скачать книгу бесплатно
– Ну спасибо, брат пингвин, крепче на ногах держись, – сказала она и пошла, как ни в чём не бывало, но уже совершенно другой походкой. Он смотрел, и баловство закончилось в тот момент. Он, как казалось навсегда, ушёл с этими ногами к мечте.
И теперь, этим вечером, он снова их видел. Валера с Николаем закончили настройку оборудования. Зима перестала чавкать и успокоилась, роняя температуру в минус, к ночи. Разве может что-то остановить зиму, когда её время настало. А любовь?
Вот они, уже в другом платье и на другом краю земли. Вот они на пляже, вот на лугах. Ноги были везде, и никуда от них не деться, спасения нет. Есть только желание быть с ней, везде-везде, всегда-всегда. И чем дольше её не было рядом с ним, тем сильнее ему хотелось быть рядом с ней. Он даже стал подозревать, что дело вовсе не в ногах.
– Как думаешь, это оно? Это любовь? – поинтересовался Николай у Валеры.
– Ну смотри, тут сказано, что чем зеленее, тем сильнее…
– Это я понял, но любовь не страшно. Мы ведь не это ищем?
– Наоборот, Коль. В инструкции, как я понял, сказано, что любовь чуть ли не самое опасное, самое активное, для эволюции, так что как раз её и ищем… тоже.
– Понятненько. Тогда включаем, что ли?
– Да, чёт не схватывает, погаси, я клеммы проверь вот тут, к аппаратику…
– Ага, заодно перезапустим.
И Николай погасил. Тарахтелка замолкла. Через пару минут всё схватилось и завелось. Аппаратик на исходящий сигнал тоже зашептал. Без синхронизации со вторым аппаратом и головным дисплеем, установка охватывала примерно километр радиуса и в этом радиусе выделялась одна зелёная точка. Валера приблизил область и переключил графитовый дисплей в трёхмерный режим.
– Давай, Коль, подъезжай ближе. Понял куда, примерно?
– Да, – ответил переделкин по технической части, возвращаясь за руль.
Три
Коля сделал погромче, так, чтобы достучаться барабанами до Валеры.
Выходя из двора, машина активно прыгала подвеской на зимних колдобинах, не стесняясь уносить тяжёлый зад с оборудованием в занос, обтирая сугробы задним левым крылом. Николай втопил. Газель, как дикая буйная лошадь, устрашающе выскочила на улицу, не замечая никаких сложностей и преград на своём пути.
У Валеры засветились глаза, толи отблесками экрана, толи азартом охотника. Николай видел только дорогу перед собой. Бояться нечего: ничего точно не развалится и в навыках мегавождения своего напарника Валера не сомневался. Он радостнее юзал пульт, иногда поднимаясь в воздух над своим креслом у дисплея или сваливаясь всем весом на правый или левый подлокотник. Вычисления давались на славу, вплоть до этажа, у Валеры уже было расположение влюблённого человека готового эволюционировать.
Трёхмерная модель подтягивала данные из окружающего мира. Город, судя по данным, полнился серыми точками с красными оттенками – люди на приемлемом уровне. Приемлемыми считаются все, вплоть до жёлтого, а зелёный – это любовь, и это уже опасно. На зелёном, вслед за уверенностью и силой, люди начинают вступать в активное взаимодействие и обмениваться энергиями, что недопустимо. Никакой любви там, где должен быть страх и эгоизм.
Газелька неистова рассекла кварталы, оставляя после себя шок, восторг, злость и простое непонимание – боги светофоров благоволили ей этим вечером.
На большом перекрёстке с проспектом, Николай заложил Газель в управляемый занос, чем открыл речевые аппараты и несколько забрал на рыцарских шлемах у водителей, ожидающих светофора и плавно текущих по городу. Не каждый вечер увидишь дико ревущую старушку машину, так грациозно входящую в поворот и исчезающую за секунду, разрывая улицу и психику водителей на лоскуты.
Николай в ударе, дело своё он знал. Машина так разогрелась, что он осознанно проскочил нужный квартал и немного покружил по городу, с удовольствием виляя задом по перекрёсткам и обходя всех и вся, без малейшего намёка на соперничество. Вот, бабулька, расслабила пальцы обороняя пакетик с картошечкой на мокрый, холодный и обильно подсоленный асфальт. Стоя перед пешеходным переходом, который разрезал белый микроавтобус своими чёрными окнами и сильно яркими фарами. Дедуля, рядом с бабулей, прихватил рукой своё сердечко, уставшее, и позабывшее об адреналине. На его глазах проступили слёзы, а Газель исчезла в следующем повороте, унося с собой рёв и шум, приближаясь к запрещённой, нынче, в этом городе любви.
Четыре
Изумруд заполнил объём помещения на втором этаже, выходя пульсацией за границу квартиры и цепляя своими волнами точки людей по соседству. Оттенок их становился оранжевым, от контакта с любовью, и даже жёлтым, если точка уже была слегка апельсинового оттенка. Из глубины изумруда, тоненькой ниточкой тёк мерцающий ручей, паутиной, он тянулся в город, теряясь, где-то в графитовой темноте дисплея – это он, своим сердцем, тянулся к ней. Валера, максимально увеличивая место, смотрел, как странное и завораживающее свечение наполняет модель жизнью. Смотрел и начинал понимать…
Парень не видел никакого свечения, он видел её ноги. Не думал он, естественно, и не о какой эволюции. Он так сильно её хотел, что в пору было выть.
Николай добавил мощности, бензиновый агрегат зажурчал громче и грубее. Валера выбрал необходимый режим и включил установку. У них обоих, тут же, заложило уши. А у паренька, на втором этаже, в ушах зазвенело уже через несколько минут. Он как-то отвлёкся и пришёл в себя. Засуетился, поднялся на ноги. Его дыхание сбилось, изумруд на экране заметно убавил в яркости и мир молодого человека, действительно, стал тускнеть.
– Смотри-ка, зашевелился.
– А им не больно? Как это… им не больно, когда вот так? – поинтересовался Николай у Валеры, как будто бы тот знал.
– Нуууу, вроде нет, это же на энергетическом…
– Так через физиологию ведь. Думаешь не больно?
– Думаю нет, мы же в порядке.
– Ну да… Он что, выходит куда-то?
– Да, Коль. Заводи, будем ехать.
Медленно тоже ехать можно, но Николай от этого страдал. Страдал от обычной медленной езды, и наблюдал, как поздним вечером, по промозглой улице, куда-то тащится паренёк. А за его угасающим светом следил Валера, через графитовую установку. Так и ехали.
Когда парень добрался до её общаги, свечение почти упало до жёлтого и пульсация заметно ослабела, под влиянием установки. Оранжеватый шарик, с блеклыми зелёными переливами, перемахнул через забор и устроился под зданием.
– Паркуйся тут, приехали, – бросил Валера Николаю и откинулся в кресле.
– Ловкий парень, – ответил Николай, наблюдая как молодой человек влезает на высокий забор и спрыгивает с него.
Газель, как русалка плавно, скользнула поперёк улицы и застыла меж двух машин так, как будто всю жизнь там и стояла. Студент пристроился под деревом и достал телефон из куртки:
«Привет )) А как будет правильно, пингвиниха или пингвинесса?»
«Привет. Правильно будет – Осёл»
«Ок.
В моих длинных мохнатых ушах прям звенит, когда я думаю о тебе»
«Сочувствую»
«Так и не скажешь )) Может ослику грустно и одиноко, а пингвиночка такая добрая…»
«С чего это вдруг и ещё такой звериный подкат? У тебя не бешенство, случайно?»
«Это я ещё говорить не начал, ..», – написал он и заорал ослом на всю территорию общежития:
– Иииии-ааааа!!!! Ииииии-ааааааа!!! Иииииии-аааакх, кхх-кхх-кххх, – закашлялся ослик, после крика, широко и звонко ударившего в окна общежития, этим тихим, по-зимнему спокойным, вечером.
Валера и Николай, не сговариваясь, одновременно заржали в голос.
Она, уютно сидя на постели в мягкой пижаме, дрогнула и навострила ушки. Насколько только может навострить ушки самка пингвина, когда под окнами кто-то ревёт ослом.
«… а пингвины ведь вообще не разговаривают
Ты как отзываться будешь?»
«Это ты там???»
«Иа. Может уже попробуем по-человечески. Ты на каком этаже?»
Пять
Она выглянула в окошко из-за белой узорчатой тюльки, на миллисекунду отодвигая её и показывая своё лицо. За это мгновение успела ужаснуться, обрадоваться, пискнуть, покраснеть и присесть под подоконник. И, конечно, уже было поздно – он был здесь, и он её видел. Вроде бы. Она выглянула ещё раз, чтобы убедиться. Он успел помахать ей рукой и что-то показать жестами. Она снова испугалась и хотела присесть, спрятаться, но немножко наклонилась вперёд, приседая, и шлёпнулась лбом о подоконник. Соседка по комнате, тоненько, брызнула смехом.
Как берёзовой дубиной по голове. Страх и волнение из головы, мигом, куда-то высыпались. Загудело, звон в ушах усилился. Забывая, кто и где, она прислонила ушибленный лоб к холодному стеклу, прикрывая глаза руками, не замечая, как парниша внизу то прыгает, то становится на четвереньки выхаживая собакой, в попытке изобразить осла, то качается по снегу.
Она открыла глаза. Немного полегчало. На лбу огромное красное пятно, и уже не понятно: от холода или от подоконника?
– А? – не расслышала она из своего тумана и переспросила соседку.
Та, вытягиваясь на носочках липла к окну, с восторгом куда-то глядя и бубня.
– Охренеть, говорю. Он реально по трубе сейчас поползёт. Это к тебе, что ли?
– Ко мне… … – ответила она и зависла, – Чегоооо?!! Как ползёт? Куда ползёт?
Тут же прильнула к окну – уже никого не видно. Тогда она влезла на подоконник и открыла форточку, высовывая голову в зиму, из тёплой и уютной комнаты.
– Каааапец!!! – подвела она итог увиденному, закрывая окно плотными шторами, – Чё делать то теперь? Реально ползёт…
Соседка посмотрела на неё и спросила:
– Это тот?
– Агааа! – сказала она соседке и прикрыла руками рот, осознавая, что происходит…
Соседка и подруга, по совместительству, окинула её оценивающим взглядом. Сверху вниз. Снизу вверх.
– Да уж, красотка-канешна…
Красотка метнулась из комнаты, спотыкаясь и не вписываясь в дверной проём. Но, как-то, всё же, оказалась в коридоре, затем она обернулась и спросила, кто сегодня на вахте.
– Василич сегодня, спит уже, наверное. Не просечёт.
– Когда будет на четвёртом, кринке мне и иди к Ирке, она сегодня одна…
Подруга состроила недовольную гримасу, руки в боки, но её уже никто не видел. В душевых что-то загремело и донёсся странный крик, походивший на полоумное пение – подружка решила побрить ноги.
– Чёт не особо-то наших студентов установка берёт, – заметил Николай Валере, глядя, как разгорается пламень на мониторе.
– Нууу, – резюмировал коллега, – Может других поищем? Пока все три установки не синхронизировались, импульс не особо бьёт, видимо… и если человек не один.
– Ну так чё, поехали тогда? – поинтересовался Николай, уже почёсывая руки и предвкушая гонки по промозглым скользким и пустым улицам.
И они поехали… Охотники. Рыбаки, с новой, высокотехнологичной удочкой. Но, что уж там, они, как и все, кто был до них, как и все, кто тщетно пытался остановить любовь и эволюцию, не понимали. Не понимали, что всё это похоже на попытку изменить необъятную реку, вытягивая из неё рыбку. Река остаётся рекой.
Он уже на третьем.
Навстречу свободе, в безграничном космосе, в живом океане любви… Я уже рядом. Я иду искать
Человечек и Голем
L?na
– Мне нужно сердце, любящее сердце, Войце.
– Да, моя госпожа. Мужское или женское?
– Первое, что повстречаешь, главное любящее.
Верный слуга поклонился и слился со стеной в темноте угла.
Отличное утро. Птицы радостно щебечут за окнами. Лучи подбираются всё ближе и ближе, ширятся, стремясь заполнить шестигранное помещение серой залы с большим плоским постаментом – это южное крыло крепости, отведённое под магические ритуалы, сплошь собрано из камней, сходится куполом, оставляя небольшой просвет. Он закрыт деревянной задвижкой, а навесная лестница к потолку покрыта лёгким слоем пыли.
Луна поставила принесённое деревянное корыто, самое большое, рядом с остальными на постамент, и пошла к реке за глиной.
Лес подступил кустарником и молодыми зарослями уже вплотную, но Луна не допускала сюда садовников и почти никого из прислуги, кроме Войце. Из леса иногда заходили дремучие. Забора с этой стороны крепости не было, тут её защищала сама земля и лес, сквозь который не могли подойти люди, как бы сильно не старались, а Луна помогала, по-свойски, когда это было необходимо.
Удобная и знакомая тропа к реке, сегодня, казалась шире обыкновенного и если тропа становится шире, значит по ней идёт кто-то ещё. До тех пор шире, пока этот кто-то не повстречается на пути. Луна опустила вёдра на землю. До реки далеко, но она почувствовала человека, женщину, и если лес её пропустил, значит нужно увидеть и выслушать эту гостью.
Женщина, встревоженная и раскрасневшаяся от быстрой ходьбы в перемешку с бегом, остановилась, не решаясь подходить ближе. Поджилка её дрожала, а душа замерла – можно погибнуть, не сказав и слова.
Луна подняла руку и подозвала женщину, не сходя со своего места. Тропа, залитая светом и оттенками листьев на деревьях и кустах, шевелилась ветками и дышала. Свежо и прохладно. Солнце не выбралось высоко и земля на тропе, пусть уже и залитая светом, пока не прогрелась.
Рядом с женщиной шло её горе. Заострённые бессилием плечи поднялись к шее и старались задавить чувства и страх. Глаза устали от слёз, но в них, всё же, была видна надежда. Гостья пришла если не с мольбой, то с просьбой.
– Не бойся, говори с чем пришла.
– Я не боюс! – голос молодой светлой женщины дрожал, она сжала руки в кулачки, – Боялась бы не пришла… Я тебя не боюс! – напористее и громче утвердила гостья вместо приветствия и ещё сильнее испугалась того, что почти кричит на хозяйку крепости.
– И тебе доброго дня, птичка раненая. Это всё? – спокойно ответила Луна и подняла вёдра.
Гостья осеклась и на секнду потеряла дар речи, понимая, что момент уходит, а встреча с колдуньей уже чудо.
– Постой… прости дуру, владычица. Выслушай меня!
– У тебя была возможность сказать. Говорит только твой страх…
Очертания тропы размылись, лес недовольно заскрипел и зашуршал. Голова закружилась, вместе с лесом.
– Постой… владычица… не забирай моего сына!!!
Неприкрытая боль в голосе смягчила Луну, но говорить сейчас она не желала.
– Тропа выведет тебя к реке, – ответила владычица и дала женщине ещё один шанс. Что там за сын?
