Рыжик в капкане

Меня подкидывает от ее появления! Какого черта?!

Родитель ловит нас с братом взглядом.

– Это мой подарок на совершеннолетие? – усмехаюсь, разглядывая дрожащую девчонку. Гордей толкает меня в бок, осаживая.

– Это София. Она поживет некоторое время в нашем доме, – сообщает отец, не реагируя сейчас на мой выпад.

– Мама… – шевелит губами девчонка. – Где моя ма… – бессознательной куклой падает к нему на руки.

Ловит с тяжелым вздохом. Несет на диван, вызывает знакомого частного врача.

София, значит… Красивое имя для бездомной кошки.

Карма, она такая, детка. Из-за тебя в столб въехал я, а теперь вот, похоже, в твою тачку въехал мой папочка и теперь усиленно будет прикрывать свой зад. А вот что с родителями, интересно…

Меня опережает Гордей. Он спускается к ним и спрашивает у отца:

– С мамой ее что?

– Не знаю пока. В больницу увезли. Остальное вас не касается, – тут же огрызается. – Не вздумайте лезть, я сам все решу. За девочкой вот лучше присмотрите.

– Да мы как бы и не планировали вмешиваться, – спокойно отвечает братишка. – У твоего сына день рождения, – тихо напоминает.

– И что? Он его заслужил?

Вот, это оно и есть. Не заслужил я ни дня рождения, ни самого рождения, судя по всему.

– Гордей, распорядись, чтобы для Софии приготовили гостевую спальню на первом этаже. И принеси мне выпить чего-нибудь. – Голос отца снова срывается на хрип.

Мне сверху хорошо видно, как трясутся его руки. Машина с отличной системой безопасности его не убила и даже не покалечила, а вот тем, в кого он въехал, похоже, досталось гораздо сильнее.

Меня не трогает его состояние, скорее, даже немного радует. Приятно, когда любящего власть, уверенного в себе прокурора о колено ломают неподвластные ему обстоятельства. В такие моменты он становится похож на человека, которого интересует в жизни не только успешная карьера и большие бабки. Да он просто становится похож на человека!

Мои губы трогает циничная ухмылка. Отец ловит ее, повернув голову именно в этот момент. Его глаза сверкают злостью, но стон рыжей кошки, приходящей в себя, отвлекает внимание.

Сажусь на ступеньки, наблюдаю, как приезжает и суетится вокруг нее врач. Как папочка отваливает ему приличную сумму налом. Как бегает домашний персонал, подчиняясь распоряжениям Гордея.

Отец уносит Кошку в комнату, идет в сторону своего кабинета.

– За мной оба, – кивает нам.

Нехотя поднимаюсь, плетусь следом. Гордей догоняет уже у двери. Отец распускает галстук, рывком расстегивает верхние пуговицы на рубашке и присасывается к горлышку бутылки с дорогим виски. Закашливается, отставляет бутылку в сторону и обращает внимание на нас с братом.

– Платон, Софии понадобятся новая одежда и наверняка какие-то личные вещи. Помоги ей завтра заказать все необходимое.

– С хрена ли?! – моментально вспыхиваю.

– Я тебе язык сейчас вырву! – рявкает отец. – Тебе сказали, ты сделал! Все, пошел вон отсюда. Хамло малолетнее!

– Сдай ее лучше в приют для бездомных животных. Кошкам там самое место!

– Ты давно по морде не получал?! – Отец сжимает ладони в кулаки.

– А ты по-другому разговаривать и не умеешь! – огрызаюсь.

Гордей ругает за это, но я упрямый. Даже зная последствия такого поведения, стою до конца.

– Исчез отсюда, неблагодарный щенок! И только попробуй не сделать то, что я сказал!

– Да-да… – закатываю глаза к потолку. – Побежал уже, – иду к двери.

Мимо меня летит та самая бутылка с виски. С грохотом врезается в стену и не разбиваясь падает на пол, расплескивая по паркету дорогой алкоголь.

Глава 5.

Дурак!

Платон

Захожу в комнату, кидаю взгляд на кровать. Там все еще спит девчонка, которую я притащил с собой. Мечусь из угла в угол. Верхняя губа подрагивает от злости. Какого черта он ее сюда приволок? Очевидно же, что Кошке нужна нормальная медицинская помощь. Почему отец не оставил ее в больнице? Тем более, по его же словам, там ее мать.

И какого черта я должен с ней теперь возиться? У меня своих дел, что ли, нет?!

– Ты чего не спишь? – вылезает из-под одеяла мое развлечение.

– Сейчас такси тебе вызову. Домой поедешь, – сообщаю ей.

– Случилось чего? – сонно хлопает ресницами симпатяжка.

– Наигрался, – жму плечами и вызываю ей тачку. – У тебя десять минут.

– Ну и гад же ты, – фыркает она.

– Не ангел, точно!

Отхожу к окну, жду, когда оденется. Дождь немного стих, и теперь на мокрой глянцевой дорожке красиво играют блики от ночных фонарей. Я и правда гад, а еще сволочь, придурок и все прочие неприятные эпитеты. Хорошим быть больно и невыгодно. Этот урок я усвоил быстро и решил, что не подпускать к себе людей слишком близко не так уж и плохо. Гордей говорит, так происходит потому, что я ни в кого еще ни разу по-настоящему не влюбился. А я не умею. Смотрю сейчас на Севера, у них с Этель все вроде неплохо начинается. Она мне нравится. Добрая очень, светлая, слишком чистая для нашего лицея. И хорошо, что Артем с ней, он защитит, когда будет необходимо. У меня с Элей все равно бы не получилось. Она стала бы очередной проходной девочкой, которой пришлось бы сделать больно, чтобы не запустить слишком глубоко к себе в душу. Там темно и страшно. Она бы испугалась. Я и сам иногда боюсь, что уж говорить о хрупкой фее.

Вывожу свою ночную гостью через гостиную во двор. Сажаю в тачку, сразу расплачиваюсь. Мне уже наплевать, что это увидит отец. День рождения – это вроде как праздник. Вот свой праздник я только что выпроводил.

В доме, несмотря на позднее время, все еще царит легкая суета. Бегает туда-сюда домработница. Сейчас вот с тазиком розоватой от крови воды прошла мимо меня. Догоняю, молча забираю у женщины тяжесть, выплескиваю в раковину.

– Спасибо, Платон. С днем рождения, – шепчет Арина. – Утром испеку твой любимый пирог с ягодами.

– Что там с Кошкой? – жду, когда она наберет еще воды.

– С кошкой? – не сразу понимает. – А-а-а-а, ты про девочку? – киваю. – И правда есть в ней что-то такое. Испугалась она очень и головой ударилась, но ничего серьезного. Отлежится, к обеду уже встанет на ноги.

– Давайте я донесу, – забираю у нее таз, иду в сторону гостевой комнаты.

– Дальше я сама. Не надо тебе пока туда, – шепчет Арина. – Иди поспи, мальчик, – гладит меня по руке. Поднимает с пола таз, толкает ногой дверь и быстро ее закрывает.

Мне все же удается заметить огненно-рыжие волосы предмета моего раздражения.

– Ты чего тут трешься? – За спиной раздается голос отца.

Молча разворачиваюсь, обхожу его, иду к лестнице.

– Платон! – окрикивает, замираю. – Чтобы я больше твоих девок здесь не видел! В честь дня рождения, так уж и быть, прощаю.

– Оригинальное поздравление, пап, – отвечаю, так и не обернувшись. – Спасибо, ты очень щедр.

Надо бы поспать. Утром в лицей, а потом бой у Севера, первый после его восстановления. Надо сходить. Артем в этом один из лучших, на мой взгляд. Да и все же приятнее провести время в спортивном комплексе, чем вернуться домой, где на тебя всем насрать.

Меняю постельное белье, включаю блюз на портативной колонке, закрываю глаза. В какой-то момент меня все же утягивает в липкое, темное марево без сновидений.

– Вставай, именинник, даже меня уже успел достать твой будильник, – смеется старший брат.

– У тебя его не слышно, – отвечаю, не торопясь открывать глаза.

– Держи, – кладет что-то мне на грудь.

Глаза все же приходится открыть. На одеяле конверт, а в нем билет на три игры в страйкбол в любое удобное для меня время. Пострелять я тоже люблю, братишка знает.

– Спасибо, – киваю Гордею.

– Не за что. Хоть эмоции сбросишь, а то на взводе весь последнее время. Ночная гостья не помогла? – усмехается он.

– Да при чем тут, – кривлюсь. – По этой части у меня как раз проблем нет. А вот Кошка бесит. И свалить ведь пока вариантов нет. Ни образования, ни собственных денег.

– Это да. Как ни печально, но к отцу мы привязаны в этом плане. Ладно, не грузись сегодня сильно. У тебя все же праздник. Докинуть тебя до лицея?

– На байке?

– Нет, на машине сегодня. Погода там отвратительная. Все еще капает.

– Тогда я на такси доберусь. Не хочу, чтобы ты из-за меня опоздал.

Быстро принимаю душ, надеваю форму лицея. Белая рубашка с длинным рукавом отлично садится на подтянутый торс, застегиваю ремень черных брюк и выбираю пару минут между жилеткой приглушенного красного цвета и таким же свитером с логотипом лицея. Если надеть свитер, можно не напяливать галстук. Выбор падает в пользу теплой, приятной на ощупь вещицы.

Вешаю на плечо рюкзак, спускаюсь в столовую. На столе меня уже ждет обещанный пирог и стакан молока.

– Как в детстве, – улыбаюсь Арине.

– Кушай, мой хороший, – проводит ладонью мне по затылку. – Он весь твой, – улыбается домработница.

– Ого! Класс!

Жмурясь от удовольствия, впиваюсь зубами в мягкую золотистую корочку еще теплого ягодного пирога. Запиваю молоком и получаю просто взрыв вкуса у себя во рту. Это уносит меня в детство, где я еще не понимал, почему Гордея отец любит больше, чем меня, но очень ждал праздников ради этого самого пирога с молоком.

Арина в нашем доме появилась как раз, когда я родился. Она начинала с обычной няньки для ненужного никому ребенка и постепенно доросла до управления всем домом, но все равно продолжает обо мне заботиться. Может, это потому, что своих детей у нее так и не случилось.

– Доброе утро, Арина. – В столовой появляется отец. Смотрит, как я пью молоко, усмехается. – Кофе мне сделай, – просит женщину. – Софию кормила?

– Девочка еще спит. – Арина суетится, ставит перед хозяином чашку кофе без сливок и сахара.

– Платон, не забудь помочь сегодня Соне заказать необходимые вещи, – напоминает отец.

– У меня планы…

– Я твои планы тебе еще вчера озвучил! – тут же разражается родитель. – Человеку помощь нужна, ты понимаешь это?

– Что-то я раньше не замечал за тобой особого человеколюбия. Ты угробил ее мамашу? – Меня заносит. Арина гладит по напряженной спине, стараясь успокоить.

– Уйди от него! – достается и ей. – Что ты с ним носишься, как с дитем? Хватит уже. А ты следи за языком, мальчик. Мама Софии в больнице, я еще вчера тебе сказал. Сожитель ее погиб, а у женщины серьезные травмы. Она пока без сознания, но жизни ничего не угрожает. Это я узнал час назад. Ты доволен?

– Будешь лечить? – Меня не трогает эта история.

– Буду. И похороны мужчины организую. Гордей мне в этом помогает. А тебе досталась задача проще. Ты ведь любишь хорошеньких девочек развлекать. Вот и займись! Только без фокусов! Узнаю – лично кастрирую.

– С хрена ли я должен тебе помогать? – не унимаюсь я.

– Потому что мы вроде как семья, – напоминает отец.

– Забавно, что ты вспомнил это слово, как только вляпался по самые уши. Из твоего рта, отец, это звучит, скорее, как оскорбление.

Его кулаки сжимаются до хруста. Я технично сваливаю, пока не выхватил за то, что опять не смог сдержаться. Ну дурак же, прав старший брат. Дурак!

Глава 6. Чужой дом

София

После страшного вечера и беспокойной ночи утро в чужом доме оказалось поздним. Добрая женщина со вкусно пахнущими руками дала мне две маленькие таблетки, и я смогла немного поспать.

Состояние странное. Глаза открыты, но мне все еще чудится, что я сплю. Авария приснилась, и этот дом тоже, а еще тот самый мажор, с которым мы успели встретиться до случившегося. Весь вчерашний день в целом похож на один сплошной кошмар. Надо подняться и узнать, где мама. Думать о страшном не хочется. Всеми силами гоню от себя такие мысли.

Подтягиваюсь на локтях выше. Осматриваюсь в небольшой, но вполне уютной комнате в оливковых и зеленых тонах. По бокам от двуспальной кровати стоят тумбочки со светильниками на высоких резных ножках. Тканевые абажуры приятного бежевого цвета дают мягкий свет, расползающийся по стене за спинкой кровати. В углу открытый узкий шкаф с интерьерной мелочью. Единственное окно задернуто шторой в зеленую и бежевую полоску в тон всей комнаты. Широкий мягкий подоконник с подушками заканчивается еще одним узким шкафом, в этот раз с закрытыми дверцами.

Спускаю ноги на мягкий ковер. Босые ступни приятно утопают в пушистом ворсе, похожем на весеннюю траву. Пол подо мной немного качается. Пережидаю неприятный приступ, подхожу к окну, поднимаю, фиксирую наверху штору.

Во дворе слякотно. Дорожка, выложенная резной тротуарной плиткой, блестит от накрапывающего дождя. На высоких деревьях, выращенных строго в положенных им ландшафтным дизайнером местах, от легкого, но, очевидно, холодного ветерка дрожат сухие, не успевшие опасть листья

Я плохо помню, куда меня привезли среди ночи, но даже по тому, что вижу из окна, могу оценить масштабы. Большой дом, большой двор… Где еще мог жить мажор? Явно не в деревянной бабушкиной развалюшке.

Легкое одеяло, в которое я завернулась, все время сползает с груди. Надо бы найти свою одежду. Оглядываюсь. Ее нигде нет. Подхожу к шкафу с закрытыми дверцами. Заглядываю в него. Тоже ничего. И как выйти отсюда? Мой организм жалобно ноет от желания срочно найти туалет. Закусив губу, сажусь на кровать, свесив вниз ноги.

– Ты проснулась? – В спальне появляется та самая женщина, что возилась со мной добрую половину ночи. Как же вовремя. – Сейчас-сейчас, – смеется она, видимо, прочитав все по моему жалобно скуксившемуся лицу. – Вот, возьми, должно подойти. У нас женских вещей нет в доме. Одни мальчишки. Платон помладше был, носил, – протягивает мне стопку одежды. – Переодевайся, я покажу тебе дом и накормлю завтраком.

Быстро надеваю серые спортивные штаны на мягкой резинке и свободную белую футболку. Выскакиваю из комнаты, пригладив волосы ладонью.

Арина, так зовут эту заботливую женщину, первым делом провожает меня в санитарную комнату, расположенную недалеко от моей. Вручает мне расческу, зубную пасту, запакованную щетку и чистые полотенца. Привожу себя в порядок и возвращаюсь к ней.

– Легче? – улыбается.

– Да, спасибо. Скажите, а мама? С ней все в порядке?

– Я почти ничего не знаю. Персоналу не особо докладывают, – гладит меня по руке. – Слышала, что она в больнице и пока без сознания. Борислав Георгиевич, хозяин дома и папа наших мальчишек, – последнее говорит с особенной теплотой, – занимается ее лечением. Не переживай. Все будет хорошо.

– А я могу к ней поехать?

– Не думаю, что сейчас в этом есть большой смысл. Могут еще и не пустить, но это ты лучше спроси у самого Борислава Георгиевича, когда он появится. А пока пойдем, я тебя покормлю, и надо обработать ссадины.

– Вы говорили про мальчишек. Их здесь много? – хочется понимать масштабы бедствия.

Один мажор – это катастрофа, а если их несколько, это же вообще страшно!

– Мальчишек у нас двое. Ну как мальчишек. Это я их так называю, потому что выросли на моих глазах. Гордею недавно двадцать три исполнилось, а у Платона сегодня день рождения. Этому ежику теперь восемнадцать. Совсем большой стал.

– Почему «ежик»? – смеюсь, проходя вслед за Ариной в столовую размером со всю нашу с мамой квартиру.

– Колючий потому что. И фыркает все время. Садись. Ты что будешь? Есть каша, творог, йогурт. Могу просто бутерброды тебе сделать. Чай, кофе, сок, молоко? – перечисляет она.

– Да я… сама могу бутерброды… – Мне становится совсем неловко за такое беспокойство.

Как-то не принято у нас обслуживание. У мамы работа такая, что готовить, да и в целом быть самостоятельной по дому я научилась довольно рано.

– Сиди. У тебя вообще постельный режим. Так что ты будешь?

– Творог, если можно. И чай, любой, – уточняю на всякий случай.

Арина ставит передо мной пиалку с отборным зернистым творогом, отдельно тарелочку со свежими ягодами. Приносит горячий чай, приборы, салфетки. И продолжает суетиться, пока я ем.

Помимо нее здесь есть повар, две женщины, которые занимаются уборкой, садовники, охрана, собаки.

После завтрака мне также ничего не дают делать. Убирают посуду, вытирают со стола. Арина приносит аптечку и обрабатывает все мои ссадины.

– Ляжешь?

– Нет. Не хочется, – кручу головой. – Может, я могу вам чем-то помочь, пока мы ждем Борислава Георгиевича? Он во сколько приедет?

– Не знаю, Сонь. Всегда по-разному. Четкого расписания нет. Он у нас очень занятой человек. Бывает, вообще не ночует, а то и не по одному дню. А помогать мне не надо. Здесь есть кому этим заниматься. Можешь просто погулять по дому. У нас тут три этажа и полуподвальное помещение. Там котельная и прочее обеспечение дома. На втором этаже спальни мальчишек и хозяина. Третий этаж, скажем так, рабочий. Там большая библиотека, кабинет Борислава Георгиевича и другие, сейчас не используемые комнаты. Здесь, – обводит рукой пространство, – комнаты персонала, гостевые спальни, спортзал и выход в закрытый бассейн. Думаю, не заблудишься, – смеется Арина моим распахнутым от удивления глазам.

Чтобы не мешать под ногами, ухожу в комнату. Неудобно мне шастать по чужому дому. Не мое это все, и нечего тут делать. Дождусь хозяина этого замка и спрошу, как мне можно вернуться домой. А еще… Ой… Блин-блин-блин! Мы документы в лицей сегодня должны были отвезти. Как же теперь? Грант быстро найдет нового хозяина.

У меня с собой даже нет телефона, и время тянется очень долго, а Борислав Георгиевич все никак не приезжает.

Арина зовет ужинать. Я не хочу есть, но иду, чтобы еще немного с ней поболтать и не сходить с ума в четырех оливковых стенах.

Стол в столовой накрыт на троих. Это уже вызывает у меня желание вернуться в комнату, но бежать глупо и странно. Надо быть благодарной, что меня спасли и приютили. Зачем только? Вот это мне пока непонятно. Могли бы оставить в больнице, а оттуда меня бы просто отпустили домой.

Сажусь на то место, где завтракала. За спиной слышу шаги, тяжелые, явно мужские.

– Привет. – Мне улыбается обаятельный брюнет. – Гордей, – представляется он.

Так и подумала, что это старший мажор. Они с братом похожи. Гордей тоже темненький, кареглазый. В чертах лица есть сходство, но взгляд не такой «волчий», как у Платона. Гордей крупнее, шире в плечах и при этом кажется мягче.

– Здравствуй, – киваю ему. – София, – представляюсь в ответ, хотя он и так, вероятно, знает мое имя. – Можно спросить?

– Спроси, – пожимает плечами и садится за стол.

– Твой… кхм… ваш отец дома?

А то вдруг я не заметила, как он вернулся.

– Нет. Он поздно будет. А зачем он тебе?

– Про маму хотела спросить, – не вижу смысла скрывать. – И мне бы домой.

– Это вряд ли, – усмехается парень.

– К сожалению, – раздается пренебрежительное за моей спиной. – Арина! – раздраженно повышает голос Платон. – Какого черта за нашим столом делают бездомные кошки?! Сейчас блох напустит. Жрать как? М?!

Глава 7. Откат

София

– Платон! – возмущается Арина.

– Я не буду есть, – переводит взгляд на меня. – Тошнит!

Разворачивается и уходит.

– А ну стой, негодный мальчишка! Посмотри на меня, Калужский! Ты пил, что ли?

Но он не реагирует, скрываясь из виду.

– Невыносимый, – вздыхает Арина. – Ладно, простим ему. День рождения все-таки, – качая головой подходит, гладит меня по волосам.

Сердце возмущенно стучит в груди, но ничего сказать я ему не успела, да и опять же, возвращаемся к вопросу чужого дома. Он здесь хозяин, а я даже не гостья.

Гордей спокойно ест, тоже не вмешиваясь в перепалку. У меня окончательно пропал аппетит. Из уважения к повару и Арине впихиваю в себя пару вилок салата. Он встает поперек горла.

После ужина снова закрываюсь в комнате. Вот зря я не сходила на экскурсию по дому. Взяла бы книгу в библиотеке. Даже учебнику французского я была бы сейчас очень рада, лишь бы чем-то себя занять.

Борислав Георгиевич приехал действительно поздно. Я успела уснуть. Проснулась, услышав голоса за дверью. Мужчина тихо приоткрывает ее, заглядывает.

– Не спишь?

– Уже нет. Здравствуйте, – сажусь на кровати, подтягивая выше одеяло.

– Здравствуй, София. Мы не успели познакомиться с тобой. Борислав Георгиевич, – официально представляется. – Ты, наверное, волнуешься о маме? Я был у нее сегодня. Она все еще без сознания, и к ней пока не пускают. Как только будет можно, тебя к ней отвезет мой водитель.

– А Владимир?

– Он погиб, к сожалению. – Мужчина отводит взгляд к окну. – Завтра похороны. Поедешь?

– Да, – киваю, сглотнув ком, застрявший в горле.

Владимир хоть и раздражал меня, но долго жил с нами, и мама вроде его любила. Нельзя не пойти, это будет неправильно.

– Мне можно вернуться домой? Я могу пожить одна. Правда, – заверяю его.

– Понимаешь, девочка, тебе нет восемнадцати. У службы опеки и попечительства могут возникнуть вопросы. Да и здесь тебе будет комфортно. В доме есть все от бассейна до библиотеки. Ты где-то учишься?

– В школе, но я грант получила, и сегодня мы должны были подать документы в лицей. Как теперь быть, я не знаю, – опускаю голову. – Можно мне туда съездить? Надо только забрать все из дома, – тараторю, набрав в легкие побольше воздуха. Вдруг еще есть шанс.

Выдыхаю. Голова снова кружится, пальцы покалывает.

– Что за лицей?

– Лучший в городе, – вздыхаю, – седьмой.

– Хм. У меня младший сын там учится, и старший его закончил. Лицей действительно лучший, ты права. Не переживай. С твоим грантом все будет нормально, я решу. Вы с Платоном заказали вещи?

– Нет, – удивленно моргаю.

При упоминании этого хама у меня внутри все сжимается в тугой узел. А он еще и учится там же. Вот это я вляпалась, называется…

– Вот с… засранец! – злится Борислав Георгиевич. – Сказал же ему! Ладно. Завтра утром водитель отвезет тебя к вам на квартиру, переоденешься, соберешь необходимые вещи и документы. Оттуда он привезет тебя сразу на кладбище. Отдыхай, София.

– Борислав Георгиевич, – окрикиваю мужчину уже у двери. – Можно мне все же увидеть маму? Пожалуйста. – Голос срывается.

Не знаю, то ли наполненные слезами глаза, то ли что-то иное все же пробило стену его деловой вежливости и такой же заботы, к которой у меня все еще много вопросов. Только задавать их этому человеку мне почему-то страшно.

– Хорошо. Заедем после похорон к ней в больницу.

– Спасибо, – благодарно складываю ладони вместе.

Он уходит, оставляя после себя лишь напряжение и шлейф терпкого дорогого парфюма. Странный и пугающий человек. И делает ведь хорошо, заботится, помогает, но во всем этом есть подвох. Такие люди, как он, не спешат быть добрыми и сентиментальными к таким, как я. Мы из разных вселенных. Его дети, особенно младший, отличное тому подтверждение.

Проревев в подушку почти до утра, встаю и шлепаю в душ. В доме еще тихо, и я спокойно стою под теплой водой, смывая с лица высохшие следы ночной истерики. Мне жалко Владимира, искренне жалко. И очнется ли мама? В голову что только не приходило в темноте ночи. Шок после страшного дня прошел, и меня накрыло волной эмоций. Дрожащими пальцами смываю с себя пену от геля. Хорошо промываю длинные рыжие волосы. Заворачиваюсь в мягкое большое полотенце и, хлюпая носом, возвращаюсь в комнату. Ехать домой придется в том, что мне выделила Арина. Надеваю штаны и футболку, а сверху чудом уцелевший любимый оранжевый свитер. Забираюсь с ногами на мягкий подоконник и просто смотрю в окно. Там мужчина в камуфляже занимается с двумя немецкими овчарками. Послушные собаки выполняют все его команды и виляют хвостами, получая вкусняшки.

– Соня, ты чего завтракать не идешь? – Ко мне заглядывает Арина. – Эй, детка, – подходит, обнимает меня, прижимает голову к своей груди. – Ты чего плачешь? Вчера не плакала, – гладит меня по спине. – По маме скучаешь?

– Домой хочу, – всхлипываю, обнимая ее. Так хочется почувствовать поддержку, которой у меня никогда не было.

– Ну что ты, моя хорошая девочка… Все, вытирай слезки, – поднимает мое лицо ладонями и стирает влажные следы с лица. – Вот так. Мама поправится, и поедешь домой. А здесь тебе будет лучше, чем в каком-нибудь интернате. Ты же домашняя девочка, ты не сможешь там. Пойдем, я напою тебя чаем. А лучше какао с корицей и свежими блинчиками.

– А Платон? – Сама теперь стираю с лица слезы.

– Он не встал еще. Наотмечался вчера все-таки, но отцу этого лучше не знать. Я сейчас тебя накормлю и пойду его поднимать.

Чудесные теплые блинчики с медом помогли немного успокоиться. Сама убираю за собой со стола. Арина провожает меня на улицу до машины, знакомит с водителем. С опаской смотрю в салон.

– Может, я сама доберусь? На маршрутке, – предлагаю им обоим, делая шаг назад.

– Сава очень аккуратно водит, у него большой опыт, не бойся, – успокаивает меня Арина.