Моя неугомонная Марта

– Да чего там читать? По истории вранье какое-то написано, читал уже. Мне отец совсем другое рассказывал. А потом, через две недели все равно – каникулы…

Странно, но со мной отец не говорил на такие темы, и я подумала, что Илья опять что-то сочиняет, для того чтобы ничего не делать. Только через пару десятков лет я узнала, что в учебниках действительно было вранье! Зря, значит, я радовалась, что родилась в СССР и вступила в пионеры! Я отлично помню, как в классе шестом, слушая радио об угнетенных неграх в Соединенных Штатах Америки и бездомных на улицах Нью-Йорка, я почти плакала от восторга за себя и свою любимую Родину! Да, слово «родина» – с большой буквы… Тогда мне еще не рассказывали, что в начале тридцатых годов у моего деда-казака отобрали дом, все имущество и заставили с маленькими детьми переселиться в барак.

– У вас там медсестры есть? – Илья резко меняет тему.

– Есть, а что?

– Симпатичные?

– Заболеешь гепатитом – узнаешь… Не рановато тебе о медсестрах-то думать?

– Нет, не рановато… Чем ты занимаешься тут? – спрашивает.

– Стихи пишу, читаю, сухари ем.

– Здорово! Завидую тебе… Одна в палате – красота!

Брат тоже был любителем тишины и уединения. Так как дома своей спальни у него не было, Илья занимал комнату, предназначенную под гостиную. Привилегии и покой, которые сопутствовали каждому его нездоровью, приносили ему невероятное наслаждение. Брат часто любил со вкусом и удовольствием болеть. Тогда на нем оказывался роскошный халат, ему парили ноги и приносили еду в постель. Кстати сказать, халат-то был обыкновенный, махровый, но носил его брат как-то по-барски. Илья говорил театральным уставшим голосом, а во взгляде сквозили скрытая радость и удовлетворение жизнью.

– Ну и куда ты сейчас? – спрашиваю у братца.

– Да пойду пройдусь по берегу. Там красотища такая! Волны – метров пять! Океан волнуется! Шхуну японскую на берег выкинуло. Хочу посмотреть. Выздоравливай!

С этими словами любитель природы и начинающий психопат вальяжно побрел в сторону бухты укреплять больную психику. Как известно, морской воздух для этого незаменим…

У Ильи теперь было задокументированное врачом право ходить вот так внушительно по острову, а при внезапной встрече с учителями, дерзко смотреть им в глаза!

Мама приходила почти каждый день и рассказывала одну и ту же грустную историю о том, что если бы бог послал ей живую вошь, то, закатав в хлеб, она дала бы мне ее съесть, как это сделали с некой покойной тетей Шурой, когда той было пять лет от роду. Тетя Шура выздоровела от гепатита практически сразу после такого лекарства – вшей в те далекие времена было навалом. Я подозрительно рассматривала все принесенные из дома продукты.

Прошло время… Меня подлечили, сняли желтизну тела, восстановили нормальные цифры билирубина в крови, убрали головокружение и через месяц выпустили на волю с загадочными словами:

– Теперь у тебя навсегда останется хронический холецистит!

– Навсегда! – коротко подытожила добрая женщина-врач.

Очень хорошо… Звучит как-то по-взрослому и жизнеутверждающе!

Медицинский термин «Хронический холецистит» и героическое слово «Навсегда» сделали свое дело: я поняла, что наконец выросла и теперь все будет иначе!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

А потом из-за обещанного хронического холецистита в мою жизнь навсегда вошли самые разнообразные виды оздоровления, начиная от простой диеты и заканчивая мистической уринотерапией.

Дело в том, что после болезни пищеварительные возможности моего молодого, но уже дряхлого тела, ветшали так стремительно, что годам к двадцати пяти пришли в окончательную негодность.

Я твердо шла по пути своего дяди по отцовской линии, который умер в конце пятидесятых годов в возрасте двадцати шести лет от гепатита, плавно перешедшего в цирроз печени. Намного позже я узнала, что мой отец, один из его братьев и сестра – несли мутированный ген, вызывающий проблемы усвоения и вывода железа из организма. Железо накапливалось в тканях всех важнейших органов, вызывая чаще всего цирроз печени, рак поджелудочной железы и инфаркт.

В результате, из пяти детей Ахматовых – два брата, включая моего отца, и их сестра Нина – умерли от цирроза печени. Один из братьев погиб на фронте в возрасте двадцати четырех лет, а еще один умер от инфаркта, что тоже могло быть последствием отложения железа. Мне, как и отцу, достался этот семейный мутированный ген, что подтвердилось ДНК тестом совсем недавно.

Но тогда я еще не знала о наследственном подарке, тетка моя и отец еще были живы и относительно здоровы, а я пыталась выкарабкаться из замкнутого круга болезней.

Каким-то чудом мне удалось выйти замуж. Меня полюбил мужчина, для которого пища и сам процесс ее принятия играли чуть ли не важнейшую роль в жизни. Завтрак, обед и ужин для него являлись самыми главными и радостными событиями дня. Ради них можно было и работать, и терпеть другие лишения. Муж принял меня такой, какой я была: неспособной разделить с ним радость трапезы. Мы жили вместе уже несколько месяцев.

Переваривать пищу мой организм решительно отказывался! И печень болела от употребления любой еды. К спиртному интерес был потерян навсегда!

Желчегонные препараты и травы не давали облегчения. Пришлось искать альтернативные пути оздоровления. За свою жизнь я испробовала на себе большую часть опубликованных и переписанных от руки древних текстов по лечению заболеваний печени.

По пути оздоровления я шла вслепую и пробовала на себе все, что могло помочь поправить мое состояние. Начать пришлось с самого простого и доступного: голодания по Брэггу!

Итак, по осени я предложила мужу поучаствовать в проекте и поголодать вместе со мной для начала двадцать четыре часа на дистиллированной воде. Трехлитровую банку воды я принесла из аптеки, в которой мучительно трудилась как провизор… Супруг легкомысленно согласился меня поддержать…

Его первое оздоровительное утро началось с мечты! Он мечтал о том, что мы будем есть через двадцать четыре часа, когда выйдем из этого проклятого голода! Он говорил о еде беспрерывно, а главное, с таким энтузиазмом, само наличие которого у него до начала голодовки тщательно скрывалось и камуфлировалось фразами: «Ты же знаешь, я к еде равнодушен», «Собаки сладкое не едят» и «Я могу не есть три дня – я проверял» …

– Думаю, нам надо подготовиться к выходу из голода. – уверенно сказал он, как только утром открыл глаза.

– Что ты имеешь в виду?

– Надо закупить необходимых продуктов.

– Но ведь у нас все есть!

– Нет, надо что-то особенное приготовить. Это важно! Я предлагаю начать с салатика, как ты говорила, а потом, – муж уже листал какую-то книгу, – сразу отварить рыбки по-польски и на гарнир вместо картошки – сделать рис в горшочке!

– В каком еще горшочке?! Мы никогда не делали ничего такого, да и нет у нас никаких горшочков!

– Ерунда. Вот смотри, я в кулинарной книге нашел отличный рецепт… а горшочек я сегодня куплю по дороге в продовольственный.

Я и не догадывалась, что он знал о существовании этой «кулинарии народов мира» 1960 года издания, и что он может так ласково называть горшок – горшочком.

– Хорошо. Делай как хочешь… – безразлично согласилась я, так как у меня болела печень и мне было не до горшочков.

Муж углублялся в чтение кулинарного руководства. Через некоторое время, однако, снова принимался говорить о еде.

Я скрывалась в ванной, делая вид, что стираю белье. Он находил меня там, прижимал к стене и требовал, чтобы я утвердила новое меню, которое он уже составил на завтра и послезавтра. Я соглашалась…

Делая уборку на балконе, я слышала, как он, высунувшись из кухонного окна, кричал мне:

– А лучше все-таки просто отварить картошечки! С масличком и с укропчиком – это будет то, что надо! Я сейчас метнусь в магазин за селедочкой!

Было ясно, что он уже агонизировал… Он как будто собирался совершить акт любви с каждым из продуктов, а в качестве прелюдии просто, без затей – употреблял ласкательные суффиксы.

– Хорошо – снова соглашалась я.

Через час, вернувшись из магазина с каким-то подозрительным лицом и двумя огромными пакетами, муж объявил:

– Я немного скорректировал планы на завтра. Я сварю этот кусок говядины и на бульоне сделаю обалденный борщ! Я все купил для этого.

Далее шло перечисление всех ингредиентов для борща. «Этот кусок говядины» оказался свиной ногой килограмма на три. Она едва влезла в кастрюлю…

Наконец в районе полудня, видя его мучения, я не выдержала:

– Знаешь что? Давай-ка уже выходи из голода! Для тебя этого достаточно. Ты телец, а тельцы очень плохо переносят любые воздержания. Спасибо за поддержку, но я больше не хочу с тобой голодать. Все! Выходи! Можешь уже сейчас начинать варить свою ногу…

– Нет, я не буду тебя бросать. Я обещал! Я офицер! Я сдержу свое слово!

Для пояснения скажу, что офицером муж считает себя только в душе. Как ему кажется, он живет по кодексу офицерской чести. К армии отношения он не имеет.

– Да пойми, офицер, ты мне только мешаешь! Ты все время говоришь вслух о пище и кулинарных рецептах. Надо отвлекаться от мыслей о еде, а ты лишь подогреваешь свои голодные страдания. К тому же, для тебя этот голод ничего не значит – ты и так здоровый человек. Так что, спасибо! Выходи!

Однако офицер продолжил эксперимент и изнывал до следующего утра. Он меньше говорил, но в его глазах можно было легко прочесть: Борщ, Мясо, Сметана, Селедка, Картошечка.

Дистиллированную воду он пить не хотел, потому что она была безвкусной, да и просто откровенно противной. Оставшееся до утра время он потратил на изучение кулинарной книги и составление меню на ближайшую неделю.

Это был первый и последний раз, когда я голодала с ним вместе.

За голоданием по Брэггу шли сокотерапия, лечение керосином и очистка всего организма. Затем появились водные процедуры, длительные голодания, изготовление и питье протиевой воды, китайская медицина и посты.

Теперь муж спокойно со стороны взирал на мои манипуляции с организмом. Когда я голодала, он готовил себе сам и только изредка предлагал свой, дерзкий и мужественный, способ поправить здоровье. Твердо и авторитетно, голосом абсолютно здорового человека не знакомого с болью, он заявлял: «Тебе надо водкой полечиться! Селедочку съесть и выпить граммов сто пятьдесят водки. Это помогает!». Снабдив меня этим знанием, он с удовольствием ел селедку и пил водку.

Если я простужалась, то неизменным рецептом от него было – выпить коньяку граммов сто пятьдесят с лимончиком!.. Это помогает! А еще лучше – водочки выпить и закусить салом! Далее следовала его трапеза с употреблением вышеозначенных продуктов.

Ноющие боли в суставах по его методу надо было лечить так: глинтвейн горячий внутрь – граммов сто пятьдесят. Это должно было помочь! А еще лучше – водочки выпить и закусить салом!

Свою аллергию, которая мучила его с детства, он несколько раз принимался лечить тем же способом. Причем каждый раз он делал вид, как будто только что получил озарение свыше.

– Я знаю! – говорил он. – Мне надо водкой полечиться! Это помогает!

Затем покупалась бутылка водки и на фоне неистовых соплей, кашля и безудержного чихания с удовольствием выпивалась почти полностью. Все это закусывалось салом… На следующее тяжелое утро ожидаемой виктории не получалось и состояние его ухудшалось. Ему становилось трудно дышать, но он продолжал упорствовать:

– Странно, почему-то в этот раз водка не подействовала! – изворотливо констатировал он, оставляя надежду на то, что будут еще такие случаи, когда любимый метод сработает!..

Как-то незаметно повелось, что в морозилке его теперь всегда ждет литровая бутылка для очередной или внезапной болезни…

Тот единственный оздоровительный день, когда он по-офицерски отмучился двадцать четыре часа без еды, муж запомнил навсегда и сделал четкий и простой вывод: надо держаться подальше от тех, кто постится, голодает или экспериментирует с диетой. С тех пор у него также сформировалась болезненная привычка запасать продукты, как будто он перенес блокаду Ленинграда, и нести в дом все, что хоть как-то – пусть и отдаленно – связано с едой или ее получением. На всякий случай. В одном ряду здесь стоят такие действия, как поиск и сбор грибов – не ради любования великолепными осенними пейзажами, волнующими художников и поэтов всех мастей, и не ради лесных прогулок с чудным ароматом и шорохом прелой листвы, а ради самого сбора грибов. Ловля рыбы для получения самой рыбы, а не для ожидания волшебства рассвета и заката, и даже не для теплых посиделок с друзьями у костра. Изготовление ножей, чтобы удобнее было собирать грибы и разделывать рыбу, приобретение коптильни, покупка аквариума, строительство пруда и тому подобное. Если я замечу нечто романтизированное в том, что делает муж, то при ближайшем рассмотрении это действие окажется основательно приземленным и полностью утилитарным. Все более приземленными становятся и наши разговоры по телефону.

Работает супруг вахтами на морских буровых платформах в разных частях света.

В один из вечеров, перед сном, он, как всегда, позвонил мне с работы домой в Ванкувер, начав с вопроса:

– Яна, мне поляк закваску дал, и я сделал кефир из нее. Мне привезти ее домой?

Так как общаемся по телефону мы по два-три раза ежедневно, то каждый разговор обычно является продолжением предыдущего. Услышав эту фразу, я понимаю о чем идет речь – о молочной закваске, из которой вот уже пару недель на работе муж делает некий кефир… Также знаю я кто такой поляк – это Крис, сослуживец из Польши. Такой живенький тип. Человек он лет пятидесяти шести, небольшого роста, с отвислыми и прокуренными усами. Супруг его уважает, потому что поляк этот – надежный и серьезный мужик. Работают они вместе уже несколько лет. Я, само собой разумеется, в жизни никогда Криса не видела, так как на нефтяной вышке не была… Поляка знаю только по рассказам супруга. Криса я представляю, как нечто среднее из двух образов: автора-исполнителя Александра Розенбаума и Тараса Бульбы (в варианте из картины Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану»). Тарас Бульба –для тех, кто не в теме Репина – это большой, с огромными белыми усами казак в красном зипуне справа на полотне. Вот все…

Однако в заданном вопросе мужа отсутствует главное: объяснение – зачем он хочет привезти эту закваску домой.

Я, как жена, хочу знать, действует ли любимый супруг осознанно, понимая вкус полученного продукта, или же он просто автоматически, по привычке нести в дом все, что связано с едой, пытается доставить некую биокультуру для производства непонятного кисломолочного напитка. Поэтому я отвечаю коротко:

– Недостаточно информации…

– Ну, поляк, с которым я работаю, дал мне закваску кефирную и я сделал из нее кефир. Мне эту закваску домой привезти? – просто повторяет уже сказанное муж.

– Все еще не хватает информации…

Я пью чай, поэтому торопиться мне некуда: я даю ему время…, я терпеливо жду ответа. Муж зациклен на мысли-задании, которое он сам себе дал: привезти закваску домой. Для выполнения этого задания ему нужен сигнал, отмашка, приказ, просьба, – словом, некий знак от меня…

– Хм… – он серьезно задумывается, – что тебе еще нужно?.. Про поляка я тебе рассказывал, мы с ним уже давно рабо....

– ТЫ ПОПРОБОВАЛ КЕФИР, КОТОРЫЙ СДЕЛАЛ?! – я повышаю голос.

Нет, не получается терпеливо у меня…

– Да…

Муж молчит, считая, по-видимому, это достаточным ответом, поэтому приходится задавать следующий наводящий вопрос:

– Он тебе понравился?! – я еще больше повышаю голос.

– Не знаю… Кефир как кефир…

Вот оно!!! Я так и знала!!! Он понятия не имеет что он там пьет… Я продолжаю допрос:

– Чем-нибудь этот кефир отличается от того кефира, который ты дома покупаешь?

–Ну-у…

Видно, что мозг его напрягается в попытке что-то вспомнить.

– А ты знаешь, что у нас здесь не продают кефир в магазине? И ты употребляешь йогурт…

– Я не разбираюсь. Они все одинаковые…

Да!!! Что и требовалось доказать! Мои подозрения подтвердились! Все кислое и одновременно белое – для него кефир! Муж абсолютно не понимает что он ест и пьет! Главное – это просто пища, и чтобы ее было много…

Я продолжаю голосом учителя, разговаривающего с учеником седьмого класса. Учитель трудится, не щадя себя для блага лентяя, но, похоже, никто это не ценит:

– Двадцать лет я тебя образовываю! Сто раз тебе объяснялось, чем именно они отличаются! Я рассказывала про молочнокислые биокультуры! Во время последнего тура по России (всего три недели назад!!!) тебе давались для дегустации разные виды кислого молока! Разные!!!

– Ну да, я помню…, но они все равно одинаковые… Хотя, нет, – вспоминая что-то, произносит он – ряженка отличается!

Я раздражаюсь, когда мои усилия потрачены впустую. Терпение потеряно…

– Хорошо, задам вопрос по-другому! Когда ты засовываешь этот блядский кефир себе в рот, что ты чувствуешь?!

Использование нецензурного слова обычно стимулирует и удерживает в тонусе участок мозга ответственный за вербальный интеллект. Это должно помочь мужу проанализировать вкус кисломолочного продукта и передать его мне словами.

– Я чувствую, что у меня во рту кефир… – бодро и не задумавшись, ответил муж.

Нет, не помогло нецензурное!..

Моему любимому пятьдесят лет и он – инженер по эксплуатации дизельных, а при необходимости, и атомных энергетических установок!

– Я понял! – говорит он. – Я привезу закваску домой и сделаю тебе кефир. Ты сама его попробуешь и мне скажешь!..

Надо сказать, что и голодания, и сокотерапия, и протиевая вода, и другие оздоровительные практики действительно оказывали благотворное влияние. После первой и самой мощной аюрведической чистки печени оливковым маслом, когда из меня буквально высыпалось более двухсот желчных камней, я ожила и приобрела необходимую энергию. Наконец-то мое существование кардинально поменялось! Вместо мучительного выживания я стала просто получать удовольствие от жизни! Я могла есть то, что ест большинство людей! Более того, я могла заниматься другими делами: учиться, растить детей, танцевать, ходить в кино и театр, путешествовать. В это было трудно поверить!.. С каждым длительным постом я еще и отодвигала свой физический возраст, омолаживаясь на семь-восемь лет. Это было побочным и одноверменно приятным эффектом голодания.

Случай в вино-водочном магазине, когда мои года были определены с ошибкой в двадцать с лишним лет, имел место после очередного семидневного голодания…

Интересно, что этому предшествовал менее заметный инцидент, который произошел еще до отъезда в Канаду.

Мы с мужем гостили в его родном городке. К тому времени прожили мы с ним лет четырнадцать. У нас было уже две дочери: четырнадцати и девяти лет. И вот, навещая дальних родственников, которые меня никогда не видели, мы зашли к двоюродному дяде мужа. Детей мы оставили с родителями дома. Увидев дядю, мы поздоровались. Муж, представив меня как Яну, стал разговаривать с родственником и вспоминать сколько же лет они не виделись. Неожиданно дядя, кивнув в мою сторону, спросил:

– Это дочка твоя?

Мы не знали как реагировать. Было ясно, что дядя не шутил. Когда конфуз разрешился, я стала размышлять о причинах и пришла к выводу, что, будучи младше меня почти на год, муж выглядел намного старше из-за употребления большого количества соли, водки, мяса и сала. Такая диета делала его лицо одутловатым. Ранние признаки старения – решила я.

На самом же деле мои оздоровительные процедуры уже давно начали действовать!

Имея перед собой цель наладить работу своего пищеварения, я не обращала внимания на побочный эффект очистительных процедур – омоложение!..

В девяностых годах, когда стали выходить книги известного пропагандиста здорового образа жизни Геннадия Малахова, и вся страна разделилась на тех, кто ненавидел даже само слово «уринотерапия» и на остальных, которым терять уже было нечего, я тоже решила испытать на себе терапевтические свойства этого продукта человеческой жизнедеятельности. Сразу скажу, что как волшебный напиток, наполняющий вас здоровьем и юностью, моча мною не использовалась. К такому экстриму я не была готова. В это время я уже восстановила работу печени другими способами и жила почти нормально. Тем не менее применять ее для втирания в кожу и для очистки внутренностей своего тела я отважилась.

Перед использованием урину надо было выпаривать сначала до половины объема, а потом, когда организм свыкнется с неизбежным, то и до одной четвертой части. Выпаривание урины превращало ее в более концентрированный препарат с усиленными очистительными свойствами. Так вот именно процесс выпаривания и являлся самой тяжелой и хлопотной частью очищения организма!

Жили мы тогда с мужем и двумя детьми в пятиэтажном небольшом доме. С соседями знались и водили дружбу. Две мои подруги, одна – с первого, вторая – с пятого этажа, тоже занялись уринотерапией! Они хотели быть молодыми, а я мечтала стать, наконец, полностью здоровой. Таким образом, наш подъезд превратился в локальную производственную базу по получению упаренной урины. Очень часто в один день сразу на трех этажах в огромных пяти-шестилитровых кастрюлях варился фантастический лечебный продукт с ошеломляющей силой – мочегон!

Мужья наши естественным образом были посвящены в таинственный ритуал очищений. Мы, однако, старались оберегать их нежные чувства и занимались чудотворной практикой, пока они были на работе. Обычно к приходу мужей квартиры проветривались, а процедуры очистки заканчивались… До этого же моча часами кипела, булькала и пузырилась на первом, третьем и пятом этажах, равномерно окутывая весь подъезд аммиачным благоуханием – вытяжки не справлялись с задачей дезодорирования. Остальные соседи что-то подозревали… Издевательство над жильцами продолжалось около года, пока наконец мы не оздоровились и не омолодились лет на десять. Подруга с первого этажа внезапно забеременела, что явилось результатом уринотерапии, с пятого – открыла свой бизнес по производству мороженого, а я – улетела в Канаду…