скачать книгу бесплатно
– А я, со своей стороны, буду заботиться о том, чтобы армия хранила чистоту ваших заветов. – Он положил руку в железной перчатке на кирасу – там, где было сердце. – Клянусь вам, Жанна!
Приказ по армии разнесся мгновенно. Было отобрано пятьсот самых лучших солдат – всадников и пехотинцев. Всей громаде войска, хоть и надоело часами напролет топать вдоль реки, пришлось повернуть на Блуа. Но это лучше, решили многие офицеры, чем долгая переправа на виду у англичан.
Ветер был сильный и переменчивый в тот день, его порывы то и дело заставляли лодочников решать, как им быть. Сейчас ветер гнал густую рябь по Луаре от Шесси – в строну Солони. Но едва Жанна ступила на борт шаланды, как ветер переменился и стал попутным, точно говорил: «Добро пожаловать, я к вашим услугам!»
Сама Жанна не обратила на это внимание – ее мысли занимала скорая встреча с городом, о котором она столько слышала и считала родным для себя, но Орлеанский Бастард рассмеялся:
– Хорошее начало! – Он переглянулся с Ла Иром. – Она и впрямь – волшебница!
Лодочники из Шесси, наслышанные о Деве, смотрели на нее, как на святую.
…И вот они уже плыли по весенней воде мимо зеленеющих, поросших молодыми ивами островов – вот они обогнули Бурдон, проплыли между гигантскими островами Бычий и Верхний.
А вот и берег. В пол-лье поднимался небольшой городок Шесси…
В пятницу 29 апреля, поздним вечером, сверкая серебристым панцирем, Жанна торжественно въехала на белом коне через Бургундские ворота в Орлеан. Быстро темнело, и ее сопровождало факельное шествие. Впереди шли священники с хоругвями. Протяжно ныли волынки шотландского полка, играя марш Роберта Брюса. По правую руку от Жанны ехал Орлеанский Бастард в черном доспехе, на роскошно убранной лошади, по левую – знаменосец Баск. За Жанной следовали Ла Ир, Жан де Новелонпон и Бертран де Пуланжи, оруженосец Жан д’Олон и ее братья – Жак и Пьер д’Арки, прочие многочисленные рыцари, оруженосцы, герольды и пажи.
Звенели колокола, восторженно гудела толпа, исстрадавшаяся за долгие месяцы от изнурительной осады и все свои надежды возлагавшая на грядущую Деву. Пышная свита Жанны вдохновляла орлеанцев – они верили в близкие перемены. Точно сам ее приезд уже казался избавлением от ненавистных англичан. И Жанна понимала – она не могла обмануть ожидания этих людей. Не имела на это право. Скорее она погибла бы, чем позволила себе нарушить клятву. Только борьба – до последней капли крови, а лучше – до полной победы.
Один из факельщиков неловким движением запалил краешек знамени, толпа замерла, но Жанна, сразу оценив ситуацию, повернула коня и ухватила рукой в железной перчатке край штандарта. Огонь был потушен мгновенно.
Толпа облегченно выдохнула – да эта Жанна не промах! Как она ловка, не растерялась, другие офицеры и сообразить не успели, что случилось… «Жанна, Дева Жанна!» – дружно выкрикивали горожане. – «Спаси Орлеан! И благослови тебя Господь!»
Жанна в окружении свиты проследовала от Бургундских ворот до Ренарских, к дому одного из самых богатых и уважаемых граждан города – главного казначея герцогства Жака де Буше. Того самого, который время от времени переплывал Ла-Манш, дабы отчитаться в Лондоне перед своим сеньором, Карлом Орлеанским, сколько средств потрачено на войну и сколько получено налогов с герцогских земель. И все это время, пока Жанна ехала по улицам, толпа только нарастала и гудела еще сильнее.
У дверей своего дома главный казначей Орлеана низко поклонился и сказал:
– Добро пожаловать, Дама Жанна, благородная принцесса! Прошу оказать мне честь быть гостьей в моем доме! – и слуги закрыли дверь, а толпа все не унималась…
Девушка отужинала в кругу своих друзей и приготовилась ко сну. Ей хотелось поскорее укрыться ото всех, перевести дух. У нее ныло под ложечкой – ведь не святая же она в самом деле? Справится ли? Но то же продолжалось и ночью – под окнами Жака де Буше мелькали факелы, распевались песни и слышался гул не одной сотни голосов…
Утром Жанна почувствовала себя бодрой и готовой действовать. Сон вылечил ее – сомнения ушли. Все внутри кипело. Жанна хотела штурмовать бастилии англичан немедленно, но узнала, что битва откладывается.
– Почему мы медлим, Бастард? – гневно спросила она у сводного брата.
– Мы ждем нашу армию, Жанна, – ответит тот.
Он больше не хотел терпеть поражений – он был сыт ими по горло. Второго «Рувре» он просто не пережил бы!
Сердце подсказывало Жанне, что капитан прав, но терять время даром она не хотела. Приказав д’Олону следовать за ней, девушка потребовала опустить подъемный мост. Она выехала из Ренарских ворот в поле и устремилась к позициям противника под белым флагом.
– Жанна! – окрикивал ее д’Олон, – не подходи близко!
Но рвали копыта землю, билось на утреннем ветру белое знамя, усыпанное золотыми лилиями, и Господь и его ангелы были на нем…
Девушка остановилась в двухстах шагах от бастилии Сен-Лоран, построенной графом Суффолком и лордом Талботом вокруг церкви.
– Англичане! – что есть силы закричала она. – Заклинаю вас именем Божьим, уходите в вашу страну! Оставьте город Орлеан! Я готова заключить с вами мир, если вы признаете мою правоту и вернете Франции столько, сколько отняли у нее, пока она была в вашей власти!
Изумленные офицеры и солдаты графа Суффолка все теснее обступали стену. Вот диво! – это же та девчонка, о которой столько болтали орлеанцы! Которую с таким нетерпением ждали…
– Англичане! – продолжала Жанна. – Хотите вы того или нет, а вам придется уйти! Иначе вы погибнете – все! Решайте же!
Но не только англичане разглядывали ее – храбростью Жанны восторгались и орлеанцы, смотревшие на свою героиню с крепостной стены у Ренарских ворот.
У англичан нашелся тот, кто решил ответить Деве. Это был нормандец де Грэнвиль – перебежчик из французского войска.
– Эй ты, девка! Уж не хочешь ли ты, чтобы мы сдались женщине? У французов больше нет мужчин, они прикрываются юбками! Нечестивые сводники! Трусы!
Англичане заулюлюкали и загоготали. Но стрелять они не посмели – белый флаг Жанны с золотым рисунком, едва ли заметным на расстоянии, остановил их.
Жанна вернулась в город – она чувствовала поражение. Как ей хотелось, чтобы от одного ее голоса дрогнули если не стены бастилии, то хотя бы сердца этих негодяев!
Вечером Жанна выехала через южные ворота – ворота моста. С тем же знаменем, в сопровождении того же д’Олон.
Она проскакала по мосту через Луару несколько пролетов и спешилась в бастионе, на островке Бель-Круа. Дальше мост обрывался – два пролета уже давно были взорваны, чтобы нарушить коммуникацию между Турелью, доставшейся англичанам, и Орлеаном.
Жанна вскарабкалась на бастион, держа знамя в руках. Она была совсем рядом от врага – меткий выстрел мог бы легко поразить ее.
– Гласдейл! – крикнула она. – Я послана Богом, чтобы изгнать англичан из Франции! Не перечьте Царю Небесному – сдайтесь на мою милость! И тогда вы все уцелеете! Прошу вас, послушайтесь меня! Не принимайте другого решения! Королевство Франция никогда не будет принадлежать вам!
На крепостной стене Турели, в окружении своих офицеров, негодовал лорд Гласдейл. Ему уже передали, как Дева требовала от графа Суффолка сдачи Сен-Лорана, разъезжая перед крепостью с белым флагом. Теперь она добралась и до него! Она была перед ним, как на ладони. В сверкающем на вечернем солнце доспехе, с короткой стрижкой черных волос. Под белым флагом, на котором были различимы золотые вкрапления и читались какие-то фигуры, когда ветер ударял в полотнище. А главное – она ничего не боялась!
– Гласдейл! – кричала она. – Если вы повинуетесь мне – я помилую вас! По воле Бога, сына Святой Девы Марии, Франция принадлежит только одному человеку – королю Карлу Валуа, истинному наследнику престола!
– Черт, мне это надоело! – Он был вне себя от наглости девчонки. – Убирайся прочь, арманьякская шлюха! – сжимая кулаки, заревел полководец в сторону бастиона на островке Бель-Круа. – Ведьма! Я сожгу тебя, если поймаю!
Уже немолодой Гласдейл тяжело дышал – эта девка разволновала его. Она говорила с ним так, точно судьба его решена! А солдаты уже готовы были поддержать своего командира: «Проваливай в деревню – к своим коровам! – кричали они. – Арманьякская ведьма!»
Вильям Гласдейл ушел со стены первым – уверенность этой девчонки неприятно поразила его. И еще – ее бесстрашие…
А Жанна, направив коня к воротам Турели, плакала – давилась слезами. Ее оскорбили – мерзко, гнусно. И вновь не послушались! Она остановила коня недалеко от ворот, Жан д’Олон прикрыл ее. И только когда на лице девушки высохли слезы, она въехала в город.
Время переговоров заканчивалось – голос мира не был услышан, чуда не произошло. Наступало время битв…
Орлеанцы так сильно хотели видеть свою Деву – днем и ночью, что желание это стало необузданной страстью. Первого мая хватило небольшого слуха, что ее нет в городе, и в дом Жака де Буше уже забарабанили десятки кулаков.
Жанне пришлось, взяв небольшой эскорт, колесить по улицам Орлеана. На горожан это действовало гипнотически – они поражались ее статью, посадкой наездницы, роскошным убранством то белого коня, то черного, блеском лат, которые ослепительно горели на солнце, красотой девушки.
Она была их героиней – смелой, прекрасной, юной…
В тот же день Орлеанский Бастард с пятьюстами конниками уехал навстречу войску, двигавшемуся из Блуа. Его не было второго и третьего мая. Жанна волновалась. А если англичане набрались смелости и напали на армию? И если фортуна оказалась на стороне врага?
Но этого не случилось. Армия успешно прошла мимо Божанси и Менга, достигла вражеских бастионов, что окружали Орлеан с запада, и на глазах у англичан, засевших в восточном бастионе Сен-Лу, подошла к Бургундским воротам.
Город вздохнул спокойно.
Но чуть раньше, 4 мая, в Орлеан со своим отрядом вернулся Орлеанский Бастард.
Жанна обедала в доме де Буше, когда ее запыхавшийся интендант распахнул дверь:
– Жанна, вернулся Бастард, он велел передать тебе, что на помощь англичанам идет с войском и обозом продовольствия Фастольф! Они уже вблизи Жанвиля!
Жак де Буше и его супруга переглянулись – это известие было скверным, очень скверным!
Жанна выбежала из дома, и уже через минуту мчалась в ставку Орлеанского Бастарда.
– Бастард! Послушай, Бастард! – выкрикнула она, врываясь к нему, только что севшему обедать. – Я говорила – со штурмом бастилий англичан медлить нельзя! Если Фастольф успеет раньше нас – будет худо!
– Время еще есть, – возразил капитан, пригубливая вино, – Жанвиль в тридцати лье от Орлеана. – Он кивнул на стол. – Составишь мне компанию?
– И вот что, Бастард, – не слушая его, горячо продолжала Жанна, – именем Божьим повелеваю тебе сразу же сообщить мне, как только Фастольф будет близко от нас. Не сносить тебе головы, если я об этом не буду знать вовремя!
– Можешь не сомневаться, Жанна, – принимаясь за жареную рыбу и овощи, улыбнулся Орлеанский Бастард, – ты узнаешь об этом первая.
3
«Проснись, Жанна! – издалека, нарастая, доходил до нее гулкий тяжелый голос. – Проснись! Вставай! Твой враг ждет тебя!»
Она рывком села на постели, плохо соображая, что с ней и где она. Орлеан, дом Жака де Буше… С улицы доносились взволнованные голоса, кто-то рыдал. Голос! – это он разбудил ее! Жанна вскочила с постели, выглянула в окно. Что-то было не так! Она вбежала в соседнюю комнату, смежную, где расположился Жан д’Олон, ее оруженосец. Криком она разбудила его – он вскочил как ошпаренный.
– Что? Что случилось?!
Но следом она уже будила своего пажа.
– Вставай, Луи! – Тот протирал заспанные глаза. – Если была пролита французская кровь, а я не знала об этом, тебе несдобровать!
Вбежала заспанная хозяйка. Луи де Кут помчался готовить лошадь, а все остальные, включая Жака Буше, тоже плохо что понимавшего, принялись облачать Жанну в ее доспех. Проворнее всех оказался д’Олон: ремешки, застежки, пряжки легко слушались его пальцев – он был не новичок в этом деле!
– Что я должна делать? – твердила она. – О, Господи! Идти на Фастольфа или штурмовать бастилии? Господи…
Жанна выбежала из дома, конь уже дожидался ее. Пока д’Олон занимался своим панцирем и ему неумело помогали слуги де Буше, Луи де Кут влетел в дом, схватил знамя Жанны и просунул его в окошко своей госпоже.
Она почти вырвала его и, перехватив древко, пришпорив коня, выкрикнула:
– Догоняй меня, д’Олон!
– Да, сейчас! – выкрикнул оруженосец и рявкнул на де Кута. – Помогай, сорванец! Быстро!
Она неслась через весь Орлеан – с белым знаменем, всполошенная, полная огня – от ворот Ренарских к Бургундским воротам. Жанна угадала направление – от ворот несли раненых, окровавленных людей. У одних носилок, которые тащили горожане, она резко придержала коня, вставшего на дыбы.
– Где идет бой?
– У бастилии Сен-Лу! – ответили ей. – Говорят, неудачный штурм! Англичане бьют французов!
Жанна бросила взгляд на окровавленного солдата с рассеченным лицом, и сердце ее сжалось. Она словно забыла обо всем, что творилось вокруг, – только это изуродованное лицо было перед ней.
– Господи, за что? – прошептала она. – Мне больно смотреть на французскую кровь!
Солдата уже унесли, и только тут она опомнилась. «Неудачный штурм!» Вцепившись в знамя, точно это была последняя надежда на победу, она полетела в открытые настежь ворота, перелетела через подъемный мост и помчалась дальше – а мимо нее все несли и несли раненых солдат.
Ее догонял Жан д’Олон…
Но угнаться за Жанной было сложно. Точно ветер, конь нес ее по холмам, а со стороны Сен-Лу уже ковыляли легко подраненные солдаты. Так поступают во время поражения – хозяева форта всегда могут выйти и добить или взять в плен тех, кто не успел вовремя унести ноги. Вдалеке громыхали пушечные выстрелы. На ее знамя оглядывались – и бежали дальше. Далеко на холмах она уже видела высокий частокол английского бастиона. Там была свалка.
– Жанна! – д’Олон наконец-то нагнал ее, когда она приблизилась на расстояние выстрела бомбарды. – Тебе нужна охрана! Ты не можешь так…
– Мне нужна победа! – бросила она и тут же что есть силы закричала отступавшим солдатам. – Стойте! Вы должны биться! Господь любит храбрых! За мной!
И она, высоко подняв знамя, поскакала вдоль стен бастиона, а лучники уже целились в нее, пуская десятками стрелы, но она была быстрее – на долю секунды, на мгновение. И страх отступил. Увидев это чудо – еще одно чудо! – французы рванулись на стены Сен-Лу, приставляя лестницы, целясь из арбалетов в лучников, выбивая врага из бойниц. Жанна исчезла за бастионом – все замерли, едва не впав в отчаяние, но вот она вылетела из-за него, все также высоко держа в руке белое знамя с золотыми лилиями. Сам Господь на этом знамени пролетал над осаждающими бастион и осенял их крестным знамением!
– Бейтесь, мои воины! – кричала Жанна. – Бейтесь!
Одна из стен бастиона дрогнула – французы перевалили через нее и уже хлынули внутрь. Увидев это, другие целым потоком последовали за ними. Но не только бастион дрогнул – дрогнули сердца англичан: они увидели ту, что была их сильнее!
Они точно увидели свою смерть…
– Жан! – кричала она, – д’Олон! Она всучила ему в руки знамя, бросила: – Стереги! – и, спешившись, сама рванулась к одной из лестниц. Жанна забралась на нее с ловкостью обезьянки и на мгновение застыла там, на самом верху, как перышко. «Меч! Возьми меч!» – откуда-то издалека прорывался к ней голос д’Олона. Она спрыгнула вниз и лицом к лицу оказалась перед английским копейщиком. Тот отпрянул, точно увидел призрака, но его противник был безоружен.
Эта девчонка!..
Звон оружия и крики разом оглушили Жанну. Рот англичанина ощерился в улыбке, он стремительно занес копье, чтобы ударить ее в грудь, но тут же, втянув в себя воздух, покачнулся. Вытаращив глаза, англичанин бухнулся на колени, а следом повалился на землю.
Кровь хлынула изо рта англичанина – и было отчего: в его шлеме, глубоко рассеченном, почти по самое древко торчал топор.
А девушке улыбался молодой офицер.
– Не забывайте про меч, Дама Жанна! – он был красив и весь перемазан в чужой крови. Видать, офицер поработал в Сен-Лу на славу! Он наступил ногой на спину мертвого врага и, приложив усилие, вытащил топор из разрубленной головы и покореженного металла. Белые зубы офицера сверкали. Лицо его показалось Жанне знакомым…
– Франсуа де Ковальон, благородная Дама, – поклонился он.
Теперь она вспомнила его – это он встречал ее в Шиноне четвертого марта…
– Жанна! – к ним подбежал д’Олон. – Ты жива – слава Богу! – Молодой мужчина был переполнен отчаянием. – Ты не должна так убегать! Жанна…
Англичан уже оттеснили от этой стены – бойня отходила в сторону. С бастионом Сен-Лу все было кончено. Мимо них устремлялись свежие силы французов – каждый хотел успеть на расправу.
– Дайте мне ваш топор, Ковальон, – попросила Жанна. Лезвие топора на длинной черной рукояти было испачкано кровавой жижей. – Прошу вас…
– Конечно! – Ковальон нагнулся, сорвал рукой в железной перчатке пучок травы и тщательно вытер лезвие. – Прошу вас…
– У вас своенравная госпожа, д’Олон, – вынимая из ножен меч, улыбнулся интенданту Жанны офицер. – Присматривайте за ней лучше. Но я оставляю вас – хочу прикончить еще двух-трех годонов, если получится!
– Ковальон! – окрикнула его Жанна. – Спасибо!
– Рад был служить! – браво ответил тот и устремился на пиршество.
– Знамя, д’Олон, где знамя? – глядя в сторону, спросила Жанна.
