Бег кицунэ

– Что? Я..Я ни при чем, – голос мой сел от страха, глаза наверно сделались блюдцами, так страшно мне сделалось.

– Мы вас не виним, нет, просто вы должны иметь в виду с кем столкнулись. Готовятся нехорошие вещи.

– Я не террористка! Я впервые об этом слышу.

– Не бойтесь. Я повторяю, мы вас не виним.

– Извините меня, я не хочу ни в какие шпионские страсти ввязываться, простите, пожалуйста.

– Ладно, Алиса, идём, – тихо сказал высокий светловолосый гсбшник и отправился на выход. – Только ради собственной безопасности уезжайте из города. Он ещё где-то здесь.

Я глубоко вдохнула и проглотила комок обиды – моя любимая работа в международной клинике, я так ждала приглашения туда, так радовалась, когда меня пригласили, и моя языковая практика с интересными людьми и возможная карьера, и всему этому я должна сказать до свиданья. Поставить крест и сбежать. Я готова была расплакаться от негодования и несправедливости.

6.

Нет и еще раз нет. По дороге в гостиницу я передумала. Не поеду я в Марьевск и не брошу свою работу. Как-нибудь всё обойдется. Слова агентов о подвале со взрывчаткой меня будоражили в меньшей степени, ну подумаешь взорвалась бы я, моментальная смерть под завалинами дома, не было бы больше проблем и угнетающих дилемм. Вспомнилась та лисица, которую я вытаскивала из решетки, ведущей в подвал. Надо же.

Маме вкратце пересказала суть поездки, слегка приврав, что Максим уже найден и скоро его депортируют. Она успокоилась и на следующий день мы сняли для меня однокомнатную квартирку недалеко от работы, на той же улице Буданова.

На работе никто и не знал о том, что я пережила, и лишний раз вспоминать об этом мне не хотелось. Началась череда рабочих будней.Новые и старые клиенты, переводы и консультации. К моей радости Ратко вновь стал посещать нашу клинику, и мы частенько болтали с ним, пока у меня была свободная минутка. Однажды, я невзначай обронила в разговоре с ним, что по вечерам скучаю в одиночестве или с книгами, и он, возможно, воспринял это как намёк с моей стороны и пригласил меня на свидание. Мне сделалось так радостно, я почувствовала снова вкус к жизни, разумеется, я согласилась.

Перед самым концом рабочего дня меня вызвал к себе в кабинет директор. Неожиданно меня повысили в должности и перевели в другой отдел. Я пораженная хлопала ресницами, тут же в голове проносились обрывки фраз агентов ГСБ о повышении, не их ли это работа? Недавно созданный отдел биотехнологии в подвале клиники нуждался в переводчике. Зарплата там была в два раза больше, чем у меня на тот момент. Потрясающе!

Ратко заехал за мной на работу на черном БМВ. Увидев машину, я невольно улыбнулась от эстетического удовольствия. Обожаю этих немецких зверей. Для меня есть два автомобиля – Баварские моторы и Мерседес, ну еще Вольво. Остальные – так, средства передвижения. Мы спустились по ступеням к парковке, галантный серб открыл мою дверь и когда я села в пахнущий автодухами, начищенный салон, по спине побежали мурашки. Я ненароком взглянула на здание клиники и за стеклянными дверьми увидела стоящего Адама, провожающего нас грустным взглядом. Он заметил мой взгляд и с гордостью отвернулся.Тут мои мысли оборвал Ратко:

– Ты любишь турбо-фолк, из Србии?

– Бреговича слушала. Даже в телефоне был, до утопления.

Он запустил мотор и вырулил на проезжую часть улицы.

– У меня есть на флешке, минутку, – при этом он щелкал на автомагнитоле в поиске нужной песни, – вот эта, «гас-гас», веселая наша.

Из боковых колонок полилась задорная балканская песня, я улыбалась, а Ратко постукивала длинным пальцем по рулю и подпевал Бреговичу: «Ало ало е, ритм, ало ало е секси ритм»

Всегда, когда у меня появлялся новый мальчик, а их не так уж много у меня и было, я автоматически сравнивала его с предыдущим. Вот и в этот раз, глядя как веселится смуглый серб, напевает приятным голосом балканские песни, я сравнила его с холодным, совсем не эмоциональным Максимом, его трудно было представить поющим или даже просто веселящимся, он все время был поглощен своими мыслями, знать бы, о чем он все время раздумывал, и кто он на самом деле?

Ратко переключил на следующую песню.

– Эта песня зовется «Балканска свадба», – пояснил он мне, – на нашей с тобой свадьбе будет играть.

Он улыбнулся и внимательно посмотрел на мою реакцию, оценивающе. Я улыбнулась также, и засмущавшись отвернулась к окошку. Там проносились зимние, припорошенные снегом проспекты Саркела, столицы республики. Я полюбила этот город и людей, которые меня в нем окружали, жизнь, казалось бы,потихоньку налаживалась.

Немецкий металлический зверь привез нас к ресторану «Балкана-мама». И меня посетило чувство дежавю. Вновь парень выбрал ресторан со своей любимой этнической кухней, подумалось мне, но главное отличие в том, что Балканы я люблю, а Восток – нет!

Людское многоголосье наполняло небольшой зал ресторана, даже живая музыка на национальных инструментах не перебивала возгласы гостей. Мы сели за забронированный столик и выбрали еду. Заказали по супу-чорбе, я – веганский салат, а Ратко мясо на углях. Не обошлось и без сливовицы. Мне нравился забавный акцент Ратко, то как он не выговаривал букву «ю» и делал букву «л» очень твердой, как и все балканцы, говорящие на русском, а ещё ему был не ведам мягкий знак.

– Моя мама очен вкусный суп-чорба готовит, – говорил Ратко, – ест также старая югославска группа «Риблачорба»

– Да-да, я знаю, – улыбнувшись вставила я , – рыбный суп означает.

– Верно.

– Я ведь самостоятельно учила сербскохорватский и слушала их песни, классные.

– У нас ест много хороших групп.

– Да, они приятные, я еще болгарскую чалгу люблю.

– Ах, чалга! У нас в Србии говорят: у Болгарии нет порно-индустрии, потому что есть чалга-индустрия.

– Прикольно. Эти девушки-болгарки в клипах, действительно, полуголые всегда.

– Ты очен красивая. Ты похожа на балканску жителницу, югославку.

– Спасибо! Приятно.

– Алиса, ты все еще грустная? Ты лубиш того человека?

– Нет, – ответила я и отвела глаза, – не люблю, не любила.

– Сходи в церков. Надо причастие и исповед. Я раз в месяц причастие делаю.

– Может и надо, не знаю.

– Поехали ко мне в Србию, в апрел, когда всё на Балканах зеленое и тепло.

Вот это предложение! Я охнула, моя мечта приблизилась ко мне на расстояние вытянутой руки. Не показывая внутренней бури, я сказала:

– Спасибо, это так неожиданно. Я подумаю.

– Моя семья очен лубит русских лудей. Мама мне в детстве всегда читала русские сказки ваши. У нас болшой дом.

– Вау! Сказки – это классно. Я подумаю, там как раз мне первый отпуск дадут, полгода будет в апреле как я работаю.

– Бог чуве ти!

– Надеюсь, что так. Главное дожить до весны, – сказала я вслух свои пугающие мысли, то и дело возникающие у меня после озера.

– Сигурни сам.

– «Ты уверен»? Так переводится?

– Точно. Я на одну минутку отойду, в ватерклозет-комната. – сказал Ратко и встал из-за стола

Я пригубила сливовицы и поковырялась в салате, выуживая сырные кубики. Грянула музыка и внимание гостей было похищено зажигательным исполнением балканских песен. Играл аккордеон, скрипка, блестели медные трубы, а молодой парень в красной рубахе, так похожий на цыгана, бил в огромный барабан. Я читала, что балканцы многие мотивы своих музыкальных произведений, их основу, почерпнули у турецких военных оркестров. Пятьсот лет ига так отразились. Прошло пять минут, и я стала немного скучать. Резкие возгласы труб поднадоели и назойливо били по ушам. Я достала мобильник, чтобы узнать время и он показал без пятнадцати десять. Ратко не было уже семь минут. Может что-то случилось? Кто-то позвонил ему и он вышел на улицу поговорить? Машинально вошла в Вконтакте, там висело сообщение от Снежаны, подруга злилась, что я стала редко звонить,– после расставания с Максимом я в течении двух недель каждый вечер ей звонила, а потом с ее слов «пропала». Быстро написала ответ с обещанием сегодня же позвонить.

Прошло еще десять минут, и я стала сильно нервничать. Мой бокал со сливовицей опустел. В чем же дело?

Раздался крик! Резко стихла живая музыка и все уставились в сторону туалета. Кричал официант: «Вызовите скорую! Человеку плохо!». В жутком предчувствии у меня закололо сердце. Я со скользнула с дивана и протиснулась сквозь толпу гостей к туалету. Через открытую дверь я увидела страшную картину: мой друг Ратко лежал в луже крови с застывшем в ужасе лицом и со спущенными брюками. Мой взор, к огромному стыду, скользнул ниже и в памяти навсегда отпечаталось отсутствие половых органов у трупа, на их месте было кровавое месиво. «Он умер, кто-нибудь вызвал медиков и полицию?»– повторял официант. «Может искусственное дыхание?» – пробормотала я очевидную глупость, держась за сердце и чуть ли не падая на пол – мы вместе, вместе пришли». Сердце бешено стучало. Один из гостей подошел к телу и принялся делать массаж грудной клетки, но все было тщетно, Ратко— мертв.

Вскоре приехали медики и полицейские. Зал ресторана опустел, и музыканты собирали свои инструменты в футляры.Администратор ресторана дала мне стакан воды с успокоительным, выпив который, тряска рук и внутренняя дрожь унялись. Полицейский быстро писал в рабочий бланк мои данные. Подошедший сотрудник охраны ресторана протянул полицейскому флешку с записями камер наблюдения, я едва различила им сказанное: «В туалет вошли двое мужчин, а через пять минут вышла какая-то женщина». Мне сделалось страшно. Наконец меня отпустили.

Добравшись домой на такси, в прихожей я разрыдалась, отдав волю эмоциям. Слезы с тушью черной рекой побежали по щекам, и я вытирала их рукавом платья. Я не могла остановится минут десять. Продолжая громко реветь, я набрала Снежану и всё ей рассказала. Голос лучшей подруги действовал успокаивающе, имы проговорили до трех часов ночи.

На работу утром пришла совершенно разбитая. Застала пересменку охранников и косой, грустный взгляд Адама, он что еще надеется на что-то? Теперь уж точно мне не до встреч. Сначала Гриша, затем Ратко, мне было страшно заводить новые отношения, чтобы не навлечь беду.

В обед, я ела купленный по дороге веганский сэндвич, и мне вспомнился господин Тохиро, как он швырялся в меня бумажками. Какое-то сумасшествие происходит вокруг, да и только. Может Саркел на каком-нибудь энергетическом разломе находится? Здесь раньше дофига сексуальных маньяков водилось, да, многое указывало на разлом.

Зазвонил айфон и я вздрогнула от неожиданности. Положила сэндвич на тарелочку и ответила на незнакомый номер. Из динамика услышала голос, от которого я побледнела:

– Алиса, как водичка?

Я отпрянула от трубки и взглянула еще раз на номер, он начинался с нуля, впервые видела такой, собравшись духом я ответила Максиму:

– Что тебе от меня надо? Оставь меня в покое!

– Твой балканский дружочек недурной на вкус.

– Это ты! – воскликнула я.

– Мне кажется время для криков будет чуть-чуть позже, – говорил он на придыхании, – когда твоя бабуля отправится к Грише, она уже на полпути туда.

– Что тебе надо?

– Мне нужна ты, моя хорошая. Чтобы ты выполнила кое-какое дельце.

– Дельце?

– Я предлагаю тебе мир или твоя бабушка уйдет к дедушке, и Грише, и к тому вкусному сербу.

– Не трогай мою бабушку! – закричала я.

– Тогда может мамуля? Давай встретимся или заберу её с собой. Не делай глупостей, а приходи в семь в Ниппон. Пока, зеленоглазка.

Он отключился,а меня прошиб холодный пот, я вся затряслась и в последних вызовах принялась искать маму. Вдруг айфон коварно моргнул и погас. Я готова была закричать от досады. Бросила его на стол и он стукнулся об стену,как бесполезное черное зеркало, а я помчалась к рабочей стойке ресепшена.

Трясущимися руками набрала мамин номер на рабочем телефоне и спустя три гудка услышала родной голос.

– Дочь, алло, алло?

– Мама, – воскликнула я, – с тобой все впорядке?

– Да, а что такое?

– Ты дома? А с бабушкой? Проверь, пожалуйста.

– Сейчас, иду к ней в спальню.

Я расслышала, как скрипнула дверь, через мгновенье мама сказала:

– Алис, бабушка передает тебе привет. О господи!

Я не на шутку перепугалась, сердце мое забилось как сумасшедшее и заныл живот, я воскликнула:

– Мама, что такое???

– Ой, я напугала тебя? На окно ворона села. Думала сюда залетит. Упорхнула прочь. Дочь, в чем дело? Что за беспокойство?

– Да просто соскучилась, ладно, до свидания, целую.

– Целую, дочь, пока.

В нервозном ожидании прошла вторая половина дня. Я не могла не пойти на эту встречу.

7.

Спустившись в ресторан, я взглядом встретилась с ним. Макс сидел за столиком, посреди огромного зала, в одиночестве, словно ресторан работал только для него. Медленно ступая, шла к нему, а внутри все клокотало от страха. Я приняла правила игры моего убийцы. Он легко взмахнул рукой, указав мне на стул, напротив. Я расстегнула пальто и села на самый краешек. Его застывшее словно камень лицо пугало, цвет его был белым как мел, совершенно бескровным. Или это была маска, а не лицо?

– Алиса, моя девочка, – начал он и слегка улыбнулся, – прекрасно выглядишь, не думал, что холодные омовения так благотворно подействуют.

– Что ты от меня хочешь? – спросила я дрожащим голосом.

– Исключительно тебя саму. Я узнал, что тебе повысили, перевели в отдел Б, мои поздравления.

– Кто ты?

– Восемьдесят лет назад я влюбился в глаза твоего деда. Он спас меня в Маньчжурии,когда я застрял в капкане. Оттуда у меня шрам на ступне. Эти глаза, как сияние изумруда, они передались тебе.

– Кто ты? – еле слышно спросила вновь я, втиснувшись в стул.

Лицо-маска расплылось и тут же преобразилось в лицо другого человека, в женщину, красотой не обделенной, с большими карими глазами и воздушными алыми губами, ярко выделяющимися на фоне белого лика.

– Я последний самурай императора Акихито.

По лицу-маске прошла еле заметная волна и оно вновь преобразилось, теперь предо мной сидел мой дед Василий.

– Как ты это делаешь?

– Мирный договор с вашей страной до сих пор не подписан, и я буду мстить за свой народ, —сказал он голосом моего деда.

– Ты кицунэ? Мистический оборотень из преданий, я думала это все сказки.

– Я собираю ваши лики, вступая в любовную связь с вашими телами.

– Но зачем тебе я?

–Раз ты такая живучая и удачливая в карьере, то послужи империи, если ты откажешь, я буду вынужден умертвить тебя, как цыпленка. Я всего лишь остановлю твоё хрупкое сердце, как тогда у твоего друга.

Я подумала, что вот-вот упаду в обморок, но совладав с собой пробормотала:

– Ты убил двух моих друзей.

– Взгляни-ка сюда, – сказал он невозмутимо, и достав из кармана, положил на стол мою ладанку. Я удивленно смотрела на дедушкин оберег.

– Вот так удача, – продолжал Максим, – твой дед, разведчик Мальцев, был не простым красноармейцем-бойцом как тебе рассказывал, он с помощью предателя Нихамото получил пыль камня палласита, упавшего на Землю тысячи лет назад. Эта пыль восстановит силы и продлит жизнь моему императору, а я получу большую награду. Многое сделано, чтобы священная Ниппон вышла из положения вассала Запада, у нас есть оружие, которое перевернет мир. Твой дед был осмотрительным, он предполагал, что верхушка вашего Советского союза прогниет после смерти Сталина, и пыль может быть продана или похищена. Он хранил её у себя. О, да, я чувствую её тепло сквозь кожу. Она прекрасна и волнительна.

Я сидела с округлившимися глазами, ощущая мелкую дрожь в коленях.

– Почти восемьдесят лет я искал его, лисьим чутьем выискивал пыль, выполняя попутно задания моей страны – крушения поездов, аварии на производствах и исчезновения ваших людей.

– Если ты можешь превращаться в моего деда, значит?

– То и значит, для него я был сказочной девушкой. Как и для твоего сербского дружка.

– Это невероятно.

– Моя дорогая, сейчас мы поедем к тебе на работу и ты сделаешь кое-что для меня, согласна?

– Узнаю эти диктаторские нотки. Что тебе нужно у меня на работе?

– Не задавай вопросов или я отрежу тебе пальчик, а потом заморожу сердце, именно в этой последовательности.

– Я никуда не поеду.

– Ты хочешь по-плохому?

Я молчала, не зная, что и ответить.

Максим обернулся в огромного лиса, одетого в кимоно, подмышкой у него висел тот меч из нашей квартиры. Зловещая улыбка играла на его мохнатой морде. Он резко вынул оружие из ножен, схватил меня за руку, и я дернулась назад. Лис крепко прижал мою ладонь к столу и я закричала от страха. Он занес саблю в ударе и в этот миг раздался крик: «Всем лечь на землю! ГСБ! Лежать!». В ресторан ворвался лай служебных собак и топот бегущих агентов, но мой взор был обращен на Максима. Лицо-маска задрожало. Он резко сжался и вспыхнул как фейерверк, точно по волшебству в один прыжок оказался на потолке, грозное оружие звякнув, упало на пол. Раздались автоматные выстрелы . Лис по потолку помчал к выходу и сквозь стрельбу я расслышала: «За ним! Он уходит!». Не шелохнувшись от страха, я сидела за столиком, как ко мне подошел человек в черном костюме спецназовца и в шлеме.

Он опустил забрало и я узнал по глазам светловолосого агента ГСБ.

– Испугалась?

– Да, – в тряске ответила я.

– Похоже мы его упустили, пули его не берут, только собак он боится. Каков гад, да?

– Он говорил, что убьёт меня. И мою семью.

– Знаем. Эх, зря ты не согласилась на работу с нами, да ещё и в городе осталась, теперь то ты соберешь вещи и уедешь?

– Да, – вырвалось у меня.

– Хорошая девочка. Мы отвезем тебя домой.

Дома я жуткой тряске собирала вещи, сгребла в один большой мусорный пакет всё с полки в ванной, и застыла перед зеркалом. Он ведь просто так не уйдет, если ему так нужна часть моего тела, подлый лис найдет меня и в Марьевске или сделает что-нибудь ужасное с моей семьей. Я должна остановить его, но как? На меня из отражения смотрела перепуганная девушка, вчерашняя студентка, с синяками под глазами и бледным лицом. На улице меня ждала машина службы безопасности, на сборы было дано полчаса.

В спальне я свернула постельное белье, как раздался звонок мобильника, вновь незнакомый номер, состоящий из одних нулей. Я ответила:

– Алло, кто это? Алло?

Молчание.

– Алло? – повторила я, дрожа.

– Алиса, – произнес голос моего дедушки.

– А, – вырвалось лишь из моего рта, я присела на кровать.

– Позвони маме, внучка, узнай, как у нее дела, а потом перезвони на этот номер. В твоих интересах.

Меня прошибло холодом страха и затрясло, я отключила вызов и подошла к окну. В темном, зимнем небе сквозь тучи пробивался свет луны. В последних звонках нашла маму и нажала «вызвать». Череда томящих гудков. Почему она не берет трубку? Я нервно закусывала губы, сдирая с них кожу. Это чудовище способно на все, и почему я не подписала договор с ГСБ, надо было сдаться им на службу.

– Алло, – ответила мама, она плакала, на заднем фоне слышалась мужская резкая речь.

– Мамуля, что с тобой? – закричала я, – что случилось?

– У нас в квартире чужие! – воскликнула она, – они говорят, чтобы ты делала как тебе велят. ОЙ! Они держат нас в комнате, угрожают пистолетом. Мне так страшно.

На этих словах связь оборвалась. Я попыталась вновь набрать маму, но вызов сбрасывался. Это была самая мрачная минута в моей жизни. Набрала номер с нулями и мне ответил Максим, своим привычным для меня голосом:

– Ты убедилась, что все серьезно?

– Да, кто те люди в доме мамы?

– Мои люди. Алиса, ты сделаешь всё, что я скажу, и твоя семья останется целой и невредимой. Во время моих превращений в других людей не меняются отпечатки пальцев и мне очень хочется, чтобы ты поехала к себе на работу и там открыла отдел «Б» своим пальчиком. Обмани охрану и пройди в подвал, там тебя будет ждать мой агент.

– Впустить постороннего?

– Выбирай, что для тебя важнее. Ты ведь не хочешь услышать, как твоей маме выпускают кишки, не так ли?

– Ты ублюдок!

– Эй, давай без эмоций, идет война, я ведь выполняю приказы моего императора. Ты не видела, что было в Нанкине в тридцать седьмом. Мама и бабушка хотят жить. Пошевеливайся. И выйди через задний ход, я видел, что тебя привезли легавые, выйди через черный ход и на углу сядь к бомбиле, он вечно там стоит. Серебристая приора. Я буду ждать. А, самое главное – телефон ты оставишь дома, постучишь, как будешь у двери отдела Б по батарее, мой агент поймет. Целую.

Какая же мразь, он реально чудовище и моральный урод. Я смотрела в окно на внедорожник агентов, а что если всё рассказать им, но…Он ведь может узнать и тогда смерть настигнет маму и бабушку. Я попала в какой-то жуткий кошмар, липкий сон наяву. Как жаль, что у меня нет спиртного, я хотела выпить вина или виски и успокоить нервы. Делать нечего, я надела пальто и вышла из квартиры в решимости исполнить его волю.

Старый дом в стиле сталинский ампир имел широкие и большие лестничные клетки, посреди коих лифты с сетчатым ограждением. Как назло он долго поднимался и я молилась, чтобы в кабине не оказалось агента ГСБ, едущего за мной. Щелкнул значок приезда на табло и распахнулись двери— пусто, никого. Я вошла и нажала на единицу.

Как медленно тянулось время. Я отсчитывала секунды, успокаивая себя, где-то читала о таком способе борьбы со стрессом. Наконец первый этаж и я поспешила к черному входу.

Выбежала на улицу и помчалась к перекрестку улиц Буданова и Кунгаевой, там и правда стояла серебристая машина такси. Прыгнула на заднее сидение и сказала адрес. Пробивала мелкая дрожь, но я почти справилась, оставалось лишь соврать охраннику и открыть отдел.

Новое подразделение клиники занималось передовыми научными разработками, не ограничивалось исследованиями и выполняло и заказы с грифом «секретно». Я занималась переводом писем в головную штаб-квартиру и мне пришлось основательно углубиться в знания по биохимии и медицине.

Такси остановилось у клиники. Я вспоминала кто сегодня дежурит из охраны, как назло это был Адам. Хотя, зная его благосклонность ко мне, будет проще проникнуть внутрь, думала я.

Постучала в стеклянную дверь и через мгновенье за ней возник охранник. В черной форме и высоких ботинках. Распахнулись двери, и он удивленно спросил:

– Алиса? Что случилось?

– Привет! Я забыла кое-что в кабинете! Могу ли я войти, пожалуйста?

– Мне нельзя пускать никого, кто не внесен в список дежурных сотрудников клиники.

– Умоляю. Я всё, что хочешь сделаю.

– Что ты забыла там?

– Одну вещь, очень нужную мне. Разреши. Пять минуток.

– Ты встречаешься с кем-нибудь сейчас?

– Нет! Если хочешь можем сходить поужинать, хочешь? Или в кино.

– Ты сама мне предлагаешь? То бегала от меня.

– Ты правда мне нравишься. Я созрела для отношений. Правда.

Адам дотронулся до короткой рыжей бороды и почесал её в задумчивости тыльной стороной руки.

– Ладно, завтра ты пойдешь со мной в кино.

– Согласна, только впусти меня.

– Проходи.

Я вихрем влетела в холл и понеслась по коридору к лестнице, ведущей в отдел Б. Только бы чудище сдержал слово и отпустил мою семью. Оказавшись в подвале, перед дверью, ведущей в отдел, я постучала ключом по батарее. Секунда за секундой медленно тянулись. Я вновь их считала, чтобы успокоить нервы. Послышались шаги. Я смотрела на лестницу, высчитывая мгновенья, как овец перед сном, и через пятнадцать секунд с пролета, еле волоча ноги, спустился господин Тохиро.

Кто бы сомневался, что он агент Максима и императора, все его оригами об этом говорили.

– Алиса, доброй ночи,– сказал он улыбаясь с акцентом, в руке его была какая то бутылочка. – Ниппон отблагодарит вас.

– Да не надо мне ничего.

Я дотронулась пальцем до датчика и дверь, запищав, открылась.

– Тебе не идти за мной, – сказал Тохиро, – я быстро, жди, – и он скрылся в темном коридоре.

Я как статуя застыла на месте, скверная, подлая статуя, которая лишится работы завтра, когда вскроется обман или произойдет что-то ужасное. Никогда в жизни я не делала никому гадостей, я приняла решение, что как только мою семью освободят тут же сообщу руководству о проникновении туда японца, пусть по камерам отследят его действия, я стану всего лишь соучастницей. Ходили слухи, что отдел Б занимается выращиванием органов для трансплантации, возможно в этом интерес Максима, мне во время работы попадались письма о перемещении из Европы три-д принтеров биоинженерии. Завтра сдамся и все будет решено, никакой проблемы не будет, каждый бы на моем месте поступил так, ради спасения родных.

Из коридора вышел господин Тохиро и поклонился мне. В руке его по-прежнему была маленькая бутылочка, теперь, правда, опустевшая. Вместе мы поднялись на первый этаж и он сказал:

– Я провожу вас к такси.