Сны

Получается, не всё так плохо, а?:) Ура, я исцелён! Мне стало легче! Надеюсь, я тебя не загрузил фигнёй? Но я знаю тебя, как человека исходно «НЕзагружаемого», так что не боюсь испортить наши отношения! Однако всё же прости за многословие, которое я так не люблю! Зови к себе на спектакли, ставь их побольше и будь здоров!

Твой Андрей.

***

– …открывают ваш…брат открывает и видит там его дочка, молодой человек, без одежды, вижу, что, ну, вот, плачет, плачет сильно. Вот – знаете? – вот, как бы сказать, не знаю, может быть, вот так вы говорите, чтоб не очень-то это…ну, дело в том, что…хорошо…девочки нету, факт уже…

– Девочки нету?

– Да!

– Но, вот, мой брат, я не знаю…

– …рассказать обо всех его возможностях…достоинствах…э-э-э…я пригласила сегодня к нам в студию нашего уважаемого эксперта, врача-физиотерапевта Рената. Ренат, здравствуй! Ну, спасибо, что нашёл время придти к нам. Ну…может ты вообще в принципе нам расскажешь для чего, так вот, на самом деле важно – да? – знать своё давление?

– Привет, Наталья!..

– …Кабульского аэропорта. Дело в том, что…а-а…с-саму территорию аэровокзального комплекса и взлётно-посадочную полосу контролируют подразделения американской армии, а внешний периметр находится под контролем движения "Талибан". Эвакуация…а-а…военнослужащих Соединённых Штатов Америки должна завершиться тридцать первого августа…

***

– И что было потом? – кричал Мишка, почему-то голосом Андреевой мамы, с другого конца актового зала.

– Да ничего особенного, – спокойно отвечал Андрей. – Накрыли большой стол. Поставили огромные тарелки с супом. Принесли другие огромные тарелки с тушёными овощами. Всё это вкусно пахло…

– И ты ел? – Мишка даже внешне почему-то походил на маму. Андрей пригляделся и понял, что это совсем даже не Мишка, а мама…закутанная в пуховый платок. Который она схватила в последний момент, выбегая из квартиры. Так повязывали платки женщины-беженки прошлого века. Отчего-то они именно так повязывали свои пуховые платки. Всегда глядя на такой их вид, Андрею хотелось жалеть их и плакать. «Интересно, чего это Мишка так похож на мою маму?» – подумал Андрей.

– Так ты ел или нет? – настаивал Мишка-мама.

– Ну так…поклевал немножко, – ответил Андрей, пытаясь заглянуть через окно за угол детского сада, туда, где работали сапёры. Надо же узнать, когда они закончат, а то останешься тут навсегда. Что в общем-то неплохо, если разобраться – и кормят вкусно, и тепло, и нянечки добрые… Вот, правда, кровати почему-то очень маленькие и неудобные. Как он будет в них помещаться?

– Ты о чём это? – спросил Мишка. Он уже сидел рядом и наворачивал суп из большой тарелки.

– Кровати здесь маленькие, – повторил Андрей.– Неудобно спать.

– Ничего, привыкнешь, – уверенно бросил Мишка. Он покосился на тарелку с овощами, стоявшую поодаль, подумал, и придвинул её к себе поближе. Затем снова подумал, и принялся есть поочерёдно из обоих тарелок. Ему это доставляло удовольствие.

– Ты не отвлекайся, – успел сказать Мишка между очередными ложками еды. – Что дальше-то было?

– Потом я решил написать письмо, благодарственное. В администрацию района и в газету.

– Какую?

– «Вечерний город», по-моему…

– Почему именно туда?

– Да подходила ко мне тётка оттуда, расспрашивала. Мы хорошо с ней поговорили.

– Ну и что?

– Она всё более-менее точно написала, как я и рассказал ей.

– Понятно. Дальше!..

– А дальше странно…

– Что?

– Сначала долго ответов не было. Потом первым приходит ответ из администрации. Пишут, что нет у них рубрики «благодарность». Мол, если у вас есть жалобы или предложения, пишите в другое подразделение, а в какое именно не указали. И всё.

– Так. А ты?

– А я тогда написал на сайте правительства города.

– Ну ты упорный! – Мишка управился с супом и стал “добивать” овощи. – А они тебе что-нибудь ответили?

– Ответили. Мне пришлось перечитать раза три пока я понял на каком языке написан ответ.

Мишка на секунду остановился:

– Чё, не по-русски что ли?

– Да нет, буквы-то наши. Просто составлены так, что не сразу разберёшься. Читал когда-нибудь какой-нибудь договор?

– А-а! – протянул понимающе Мишка.

– Вот-вот.

– И чего они там сказали?

– Сказали, что обратился я не по адресу, это такой-то отдел и подобными вопросами он не занимается. Это если коротко и в переводе на нормальный язык. Но письмо, знаешь ли, на целую страницу было. И, самое примечательное, что казалось какой-то робот мне написал. Вообще не человек.

– Ясно, они тебя не поняли, – резюмировал Мишка, облизывая тарелку. – И чем ты недоволен?

– Да не то чтобы недоволен… Странно просто – я хотел поблагодарить конкретных людей за хорошую работу, вот и всё.

– Так и что странного?

– Получается, что сама власть не хочет, чтобы её хвалили и поддерживали. На их сайтах чёрт ногу сломит – не найти ничего. Написать ты можешь, но только для жалобы или предложения – то есть, в обоих случаях когда ты как раз чем-то недоволен. То есть, всё с чем ты к ним обращаешься это несогласие, обиды, упрёки, угрозы и так далее. Какого же понимания и поддержки они хотят от людей, если…

– Дорогой Андрюша, – отеческим тоном перебил сытый Мишка, – ОНИ от тебя ничего не хотят. Им до тебя, как до лампочки. Доволен ты, недоволен – у них свои дела. И к тебе эти дела не имеют никакого отношения. Ты случайно – СОВЕРШЕННО СЛУЧАЙНО – попал в поле их внимания. Да и не важно совсем кто бы попал. Они просто выполнили определённый порядок действий, – им повезло ещё, кстати, что всё получилось – вздохнули с облегчением и забыли, как страшный сон. Всё – галочка поставлена, вычеркнуто из списка дел. Ты им совершенно безразличен.

– А если бы взорвалось?

– А если бы взорвалось, – наставительно, как всегда, сказал Мишка. – Тогда они, до того как сдать дела перед увольнением, а точнее повышением, просмотрели бы твоё личное дело и может даже с твоим фото. И может даже кто-нибудь из них посочувствовал бы, глянув мельком на твоё молодое лицо – вот, мол, жалко, такой молодой и уже «сыграл в ящик». И всё. Всё равно – галочка, вычеркнули. Просто было бы чуть больше возни.

– Ну хорошо, а почему газета не ответила?

– Не ответила?

– Ни слова. Более того, я однажды – меньше месяца прошло – случайно встретил ту журналистку. Так она равнодушно скользнула по мне взглядом и прошла мимо.

– Может не узнала?

– Может.

– Хотя, знаешь, это тоже вполне логично, – задумался Мишка. – Им также не интересно.

– Что?

– Благодарность и похвала чиновникам. Что тут такого…сочного? Скукота! Вот, если бы ты написал, что вашу мать, почему меня обидели там-то и там-то? Вот тогда бы они тут же тебе ответили и прислали бы сразу эту же бабу-журналистку. Или целую компанию. И насладились бы твоим матерным рассказом о несправедливости власти.

– Но это же глупо! – воскликнул Андрей. – Я не могу этого понять!

– Чего, мой друг? – иронично поинтересовался Мишка.

– Как люди хотят хорошо жить – радостно, богато, спокойно – если основной побудитель развития общества негативен в самой своей сути?

– Попроще, брат, попроще! – запротестовал Мишка. – Ты не у себя в институте.

– Какого волка кормишь, Миша, такой и вырастает, знаешь такую притчу?

– Чё-т такое слыхал. Слушай, а чай тут дают?

– Не знаю, – рассердился Андрей. – Ты будешь попивать чаёк и смотреть бездарные, амбициозные новости, в которых только и смысла, чтобы ты оставался в страхе, озлобленности, обиде и неверии?

– Погоди…

– Я не понимаю, неужели всех устраивает жить злобными зайцами по своим норам? Зайцами, которые боятся, но зарубаются только по мелочам в продуктовом магазине? Которые ничему не верят, но обмануть их проще простого. А ещё проще сбить их в кучу, когда понадобится, и натравить на другую такую же кучу. А когда обе кучи поредеют, растащить их в стороны, успокоить и ждать, когда они снова наплодятся, чтобы снова устроить заячьи бои.

– Да успокойся ты…

– Я понимаю, почему люди уезжают в якобы тупую Европу – там хотя бы внешне соблюдают законы и правила, и ненависть не бродит, как слепой, по улицам городов. Как ты думаешь, куда деваются все эти тонны негатива, льющегося из экранов телевизоров? Они остаются в людях, заполоняют окружающее пространство. И что может быть хорошего в таком случае? Какая может быть уверенность в завтрашнем дне, какое равновесие? Да никакого! И никогда! Даже элементарной чистоты на улицах не будет! А вот теперь, друг Мишка, главный и основной вопрос… Скажи, пожалуйста, как в таком случае ты, конкретный Миша, будешь спасать себя? Обрати внимание, я говорю не только о твоей тушке, а о твоей бессмертной душе, – пусть ты в неё и не веришь – то есть, о тебе самом, о тебе, каким ты себя ощущаешь и, я надеюсь, осознаёшь? А, ответь-ка мне?..

Мишка протянул руку и стал гладить Андрея по голове:

– Андрюша, сынок!

Андрей поднял от стола голову. Перед ним стояла мама, в пуховом платке и гладила по волосам.

– Пойдём, Андрюша! Всё закончилось, можно возвращаться домой…

***

…по расходящимся направлениям, он получился у Рокоссовского хорошо, и вообще надо сказать, что фронт Рокоссовского даже в зимней кампании наступал всё же лучше. И, самое главное, что Рокоссовскому удалось наладить и обеспечить свои войска нормальным снабжением в очень тяжёлых условиях. То есть, самой главной проблемой первого белорусского фронта было действие в труднодоступной лесисто-болотистой местности. К двадцать восьмому июня сорок тысяч немцев попали в котёл в районе Бобруйска. На следующий день город был взят, а генерал Рокоссовский получил звание Маршал Советского Союза. Так была поставлена точка в майском споре генерала со всей Ставкой. В окопах уже начали судачить, кого из полководцев назначат брать Берлин. В солдатской массе чаще других называли имя Константина Константиновича Рокоссовского…

…Когда художник Анна Маркус создавала одну из кукол – морского котика – главной задачей было не напугать маленького зрителя. Сыну режиссёра, Степану, многоголовый персонаж сразу показался очень убедительным.

– Он же не успел подготовиться, что это кукла. Он подумал, что это огромное живое существо. И поэтому реакция была неадекватная. Я страшно расстроилась, потому что я думала, что все дети будут бояться, но потом прибежали ещё другие дети артистов и они никто не боялся!..

***

Коля, привет! У меня всё хорошо! На работе успокоилось – шеф ничего мне не сделал. Не знаю уж чего он этой истеричке сказал, но она со мной дипломатично вежлива, как-будто ничего не произошло. Ну, да бог с ним.

Слушай, у нас тут в нашем облезлом парке какое-то большое строительство затеяли. Пару дней назад понаехали грузовики с краном, чего-то выгружали полдня. Сегодня гляжу уже забор выстроили трёхметровый. Почему-то синего цвета и железный. Раньше, помнишь, такие бетонные блоки ставили, гигантские , толстенные, атомной бомбой не прошибёшь… Очень интересно, что там будет. Никто из соседей ещё не в курсе, даже обычно осведомлённые. Надо будет сходить посмотреть – вешают всегда информацию на стройках, кто, что, чего. Как узнаю, сообщу тебе. Жалко, конечно, всё-таки это парк, хоть и плохонький, во всей округе нет и такого. Лучше бы уж посадили деревьев побольше. Гулять в районе совсем негде, сплошной асфальт. Ещё и грязный, к тому же. Правда, говорят, что уже пытались там (в смысле, в парке) деревья сажать – я не застал, но старожилы помнят – только там не приживается ничего, погибает. В общем, пустыня пустыней, логично, что застроить надо нафиг да и забыть. Я почему тебе об этом так долго рассказываю… Место неудобное для любой постройки – изрезано всё вдоль и поперёк, словно овраг (это в нашем-то плоском городе!), идти туда неудобно, а начали строить именно там, в самой середине. Вот всем и стало жутко интересно – что же это такое может быть? Естественно, ты скажешь, что нам просто делать нечего – обсуждать всякую муть. Зажрались в городе столичном. Ты в общем-то прав. Но я так полагаю, что люди просто устали от новостей бесконечных, хотят чем-то отвлечься, загадки и тайны – самое лучшее развлечение для человека. Это кто-то сказал, не помню кто. Если тебе интересно, буду держать тебя в курсе дела.

Погода у нас не очень! Дождь постоянно. Но дождь-то ладно, я его даже люблю, но блин темно всё время. Просыпаешься – темно, днём – чуть светлее, но темно, вечером – не темно, а черно. Что-то я давно такого не наблюдал. Мы же не Мурманск там какой-нибудь, не за полярным кругом, у нас нормальная всегда была смена дня и ночи… Странно как-то! Ну, да ладно. Ты-то сам как? Пиши, не забывай друга. Будь здоров!

Андрей.

***

… Мы планируем отправиться на западный берег, где находится самое замечательное из творений – рукотворная гора Иродион…

…Джуно расположен на юге Аляски, в краю белых ночей. Но даже здесь в сутках бывает несколько часов кромешной тьмы. А это значит, что четвёртого июля город празднует день независимости в неповторимом стиле…

– Мы хотим вернуть наши отношения в прежнюю колею!

– Это даёт надежду, что с ней всё будет в порядке и мы сможем продолжать свою личную жизнь!

– Это огромный успех, видеть такую пару как Леен и Стив снова в гармонии физически, эмоционально и духовно! Я знаю, что с прошлого раза вы отсняли неплохой материал. Так что давайте посмотрим кино…

…славился безошибочным выбором актёров на роль. Ему, порой, и пробы-то были не нужны, достаточно одного взгляда, чтобы понять – это то, что надо. Он ходил по коридорам Мосфильма словно охотник в поисках добычи. Там ему и встретилась Наталья Величко.

– Басов взял меня без пробы, прямо сразу, и сказал "мне некогда, если я пойму, что вы мне не подходите, я вас заменю…"

***

– Эх, хорошо! – Андрей потянулся в стороны и вверх руками. – Здравствуй, солнышко, я тут!..

День начинался неожиданно ясный и, судя по ощущениям кожи, даже горячий. Как было обещано, солнце с каждым днём приближалось, и оконное стекло усиливало пока ещё далёкое тепло. Это радовало. Не могло не радовать. Тем более, что несмотря на всё своё могущество, светило допускалось в эти края нечасто. Что поделать, с данным прискорбным фактом можно было либо смириться раз и навсегда, либо, если можешь, уехать туда, где запрета на свет и тепло не бывает. Андрей верил, что однажды так и сделает. Уедет на одно из тех побережий, куда его почти каждое лето возила мама…

Солнце тем временем вовсю пользовалось дарованной возможностью показываться на глаза и греть. Людям со своей стороны тоже следовало этим пользоваться, пока кто-то более влиятельный чем само солнце не передумал и не обернул небо новым слоем непроницаемой серой плёнки…

– Хорошо! – с наслаждением повторил Андрей и снова потянулся. Купол на башне сверкал во всю ширь, глубь и высоту. Он даже отсюда, издали, казался огромным придавая башне окончательную и непререкаемую внушительность. Такую, с которой невозможно поспорить, а можно лишь любоваться и восхищаться.

Андрей помнил, как на нескольких длинных платформах привезли многочисленные части этого купола и потом не меньше недели собирали воедино величественный золотой конус. По кусочкам, по ромбикам, по планочкам возвели, как дом, и так он стоял месяца два прямо на земле, почти в центре круглой площади. Мешал проходу, но привлекал внимание и магнитом притягивал к себе всех проходивших мимо. Должно быть, благодаря во многом ему, в храме стало резко прибывать посетителей, как праздных, так и верных. Так называл последних настоятель, отец Алексей. Он говорил, впрочем, что рад всем, кто приходит и учил, что принимать нужно всех, без исключения.

Настоятель понравился Андрею. Не сразу, но понравился. Вид у него был строгий и, как показалось поначалу, злой. Но как только Андрей, после первой посещённой им службы услыхал проповедь настоятеля, тут же переменил своё отношение. «Всё же суетное первоначальное впечатление не всегда бывает верным», – подумал тогда Андрей.

Когда отец Алексей говорил проповедь после службы (хотя сам он называл это беседой), все слушали не дыша, с неподдельным вниманием. И это была чистая правда. Настоятель умел подобрать нужные слова и нужное чувство, которое отзывалось в людях и потом они добровольно шли помогать новому храму. Кто чем мог – кто просто кирпичи потаскать, а кто крупную сумму пожертвовать. Женщины помогали поддержанием чистоты и порядка или готовкой еды. Каждое воскресенье, после обязательной службы, в одном из домиков накрывался обед для всех желающих, коих оставалось немало. Настоятель любил поприсутствовать на таком обеде и громко поговорить со всеми обедающими разом. Он был ещё относительно молод, всегда бодр, весел и чрезвычайно активен. Как сказал Андрею по секрету храмовый сторож Вова, настоятель раньше был спортсменом и старался несмотря на «старые раны», поддерживать «форму». Бодрость отца Алексея заражала всех с кем он общался. Каждый, после даже короткого разговора с настоятелем, уходил в приподнятом настроении, и в каждом уходящем угадывалось некое подражание манере поведения отца Алексея. Андрей не чувствовал на себе такого влияния, и не подражал отцу Алексею. Но испытывал симпатию к нему. Понятно было почему люди выбирали настоятеля для разного рода доверительных бесед. Большинству, как думал Андрей, нужно было что-то вроде наставления. Не просто досужий совет от уважаемого лица, а настоящая, весомая поддержка, и в лучшем, идеальном, случае подсказка человека особенного… Того, на ком бы можно было видеть и чувствовать отпечаток чего-то более значительного и большего, чем сам носитель. Отец Алексей подходил под это описание. Оставалось лишь удачно выбрать время, когда у настоятеля есть возможность спокойно выслушать просителя. Тут везло не всем. Отец Алексей почти всегда занимался каким-нибудь очередным вопросом, каждый из которых был неотложным и важным. Самых стойких просителей часто можно было увидеть терпеливо ожидающими настоятеля на лавочке рядом с его кабинетом, временно устроенном в строительной бытовке. Андрей тоже готовил себя к будущей встрече с отцом Алексеем. Он не знал ещё что будет спрашивать, но ему непременно хотелось поговорить с настоятелем. Андрею казалось, что он что-то поймёт во время этого разговора, прикоснётся к чему-то истинному, неколебимому, на что можно будет опереться в обыденной жизни…

***

– Нет! Но… ты ведь сын Посейдона? Это он научил меня навигации. Тому, как соблазнить русалку… что тогда казалось шалостью, но пригождалось мне чаще, чем ты думаешь!.. Навигатор, вот это и есть вход в лабиринт! Там сотни дверей, за каждой из которых смерть! Ха-ха-ха-ха… кроме одной!.. Видишь ли, я создал его так, чтобы он играл с вашим разумом! В конце концов, разум – величайшая ловушка, вы должны контролировать свои страхи, чтобы не наброситься на себя или друг на друга, если хотите попасть в Тартар!..

– Ты за боеголовкой! Я за пультом!

– Да, я пошёл!..

– …и не только я, даже дети, каждый день, после школы.

– На части участка будут расти овощи, но это другая часть.

– Конечно, Джей сейчас в школе…они очень интересуются посадками растений, посмотри, что у нас тут есть.

– Что это?

– Это помидоры…

***

Здравствуйте, уважаемый Олег Олегович! Это Андрей Райсов. Простите, что пишу вместо звонка, но мне так почему-то легче. Да и когда я звоню вам, обычно, вы заняты или кто-то вас отвлекает постоянно, толком не поговорить.

Суть в следующем. Понимая, что вы не занимаетесь толкованием снов (а я этого не прошу), хотелось бы получить всё же ваш профессиональный совет по поводу того, что я видел сегодня во сне. Я не доверяю сновидениям и не принимаю близко к сердцу то, что временами вижу во сне. Однако, сегодня видения были настолько осязаемыми, что я даже слегка напуган. Позвольте коротко передать сюжет…

Дело происходило где-то на побережье моря или океана. У меня там был огромный дом. С большим холлом внизу и полностью стеклянной стеной, в два этажа этого холла. Я жил там один. В смысле, без семьи. Но у меня была прислуга разная – человек пять. Выглядел я совсем иначе, чем наяву и был гораздо старше своих нынешних лет. Во время всего сновидения я как бы выходил из себя и часто смотрел словно со стороны на происходящее. Так вот, во сне внезапно началась непогода, которая быстро переросла в настоящий ураган, сметающий всё на своём пути. Я пытался спасти своих слуг, но мне не удавалось покинуть дом – то я кого-то разыскивал, то вдруг что-то обрушивалось прямо передо мной, преграждая путь. И во всё время попыток бежать я слышал над собой голос, который говорил мне, что я получаю расплату. За что он не говорил, а я не знал. От этого голоса мне становилось ещё страшнее, чем даже от урагана, хотелось куда-нибудь спрятаться. В какой-то момент, мне с моими слугами удалось вырваться из разрушающегося дома и мы, не помню уж как, оказались далеко от стихии.

Потом, как в кино – монтажная срезка, и я вижу себя в деловом костюме очень важным господином, похожим на Пирса Броснана, но находящимся в таком месте, в каком Пирс Броснан никогда, думаю, не окажется – в каком-то русском захолустье. Тоска от окружающего запустения окраины провинциального города усугублялась голыми, без единого листочка, деревьями и грязью на мостовой. Я усиленно разыскивал свой автомобиль. На улице я почему-то был совершенно один, но меня это не удивляло. Я бродил по каким-то дворам, где было также пусто, замёрз и уже было начал думать, что машины моей нет. Но вдруг нашёл её стоящей в окружении байкерских мотоциклов. Мне было так холодно, что я забрался поскорее в машину и включил двигатель, чтобы согреться. Возможности выехать у меня не было и я решил что, по крайней мере, не замёрзну совсем. Уж кто-нибудь да придёт к этим мотоциклам. Печка в салоне наконец заработала и мне стало настолько хорошо, что я задремал (сон во сне). Проснулся (в своём сне) от рёва мотоциклетных двигателей – это оказалось, пришли байкеры. Один из них подошёл к моему водительскому окну и неожиданно дружелюбно показал, что они сейчас уедут. Что они и сделали, а я отогревшийся (а ведь холод я чувствовал вполне реальный) стал выбираться из двора. Почему-то дорогу домой я знал очень хорошо и уверенно вёл машину. Я точно знал, где еду – тот я, что вёл машину, а тот, что сейчас вам пишет смотрел как бы со стороны и одновременно не понимал где он и куда направляется…

И знаете куда я в результате приехал? В тот самый дом, который разрушил ураган. Дом на удивление стоял целёхонек, будто ничего и не было. Я тоже как ни в чём не бывало зашёл в него, меня встретили мои слуги, сказав мне, что в результате непогоды что-то там незначительно повредилось – то ли проводка, то ли какая-то пристройка. Я оглядывал свой дом сразу с двух ракурсов – одновременно – и от себя, как героя сна, и от себя смотрящего сон и уже понимающего, что видит сон. Потом тому мне, который жил во сне, стало очень грустно. Я понял, что в моей жизни что-то не то – нету того, чего я хотел бы и от чего был бы счастлив; и что я очень одинок и что, если бы не слуги, то обо мне никто ничего вообще бы не знал. И умри я здесь в одиночестве, никто не найдёт меня даже случайно… А тот я, что смотрел на всё это со стороны, наоборот обрадовался. Как радуются какой-то существенной мелочи из тех мелочей, что меняют целые жизни.

И тут за весь долгий сон тот я, что во сне заметил меня смотрящего и обратился ко мне как к другому человеку. Он спросил меня что делать? А я ответил ему, что можно начать хотя бы с ремонта. Не знаю, почему я именно это сказал – уж больно мне показался этот огромный зал со стеклянной стеной в два этажа, тусклым и мрачным. Я – герой сна – улыбнулся и мы распрощались. Ему было, на вид, лет шестьдесят-шестьдесят пять, наверное.

Проснувшись, я долго ещё чувствовал этот сон. Именно чувствовал, а не помнил – запахи, холод, страх, одиночество… Ходил с этими ощущениями целый день. Потом вот решил вам написать.

Ну, что скажете на мои видения? Если будут комментарии, не сочтя за труд, черкните пару строк, когда можно вам позвонить в спокойную обстановку? Или придти?

Благодарю за внимание.

С уважением, Андрей.

***

…чьей квартире. Как у нас получилось найти такую квартиру…настоящую? Я всё отвечаю, что она не настоящая…и что она была полностью выстроена в павильоне, как и все декорации для других фильмов…которые мы вместе сняли с Этторе. На самом деле, нам нужна была квартира, в которой жила бы память восьмидесяти лет итальянской жизни средней, богатой буржуазии. И когда мы создавали декорации, мы держали в памяти квартиру Этторе, на площади Данте…квартиру моего дедушки на улице Каподили, в которой был этот длинный коридор, я его помню с детства…