Любовь по назначению

Взяв с прикроватной тумбочки книгу, она босиком спустилась вниз. В гостиной ее уже ждало щедрое солнце и… настоящее пиршество. Стол ломился от румяных пирожков, аккуратно разложенных на столе. Аппетитно румяные пирожки, источая сладкий духовитый запах свежей выпечки и вишневого варенья. Николь прихватила два самых заманчивых, налила в кружку душистого чая, и ее, словно магнитом, потянуло в сад.

Сад встретил ее оглушительным хором птиц, пьянящим ароматом свежескошенной травы и нежным благоуханием роз. Она нашла уединенные качели под раскидистой яблоней, что создавала приятную, кружевную тень. Устроившись поудобнее, она откусила кусочек пирожка, и сладкая вишня разлилась по небу, затем открыла книгу. Солнце ласково грело ее щеки, птицы пели свои бесконечные песни, и вскоре веки ее отяжелели, а буквы поплыли перед глазами. Книга медленно опустилась на колени.

Она проснулась от странного, но не пугающего ощущения – чувства, что кто-то внимательно и спокойно наблюдает за ней. Открыв глаза, увидела Олега. Он сидел на скамейке напротив, молчаливый и спокойный, будто часть этого солнечного утра. Лучи играли в его темных волосах, а в глазах плясали веселые солнечные зайчики.

– Как спалось, спящая красавица? – спросил он, и в его голосе звучала легкая, почти невесомая улыбка.

– Здесь так хорошо… – она потянулась, как котенок, чувствуя себя удивительно расслабленно. – Но снился какой-то странный сон. Кошмар. Было страшно, а сейчас уже не помню, что именно. Словно дымка какая-то.

– Такое бывает, – кивнул он понимающе. – Теплый день, покой… тело расслабляется, а душа выбрасывает наружу остатки тревог. Сегодня хочу заняться твоими документами. Мне нужно, чтобы ты указала свои данные. Придет один человек, он сделает для них фотографию. Хорошо?

– Да, конечно, – легко согласилась Николь. – А куда все записать?

Олег медленно, достал из внутреннего кармана своего пиджака аккуратный сложенный лист бумаги и простую, но добротную ручку.

– Вот сюда, пожалуйста, – произнес он мягко.

Николь взяла ручку. На мгновение ее пальцы замерли, и в этой паузе поместилась целая вечность сомнений. И тогда, совершая тихий, невидимый миру внутренний выбор, она приняла решение. Она сделала себя на год старше – всего на один год, но этот год ощущался как целая пропасть между юностью и взрослостью. И она вывела четким почерком: Николь Рудольфовна Беликова 20 сентября 1982 года.

Ей не хотелось признаваться, сколько ей на самом деле лет. Не сейчас. Не ему. Эта маленькая цифра, спрятанная в глубине души, была ее последним бастионом, крошечной тайной, которую она оставляла только себе в этом внезапно перевернувшимся мире.

– Рудольфовна, – медленно, в раздумье, прочитал вслух Олег, и в его интонации не было ни удивления, ни оценки – лишь тихое наблюдение.

– Да, – тихо отозвалась Николь, и в ее голосе прозвучала легкая усталость от этого звучания. – Поменять бы отчество…

– Неплохая идея, – тут же, почти не задумываясь, поддержал он. – Сделаем тебе новое отчество.

– Какое? – в ее глазах вспыхнуло живое, детское любопытство, и она приподнялась на качелях.

– Вот увидишь, – только и сказал он, и на его губах заиграла та самая, чуть загадочная улыбка, которое обещала маленькое чудо. – Мне нужно ненадолго уехать, но, когда вернусь, думаю, как раз все и будет готово. Сходим тогда погуляем? Отпразднуем новое рождение?

– Конечно! – ее ответ прозвучал так светло и искренне, что Олег невольно улыбнулся в ответ, и его лицо на мгновение стало удивительно мягким и открытым.

– А я постараюсь вернуться как можно скорее, – пообещал он, и в этих словах было что-то большее, чем просто вежливость.

Он еще раз окинул ее теплым, оценивающим взглядом, поправил край книги, лежащей у нее на коленях, легким, почти невесомым движением пальцев, и направился к дому. Николь смотрела ему вслед, пока его фигура не скрылась в темном проеме двери, а затем снова откинулась на спинку качелей, подставив лицо щедрому солнцу, и закрыла глаза.

– Навещу- ка, тетю Олю, – тихо решила Николь, мягко коснувшись босыми ногами еще прохладной травы. Качели тихо вздохнули, освободившись от ее веса.

Она замерла на пороге кухни, наблюдая, как тетя Оля, словно дирижер симфонии утра, ловко управляется с медными кастрюлями и чугунными сковородами. Их мелодичный, уютный перезвон смешивался с шипением масла.

– Тетя Оля? – тихо окликнула она.

Пожилая женщина обернулась, и ее лицо, испещренное морщинками-лучиками, сразу озарилось теплой, солнечной улыбкой, словно она ждала именно этого визита.

– Да, моя девочка, ты уже проснулась? Красота-то какая на улице!

– Конечно, – Николь застенчиво переминалась с ноги на ногу. – Вот думаю, чем бы таким заняться… Может, вам помочь чем-нибудь?

– Да отдыхай, Николь, гостить надо, а не работать, – ласково пожурила ее тетя Оля, но в ее глазах светилось одобрение.

– Ну что я буду отдыхать? – рассмеялась Николь и в ее смехе прозвенела легкая, едва уловимая нотка беспокойства, потребность быть полезной, нужной здесь и сейчас. – Не отдыхается мне что-то.

Тетя Оля на мгновение приостановилась, оценивающе посмотрела на нее своим мудрым, проницательным взглядом, а затем с легким вздохом согласия кивнула.

– Что ж, раз так, будем вместе обед варить. В четыре руки и дело спорится, и песня веселее.

– Отлично! Я только за.

Вскоре Николь уже сидела на удобном кухонном табурете, сосредоточенно орудуя ножом. Она старательно очищала картофель, и тонкие, почти прозрачные спиральки кожуры аккуратно ложились на газету. Воздух наполнялся терпким ароматом свежего лука, сладковатой зелени и чем-то неуловимо домашним, настоянным на травах и доброте.

Работая, она украдкой наблюдала за тетей Олей, за ее плавными, выверенными годами движениями. В тишине, нарушаемой лишь постукиванием ножа и бульканьем супа, ее вопросы казались слишком громкими, но любопытство пересилило.

– Тетя Оля, а не подскажешь…, кто еще живет в доме? – осторожно спросила она, откладывая последний, идеально очищенный картофель.

Женщина ненадолго задумалась, не переставая помешивать деревянной ложкой что-то ароматное в большой кастрюле.

– В доме-то? Живут тут Олег, Сергей, сестра Сергея, Света… Ну и несколько работников, включая меня.

– А чем… Света занимается? – еще тише поинтересовалась Николь.

– Света, Света… – тетя Оля на мгновение закатила глаза к потолку, будто ища ответа меж деревянных балок. – Честно, детка, не знаю я, чем занимается Света. Чем-то занимается, – она мягко улыбнулась, снимая напряжение.

Николь почувствовала, что зашла слишком далеко, и поспешила отступить.

– Ладно, хорошо, простите, не буду больше спрашивать.

– Ну и правильно, – тетя Оля одобрительно подмигнула ей, передавая миску с очищенными овощами. – Давай-ка лучше займемся готовкой. Лучше всяких ответов. Если что-то действительно важно – само тебя найдет, когда придет время.

Николь молча кивнула, принимая простую мудрость этих слов. Она протянула руки к новой порции овощей, чувствуя, как кухонное тепло, размеренный ритм работы и доброе присутствие тети Оли мягко растворяют ее тревожные мысли. В этом простом совместном деле – приготовлении обеда – было что-то удивительно умиротворяющее и целительное.

За окном солнце неспешно продолжало свой путь по лазурному небу, отбрасывая на кухонный стол длинные, золотистые блики, в которых танцевали мельчайшие пылинки. За этим столом, заваленным овощами и зеленью, сидели две женщины – одна с мудростью прожитых лет, запечатленной в лучиках вокруг добрых глаз, другая – с судьбой, еще не раскрывшей свои карты, словно нераспустившийся бутон. Они находили общий язык не в словах, в тихом, слаженном ритме домашних хлопот, в понимающих взглядах и молчаливом согласии.

Их уединение ненадолго нарушил появившийся на пороге охранник, сообщивший, что прибыл фотограф. Николь на мгновение смутилась, вытерла руки о полотенце и вышла. Молодой парень с профессиональной легкостью сделал несколько снимков, вспышка на миг ослепила ее, и вот она уже возвращалась на кухню, к знакомому теплу и ароматам.

Тетя Оля выключила последнюю конфорку, и по кухне разлилось торжественное, сытое безмолвие завершенного труда, по дому разнесся хорошо знакомый голос, наполненный нетерпением и энергией:

-Николь! Николь!

Девушка поспешно вытерла ладони о льняное полотенце и вышла в коридор.

– Я здесь!

Олег обернулся на ее голос, и его лицо, всего секунду назад сосредоточенное, мгновенно озарилось широкой, искренней улыбкой, от которой стали лучистыми даже его обычно строгие глаза.

– А, вот ты где! А я уж тебя по всему дому обыскал.

– Что случилось? – спросила она, еще не успев сбросить с себя целительную ауру кухонного уюта.

– Она тут у меня весь обед практически сама приготовила! – не удержалась тетя Оля, появляясь в дверном проеме с сияющим от гордости лицом, словно представляющая драгоценную находку.

– Сама? – неподдельно удивился Олег, поднимая брови.

– Да нет же! – вспыхнула Николь, чувствуя, как по щекам разливается горячая краска. – Я просто помогала, совсем чуть-чуть…

– Практически все сама сделала, – настаивала тетя Оля, многозначительно подмигивая Олегу через голову смущенной девушки. – От начала и до конца.

– Какой аромат… невероятный, – Олег глубоко вдохнул, закрыв на мгновение глаза, будто пробуя воздух на вкус. – Обязательно попробуем, как только вернемся. А сейчас, – он загадочно улыбнулся, и в его взгляде заплясали веселые искорки, – у меня для тебя два сюрприза.

– Два сюрприза? – глаза Николь расширились от живейшего любопытства, а сердце сделало в груди веселый кувырок.

Олег мягко, почти невесомо взял ее за руку и повел за собой через гостиную во двор. Яркое солнце играло изумрудными бликами на листьях, а ласковый летний ветерок тут же принялся нежно шевелить ее волосы, словно приветствуя и желая удачи.

– Первое. Твои документы готовы, – произнес Олег, и в его голосе звучала торжественная, сдерживаемая улыбка. Он протянул ей новый, темно-бордовый паспорт. – Открывай!

Сердце Николь забилось чаще. Она взяла его дрожащими пальцами, ощущая подушечками гладкую, почти шелковую поверхность обложки. Сделала глубокий вдох и раскрыла. Взгляд сразу упал на аккуратные строчки на первой странице. «Филиппова Николь Александровна».

– Александровна… – прошептала она, пробуя звучание нового отчества на языке. Оно было мягким, благородным, словно всегда должно было принадлежать ей. – Звучит… хорошо. А Филиппова? – ее взгляд, полный недоумения и любопытства, встретился с его взглядом.

– Ну, я тут немного пофантазировал, – Олег загадочно улыбнулся, и в уголках его глаз собрались лучики смешинок. – Видишь ли, мы с тобой… женаты.

– Подожди, женаты? – она не поверила своим ушам. Воздух словно вылетел из легких.

– Да, – его улыбка стала шире. Он бережно перевернул страницу, где красовался штамп. – Вот, смотри штамп. Мы с тобой муж и жена.

– Значит я… замужем? – Николь снова посмотрела на него, потом на паспорт, не в силах осознать этот факт. Мир на мгновение поплыл перед глазами.

– Да. Так будет безопаснее. Меньше лишних вопросов. Логично, правда? – он говорил мягко, но уверенно, его слова звучали как неоспоримая истина.

– Наверное, да… – она медленно кивнула, все еще пытаясь собраться с мыслями. Вдруг ее взгляд упал на ее собственную, пустую безымянную руку. – Но… у меня нет обручального кольца, – застенчиво заметила она, словно извиняясь за эту несостыковку в тщательно продуманном плане.

– Ой, черт! Точно! – Олег с комичным ужасом хлопнул себя ладонью по лбу. – Про кольцо я совсем забыл. Ну ничего, это запросто исправим. Это будет твой третий сюрприз.

– А у… мужа… должно быть кольцо? – еще тише, почти шепотом, осторожно спросила Николь, смотря на его руку.

– О, – он рассмеялся, и его смех прозвучал легко и свободно. – Вот это я совсем упустил из виду. Значит, будет два кольца!

Легко взяв ее за плечи, он мягко развернул ее лицом к двору.

– А вот и второй сюрприз.

На солнце, сверкая идеально чистым лаком вишневого оттенка, стоял элегантный седан.

– Это твоя машина.

– Я… я очень рада, – прошептала Николь, у нее перехватило дыхание от такой щедрости. – Но я не умею водить, – добавила она с легкой паникой в голосе, глядя на этого стального коня, который теперь принадлежал ей.

– Это решаемо! – весело парировал Олег. – У тебя теперь есть документы. Я уже записал тебя в лучшую автошколу города. Первое занятие – завтра. Как только получишь права, эта красавица, – он с нежностью провел рукой по капоту, – полностью твоя.

Он открыл массивную дверь автомобиля. Салон пахнул новизной, кожей и едва уловимым ароматом его парфюма.

– А сейчас мы на нем прокатимся.

Николь автоматически направилась к пассажирскому сиденью, но Олег мягко остановил ее, взяв за локоть.

– Не-не-не, миссис Филиппова, – сказал он с игривой строгостью. – Ты – за руль.

– Как за руль? – она округлила глаза, в них читался неподдельный, почти детский испуг. – Я же не умею! Я даже не знаю, где что находится!

– А я буду твоим персональным инструктором. Это мы сейчас исправим, – хитро подмигнул Олег, бережно помогая ей устроиться на водительском месте, которое показалось ей вдруг огромным и пугающим.

Кожа сиденья была прохладной и мягкой под ее ладонями. Рулевое колесо блестело, словно приглашая ее взять контроль в свои руки. Она посмотрела на Олега, который ободряюще улыбался ей с пассажирского сиденья, и почувствовала, как страх понемногу начинает уступать место новому, щекочущему нервы чувству – предвкушения свободы.

Олег оказался удивительно терпеливым и спокойным учителем. Его голос, обычно такой властный и уверенный, теперь звучал мягко, обволакивающе, наполняя салон автомобиля теплом и уверенностью. Каждое его слово было точным и ободряющим.

– Вот это – газ, – он легким движением пальца указал на педаль. – Это – тормоз. Запомнишь навсегда. А это, – он бережно взял ее руку, еще не привыкшую к рулю, и мягко направил к рычагу переключения передач, – твоя волшебная палочка, которая заставляет машину слушаться.

Его пальцы были теплыми и уверенными, и это прикосновение заставило ее нервное сердцебиение немного утихнуть.

– Зеркала отрегулированы хорошо? Уверенна, что все видишь? – его взгляд скользнул по боковым зеркалам и зеркалу заднего вида, проверяя.

Николь лишь молча кивала, стараясь впитать каждое слово, каждый жест. Ее пальцы нервно сжимали прохладную кожу руля, оставляя на ней влажные отпечатки. Сердце колотилось где-то в горле, отчаянным перезвоном предупреждая об опасности.

– Ну что, – наконец произнес он, и в его голосе прозвучала безмятежная уверенность. -Теперь поехали.

– К-как поехали? – она растерянно моргнула, глядя на него широко раскрытыми глазами, полными чистого, детского ужаса.

– А на какой скорости мы трогаемся? – спросил он мягко, как будто задавая самый простой вопрос в мире.

– На… на скорости «D», – неуверенно выдохнула Николь.

– Вот именно, – он одобрительно кивнул. – Переключай и трогайся аккуратненько. Не торопись.

Машина резко дернулась и с рычанием рванула с места, когда она слишком сильно вжала в пол педаль газа.

– Ничего-ничего! – Олег рассмеялся, и его смех был не упреком, а легким, облегчающим напряжение ветерком. – Первый раз – всегда так. С опытом будет мягче, как по маслу. Теперь плавненько, плавненько… и направо.

– Ой, – сконфуженно прошептала она, чувствуя, как по щекам разливается краска. – Я в такие моменты всегда путаю, где право, а где лево…

– Ничего, научишься. Это нормально. Поворачивай направо, – его голос был спокойным ориентиром в хаосе ее эмоций.

Они медленно, словно большая, неуклюжая черепаха, поползли по пустынной просёлочной дороге, пока впереди не показался перекресток с главной трассой. И тут Олег неожиданно объявил, разбивая ее хрупкую концентрацию в щепки: