзывают из меня. Мурад помогает мне подняться. Сажают в кресло. Сил нет. Ноги подкашиваются. Такое ощущение, что меня выпили до дна. Вся моя сила теперь не имеет смысла.
Меня присвоили.
– Принцесса, – неожиданно нежным голосом произносит Клим, присаживается передо мной на колени, – я все понимаю.
Он касается моей щеки. Я с ужасом понимаю, что плачу. Но даже не ощущаю этого. Слезы солеными дорожками текут из глаз.
– Тшш, – Мурад обнимает меня сзади, – все хорошо, девочка. Хорошо…
Но мои слезы уже не остановить. Меня прорывает, словно плотину. Боль вырывается наружу громкими всхлипами. Я больше не могу… не могу! Папа…
– Папа, – закрываю лицо руками, – почему ты меня бросил… за что…
От боли тяжело дышать. Грудь сдавливает. Начинаю царапать ее, но Горцев перехватывает мои руки и целует.
– Все хорошо, принцесса, – тихо произносит Уолс, – ты должна наконец освободиться. Пусть и так, но мы смогли это сделать. Плачь, сколько нужно. Теперь мы всегда будем рядом…
Глава 9
МурадТерпкий вкус виски обжигает горло. Я давно привык к этому чувству, но именно сейчас это не то что мне нужно.
Однако без выпивки никак…
То, что случилось в клубе Клима, заставило меня задуматься. Не столько о том, как моя Янка кайфовала от ощущения внутри другого мужчины, сколько о своей реакции на эту картину.
Как она была распластана на столе, как ее попка торчала кверху. Сука…
– Хочешь об этом поговорить? – скалится Уолс, которого, по всей видимости данная ситуация устраивает. – Мне понравилось.
После Янкиной истерики я отвез ее в особняк. Она заперлась в комнате, от еды отказалась. Уолс прикатил следом. Было решено девочку не трогать, пока не выйдет сама.
Но я за нее беспокоюсь.
– О том, что мы вдвоем сделали с ней? – выгибаю бровь, смотрю на янтарную жидкость в бокале. – Это не то, о чем говорят вслух, Клим. Мы надломили Яну.
Я не могу видеть ее слезы. Они меня на части рвут. Поэтому Янку успокаивал Волков. Как выяснилось, он мастер. Только вот…
– Не мы с ней сделали, а мы втроем сделали, – заявляет Уолс, закуривая и прикрывая глаза, – лучший секс в моей жизни. Я знал, что принцесса горячая, но что настолько…
– На большее не рассчитывай, – рычу, – это была разовая акция. Надеюсь, она не сбежит от меня после этого.
– С каких пор ты стал таким трусливым, дружище? – ухмыляется Волков. – Не припомню в тебе такой слабости. Так сильно боишься за эту малышку? Она никуда от тебя не денется.
– О, ты ее плохо знаешь… – усмехаюсь, беру сигарету, – очень плохо, Уолс. Эта девчонка без царя в голове. Сначала делает, потом думает.
– Потому что знает: ты за ней примчишься. Какую бы хуйню она не сотворила, ты спасешь, простишь и выебешь. Вот и куролесит. Я бы на твоем месте был жестче.
– Я обещал ее отцу беречь ее, – хмыкаю.
– Пиздежь, дорогой друг, – Клим выпускает идеальное кольцо дыма, – ты просто ее любишь. Любовью, на которую способен такой горячий восточный мужчина.
– Попизди мне! – рычу, понимая, что Уолс прав.
И тем мне страшнее за Яну. Ее вспышка как серпом по яйцам. Я привык видеть ее озорной, веселой. Наглой и строптивой. Но не настолько уязвимой.
А уж наблюдать, как закатываются ее глаза, когда ее трахает Клим, и вовсе странно. Потому что я должен злиться. Беситься и ревновать.
В чем же дело? Где сбой, мать вашу?!
– Мурад Демидович, – моя экономка топчется на пороге, – Яна Васильевна отказывается от еды.
– Оставь у порога.
– Она ее выкинула.
– Что?! – взрываюсь. – Эта мелкая… ну, Яна! С ума сошла, едой швыряться?
– Успокойся, – Клим не двигается с места, – не хочет, пусть так. Не нужно заставлять принцессу есть. Проголодается, выйдет сама. Ей сейчас необходимо побыть одной. Но ты, Мурад, дорогой, Демидович, совсем распустил ее.
– Не учи меня обращаться с Янкой, – рычу.
– А ты попробуй. Меньше эмоций, больше силы. Увидишь, малышка будет хвостиком вилять и заглядывать тебе в рот.
– Ты точно очень плохо ее знаешь, – задумчиво тереблю бороду.
Когда Клим уезжает, я какое-то время сижу в кабинете. Затем вызываю Янкиного охранника. И чем думал, когда назначал этого сопляка ее защищать? Янка крутит Колькой, как хочет.
