скачать книгу бесплатно
– Довольно интересно, – не вдаваясь в подробности, ответил Крис и поспешил спросить:
– Что Вы знаете о проекте?
С лица Софи резко сошла улыбка, а в глазах отразилось волнение, но она быстро совладала с собой.
– Мне известно то же, что и Вам. Это экспериментальный правит…
– Правительственный проект, – закончил за нее Крис. – Я знаю. Знаю.
Он видел, что ей явно известно больше, чем она пыталась показать. Крис уже открыл рот, чтобы спросить ее ещё раз, но Софи схватила его за руку, чуть сжав ее, заставляя его поднять глаза, и легонько покачала головой, как бы говоря: “Не сейчас”. Со стороны все выглядело так, будто она собиралась сделать укол.
Крис едва заметно кивнул в ответ. Больше они не проронили ни слова. Софи методично и четко провела необходимые обследования. Уже перед самым уходом Криса она подошла к нему и еле уловимым движением передала сложенный в несколько раз лист бумаги. При этом она неловко улыбнулась и быстро отвела смущенный взгляд.
– Позвоните мне сегодня вечером.
Ни одна камера в каждом из углов кабинета не заметила, что на самом деле она жутко нервничала. Выглядело это, как вполне убедительный флирт.
Крис пару секунд просто смотрел на девушку, а затем улыбнулся, как можно шире и радостнее, поддерживая ее игру.
– Я обязательно позвоню.
Конечно, он позвонит. Ведь Софи явно что-то известно. Возможно, что-то действительно важное. А ему сейчас необходима любая информация, малейшая зацепка.
– До вечера, – попрощался он, с едва скрываемым воодушевлением.
Отчёт мыслей… Можно ли вообще придумать ещё более официозное название? Воспоминания, мысли, образы, чувства – слишком тонкие материи, чтобы они могли быть отражены каким-то отчетом. Можно попробовать убрать эмоциональную составляющую, чтобы в сухом остатке осталась только информация, голые факты.
Но, как бы Крис не старался, эмоции все равно прорывались наружу.
Запись только началась, а экран уже исказила помеха. Она была первой из многих на сегодня. Эмоция удивления. Когда он только увидел Кэтрин. Такую потерянную, испуганную, ничего не понимающую, сжимающую книгу в руке, как утопающий соломинку. Ее хотелось обнять, если бы она к себе подпустила.
Помеха номер два. Растерянность. Кэтрин задавала вопросы, на которые у него не было ответов. Как он мог ее в чём-то убедить, когда у самого в голове ни черта не складывалось? Ему почему-то было очень неприятно опять видеть столько страха на ее лице, которому сам и был причиной.
Третья помеха. Удивление. Переломный момент. Когда страх пересилило любопытство, сменившееся интересом. Теперь Крис мог четко увидеть границу, когда Кэтрин перестала быть враждебно настроенной по отношению к нему. Стена недоверия ещё не рухнула окончательно, но она уже не устояла, теряя кирпичик за кирпичиком. Кэтрин перестала видеть в нем объект своего страха, а увидела просто человека, со своими переживаниями и эмоциями.
Потом она ушла, а он не знал, что и думать. Что она хотела сделать? Как быть ему, если она вызовет полицию? Куда бежать во времени, где он не знает ничего дальше этой квартиры? Тогда, наблюдая за потоком проезжающих машин, он ещё острее осознал свою беспомощность. Там он был один и, поэтому неосознанно тянулся к Кэтрин, как к единственному более-менее знакомому человеку. Ему было важно, чтобы она его не оттолкнула.
Когда она вернулась со своим чаем случилась помеха номер четыре. Облегчение. От ее несмелой улыбки. Теперь это была его эмоция, не ее. Но вызванная ею. Оказалось, что в его жизни не хватало, казалось бы, таких незначительных вещей, как искренние улыбки.
Еле уловимая эмоция боли, его собственной, не отразилась помехой на экране. Но ее отголосок Крис почувствовал ещё раз.
А вот пятая помеха оказалась сильнее всех предыдущих и была истинной радостью. Изображение теперь то замедлялось, почти останавливаясь, четко фокусируясь на моменте, то ускорялось, как в быстрой перемотке. Эта часть отчета была настолько личной, что Крису в дальнейшем захотелось получше контролировать свои мысли, чтобы убрать самые эмоциональные воспоминания. Все равно, для проекта они вряд ли имеют какую-то ценность.
Последняя помеха стала разочарованием. Этим дурацким сигналом. От того, что ещё столько ей не сказал. От того, что может больше ее никогда не увидеть. Неужели, это стало для него настолько важным? Пожалуй. Раз уж все эти помехи-эмоции были связаны с ней. Раз ее отсутствие смогло поселить внутри него крошечную, но уверенно разрастающуюся, пустоту.
Этот отчёт отнял у Криса последние эмоциональные силы, уровняв их с физическими. Выражение “как выжатый лимон” больше не было размытой метафорой, а довольно точно описывало его состояние.
Не удивительно, что внимание Криса не привлекла реакция Джо Гуда, который все это время находился по другую сторону перегородки. Тот был крайне удивлён увиденным и задавался теми же вопросами, что и сам Крис. Но, в отличии от последнего, у него была возможность, а главное – доступ к информации, которая могла помочь во всем разобраться. Из чисто научного интереса.
Этот длинный день все никак не хотел заканчиваться. Он был лишь одним из многих в череде одинаковых дней. Их, как правило, называют серыми буднями, потому что в них не происходит ничего необычного – ни плохого, ни хорошего. Они прекрасны в своём постоянстве и в незначительных отличиях одного дня от другого.
Жизнь Криса действительно была похожа на подобие шаблона. И состояла, впрочем, как и у многих, из трёх элементов: учеба, дом, работа. И лишь последний был величиной переменной.
Но это хрупкое и постоянное равновесие вполне устраивало Криса. На самом деле, он боялся изменений в своей жизненной системе. Особенно тех, которые могли разрушить ее до основания.
Сейчас, когда он стоял в небольшой больничной палате и вслушивался в тихое, размеренное дыхание женщины, лежащей напротив, у него в голове, как на повторе, вертелась фраза лечащего врача: “У неё все по-прежнему, без изменений”. И совершенно не важно, что в этих словах не было ничего обнадеживающего, для Криса они означали, что время ещё есть.
– Привет, мама, – тихо сказал Крис, слабо улыбаясь.
Он сел в небольшое кресло в углу, не сводя с неё глаз.
Набрав в легкие побольше воздуха, он попытался придать своему голосу весёлые нотки. Ему было важно верить, что она его слышит, хоть и не может ответить.
– Я сегодня опять виделся с той девушкой. Помнишь, я рассказывал о ней пару недель назад?
Для Криса уже давно стало нормой получать в ответ лишь неспешные колебания пульса на мониторе. Это была его личная ужасная реальность. Но ещё ужасней было то, что другого ответа он уже давно не ждал.
– Ее зовут Кэтрин, – продолжил он, улыбаясь своим мыслям и воспоминаниям. Было так странно и в то же время естественно делиться с мамой своими сокровенными переживаниями.
Раньше, ещё до аварии, она все время выспрашивала у Криса, нравится ли ему какая-то девушка. С тех самых пор, как ему исполнилось пятнадцать. Он всегда закатывал глаза на такие вопросы и старался быстрее перевести тему. Сейчас же, он сам хотел делиться этим с мамой. И все бы отдал за ее, такой нужный, совет.
– Она бы тебе понравилась. Она очень напоминает мне тебя. Ты также всегда много говорила и …
Он осекся на середине фразы. Все звуки застряли где-то в горле и с приглушённым хрипом рухнули обратно. А глаза начало щипать от резко подступивших слез. Он запретил себе использовать прошедшее время в ее отношении. Она есть. Сейчас. В настоящем. Лежит в паре шагов от него.
Ее время, пусть и безмолвно, но текло вперёд.
Пару минут Крис молчал, заставляя мысли вернуться в позитивное русло. Ему помогли воспоминания о Кэтрин.
– Вот только чай она заваривает из рук вон плохо, – он смог улыбнуться сквозь ещё не высохшие слезы. – Это можно считать ее главным недостатком. В остальном – она идеальная. Красивая. Добрая. Не сразу, конечно, но со временем. С чувством юмора. С ней интересно. А ещё она очень смелая.
Ещё ни об одной девушке Крис не отзывался в подобном ключе. Хоть он и сам не мог до конца понять, чем же его зацепила эта девушка из прошлого.
“Она невероятная”, – ответил он сам себе. И говорил он далеко не о ситуации в целом.
– Кстати, – внезапно вспомнил Крис. Он порылся в рюкзаке и достал оттуда книгу в твёрдом переплете. – Я принёс тебе одну из твоих любимых книг. Купил ее пару дней назад у старика на улице. Сейчас уже таких давно не выпускают, но я знаю, как ты терпеть не можешь электронные книги. Хочешь, я почитаю тебе немного?
И пускай сам Крис считал эту книгу чересчур романтичной, слишком наивной и, к тому же, невозможно устаревшей: все эти барышни, кавалеры, их постоянные ужимки и горы предрассудков давно не имели ничего общего с реальной жизнью. Но он изо дня в день приходил сюда и читал своей маме все новые и новые книги. Потому что это, пока, было чуть ли не единственным, что он мог для неё сделать.
Спустя полчаса к ним зашла медсестра – напомнить, что время посещений подошло к концу.
– Я очень скоро снова приду, и мы обязательно продолжим. У нас ещё будет время, – пообещал Крис, как делал каждый раз перед уходом.
Он подошёл к ее кровати, склонился и коротко поцеловал ее в лоб.
– Я люблю тебя, мама.
А в голове, как молитва, как самая большая просьба:
“Ты только дождись”.
Глава 5
Книги… Кэтрин всегда любила книги. Непременно печатные, которые можно прочувствовать подушечками пальцев, перебирая страницы, загибая уголки, чтобы вернуться к запомнившимся моментам. В книгах Кэтрин привыкла находить ответы на мучившие ее вопросы, иногда такие очевидные, что, казалось, автор просто записывал ее мысли.
Из всего многообразия тем, Кэтрин, в последнее время, отдавала предпочтение, ни-разу-не-очевидному направлению фантастики – путешествиям во времени. Как будто Герберт Уэльс мог с точностью подсказать, как устроена машина времени. А Рей Бредбери одним названием “… и грянул гром” – объяснить все причины и последствия таких путешествий. И даже Льюис Кэррол, предлагая следовать за белым кроликом, мог внести какую-то ясность.
Но понимание не приходило, причинно-следственные связи упорно не складывались, а понимание убегало все дальше, как кролик с часами от Алисы. И не поймать, не перегнать.
В голове все смешалось запутанным клубком из мыслей, фактов, предположений и сомнений, а затёкшее от долгого сидения в одной позе тело, все настойчивее требовало движения.
Кэтрин пошла у него на поводу и медленно опустила голову: вверх-вниз, вверх-вниз, разминая шею.
Отложив увесистый том, она поднялась с дивана, чтобы немного пройтись по комнате. За окном не прекращался ливень, который с самого утра поливал Лондон. Но Кэтрин даже нравилась такая погода. Когда можно было без угрызений совести просидеть целый день дома, занимаясь, чем захочется, попивая тёплый какао с зефиром, отвлекаясь только на стук крупных капель по подоконнику. Она ценила такие вечера, как этот, наедине с собой.
Но ее единение было прервано звонком в дверь. Кэтрин никого не ждала, да и время, ровно 22:00, не располагало к спонтанным визитам.
Когда-то в детстве, когда Кэтрин оставалась дома одна, и кто-то звонил в дверь, она старалась вести себя, как можно тише, чтобы этот кто-то подумал, что дома никого нет и ушёл. Даже став взрослой, она частенько так делала, когда приходили назойливые промоутеры или проповедники. И неизвестно, кто был хуже.
Звонок повторился протяжным “дзынь”. Кэтрин нехотя отвернулась от окна и пошла открывать, на ходу поправляя слегка распустившуюся ленту в волосах, под оглушительный и резкий третий звонок. Она прошла по коридору к входной двери, мысленно готовясь послать настойчивого гостя. Она ещё не придумала, куда именно, но определенно далеко и не обязательно в цензурной форме.
– Только его ещё не хватало для полного счастья, – пробурчала Кэтрин себе под нос, едва заглянула в глазок. – Не мог просто звонить мне ещё пару дней?
Но делать нечего, пришлось открывать. Придав своему лицу невозмутимое и спокойное выражение, она дважды повернула замок.
– Майк, – сказала она на выдохе, даже не улыбнувшись ему. По большей части из-за того, что не до конца решила, злиться она на него или нет.
– Привет, Кэтрин, – чуть растягивая слова, проговорил Майк.
Она впервые видела его таким. Его темные волосы были слегка взъерошены, взгляд то и дело терял фокус, а глаза казались темными из-за расширенных зрачков, которые почти закрыли зеленую радужку. От него исходил легко уловимый запах крепкого алкоголя, что абсолютно не было на него похоже. Даже на той вечеринке, в день их знакомства, она не помнила, чтобы он пил что-то, крепче пива.
– Майк, что тебе нужно? Ты пьян.
И для кого эта очевидная констатация факта?
– Я … ты … Прости, что ушёл тогда. Просто ты молчала, а я подумал, что зря это сказал. Только все испортил. Я злился на тебя. На себя. Не хотел разговаривать. Ты же не виновата. Это все я.
– Хорошо, давай поговорим, – Кэтрин прервала путанную тираду и затащила его в квартиру.
Осмотрев его с ног до головы и подметив, что он почти не промок в такую непогоду, она строго поинтересовалась:
– Надеюсь, ты сюда не на машине приехал? В твоём состоянии это было бы полной безответственностью.
– Я, пока ещё, в своём уме, – парировал Майк, но под взглядом Кэтрин продолжил уже спокойнее, – я взял такси.
– Ладно, тогда проходи, чувствуй себя, как дома.
Пока Майк возился с кроссовками в коридоре, оставляя вокруг себя мокрые следы и попутно ругая себя на чем свет стоит, Кэтрин прошла на кухню.
– Ты что-нибудь будешь? Есть немного пиццы и имбирный лимонад.
– Я же не поесть к тебе пришёл, – пробурчал Майк, когда появился в арке кухни.
В воздухе уже витал аромат расплавленного сыра и бекона, а его живот протестующе заурчал.
– Тебе не говорили, что горячая пицца – лучшее средство для поддержания важных разговоров?
Кэтрин развернулась к нему и расплылась в улыбке. Смущенный и виноватый вид Майка отбивал всякое желание на него обижаться.
– Впервые слышу, -буркнул он в ответ.
Но уголок его губ, вопреки его словам, предательски дрогнул и Кэтрин поняла, что попала в цель.
– Значит теперь я тебе это официально заявляю. Беседа не начнётся, пока ты не съешь хоть кусочек.
И демонстративно поставила перед ним целую тарелку таких кусочков.
Одним Майк, конечно же, не ограничился и опустошил все содержимое тарелки за считанные минуты. Зверский аппетит стал следствием приличной дозы алкоголя, выпитой на голодный желудок. А теперь опьянение отступало.
– Знаешь, я, наверное, не буду приглашать тебя на ужин, если, даже без такой цели, ты съедаешь столько.
– Очень рад, что тебе весело, но я правда пришёл поговорить.
– Скажи это пицце, – иронично подметила Кэтрин.
И тут же сама себя одернула:
– Прости. Это было лишним. Я тебя слушаю.
А он будто вмиг растерял всю свою уверенность и решимость. Молчание затянулось на несколько минут и Кэтрин, чтобы чем-то себя занять, стала убирать со стола, давая Майку возможность собраться с мыслями. Она, скорее неосознанно, чем специально, громко гремела посудой, только бы не оставаться наедине с неловкой тишиной. К тому же, и в общении с Майком, после того случая, она не ощущала прежней легкости. Словно он на удачу разрушил все мосты, а надежда построить новые так и не сбылась.
– Я не должен был тогда уходить, – наконец заговорил он, смотря куда-то за спину Кэтрин. – Я думал, что между нами что-то есть и, что ты тоже это чувствуешь.
А теперь он посмотрел Кэтрин прямо в глаза, чтобы уловить ее реакцию.
– Майк, я …
И куда делось все ее красноречие, когда дело дошло до серьезных разговоров?
– Ты правда очень хороший и ты мне нравишься.
– Но?
Кэтрин не могла смотреть ему в глаза. Это “но” дамокловым мечом нависло над ней, рискуя оборвать их, и без того хрупкие, отношения.
– Прости меня. Я, наверное, просто не готова к отношениям.
– Почему?
