Лучший друг мужа

– Черт, Мира! – я привожу себя в чувства громким возгласом.

Кирилл же не ответит на вопрос, прямо и честно уж точно нет. Если он играет с Вадимом, то и со мной начнет. Я уже дважды удаляла переписку с ним, зачем начинать третью? Для чего? Чтобы чуть выдохнуть и успокоить нервы? Это успокоительное слишком дорого стоит, мне оно не по карману.

Даже так, на расстоянии, мне лучше не заговаривать с Кириллом. Даже написанные слова ассоциируются с губами, которые их произносят.

Ближе к вечеру я собираю проспекты, которые доставил курьер, и решаю взять их домой. Лягу на диване с любимым пледом и просмотрю, если не смогу заснуть. Я кладу их в картонную коробку, а сверху закидываю телефон и ключи от авто. Но стоит мне сделать шаг к двери кабинета, как экран сотового с коротким звуковым переливом загорается.

– Завтра в 9.00 приедет мой помощник. Я дал ему ключи от дома.

Я смотрю на сообщение от Вадима и прочитываю его дважды, пытаясь уловить смысл. А потом ставлю коробку на стол и набираю ответ. То есть вопрос.

– Зачем?

– Мне нужны кое-какие вещи.

Значит, он не приедет. Впрочем, ожидаемо.

– Мы можем поговорить? – я трижды промахиваюсь мимо знака вопроса, но четвертая попытка удается.

Вадим молчит несколько минут, которые я трачу на шаги из одного угла в другой. К счастью, у меня большой кабинет. Сотовый пиликает, и я подношу его к лицу. Вместо ответа муж присылает номер телефона. И я знаю его наизусть, он же и заставил меня заучить каждую цифру на случай, если случится что-то скверное.

Это номер его адвоката.

– Что это значит, Вадим?

Происходящее выходит за рамки, я не могу поверить, что его решимость достигла таких значений. Он даже не хочет нормально поговорить, сесть за один стол, как муж и жена, и всё обсудить. Почему? Или это какой-то дурацкий торг, смысл которого я не улавливаю? Или сразу наказание?

– Я запросил записи с камер стрип-клуба, – отвечает Вадим вскоре.

Господи, нет… Нет.

– В коридоре слишком темно, я ни хера не разобрал. Он поимел тебя или только разогрел для меня?

Глава 19

Неделя. Мне нужен какой-то маяк и я отвожу неделю, чтобы Вадим пришел в себя. Раньше он вряд ли сможет слышать меня, я представляю какой ад сейчас творится в его голове и поэтому жду, когда накопится лечебное время. Когда чуть утихнет и мое лицо перестанет вызывать в нем жгучее желание что-нибудь сломать.

Я не спорю с ним и его решениями и с отстраненным интересом смотрю на запущенный маховик. Каждый день приезжают новые люди и присылаются новые документы.

Позавчера привезли ключи. Помощник разложил связки Вадима от общего имущества на обеденном столе и сказал, что его босс ни на что не претендует. Впрочем, дом и так полностью записан на меня, хотя покупал его Вадим, еще там были ключи от квартиры в самом центре и минивэна, который большую часть года стоит в гараже.

Я поблагодарила и вновь отослала Вадиму просьбу поговорить. Я отсылаю эти сообщения каждый день, как мантру, и продолжаю жить в нашем доме. Ведь я ничего не хочу менять в своей жизни, я хочу объясниться с мужем и сохранить брак. Это моя позиция, и я жду, когда Вадим ее услышит.

Днями я пропадаю на работе и беру заказы, от которых еще пару дней назад отказалась бы. Лишь бы забить голову и не думать нехорошие мысли по кругу, они и так догоняют и сводят пальцы. К счастью, открытие выставки проходит успешно и обещанные Вадимом месяц назад автобусы приезжают точно ко времени. Он предложил помощь, когда бюджет мероприятия выбился в критичные суммы, и сказал, что я могу с чистой совестью использовать свое семейное положение и забрать хоть весь автопарк его компании на сутки.

Я попросила два автобуса.

Кирилл постоянно рядом. Я заблокировала его уже во всех мессенджерах и соцсетях, но он не успокаивается. Хотя в нем проснулась некоторая сдержанность или воспитанность, не знаю как назвать… Он не подходит ко мне, но каждое утро я вижу его машину у своей студии. Он выходит из нее и встречается со мной взглядом, от которого я потом отбиваюсь целый день. Сукин сын умеет смотреть прямо в душу, я злюсь на него, проклинаю и какой-то частью даже ненавижу, а все равно его пронзительный взгляд тянет за собой и хорошие воспоминания. Или это копится усталость? И хочется уткнуться в то плечо, которое подставляют?

И сегодня он меняет тактику. Я выхожу из студии и иду к машине, и вдруг замечаю, что в этот раз Кирилл приехал вечером, а не утром. Мужчина резким шагом направляется в мою сторону и нагоняет у машины. Я никак не реагирую на его присутствие и нажимаю кнопку сигналки, после чего Кирилл первым тянется к ручке и открывает для меня водительскую дверцу.

– Уезжай, – бросаю я, садясь в кресло. – Не надо…

На улице уже темно, и фонарный столб неприятно светит в лицо. Я хочу побыстрей закрыть дверь и уехать, но Кирилл стоит рядом, сжимая ручку напряженными пальцами. У него бледное нехорошее лицо, он, наверное, спит меньше меня и от него тянет горьким табаком. Ко мне почему-то приходит мысль, что он стрельнул сигарету у прохожего, пока ждал меня.

– Май прошлого года, – он говорит неожиданно ровным серьезным тоном и наклоняется ко мне, заглядывая в салон. – Ты была в Кёльне?

– Что?

– Командировка, Мира? Была же?

Он сбивает меня с толку внезапным вопросом, но я все же киваю, хотя не понимаю, какое ему дело до моих поездок в Европу.

– У меня есть квартира в Кёльне, – выдыхает Кирилл. – Я не говорил Вадиму, но уверен, он уже знает.

Я потерянно смотрю на него, не веря в слова, которые он произносит.

Не хочу верить.

– Я решил, ты должна знать.

– Да, хорошо. Спасибо, – я рассеянно киваю, не поднимая на него глаза. – Ты можешь отойти от машины?

Кирилл подвисает на мгновение, но все же отходит в сторону.

– Я в том же отеле, – бросает он вдогонку, когда я уже трогаюсь.

Я нажимаю кнопку на руле и вздрагиваю от резкого звука радио. Тут же выключаю его, хотя думала отвлечься на популярную мелодию или искусственное веселье радиоведущих. Кончается тем, что я наотмашь бью по кожаному рулю и чувствую, что по щекам текут слезы. Я даже не всхлипываю или кривлюсь, они просто бесшумно текут, одна за другой.

Ведь один поцелуй. Один чертов поцелуй! И теперь любое совпадение как приговор. Кёльн, который был год назад. Сука!

Я подруливаю к воротам дома и жду, когда автоматика уведет их в сторону. И когда это происходит, у меня перехватывает дыхание. Во дворе стоит квадратный внедорожник Вадима с раскрытой настежь дверцей и горящим желтой подсветкой салоном. Мне приходится заезжать на газон, чтобы поместиться рядом с массивным внедорожником, который к тому же брошен по диагонали.

И он разбит. Вадим свез всю левую сторону кузова – две жирные глубокие полосы повреждений тянутся от багажника к переднему колесу. Не знаю, как он закрыл двери… Я заглядываю внутрь авто и с облегчением отмечаю, что подушки безопасности не сработали. Значит несильно, хотя морде внедорожника тоже досталось.

Вадим въехал во двор без проблем, на его машине стоит датчик для ворот, а вот ключа у него больше нет. Поэтому он вынес окно. Это просто при его физической силе, исключительной даже для мужчины.

– Он пьян, – произношу я про себя и иду к входу.

Глава 20

Я нахожу мужа в коридоре. Почти наталкиваюсь на его массивное тело в сумраке поздних часов и скудного света и замираю на месте. Он тоже не двигается, смотря в мою сторону. Глаза постепенно привыкают к темноте, и я начинаю различать его одежду – синие джинсы и черная водолазка, мокрое от воды лицо и острый взгляд, который скользит по моему застывшему силуэту.

– Я хотел… хотел забрать…

Достойная отговорка не приходит на ум и он лишь беспокойно проводит ладонью по карману джинс. Я же опускаю глаза и замечаю, что его правая рука в крови. Я знала, что найду раны на его теле, я заметила красные отпечатки на оконной раме и сделала напрашивающийся вывод. Именно из-за него я все-таки вошла внутрь дома, хотя на пороге почти решила, что это чертовски скверная затея. Если он пьян, то зачем попадаться ему на глаза?

– Ты поранился, – я указываю на его предплечье и делаю осторожный шаг к нему. – Господи, Вадим…

Его кожа вспорота куском стекла. Неглубокая, но нехорошая борозда тянется вдоль руки, приковывая взгляд выступившей кровью, что тонкими струйками крадется к крепким мужским пальцам. Кулаки тоже стесаны, но раньше, в другой драке, а на щеке горит свежая ссадина. Наверное, нашел на кого выплеснуть злость в прокуренном баре, и нашел сразу компанию, иначе на нем не осталось бы ни следа. Я однажды видела, как дерется Вадим, и это страшное зрелище.

– Нужно промыть, – говорю я и двумя пальцами обнимаю запястье, чтобы поднести его руку к лицу и разглядеть получше, – там могло остаться стекло.

– Не надо, – он качает головой, но руку не вырывает.

– Не надо, – я обреченно повторяю за ним и понимаю, что настаивать бесполезно. – Ты пил?

– Немного.

Запах идет, но взгляд не поплывший, да и говорит он ровно, пусть и короткими фразами. Вадим как будто не ожидал встретить меня лицом к лицу, или ожидал, но думал, что всё будет по-другому, все равно как, но иначе. Я же чувствую, как становится трудно дышать рядом с ним, я соскучилась по нему и на уровне физической потребности хочу уткнуться лбом в его грудь, чтобы, наконец, выдохнуть полной грудью и выплакаться. Я хочу почувствовать родные руки на своем теле, как они стянут силой и невесомой лаской. Так, как он умеет.

– Что с машиной? – спрашиваю я и кладу вторую ладонь на его запястье, мягко поглаживая там, куда пока не добралась кровь из раны.

Ему по-настоящему херово. Так сильно, что мне больно стоять рядом. Я читаю муку в каждом его жесте, заторможенном и выцветшем. Он нервно вглядывается в меня и, кажется, заново привыкает к моей режущей близости.

– Отбойник, – Вадим шумно выдыхает и я ощущаю, что он начинает реагировать на мои нежные прикосновения, вернее, больше не может стискивать зубы и скрывать, что ему не все равно, что делают мои пальцы. – Зазевался.

– Ты любил ее.

– Да… но дерьмо случается.

Я переношу ладонь дальше и наталкиваюсь онемевшими пальцами на его живот, угадывая под тонкой тканью каменный пресс. Я запоздало понимаю, что делаю хуже самой себе, что сейчас прижмусь к нему и начну целовать, жадно, долго… И плевать, что в этот момент будет делать он. Но Вадим перехватывает мое движение и наваливается на меня всем весом.

Я прогибаюсь под него, проскальзывая каблуками по паркету, когда он обхватывает меня стальными руками и рывком уводит к противоположной стенке коридора. Я падаю на нее спиной и чувствую, как тело Вадима впивается в меня, обжигая. Он сдавливает меня со всех сторон и жадно водит широкими ладонями по телу, словно хочет сразу коснуться меня везде. Коснуться прочно, по-хозяйски… Моя одежда жалобно трещит под его напором, но мне мало, я тянусь к нему навстречу, ища налитые губы Вадима.

Он глубоко целует меня, усмиряя голодное движение, и медленно проводит языком, пробуя… вспоминая мой вкус.

– Вадим…

– Молчи. Ради всего святого.

Он затыкает мой рот совсем другим поцелуем, грубо врываясь в меня и раскатывая горячим языком. Я задыхаюсь, но принимаю его, цепляясь за покатые плечи и помогая ему. Я хочу его, хочу так, что ничего больше не вижу, и чувствую, что его голод еще страшнее. Вадим задирает мою юбку и толкается мне в рот рваными короткими выдохами, когда его пальцы находят мое кружевное белье.

– Выгнись, – хрипит он. – Сильнее.

– Так?

– Да… да.

Он примиряется к моей заднице, жестко сминая плоть и наталкивая меня на себя, приподнимая от пола. После каждого толчка он дышит всё тяжелее и спутаннее, загоняя каждый выдох прямиком в мои волосы. Они становятся мокрыми и меня ведет от этого, я наклоняюсь и зарываюсь лицом в его широкую шею. Вожу в пьяном бреду туда-сюда щекой, собирая выступивший пот с его пылающей кожи и тут же делаю ее вновь влажной, когда возвращаюсь к ней языком.

Горячо. Пошло. Жадно.

С губ Вадима срывается грязное ругательство и он поддается порыву. Бросает меня в сторону, хватая за локти, и утягивает вниз. Он растягивает меня на полу, накрывая собственным телом, и коленом разводит мои ноги в стороны. Мне почти нечем дышать под ним, тут только жар и судорожная жажда, но я не хочу по-другому. Я чувствую его так остро, сильно, что самый настоящий ток идет по коже, я вздрагиваю от каждого прикосновения и выгибаюсь глубже.

– Возьми меня, – шепчу я, сбиваясь. – Возьми.

Он опускает руку и недолго воюет с молнией джинс. Отодвигает мои стринги в сторону и входит в меня уверенным толчком, насаживая на всю длину. Я рефлекторно приподнимаюсь на локтях и пытаюсь чуть ослабить ощущения, выползти из-под него, но Вадим быстро возвращает меня на место. Он стягивает меня руками, как толстыми канатами, и начинает размашисто вколачиваться, смотря в одну точку поверх моего плеча.

Животная механика, секс без примесей… И я отдаюсь его похоти, проваливаясь в эту душную пропасть вслед за ним. Он берет меня так глубоко и бешено, что мое тело начинает дрожать и извиваться под ним, мне слишком много, я рефлекторно куда-то рвусь, желая то ли заострить, то ли остановить накатывающую лавину. Она слишком сильная…

Я обнимаю его так крепко, как могу, и целую в шею, пока он врывается в меня толчком за толчком. Я вижу, как раскраснелось его лицо, сбоку на лбу проступила венка, которая пульсирует. Я накрываю ее пальцами и успеваю подумать, что от его исходит невыносимый жар, почти огонь… Я судорожно кончаю и что-то бессвязно кричу, срываясь на хрип. Вадим вскоре догоняет меня и изливается, после чего затихает, опустив голову на мое плечо.

Становится так тихо, что почти мертво.

– Мне нечем дышать, – признаюсь я и провожу ладонью по его жестким коротким волосам.

Вадим приподнимается и одной рукой сгребает меня в сторону. Он усаживает меня рядом с собой, откидываясь спиной на стенку коридора.

– Ты в порядке? – спрашивает он после паузы.

Наверное, приходит осознание произошедшего. И он понимает, что мог перейти черту.

– Да, – я киваю и поворачиваю голову, смотря ему в глаза. – А ты?

Глава 21

– Нет, – Вадим качает головой, – всё херово.

Я буквально слышу, как он подбирает слова, и, когда начинает говорить вновь, звучит намного тише.

– Я узнал о тебе с Кириллом месяца два назад.

– Обо мне с Кириллом?

– То, что вы знакомы очень давно. Мы начали готовить сделку, и моя служба безопасности активизировалась. Друг не друг, а деньги большие, будущих партнеров всегда проверяют по своим каналам… Не знаю как, но они достали ваши фотки.

С моих губ срывается стон. Мучительный и непроизвольный. И я отворачиваюсь от мужа, лучше изучать стены пустого коридора.

– Ты смотрел их? – я знаю ответ, но все равно спрашиваю.

– Разглядывал. Я поэтому последние недели дома не бывал, в поездках и встречах, чтобы ты ничего не заметила. Хотел всё списать на усталость.

А я ведь правда не заметила.

– Странное чувство – видеть друга и жену так. Пусть на снимке, но все равно… Я поймал себя на мысли, что он знает тебя лучше, твое тело уж точно…

– Вадим, пожалуйста.

– Да, прости, – бросает он поспешно, а следующую фразу произносит после долгой паузы. – Я не знаю, как вести такие разговоры.

Муж хлопает по карманам, но не находит сигареты, и зло кривится. Я различаю его мимику краем глаза, хотя стараюсь найти какую-нибудь точку на стене и смотреть строго на нее. И дышать.

– Я понимал, почему молчит он, – продолжает Вадим. – Либо из благородства – если молчит женщина, то мужику тем более надо прикусить язык. Либо из обычного злорадства. Наверное, это весело, вести разговор со мной, а в голове держать все эти грязные картинки с моей женой.

Грязные. Он все-таки не может сдержаться и царапает меня словами.

– Потом всплыла его квартира в Кёльне. Я тогда решил, что это совпадение.

– Это совпадение.

– Хорошо.

– Не “хорошо”, – я цепляюсь к его насквозь фальшивой интонации, – а это правда совпадение.

Я вновь смотрю ему в глаза и, кажется, он верит. Да, Вадим опускает веки на мгновение и делает легкий кивок. И мне достаточно. Хоть один вопрос мы прояснили.

– Но я не понимал, почему молчишь ты. Почему, Мира? – он давит холодным голосом и сам же отмахивается ладонью от вопроса, у которого давно вышел срок. – Хотя бы пару слов… Как на кухне – “Мы были любовниками. Я и Кирилл.” Мне бы хватило. Я ведь общался с ним много лет, я имел право знать.

– Да, ты прав…

– А потом я принес тебе его фотографии. Портреты помнишь?

– Смутно.

– Соврал, что Кирилл просит совета профессионального фотографа, какой портрет лучше выбрать для презентации. Я разложил перед тобой три его фотки, а ты и бровью не повела. Не смутилась, ничего подобного… Перебрала в руках варианты и спокойно выбрала один. Улыбнулась мне.

– Вадим, я не помню таких деталей.

– Вот тогда меня жестко накрыло. Что-то сломалось и я начал думать в эту сторону без остановки. Что если я тебя вообще не знаю? В чем ты еще так круто врешь? А Кёльн – точно совпадение? Или мы давно живем втроем, а я слепое звено?

Я сжимаю его запястье, чтобы он остановился.

– Я не узнавала его, – я держусь за ту правду, которую уже говорила ему. – Я не знаю, как это объяснить себе, не то что другому человеку… Но я стерла его из памяти. Или похоронила как можно глубже, чтобы даже не вспоминать.

– А имя, Мира? Он ведь не менял его.

Я закусываю нижнюю губу и останавливаюсь лишь тогда, когда вдруг чувствую солоноватый привкус крови. Мне плохо от этого разговора и от внимательного, ввинчивающегося под кожу, взгляда Вадима, но я хочу пройти сквозь него. Покончить с этим, наконец.

– Я врала себе, – я признаюсь и шумно выдыхаю, будто вот-вот шагну в пропасть. – Да, Вадим, послушай, я прошу тебя. Наверное, я боялась признаться себе, что это он. Легче было отмахнуться, не замечать… Если я кого-то обманывала, то себя в первую очередь. Для меня Кирилл был твоим другом и точка, я не видела в нем человека из своего прошлого.

– Хорошо.

Опять фальшивое “хорошо”.

– Ты не знаешь, как мы расстались.

– Так расскажи.

Я качаю головой и провожу спиной по стене, увеличивая дистанцию между нашими телами. Я как будто жду, что он сейчас схватит за плечи заставит продолжать. Но он молча смотрит на меня, не понимая моего поведения. Черт, меня бьет… Я резким выпадом смахиваю вдруг выступившие слезы, которые нашли самый неподходящий момент.

Вадим перехватывает мою руку и мягко проводит большим пальцем по коже, успокаивая. Его ласка помогает, и мне становится легче, словно укрыли большим теплым одеялом с головой.

– Я отдал тебя ему, – неожиданно произносит он.

– Что? – я не поспеваю за переменой разговора и растерянно смотрю на мужа. – О чем ты?

– Продал за долю в бизнесе. Не хочу, чтобы ты узнала от него.

Я все же прихожу в себя и вырываю руку, понимая, что он не шутит.

– Кирилл прилетел, а ты все равно молчала, – по голосу слышно, что он оправдывается, будто совершил ужасную ошибку, а теперь хочет откатить назад. – Хотя я прекрасно видел, что с тобой происходит неладное. Почему ты не сказала правду? Блять, Мира! Я же спрашивал у тебя, всё ли у нас хорошо! Ну почему…

Он кривится так, будто чувствует острую физическую боль.

– Вадим, что значит “продал”?

– Ты звала его той ночью после клуба. В нашей кровати. Я проснулся от этого дерьма, а утром, пока ты спала, запросил записи с камер. Мне сбросили файлы, когда приехал Кирилл, я еще вышел, оставив вас. Так что, когда мы потом разговаривали с тобой, я их уже видел. А ты опять врала мне прямо в лицо.

Я киваю, тут нечего возразить. Я сказала, что у меня давно ничего нет с Кириллом, а на записях я жарко его целую.

– Я в тот же день позвонил Кириллу и предложил сделку. Я подаю на развод, а он передает в мою пользу еще тридцать процентов проекта. Он подписал, даже юристу своему документы не стал отсылать. Самая невыгодная сделка, которую я видел в жизни.

У меня нет слов, даже ощущений нет… Пустота и только.

– Подумал, что если обойдусь с тобой как с вещью, станет легче. Ни хера.

Глава 22

– Я найду бумаги на развод, – я цепляюсь за стенку и поднимаюсь. – Сейчас подпишу.

Я хочу побыстрее закончить всё это, пока меня не нагнали проклятые эмоции. Я иду мимо Вадима, направляясь в гостиную, где на столе как раз лежат неразобранные бумаги. Его помощник приносил их и складывал в стопку. Но Вадим рывком оказывается на ногах и хватает меня за локоть. Подтягивает к себе грубой силой и смотрит прямо в лицо.

– Так легко, – бросает он с вызовом. – Тебе это ничего не стоит?

Я теряю нить происходящего и теперь совсем не понимаю, чего он хочет. Или он сам не понимает? Запутался окончательно.

– Чего тебе не хватало?! – он встряхивает меня, как куклу. – Чего я не давал?!

Я упираюсь ладонями ему в грудь, и чувствую, как тяжело и загнанно он дышит. Его грудь ходит вверх-вниз, словно он только что с пробежки.

– Вадим, хватит.

Я переношу ладонь на его пальцы и разжимаю их один за другим. Муж не сразу, но поддается мне, запоздало понимая, что самым банальным образом распускает руки.

– Ты не слышишь меня, – говорю я ему. – Я не спала с Кириллом. Вбей это уже в свою голову!

Я все-таки срываюсь, потому что он смотрит с таким недоверием, словно я ему всю жизнь лгала.

– Хотя плевать! Не доверяй! Ты меня долго подозревал и молодец. Ты выиграл, Вадим! Сейчас выпишу тебе грамоту!

– Не разговаривай со мной так…

– А то что? По факту был один поцелуй! Один чертов проклятый поцелуй… Я поцеловала его, чтобы он отстал от меня. Хотела показать, что могу остановиться в любой момент и давно не схожу с ума от его рук. Вот и все! Вот из-за чего ты подал на развод! Ах, да, еще было его имя сквозь сон, прости, забыла, – мне самой становится смешно от бреда происходящего. – Ты не думал, что это мог быть кошмар? Или всплеск напряжения? Я не видела его девять лет и вот он снова в моей жизни. Супружеской жизни!

Вадим молчит. Не могу вспомнить, видел ли он когда-нибудь меня такой заведенной и злой, я сама чувствую, как из меня ярким огнем рвутся чистые эмоции. Я почти опаляю лицо мужа, а хочется еще расцарапать его, словно от этого что-то изменится.

Не изменится… Поэтому я отступаю назад, угадывая, что ладонь Вадима потеряла всякое усилие.

– Господи, ты сейчас напоминаешь мне его, – я уже говорю лишнее, но не могу сдержать слова. – Смотри, у тебя даже рука вспорота, кровь… Только Кириллу тогда было двадцать три, а не твои тридцать шесть.

Я поворачиваю в гостиную, чтобы найти проклятые бумаги на развод и поставить нужные подписи. Я откладывала и думала, что до этого не дойдет. Что это первая реакция Вадима на измену. Закономерная, понятная… Он ведь решил, что Кирилл был со мной, и я ждала, когда схлынут первые волны из ярости и презрения, и я смогу нормально с ним поговорить. Но Вадим успел слишком многое за это время.

Так много, что ручка пляшет в моей руке. Я заставляю себе притормозить и сделать пару глубоких выдохов, чтобы не промахнуться мимо графы, отмеченной желтой наклейкой. Их еще несколько, яркие маркеры выглядывают из папки.

Нет, ну почему?! Почему так, почему он молчал? И почему молчала я?! Когда всё скрутилось в столь неразрешимый клубок? Неужели для этого достаточно недомолвок… страха, стыда, слепой ревности…

Вадим подходит ко мне, останавливаясь у стола. Он видит, что у меня дрожат пальцы, но я ничего не могу с этим поделать. Он издает неопределенный звук, словно хочет меня остановить, но резко замолкает, когда видит, что я ставлю размашистую подпись. И все-таки кривую. Я ищу следующую страницу, нетерпеливо перебирая закладки на корешке.

– Ты не спала с ним? – спрашивает он, будто только сейчас расслышал мои недавние слова.

Донес до своего разума. Очень быстро, молниеносно просто!

Я не выдерживаю и поднимаю на него глаза полные ненависти. Я устала оправдываться и устала чувствовать себя виноватой. Да, я ошиблась! Но не так страшно, как с меня хотят спросить.

– Ты издеваешься? – я кривлюсь и ставлю вторую подпись, не вглядываясь в параграфы текста. – Тебе в кайф?

– Нет, мне не в кайф.

– А очень похоже, – я несколько раз киваю головой как заведенная. – Ты ведь мог просто сказать мне, что нашел мои фотки со старым любовником.

– Ты могла просто сказать мне, что Кирилл твой старый любовник.

– Я промедлила день! Ты дал мне всего день, чтобы признаться насчет него, а не несколько лет. И я, черт возьми, успела!

Я случайно срываю третий стикер, когда нащупываю его, но нужную страницу все равно нахожу.