Рыжик в капкане

– У Владимира тоже был опыт, – делаю назад еще пару шагов. – А теперь Владимира больше нет, – снова всхлипываю.

Арина вздыхает, оглядывается. Я вместе с ней поворачиваю голову и у входной двери замечаю Платона. Парень стоит со стаканом сока в руке и наблюдает за нами.

– Иди сюда, – машет ему Арина. Он отрицательно качает головой.

– Зачем? Не надо, я поеду, – тут же соглашаюсь и, сжавшись в пружинку, забираюсь на сиденье. Платон стоит и ржет надо мной. Смешно ему!

Дверь за мной закрывается, словно ловушка. Обеими руками впиваюсь в дорогую кожу сиденья и всеми силами стараюсь погасить в себе панику, болезненно пульсирующую в животе.

– София, вы живете по прописке мамы? – интересуется Савелий.

– Да, – выдавливаю из себя.

– Не бойтесь. Я обещаю доставить вас везде сегодня в целости и сохранности, – улыбается приятный молодой мужчина. – Хотите воды? Могу включить музыку, – предлагает он.

– Ничего не нужно, спасибо. Просто довезите меня живой, пожалуйста. А то что-то не складывается у меня с машинами в последнее время.

У родного подъезда ставлю на асфальт дрожащие ноги. Добрались! Теперь у соседки надо взять запасной ключ. Это тоже квест. Она начнет задавать вопросы, на которые я не хочу отвечать. Сама ничего еще не поняла и не осознала.

От нее меня спасает Савелий. Завидев крупного мужчину с серьезным лицом за моей спиной, тетя Люда быстро находит и отдает наши ключи.

Захожу домой. Здесь все пахнет нами. Мамиными духами, стряпней Владимира. Висит ее китель на вешалке и его спецовка в пакете. Так и не закинул в стирку после своей шабашки.

Чтобы опять не разреветься, стараюсь собираться как можно быстрее. В сумку летят личные вещи, средства гигиены, любимая игрушка, личный дневник, учебники, тетради и старенький ноутбук вместе с зарядкой. В гостиной в серванте нахожу кнопочный мобильный телефон. Он был моим самым первым еще в начальной школе. Хорошо, что мама не стала его продавать. Нужна теперь только сим-карта, но это проще, чем купить мобильный, на который денег у меня просто нет.

Кстати, о них!

Карманных у меня почти не было. Мама считала, что обеспечивает меня всем необходимым, а своих денег я не заслужила еще, это блажь. Сейчас они мне очень нужны, и я, краснея от стыда, залезаю в конверт с деньгами, отложенными на репетиторов. Там немного, но хоть что-то. Буду растягивать как смогу.

На кухне на плите стоит прокисший суп и второе в глубокой сковороде. Все выбрасываю, мою посуду, поливаю немногочисленные цветы. Покрепче запираю балконную дверь, перекрываю газ, свет, воду. Все как по учебнику.

Савелий забирает сумку и рюкзак. Я звоню в дверь соседки.

– Теть Люд, я ключи возвращаю. Если вам не сложно, заглядывайте пару раз в неделю к нам, поливайте цветы. Нас не будет некоторое время.

– Что-то случилось, Сонечка? У тебя глазки красные. Плакала?

– Нет. То есть да. Мама в аварию попала, в больнице сейчас.

– Ох… Ужас-то какой! – всплескивает руками. – А ты как же? А Вова? Где Вова?

– Погиб. – Мой голос все же срывается. – Похороны сегодня, – веду рукой, демонстрируя, что успела переодеться в черные брюки, блузку и куртку.

– Ты ж моя девочка. – Тетя Люда искренне меня обнимает и тоже всхлипывает. – Помощь нужна какая, Сонь? Я могу по соседям пройти, денежку собрать. И сама ты где сейчас? Может, у меня поживешь?

– За ней присмотрят, не переживайте, – за меня отвечает Савелий.

– А это кто, Сонь? – шепчет мне на ухо тетя Люда.

– Я потом расскажу. Вы присмотрите за квартирой, ладно?

Сава протягивает ей визитку.

– Здесь мой номер телефона. Если что-то срочное, звоните. У Софии пока нет. Мы решим этот вопрос в ближайшее время, и ее номер я вам тоже пришлю. До свидания. Сонь, нам ехать пора, – поторапливает меня.

– Держись, девочка. – Тетя Люда крестит воздух мне вслед и хлопает дверью, только когда мы спускаемся на этаж ниже.

Провожает нас взглядом с балкона.

Сава оказывается осведомлен больше, чем я предполагала. Но мне уже все равно. Я снова держусь одной рукой за сиденье, будто в случае аварии это меня спасет, а второй прижимаю к себе рюкзак. Очень страшно и, как назло, опять расходится дождь. Впереди виднеется высокий забор городского кладбища. Это странным образом меня успокаивает.

Глава 8. Поездка к маме

София

Всю церемонию я проживаю молча. Рядом со мной стоит Гордей в черной рубашке и коротком пальто с поднятым от ветра воротником. Платон тоже оказался здесь. Он наблюдает за процессом, стоя у машины отца.

Возложила живые цветы на свежую могилу, в последний раз посмотрела на фотографию мужчины, который больше никогда ничего не приготовит в нашей квартире и не наденет свою противно пахнущую спецовку.

– Извините, что так и не смогла принять вас в нашу семью, – прошептала тихо.

Развернувшись, иду к машине, на которой меня сюда привезли. Сажусь в салон, забиваюсь в угол и замираю. К нам садится Борислав Георгиевич. Парни уезжают на другом автомобиле, а мы едем в клинику к маме, как мне и обещали.

Надо бы сказать этому человеку спасибо за то, что все организовал. Потратил свои деньги и время, но я пока не могу. Меня опять будто заморозило.

В клинике неприятно щекочет нос запах лекарств, даже стоящие в больших кадках цветы в холле не спасают. Борислав Георгиевич просит меня подождать на диванчике для посетителей, а сам уходит договариваться с врачом.

Чтобы чем-то себя занять, кручу в руке свой старенький кнопочный телефон, а заодно думаю над словами Арины. Правда, не знаю, что было бы лучше: интернат или чужой дом, где мне совсем не рады. Если Гордей занял нейтральную позицию и не особенно спешит со мной общаться, то Платон настроен агрессивно.

А как сложилось бы в интернате? Мама много рассказывала о таких детях в качестве примеров из своей работы. И все эти истории совсем не радужные. Как там говорят? Из двух зол выбирают меньшее. Осталось понять, какое из тех, что свалились, меньшее для меня.

– Соня, пойдем, – зовет Борислав Георгиевич.

Послушно подхожу к нему. Мужчина протягивает мне белый халат и ведет за собой по коридорам в отделение интенсивной терапии.

– Здравствуйте, София, – кивает врач. – Я делаю исключение просто потому, что у вас из близких больше никого нет. У вас пять минут.

– Спасибо.

Обрабатываю руки антисептиком, надеваю бахилы и захожу в бокс. Мама лежит с закрытыми глазами, к носу подведена кислородная трубка. На лице ссадины, рука зафиксирована в гипсе, голова перебинтована.

Смотрю на нее и не знаю, что сказать. Все слова вдруг застряли комом в горле. Прокашливаюсь, подхожу еще немного ближе и прикасаюсь пальцами к ее руке.

– Мам, ты возвращайся ко мне, ладно? – все же произношу шепотом. – Я выучу французский на сто баллов и в лицее буду стараться, только очнись, пожалуйста. Не бросай меня. Мне очень страшно и одиноко, мам, – делюсь с ней тем, чего никогда не сказала бы в глаза.

Она бы просто фыркнула на меня, и все. Но сейчас мне надо с кем-то поделиться, чтобы просто выдержать все это.

– Соня, пора, – торопит врач.

– Я еще приду к тебе, – еще раз глажу маму по руке и выхожу из бокса. – Скажите, – обращаюсь к врачу, – какие у нее прогнозы?

– Пока сложно сказать. Состояние стабильное, что уже хорошо. Будем наблюдать за динамикой и передавать всю информацию для вас через Борислава Георгиевича.

– А мне можно будет еще к ней приехать?

– Когда придет в себя. Пока в этом, правда, нет необходимости.

– Хорошо.

Выходим на улицу. Привожу себя в порядок при помощи пары бумажных салфеток.

– Ты голодная? – Рядом встает отец Платона.

– Нет, – качаю головой. – Мне нужно где-то подключить новую симку для телефона. Я прогуляюсь, если можно. Потом сама доберусь.

– Прогуляйся, – кивает. Шарит по карманам, достает коричневое кожаное портмоне, перебирает пластиковые карты. – Возьми вот эту, – протягивает мне одну из них. – Там достаточно денег. Купи себе все, что необходимо, раз мой сын тебе с этим не помог.

– Спасибо, не нужно, у меня есть свои деньги, – не спешу принимать столь щедрый подарок от моего странного благодетеля.

– Бери, Сонь, и не занимайся ерундой. Я примерно представляю, сколько всего нужно девочке твоего возраста, а у нас мужской состав дома, – улыбается он. – Кстати, я звонил в лицей, переговорил с руководством. Не переживай, тебя там ждут, как только ты будешь готова приступить к учебе. Сегодня водитель привезет тебе форму и учебники.

– Спасибо. Это отличная новость. – Первая хорошая за последнюю пару дней. – А можно завтра начать?

– Уверена, что это хорошая идея? – хмурится он.

– Уверена. Мне будет легче, когда я загружусь учебой.

– Ну хорошо, тогда договорились. Сегодня погуляй, а завтра с документами туда и сразу на занятия. Все, мне пора. Дела не ждут.

Прогулка по городу помогает немного прийти в себя. И даже голова не кружится, только ноги гудят, но в целом я чувствую себя вполне нормально. Мысли о том, что я завтра вернусь к учебе, воодушевляют. Меньше времени буду проводить в напряженной обстановке чужого дома.

Подключаю себе новую сим-карту, сразу вставляю в телефон. На меня в салоне так удивленно смотрят. Так и хочется сказать: «Да, представляете, с такими телефонами еще ходят!» Но грубить неприлично, я же хорошо воспитанная дочь своей мамы, так что просто ухожу, подняв голову чуть выше обычного.

Рядом с салоном сотовой связи обнаруживается небольшое кафе. Захожу, заказываю себе горячий чай и булочку с корицей. Совсем недорого и очень вкусно, а еще тепло. Я успела подмерзнуть, пока бродила по ноябрьским улицам. Теперь надо сориентироваться, на чем добраться до своего временного жилья, и ехать. Темнеет сейчас рано, на улице становится сильно холоднее.

Кутаясь в курточку, долго стою на остановке, вычитывая маршрутные листы на стеклах проезжающих мимо автобусов и маршруток. Нахожу подходящий, забираюсь в него и радуюсь, что небольшой ПАЗик забит битком. Среди плотно прижавшихся друг к другу людей неудобно, но очень тепло. Веки тяжелеют и начинают слипаться. Чуть не просмотрела свою остановку. От нее еще довольно прилично идти пешком, а по-другому до особняка можно добраться лишь на такси. Нет у меня на него денег. Застегиваю замок повыше, надеваю капюшон, прячась от холода, и топаю по хорошо освещенной улице.

– Соня, ну слава богу, – меня встречает Арина. – Я уже хотела в розыск подавать!

– Извините, немного не рассчитала время на дорогу.

– Ничего. Надо номер телефона твой записать, чтобы так не дергаться. Давай сейчас в ванную греться, а я пока ужин разогрею. Мальчишки уже поели. А, еще, Сонь! – окликает меня. – Форму из лицея привезли. Ее выгладили. На вешалке у тебя в шкафу висит. Учебники на тумбочке. Сама разложи, как тебе удобно.

Глава 9. Первый день в лицее

София

Сегодня удивительно солнечно. После последней недели сплошного дождя погода решила сжалиться и подарить жителям города немного витамина Д. В животе пульсирует волнение. Новая школа, новые одноклассники… и Платон. Непредсказуемый, грубый, наглый. Там его территория, и он может устроить какую-нибудь подлость. Моя задача сохранить лицо и хорошо учиться. Это за них платят родители, а я просто не имею права потерять этот грант, подвести маму и себя.

Пока водитель везет меня на занятия, настраиваюсь исключительно на рабочий лад. Друзей, очевидно, мне там не найти. Мы с ними слишком разные. А вот показать класс в знаниях я и правда могу.

Эти мысли немного успокаивают. Из машины выхожу уверенно, стараясь дышать так, чтобы в животе не было слишком больно.

Расположение корпусов я успела изучить на сайте лицея. Воспроизвела эту информацию в памяти, нашла административный, отдала документы. Никто не стал задавать лишних вопросов. Мне выдали расписание и отправили на первый урок.

Ирония жизни – первым уроком оказался именно французский, который уже отмечен у меня в бланке, как дополнительный язык.

В главном корпусе кипит жизнь. Голоса, смех, суета. Форма сглаживает социальное неравенство, но я все равно вижу, кто есть кто. Детей из таких семей, как у Платона, отличают даже жесты во время разговора, а еще оценивающие взгляды, несколько из которых неприкрыто направлены на меня.

Быстро ухожу из входной зоны в один из коридоров. Судя по номеру, кабинет явно не на первом этаже. Быстро взбегаю по лестнице на второй и вместе со звонком упираюсь в нужную дверь. Выдохнув, дергаю ее на себя.

– Здравствуйте, – произношу, чуть охрипнув от волнения.

– Новенькая? Дегтярева? – Преподаватель смотрит по журналу.

– Да, – киваю, крепче сжимая в ладони лямки рюкзака.

– Проходи, выбирай любое свободное место. На уроках иностранных языков мы максимально погружаемся в среду. Говорим только на том языке, который учим. Я видела твои баллы по французскому. Очень неплохие для обычной средней школы.

– Спас… Ай! – Меня сносит болезненным толчком в спину.

– Калужский! – повышает голос преподаватель.

– И здесь ты, – пренебрежительно кривится Платон, мазнув по мне взглядом. – Je vous demande pardon pour ce retard1,– без грамма сожаления произносит он.

Красиво произносит, если честно. Этот язык ему бы пошел, не будь Калужский таким гадом.

– Tu vas écrire une explication. Maintenant, asseyez-vous rapidement. Et ainsi pris beaucoup de temps2.

Нас буквально откидывает друг от друга. Платон обходит ряды по дуге с одной стороны, я с другой.

– Un con3.– Выдохнув, сажусь за последнюю парту.

Я не знаю, как он это услышал! Но злой взгляд и «Tu es fini»4 в ответ прилетели моментально.

– Arrêtez-vous!5 – повышает голос преподаватель.

Замолкаем. Сердце колотится в горле, пальцы дрожат. Ручка пару раз выпадает из рук, привлекая ко мне внимание, которого и так оказалось слишком много для первого учебного дня.

После второй пары нахожу столовую. Есть не хочется, а вот стакан чая я бы взяла.

Поражает разнообразие предлагаемых блюд. Это точно обычная школьная столовая?

Мое внимание привлекает простой свекольный салат с молотыми грецкими орешками. Решаюсь взять его и стакан горячего чая. Нахожу местечко, куда можно присесть, аккуратно несу свой завтрак.

– Народ. – Голос Калужского заставляет вздрогнуть. Иду дальше, не глядя на него. – Три секунды, – обращается ко всем присутствующим. – Разрешите представить, – позерствует он. – Моя персональная игрушка. Папа на день рождения подарил.

– Ты офигел?! – возмущенно разворачиваюсь с подносом в руках.

– Я тебе слова не давал, – делает несколько шагов в мою сторону. – А еще очень-очень проголодался. Хочу салат с морепродуктами и свежевыжатый апельсиновый фреш. У тебя две минуты. И если ты вдруг сейчас начнешь возражать, – говорит уже гораздо тише, – я напомню, сколько денег ты должна мне за разбитую тачку. У тебя нет вариантов, Кошка. Ты либо отрабатываешь их, делая то, что я говорю, либо ищешь бабки, – достает телефон, вбивает на нем цифры и разворачивает экраном ко мне. – Вот столько бабок.

У меня дыхание перехватывает от увиденной суммы. Да я даже если на работу устроюсь, свою свободу у этого придурка не выкуплю.

– Жду свой обед, – нагло улыбается Платон.

– На, – вручаю ему свой поднос.

– Что это? – удивленно вскидывает бровь.

– Обед, – улыбаюсь, стараясь скрыть панику. – Вкусно и для мозгов полезно. Тебе пригодится!

Пока он не очнулся, быстрым шагом иду в сторону выхода из столовой. Натыкаюсь на какого-то сероглазого парня. Кажется тоже из нашего класса.

– Зря ты так с ним, – говорит он тихо. – Не простит.

– Тём, ну мы идем? – рядом с ним появляется красивая брюнетка. – Ой, привет. Я Этель, мы не успели познакомиться.

– Соня, – быстро представляюсь в ответ.

– Очень приятно. Ты уже обедала? Можешь сесть с нами, заодно познакомимся.

– Не может, – одергивает ее тот самый Тёма.

– Почему это? – Девушка удивленно на него смотрит.

– Потому что мы не будем лезть в разборки Платона. Пойдем, Эль, времени почти не осталось, а я жрать хочу.

– Ну как же…

– Идем, я сказал, – подталкивает ее к раздаче.

Вот так. Помощи и поддержки мне здесь явно не найти. Слово Калужского – закон, а я так… «игрушка, которую папа подарил».

Глава 10. Занимательный французский

Платон

Едва сдержавшись, чтобы не догнать и не надеть на одну рыжую голову поднос с отвратительным свекольным салатом, бросаю его на ближайшем столе и под заинтересованными взглядами Севера и его компании иду искать свое персональное недоразумение.

К Кошке в лицее не приблизится никто, я ее место четко и публично обозначил. Север Элю придержит от дружеских порывов, а Лу сама не полезет. Она к себе людей просто так не подпускает.

– Кис-кис-кис, – иду по коридору, заглядывая в ниши и места, где мы обычно сидим на подоконниках. – Кошка, ты сбежала от меня? Наивная. Ты же живешь со мной на одной территории. Я тебя все равно найду. Кис-кис, – зову снова.

Поднимаюсь на следующий этаж.

– Оу…

Застываю в коридоре возле кабинета психологии. София стоит у окна спиной ко мне. В ее рыжих волосах запуталось солнце. Оно подсвечивает весь хрупкий силуэт девчонки. На широком подоконнике лежит рюкзак, поверх него форменный свитер лицея. Белая блузка слегка просвечивает. Вздрагивают узкие плечи. Плачет?

Подхожу ближе. Меня не видно за высоким декоративным лимоном с небольшими желтыми плодами.

Кошка достает из рюкзака бумажные платочки, приводит себя в порядок.

Точно плачет…

Прислушиваюсь к себе. Откликается?

Ну так, внутри что-то странно дергается, и все.

Что же сделать с тобой, Кошка? Как наказать? Мысли в голову лезут самые пошлые. Еще этого мне не хватало! Хотеть это блохастое чудовище!

С жесткой ухмылкой тихо выхожу из своего укрытия и… делаю несколько шагов назад. Надо свалить отсюда как можно быстрее. Собственная реакция на увиденное мне не нравится.

«Из-за этой идиотки ты разбил машину!» – напоминаю себе.

Кстати, о машине, надо же забрать. И я просто сваливаю из лицея, договорившись с охраной. Голова раскалывается, настроение отстой. Отцу позвонят, конечно, а он обязательно сожрет мне мозг за прогул, только мне почему-то похрен сегодня. Я увидел картинку, которая никак не отпускает. Надо переварить и выплюнуть, пока не встала поперек горла.

Забираю тачку из сервиса. Катаюсь по городу без фанатизма. Сейчас бы на трассу и погонять часа два в никуда, просто пейзажами полюбоваться и голову свою пульсирующую прочистить. Вместо этого еду домой. Машину в гараж надо загнать и сделать честный вид, что я к ней не прикасался. Парни в сервисе вылизали ее так, что не докопаешься.

Домой приезжаю раньше Кошки, и мне плевать, где ее носит. Арина гоняет двух уборщиц. Говорит, у нас какие-то гости вечером важные образовались.

Вместо того чтобы подняться к себе, сворачиваю в комнату Сони. Толкаю дверь в оливковое царство. Весной пахнет с порога. Прикольно. Захожу, плотно прикрываю за собой дверь, чтобы Арина не спалила и не выставила меня отсюда.

На стуле аккуратно сложена ее домашняя одежда. На тумбочке бумажная книга, раскрытая и перевернутая страницами вниз. Духи, расческа, плюшевая игрушка на кровати. Забираю. Осматриваюсь внимательнее. Лезу в тумбочку, нехорошо, знаю, но очень интересно, что хранят Кошки в таких местах. Клубки с нитками и заводных мышей?

Нет. Тетрадки разноцветные, дневник с замочком… Дневник?! Уже интересно, а замок бутафорский, не работает. Какая доверчивая живность у нас тут завелась. Так открыто хранить личное, можно сказать интимное.

Открываю сразу последнюю страницу, а там занимательный французский…

«Nuit sombre dans la ville Sombre

Le chat noir marchait dans la rue…»

… перевожу стихотворение в своей больной голове:

«Темной ночью в Темном городе

Шел по улице черный кот.

Глаза умные, шерстка с проседью,

Шел по улице старый кот.

Знает кот, что никто в этом городе

В дом, в семью его не возьмет.

Не обидится кот. Мимо нас пройдет.

Тайны темные, что услышит кот,

В темноту он с собой унесет.

И не знает никто, как одиноко коту.

Ему бы любви, заботы ему.

Он бы гордость унял, и хозяина он

Не любил – уважал и был верен ему».

– Маленькая, рыжая… зараза! – сжимаю зубы.

Мы с тобой еще обязательно обсудим это стихотворение, Кошка, а пока надо валить отсюда. Жалко бросать тут эту занимательную тетрадочку, но я теперь знаю, где она лежит, и обязательно вернусь.

Довольно улыбаясь, кладу дневник на место, выглядываю из комнаты и быстро выскальзываю в коридор, пока никого нет. Игрушка кошачья зажата у меня в руке. Пусть поищет, а я потом поторгуюсь и, возможно, верну, если София будет себя хорошо вести.

Падаю спиной на кровать в своей комнате. Глаза закрываю и снова вижу, как в ее волосах путается солнце. Она не может мне нравиться! Просто не может. Но нравится же… Красивая девочка, только зашуганная. Я таким был лет в десять, когда отец особенно зверствовал по пустякам. Потом переболел, научился противостоять и открыто не нарываться, если специально не хотел его позлить.

Нет! Надо выбить эту дурь из головы. Мы просто поиграем. Она ответит за разбитую тачку, а я не сдохну со скуки в ближайшее время.

Отличный план!

Дотягиваюсь пальцами до Сониной игрушки, тяну к себе, подношу к лицу и вдыхаю запах. Тоже весной пахнет. Мне нравится этот запах. Он теплый и солнечный.

«Стоп, Калужский! – торможу себя. – Ты че творишь?! Нужен ты ей! Отцу не нужен, Дашке был не нужен, потом Эля… Красивая, добрая девочка. Она тоже выбрала не тебя. Что сейчас изменится? Ни-че-го! Просто будет снова больно, а я зарекся. Не хочу этого больше! Полегчало? Ну вот и славно…»

Игрушка одним точным броском улетает с кровати на шкаф и скрывается там между запылившимся шлемом и роликовыми коньками.

Есть охота.

Переодеваюсь, спускаюсь в столовую. Стоя ко мне спиной, с Ариной разговаривает Соня. Тихо подкрадываюсь к ней сзади. Вздрагивает, все же услышав шаги. Отскакивает от меня. Оглядывается, прислонив кулачок к груди.

– Чего ты хочешь от меня, Платон?! – Голос охрипший, глаза красные.

А мне самому бы разобраться, чего я теперь хочу…

Глава 11.

Где здесь мужчина?

Платон

Верхняя губа вздрагивает в подобии оскала. Внутри опять все закипает от раздражения. И глаза ее покрасневшие из-за меня. А кто говорил, что будет легко?

– Ты меня завтрака в лицее лишила. Теперь я жду свой обед в комнате. Не придешь, я приду к тебе сам, – ставлю Кошку перед фактом.

– Калужский, ты офонарел? – ругается Арина.

– Не лезь, пожалуйста, – прошу ее. – Кошка, я жду, – небрежно засунув руки в карманы, кручусь на пятках и иду к лестнице. – Блох мне только в еду не напусти, – цепляю Соню.

– Платон! – снова Арина. – Соня, не вздумай никуда ходить. Я сейчас лично выпорю этого мальчишку.

– Да, Соня, – подмигиваю ей с лестницы. – Не ходи. Если я приду сам, тебе понравится больше. Хотя… – задумчиво стучу пальцами по перилам. – Нет. Думаю, понравится только мне!

– Ты посмотри на него! Ты чего разошелся, а? А ну брысь к себе, иначе я отцу скажу, как ты себя ведешь!

Сваливаю. Засекаю время… Через десять минут в дверь стучат. Неужели пришла?

Открываю. Арина с подносом.

– Я буду есть, только если обед мне принесет Кошка.

– Ей нечего делать в твоей спальне, как и тебе в ее! Либо забирай, либо ходи голодный. И оставь уже девочку в покое. У нее трагедия в жизни, понимаешь ты это или нет?! А может… – вдруг улыбается она. – Хороший мой, а ты не влюбился случайно?

– Не зови меня, когда придут гости отца, – игнорирую вопрос Арины.

Потому что нет, я не влюбился. Как вообще можно влюбиться в это недоразумение, да еще и так быстро? Красивая – факт. Необычная еще. Плачет, но сопротивляется, а мне интересно найти точку, в которой выйдет это сопротивление сломать. А еще интересно, насколько далеко я готов зайти в этой игре. Остались у меня тормоза или все, я достиг невозврата.

– Мне не нравится эта улыбка, – строго заявляет Арина. – Что ты задумал?

– Ничего.

– Платон, – она проходит в комнату, ставит поднос на компьютерный стол, – ну ты же хороший мальчик, – берет меня за руку. – Я тебя таким агрессивным не воспитывала. Тем более к девочке, которой и без тебя больно. Чего ты колючки свои выпустил, ежик? – улыбается она.

Тепло так от ее слов и одновременно колет глубоко внутри, словно маленькой тонкой иголкой все время тыкают в одно место. И все теплое уходит, оставляя лишь глухое раздражение.

– Она тебе нравится, да? – давит Арина. – Хороший мой, если ты не знаешь, как подойти к девочке, просто спроси. Я постараюсь помочь.