Одна на двоих. Золотая клетка

Неправда!

– То есть если я соглашусь на ваше предложение, то у вас будут… кхм… девицы разной степени… цирковатости? – выгибаю бровь.

– Ты тоже можешь трахаться с Уолсом или Мурадом. Или с ними обоими. Единственное условие будет – делай это так, чтобы никто не знал.

– Я рассмотрю ваше предложение, – сдавленно шепчу.

Нет! Ни за что!

– Буду рад, – он улыбается и уходит.

А я спешу к выходу. В легких заканчивается воздух, от концентрации лицемерия он стал невыносим!

И когда я пробегаю мимо крайней к двери колонны, меня хватают за руку. Тянут куда-то…

– Клим? – смотрю на мужчину, разъяренного, играющего желваками.

Он затаскивает меня в туалет. Впечатывает в стену. Нависает сверху ледяной горой. Его грудь высоко вздымается.

– Рассмотришь его предложение, значит? – цедит, затем больно впивается пальцами в мое бедро.

– Клим… отпусти, мне страшно, – сглатываю, от злости в его глазах рассыпаюсь в пыль.

– Ты хотела уединиться, принцесса, – рычит, ведет рукой все выше и выше.

– Это ты меня оставил… ушел… – выдыхаю, ощущая, как страх трансформируется в возбуждение.

Низ живота напряжен, я постепенно расслабляюсь. Это Уолс… он не обидит меня. Не сделает больно. Он просто ревнует.

Рядом с этим мужчиной я могу отпустить себя. Показать, чего хочу на самом деле.

– Принцесса… – хрипит, когда я кладу ладонь на его ширинку.

Там все мгновенно твердеет. Вожу рукой туда-сюда. Закусываю губу, прикрываю глаза.

– Что же мне с тобой сделать? – шепчет томно, вынуждая сжать ноги. – Оттрахать прямо здесь или дождаться, пока домой поедем? Выебать в машине… или уже дома?

Его слова сливаются в единый горячий шум. Не понимаю, что Уолс говорит. Схожу с ума от ощущения его голоса на коже. Он на мне, во мне… вокруг меня.

Тресь!

Дорогие кружевные трусики летят на раковину. Еще миг, и Уолс резко подхватывает мое бедро. Ширинка расстегнута, в руке мужчины презерватив.

– Ммм, – цепляюсь за его плечи, балансирую на одной ноге.

Неудобно…

– Если не трахну тебя, носом пойдет, – рычит, раскатывает резинку по стволу.

Толчок. Мгновенное ощущение наполненности. Крик, заглушенный голодным поцелуем.

И звук распахивающейся двери туалета…

Глава 18

Яна

– Нашел, – хриплый голос Мурада пускает по телу мурашки, – трахаться в туалете Мартынова… верх неуважения.

Мужчина приближается хищной походкой, на ходу расстегивает ширинку. Облизываюсь. Мгновенный острый страх отступает.

Уолс все еще во мне. Горячий, голодный… сводящий с ума.

– Двигайся… прошу… – стону умоляюще.

Но Клим не шевелится. Разочарованно шиплю.

– Принес? – хрипло спрашивает Уолс.

– Да.

– Отлично.

Меня разворачивают. Клим подхватывает вторую мою ногу. Повисаю на его крепком теле, руками обвиваю шею. Такой сильный…

Щелчок замка.

И горячие руки Мурада на моей попке. С губ срывается стон. Я прижимаюсь к Уолсу, сгорая от желания. От ощущения его твердости между ног. Он так глубоко…

Проникает в душу, пускает там корни. Я влюбляюсь так стремительно…

– Ммм, – нахожу его губы и впиваюсь в них.

А попки касаются горячие пальцы Мурада. Ммм! Клим перехватывает инициативу, терзает мой рот. Трахает языком, грубо кусает мои губы. Я в ответ цепляю зубками его язык.

– Ммм! – смотрю в черные глаза Клима.

Это просто безумие какое-то! Два мужчины… снова…

Но теперь мне не страшно. Я хочу их обоих. Нуждаюсь в ощущении безопасности рядом с ними.

Клим таранит мою нежную плоть. Врывается, словно стальной поршень.

А Мурад нежно ласкает попу.

– Ох! – стону в губы Волкова, ощутив двойную наполненность.

– Это лишь пальцы, детка, – голос Мурада хищный, возбужденный.

Такой, как я люблю. Они хотят взять меня вдвоем? Мамочки! Но мне не вырваться. Жесткие толчки сопровождаются горячими пошлыми звуками.

Я полностью теряю себя. Поглощенная тройным пороком, откидываюсь на широкую грудь Мурада.

– Вот так тебе надо, да? – хрипит он. – Чтобы двое… да в тебе одной?

– Да… – срывается с губ, – ААА!

Вскрикиваю, ощутив горячее мужское естество внутри. Теперь они оба во мне… большие и горячие. Распахивают, таранят, не щадят…

– Маленькая… принцесса, – рычит Клим, – порочная девочка.

– Наша, – рык Мурада сзади, горячие губы накрывают шею.

Он втягивает мою кожу, оставляя свой след.

– Я помечу тебя, девочка, – хрипит Горцев, – чтобы всегда помнила… чья ты…

– Ваша… я ваша… – тяжело дышу, – ваша…

– Наша, – Уолс ускоряется, Мурад подхватывает его темп, – только наша!

А я уже не здесь. Все тело – оголенный, натянутый нерв. Сейчас я с двумя мужчинами. Они оба терзают мое тело, проникают, помечают собой. Сжигают своей страстью.

После мы уже не будем прежними.

Это то, что ломает душу. Неправильная, порочная связь. Но такая сладкая и манящая. Мое тело поет в руках Клима и Мурада. Меняется, оголяя все новые и новые уголки желания.

Освещая алым пламенем темную, глубокую часть меня, что ждала выхода.

Мощная волна прокатывается по телу раз за разом. Выгибаюсь, отдаваясь двум парам мощных рук. Позволяя сильным заявить свои права…

– МММ! – оседаю, полностью побежденная и порабощенная.

Мужчины хрипло рычат. Клим тыкается в мой лоб своим, Мурад целует меня за ухом.

Аккуратно ставят на ноги. Пошатываюсь.

– Вот так лучше, – ухмыляется Горцев, – успокоилась, язва ты наша?

Мычу что-то нечленораздельное. Мужчины выбрасывают презервативы. Мурад поправляет мою одежду. Этот оргазм оставил на мне несмываемый след.

– Поедем отсюда? – Клим аккуратно обвивает рукой мою талию. – Ты в порядке, принцесса?

– Я…

Меня выводят через задний вход. Там уже стоит машина. Почему-то рядом со мной сидит Клим. А где Мурад?

– Куда мы едем? – сонно спрашиваю, льну к своей глыбе льда.

– Домой, принцесса, домой…

Дальше все, как в тумане. Меня буквально выносят из машины и несут куда-то. Слышу писк лифта. Погодите-ка! У Мурада особняк.

Но мне так хорошо. Тело, словно невесомое облачко. И снова писк. Открывается дверь, меня вносят в темное помещение.

– Клим… где я? Куда ты меня привез? – бормочу, глаза слипаются.

– Спи, принцесса… ты устала… – мурчит Уолс, – завтра мы обо всем поговорим. Отдыхай…

Непривычная нежность в его голосе заставляет меня трепетать. Чувствую, как с ног снимают туфли. Затем медленно расстегивают платье. Прохладный воздух прокатывается по телу мурашками.

Я нагая…

Легкий укус стоячего сосочка. Пламя между ног.

А потом…

Теплое мягкое одеяло. Нежный поцелуй в лоб. Так меня целовал папа…

– Папа…

– Его нет, принцесса. Пора тебе уже принять это, – слышу сквозь густую дрему, – спи, непокорная моя.

– Твоя… Клим… – губы уже почти не разлепляются.

– Что?

– Кажется я… влюбилась в тебя… – не контролирую себя, затем зеваю, – ты не обидишь меня?

– Никогда – рычание на ухом, – спи.

Затем тяжелые шаги. А я проваливаюсь в тягучий сон без сновидений. Впервые мне не снится отец. И счастливые дни, которых больше никогда не будет.

Открываю глаза, щурясь от яркого света.

– Эээ… – сажусь в мягкой постели.

Я голая. И это не моя комната…

С трудом помню, что случилось вчера. Смотрю на кресло рядом с кроватью. Там лежит домашнее платье. Быстро натягиваю и выскакиваю из комнаты.

Где я? Бегу к лестнице и тут же цепенею, услышав знакомый ледяной голос.

– Да, Жень. Спасибо. Доза была подходящая. Нет, она ни о чем не узнает, – затем закрывается дверь, и голос Клима исчезает.

Прижимаюсь к холодной стене. Съезжаю вниз. Закрываю лицо руками. Вся радость от вчерашней страсти разбивается на осколки…

Глава 19

Яна

– Долго ты тут будешь сидеть, принцесса? – слышу тяжелые шаги на лестнице.

Клим подходит. Вижу его начищенные лакированные туфли. Медленно поднимаю взгляд. Брюки, рубашка навыпуск. Расстегнутый воротник, закатанные рукава и усталый вид.

Он не ложился?

Встаю. Тело двигается на автопилоте. Так вот ты какой, Клим? Я же верила тебе. Несмотря на жестокую и отталкивающую оболочку, тянулась…

– Мне не нравится это платье, – не узнаю свой голос, – и я хочу домой. Отвези меня к Мураду.

Он совершенно спокоен. Я смотрю на Уолса. Сердце все равно екает… словно не верит, что он мог так поступить. Но он это сделал. Несмотря на то, что я и так была готова отдаться им обоим.

Интересно, Мурад в курсе? Тоже в сговоре?

Внутри все медленно покрывается коркой льда. Разочарование, обида и боль сплетаются в единое целое.

– Так не пойдет, принцесса, – усмехается он, – ты все еще не поняла?

Я все только что поняла…

– Твой вчерашний выход имел две цели. Первая: показать, что наследница Чикина жива и Ксюше нужно поостеречься. И вторая: выявить того, кто на ее стороне, и устранить его. В целом обе цели достигнуты.

Молчу. На лице безразличная маска.

– Когда я поеду домой? – спокойно спрашиваю.

– Ты не поедешь. Теперь ты живешь со мной, – заявляет он холодно, – привыкай носить эту одежду. Придерживайся распорядка. И все будет хорошо. Оставь решение проблем нам с Горцевым.

На губы ложится улыбка. Всеми силами стараюсь сделать ее дружелюбной.

– Яд так и сочится, – ухмыляется Клим, – старайся лучше, принцесса. Что случилось? Ты еще вчера была… более сговорчивой. Думал, мы наконец-то друг друга поняли.

Он делает шаг ко мне. Подцепляет подбородок, приподнимает мое лицо. Что-то в его глазах заставляет мои чувства встрепенуться. В глубине его тьмы появляется проблеск… нежности?

– Мы поняли, – медленно облизываю губы.

Я точно поняла, что мне пора тикать. Вчера мне подмешали снотворное, а завтра накачают чем похлеще и продадут кому-нибудь типа Мартынова.

– Завтрак на столе. Приведи себя в порядок и спускайся, – Клим отпускает меня, сует руки в карманы и направляется к лестнице, – сегодня обживись, немного привыкни. Завтра мы с тобой поговорим.

Я направляюсь по узкому коридорчику к своей спальне. У Клима очень просторный пентхаус. Минимализм, черно-белые тона. Много стекла…

Толкаю дверь.

Я должна сбежать.

– Яночка, зайди ко мне! – зовет меня папа, пока я трещу с подружками в саду. – Это важно!

– Девчонки, я сейчас! – накидываю парео и бегу к отцу в кабинет.

Он всегда казался мне мрачным и тяжелым. После смерти мамы папа часто ночует здесь. Сюда приезжают суровые дядьки в строгих костюмах. Они много говорят, курят и пьют.

– Что ты хотел, пап? – влетаю в его кабинет, целую отца в щеку.

– Ян, слушай, – он нервно теребит в пальцах сигарету, – я очень стараюсь. Чтобы у тебя все было. Чтобы ты ни в чем не нуждалась. Но человек смертен… порой внезапно смертен.

Мне не нравится, о чем говорит папа. Съеживаюсь, отгоняя плохие мысли.

– Поэтому я хочу, чтобы на случай, если со мной что-то случится, ты не осталась без средств. Подойди.

Он подзывает меня. Затем подходит к книжной полке, достает оттуда томик Булгакова «Мастер и Маргарита». И тут шкаф отъезжает в сторону, прямо как в шпионском кино.

За шкафом сплошная стена, а в ней едва заметная железная дверца. Маленькая, размером с небольшое окошко. Папа жмет какие-то кнопки, она распахивается.

– Пап, ты шпион? – хмурюсь. – За тобой скоро придут? Что все это значит?

– Нет, милая. Это сейф лично для тебя. О нем знаю лишь я и теперь ты. Код лежит в твоей личной тумбочке у кровати. Там я сделал двойное дно. Если со мной что-то случится, тут лежит безлимитная кредитная карта на имя моего хорошего друга, наличные, ключи от моего «Мерседеса». Это на всякий случай. Но запомни, родная. Никто не должен знать. Вообще. От этого может зависеть твоя жизнь…

Тогда я не обратила внимания на слова отца. Подумала, что он просто перестраховывается. А со временем как-то забылось…

Осматриваю свою небольшую комнату.

Светлая, уютная. Распахиваю дверцы шкафа.

Усмехаюсь, провожу ладонью по стройному ряду платьев на вешалках.

– Значит, ты любишь всегда иметь доступ к женщине? – ухмыляюсь, затем достаю одно из платьев.

Хлопковое, сдержанное. Чем-то похожее на то, в котором я сейчас. Переодеваюсь. Это принцип. Я не буду носить то, что он скажет. Собираю волосы в высокий пучок, умываюсь и спускаюсь вниз.

Клим сидит за столом. Уже переоделся в джинсы и черную рубашку. Читает планшет, пьет кофе. Рядом в пепельнице тлеет сигарета.

– Ты долго, – даже взгляд на меня не поднимает, – все остыло. Значит, будешь есть холодное.

– Как скажете, хозяин, – зло цежу, выпрямляюсь.

Хочешь покорную? Будет тебе покорная. Но не полностью. А сегодня я сбегу. Поеду домой, проберусь в особняк и достану все, что отец оставил.

Ну а потом разберусь по ходу дела.

– Переоделась, – усмехается.

– Угу, – жую холодную яичницу, аппетита совсем нет.

– Я сегодня уезжаю по делам. Приеду поздно. Ключ выдам тебе завтра, как сделают, – он даже не смотрит на меня, – если будешь хорошей девочкой, мы с тобой уживемся.

Не дождешься!

Да, мне было с ними хорошо вчера. Но гадкий поступок перечеркнул всю мою симпатию. Клим прав, это был урок. Что никому нельзя верить. Даже тому, из-за кого сердце сходит с ума.

Сегодня я сбегу.

А потом мы уже будем говорить по-другому…