скачать книгу бесплатно
Глава 6. Таинственные жители
Правильно рассуждают братья Пчелинцевы. Происходили, происходят и будут происходить в городе разные события, потому как жизнь не прекращается, а раз жизнь не прекращается, значит, и события тоже будут происходить. Как же им не быть, вот и сейчас в это самое время, на дворе вечер, время позднее, братья Пчелинцевы, налепившись в «Спутнике», домой пришли, спать ложатся. У них на двоих одна кровать, деревянная двухярусная, отец ради экономии площади соорудил. Костя спит на верху, а Антон в низу; Пегас, позёвывая, на четвёртом этаже за столом сидит, рассматривает камешки; Вадик Мухаев спит; Пал Палыч дома дочитывает газету; Юра Митин никак уснуть не может, ворочается с боку на бок и лезут ему в голову разные мысли и больше о том, как он проработал первый день в милиции? Хорошие мысли, только и спать тоже надо. А в это самое время на Большой Горной улице, в большом старом доме под черепичной крышей с голубками по карнизу, с большой изразцовой печью в углу, которые сохранились только в очень старых домах, на большой дубовой кровати лежит старая женщина. И прав был Пегас в том, что у неё была маленькая пенсия, и ей приходилось экономить на электричестве. Только экономить ей осталось совсем недолго. Сегодня ночью она умрёт, а точнее – незаметно уснёт вечным сном с тихой улыбкой на губах, а завтра дворник Никита отвезёт её в Елшанку на кладбище и по доброте душевной сунет могильщикам пару сотен, чтоб похоронили по – человечески, а не абы как. В общем, он отдаст могильщикам не все свои деньги. Сотенка у него в заначке останется. На неё он и помянет новоприставившуюся Елену Никаноровну или мамушку.
Почему мамушку? И одна ли она живёт? Не торопитесь, ещё узнаете. Всему своё время.
Сейчас в просторной мамушкиной комнате никого не видно и не слышно. Мерно тикают ходики на стене. Серебристая гирька на цепочке опускается всё ниже и ниже. Когда она опустится до конца и, вздрогнув, стукнется о пол, тогда и не станет Елены Никаноровны. А вот когда её не станет, то и перестанут светится рот и глаза изразцового зверя на стенке печи, а это значит, что угли прогорели и печь будет постепенно остывать, как и их хозяйка. У другого же зверя глаза даже и не откроются, потому что трубу в печи никто не закроет. А подтапливает даже летом печь хозяйка потому, что всё время мёрзнет, мало тепла осталось в её теле.
Скажу вам по секрету – Елена Никаноровна знает об этом. О своём смертном часе знают очень редкие люди. Таких людей в народе богоугодными называют. Мамушка знает, что её сегодня не будет и улыбается, глядя на божницу в углу комнаты. И только иногда лёгкая грусть покрывает её лицо, но это не надолго. Ей не страшно умирать. За всю долгую свою жизнь она никому ничего не сделала плохого: не обидела, не укорила, по силе возможности помогала нуждающимся и за всё, что с ней случалось, а было разное на её долгом веку и хорошее, и плохое, – всегда благодарила бога. За хорошее, замечу, кто же откажется поблагодарить, даже у неверующих, и то с языка срывается. За хорошее – это можно. А вот за плохое! Получил ты, например, по контрольной хорошую оценку, как тут не сказать «Слава богу!». А если получил двойку? Тут как-то и язык не поворачивается бога славить. А вот мамушка и за плохое благодарила, потому что знала, раз господь попустил испытания, значит, их надо перетерпеть, а он тебе за твоё терпение воздаст. Она знает, что в невзгодах душа закаляется и терпеливее становится, а в терпении христианском православном – главная сила человека.
Однако, около умирающей никого не видно!? И это обстоятельство наводит на грустные размышления.
Ты, наверное, подумал, что это очень несчастная и очень одинокая женщина? Не-ет, это не так. Старушка хоть и жила одна, но одинокой и тем более несчастной её не назовёшь, да и больной тоже. Она просто занемогла последнюю недельку, вот и всё. И потом, она прожила очень долгую жизнь – ей недавно исполнился 101 год, и до последней недели она всё ходила и хлопотала по дому, журила и наставляла своих многочисленных деток, которые зовут её просто мамушка, с ударением на втором слоге. Единственное, с кем ей было жаль расставаться и о ком она беспокоилась, это о детях. Как-то они будут без неё? Что с ними станется?
Потом, это только на первый взгляд, кажется, что сейчас дома кроме старушки никого нет, а если внимательнее приглядеться, то можно увидеть, что от подушки Елены Никаноровны даже на минутку не отходит молоденькая и очень красивая девушка – это Дуня, – Дуня тонкопряха. А за подушкой разместился, усатый кот – Мурлотик. Елена Никаноровна гладит его за ухом и тот в знак благодарности мурлычит, потому и Мурлотик. Только все обитатели дома настолько маленькие, что их сразу и не заметишь. Самый большой из них – Заступник и тот не больше двадцати сантиметров роста, а уж про Мурлотика или Пустолая и говорить нечего.
Дуня – тонкопряха – девушка скромная, заботливая и очень аккуратная. А не аккуратной она и быть не может, потому как тонкопряха и золотошвейка. Дуня прядёт очень тонкие нити, шьёт красивые платья и расшивает их золотом – очень сложная и кропотливая работа, скажу я вам. И делает она эту работу на загляденье умело, потому и заказов у неё никогда не убавляется.
– Ты бы, Дуняша, пошла, отдохнула, – говорит мамушка ласково. – Уж, какой день, доченька, от меня не отходишь и глаз не смыкаешь. Позови ка мне Васеньку и непременно сейчас, чтоб пришёл с гармошкой, пусть моё сердце порадует, да скажи Катерине, что уж очень хочется перед смертным часом её калачей испробовать и не столько поесть, сколько их запахом насладиться. Пусть напоследок за столом все соберутся, а посреди стола, чтоб калач наш Саратовский жаром дышал, потом уж будете без меня собираться.
– Да, что вы такое говорите мамуша? – немного укоризненно и с азартом сказала тонкопряха, вы у нас ещё сто лет проживёте.
– А ты не сердись, Дуняш. Я ведь знаю, что говорю. Вот ты меня жалеешь, это хорошо, значит сердце у тебя чуткое и отзывчивое. Меня, Дуня, бог пожалеет, а я вот о вашей судьбе думаю, одни вы у меня остались неопределённые, не успела я вам место найти, вы уж простите старую. Только я больше думаю не о вашей неопределившейся судьбе, а о тех детках, кого не успела образовать… Это я о Васеньке говорю. Но и это ничего, бог ему поможет…, руки мои ослабли и не сделали положенного.
– Он у нас и так славный, – зарделась Дуняша.
– Я знаю, что он славный и душа в нём хорошая, только душа не закалённая, неустойчивая, а значит и соблазняющаяся, трудно ему будет…
Дуня хотела ей возразить, но мамушка опередила её. – Нет,… нет…– ты мне ничего сейчас супротивного не говори, а лучше пойди и передай Катерине-калачнице, чего просила.
– Хорошо, мамушка, сейчас же иду к Катерине. Калачик будет самый отменный, ведь лучше нашей Катерины в целом городе никто калача не испечёт,– сказала Дуня и, не скрипнув ни одной половицей, вышла в соседнюю комнату. На место Дуни тут же передвинулся Мурлотик. Он как будто только и дожидался, чтобы занять Дунино место.
– А кто это там у нас на чердак забрался? – спросила кота Елена Никаноровна, вслушиваясь в доносившиеся с чердака стуки.
– Там Свистопляс с Гуделкой учения устраивают, говорят, что их учения приближённые к боевым.
– Приближённые к озорству значит, – добавила Елена Никаноровна.
– Сегодня у них учения ночные, с ограниченной видимостью, – пояснил Мурлотик.
– Озорство да ещё при ограниченной видимости, это что-то уже хулиганством попахивает, – опять, чуть улыбаясь проговорила Елена Никаноровна и добавила. – Шучу я, шучу… Шалунишки они, это пройдёт, только повзрослеть чуть-чуть надо.
– Свистопляс с Гуделкой дружбу водят, – не понимая глубинного смысла сказанного мамушкой, продолжал объяснять Мурлотик, – прямо друзья неразлучные.
– А почему ты его Гуделкой зовёшь? Я его, как он на свет появился, Глиней назвала, – строго сказала старушка.
– Это мы его между свобой Гуделкой зовём, он не обижается… – объяснил кот и, помолчав, спросил: – я их, мамушь, не пойму – Свистопляс всем дедушка, а Глиня мальчишка маленький, а целые сражения разыгрывают и на самом серьёзе спорят… Свистопляс из ума что ли совсем выжил? – свистит да скачет, свистит да скачет, только усы да борода развеваются, а то вдруг улюлюкать начнёт. От этого свиста, да поскока на нашу трубу даже галки не садятся. А про воробьёв и говорить нечего. Уж, какой день хочу воробьятинкой побаловаться, а они наш дом за версту облетают.
– Вы на этих закадычных друзей не обращайте внимание, – сказала улыбаясь Елена Никаноровна и погладила Мурлотика между ушей. – Свистопляс старый. В народе же говорят, «что старый, что малый», а у Глиняши возраст самый игручий, фантазёр он у нас и придумщик.
– Вот-вот. Два сапога – пара. – Проговорил, а больше промурлыкал, кот.
– Галки и вороны не знают, что Свистопляс совершенно безвредное создание, – сказала старушка. Это он только с виду грозный, а внутри – младенец… пусть играют. Игры, Мурлотик, это прообраз взрослой жизни. Кто в детстве научился по-серьёзному играть и в хорошие игры, хотя и понарошку, тот и во взрослой жизни этого правила не нарушит… Если он в играх к добру и правде стремился, то и в жизни с добротой в сердце за правду будет горой стоять. Это, Мура, такое неписаное правило. Вот вы играли в игру «Гуси» и никто из вас волком не хотел быть, и это правильно, потому что волчьи принципы идут против души, стало быть, вам и не хочется быть волком даже понарошку. Дети должны играть в добрые игры.
– Никита говорит, что в магазинах из игрушек много страшилок продают, – заметил Мурлотик, – А наш Никита не врёт. Почему это? – мы неопределённые, а там страшилки, а… ?
– А потому, – ласково молвила Елена Никаноровна, – что люди искушаются всякой неправдой: кто роскошью, кто самовосхвалением, кто присвоением чужого. Неправды на земле много и одна из неправд – это желание людей в своей жизни обойтись без бога, вот и придумывают всяких монстров для своей защиты…, а к богу не обращаются, отсюда и страшилки.
– Понятно, – сокрушенно сказал Мурлотик, – разве я кого защищу такой маленький и не клыкастый.
– Я тебя, Мура, в свет пустила и жизнь дала не для того, чтобы ты клыками сверкал, да когтями воздух сёк, твоя помощь людям не в этом заключается.
– А в чём же? – и Мурлотик с любопытством посмотрел на мамушку.
– Твоя обязанность мир нести в человеческие души… Вся беда людей от того, что в их душе мира нет: друг на друга злятся, завидуют, наушничают, кляузнечают, наговаривают друг на друга чего и не было и всё для того, чтобы возвыситься, денег много иметь, да побольше всякого добра себе накупить, богатыми стать. Богатство же не спасает, а только увеличивает ненависть и злобу, а они этого не понимают.
– Так как же я им мир-то в душу принесу? – продолжал докучать мамушку вопросами Мурлотик.
– А тебе его и не надо никому нести, – улыбнулась мамушка, – потому, что ты и есть тот самый мир и правда божия. Потому как делала я тебя с любовью. Взял тебя человек к себе в дом – правду взял, частичку любви внёс. И при помощи этой любви и правды воцаряется в его душе мир. И этот мир проливается и на взрослых, и на детей в его доме и начинает царить в этом доме благодать.
– Почему же вы нам всем об этом не скажете, а только мне?
– Потому, Мура, что не все из твоих братьев и сестёр это вместить могут, понять. А тебе это говорю, потому что ты создан мной с особыми мыслительными способностями и всё что я сказала – понять можешь, только этим в себе не кичись и не зазнавайся, потому как это в тебе не твоё, а моё, понял? Я это тебе дала, а не ты трудами приобрёл.
Мурлотик в знак понимания сказанного Еленой Никаноровной кивнул головой и спросил:
– Мои способности – от тебя, мамушь, а у тебя от кого?
– Вот видишь, как ты умеешь осмысливать сказанное… молодец, Мура,… радуешь… А мои способности, скажу я тебе, тоже не мои.
– Разве и выше тебя кто-то есть? – удивился котик.
– Обязательно есть. Мне талант бог дал.
– Это кто?
– Это тот, кто меня сотворил и мне жизнь дал.
Мурлотик покрутил шерстяной головой. Видно это плохо укладывалось в его сознании, потому как он считал мамушку началом всех начал, а тут оказывается ещё кто-то есть.
– А насчёт Свистопляса я тебе так скажу, – продолжила Елена Никаноровна. – Ты, котик, запомни, он очень древний наш Свистопляс. Вы его берегите, это можно сказать семейная реликвия. Он старше нашего дома, улицы и даже целого города. Когда города и в помине не было, может быть даже и самой древнего поселения в наших местах – Увека, а Свистопляс уже был.
– Не понимаю, – сказал Мурлотик, – то говорите, что он ребёнок этот Свистопляс, а то уже древний? А, как же вы, мамушка, ему мать, когда его младше? Так не бывает. Он старше, а тебе сын? Это любой первоклассник знает. Дети старше родителей не бывают.
– Бывают, Мура,… бывают, – любовно проговорила мамушка. – Вот и наш Заступник. Он старше всех из вас, и меня старше, но младше Свистопляса.
– В мою голову это не вмещается, – сказал кот и пошевелил ушами, – это что-то очень философское. Я люблю пофилософствовать, но что говоришь – никак не вмещу.
Вместо ответа Елена Никаноровна только улыбнулась, проговорив:
– Дуня обещала Васеньку прислать, а чего-то всё нет…
Не успела она докончить фразы, как дверь, что ведёт в сени, открылась и в комнату ворвалась весёлая музыка, а вместе с звуками задорной музыки в комнату не вошёл, а буквально вкатился такой же маленький, не выше четверти от пола, вихрастый паренёк в до блеска начищенных хромовых сапогах и закружился посреди комнаты, растягивая меха Саратовской гармоники приплясывая и припевая:
С моей милкой сладу нет
Её любит мой сосед,
Я ведь тоже ничего,
Не смотри ты на него.
Пропев частушку, он пустился вприсядку, наигрывая и припевая.
Наша мамушка Елена
Взяла в руки два полена
Один точно для меня,
А другим побьёт тебя…
И он кивнул на Мурлотика. Это, понятно, был тот самый Васёк, разудалый гармонист и частушечник-прибауточник, сочиняющий свои припевки сразу и с ходу.
– Это за что же меня бить, тем более поленом, – запротестовал кот, – и потом наша мамушка совсем и не дерётся, она хорошая, а твоя припевка плохая и он обидчиво отвернулся.
Но гармонист и не стал оправдываться. Он лихо нажал на лады, рванул меха и прошёлся по кругу, выделывая коленца и припевая:
Не суди меня, Мурлотик,
Не суди меня родня,
До веселья я охотник,
Без гармошки же ни дня. У-у-у-х!
Он ещё сильнее растянул меха и вдруг ударил в колокольчики. Ах, как он играл…! Как играл!? Гармоника в его руках трепетала как живая и звуки, вылетая из этого, казалось, живого инструмента, летали по комнате, ища выхода и, наконец, устремились в печную трубу. Тотчас вылетели из неё, встрепенули воздух над крышами и разбудили придремавшего под вишней дворника Никиту. Тот открыл один глаз, потом другой и проговорил ворчливо, но добродушно: «Хорошо играет, бестия». Слово «бестия» – у него в этом случае выступало как одобрительное и даже ласковое. И вообще дворник Никита был очень добрый и чувствительный человек, хотя с виду грубоватый и даже может показаться чёрствым. Он знал всех обитателей старого дома, по-своему заботился о них и они отвечали ему взаимностью.
– Растрогал до слёз, – проговорила, вытирая счастливые слёзы мамушка, умильно глядя на плясуна… – На славу удался. Не всё же грустить. Да он действительно мёртвого поднимет…
А Васятка решил выдавить из гармошки всё, что она может и не может и произвёл такие аккорды с колокольчиковым перебором, отчего казалось, что гармошка уже не выдержит и развалится на части, а гармонист под встряхивание кудрей залихватски вывел:
Мама Лена… мама Лена
Говоришь, что щас помру…
Я Саратовской гармошкой
Даже мёртвых подниму…
После последнего исполненного куплета, раздались аплодисменты. Оказывается, пока Васятка веселил мамушку, в комнату на звуки его разудалой музыки пришли Заступник, Дуняша и Пустолай. Заступник поставил в угол дубину с железными острыми набалдашинами, с которой он никогда не расставался и опёрся о косяк, скрестив руки на своей широкой груди, строго смотрел на Васятку.
Дуня смотрела на артиста влюблёнными глазами, а она действительно была влюблена в Васятку даже и без этой музыки. Пёс, Пустолай, же только одобрительно вилял хвостом и, пытаясь подпеть гармонисту, поскуливал.
Тут прибежали, сшибаясь лбами и подпрыгивая, овечка Смуглянка и козочка Белянка. Эти две неразлучницы и соперницы, до того были увлечены боданием, что по началу не услышали музыки. Они прибежали и замкнули круг. Не было только Свистопляса и Глини. Свистопляс, наверное, ещё не прорвал оборону противника, а Гуделка не проиграл ему победный марш.
Напоминаю, что Гуделка – это не новый персонаж, а тот же самый Глиня. У этого смекалистого, шустрого, неимоверно ловкого, весёлого, удачливого малыша с самого рождения два имени. Гуделка – это по предназначению. Потому как малыш умеет очень красиво гудеть. Надует щёки и гудит, потому и Гуделка. А ещё он умел своим гудением наигрывать победный марш и другую строевую музыку. Музыка у него получалась, когда он зажимал поочерёдно то одни, то другие отверстия на животе, расположенные в два ряда, будто пуговицы на его комбинезончике. За мение наигрывать военную строевую музыку и ценил его Свистопляс. Сойдутся они с ним на чердаке под крышей и такие баталии разыгрывают, да с имитацией барабанного боя и ударами сабель и копий, просто ужас. И не один ужас, а два. Один ужас означает – Ах, как интересно! А второй ужас означает – ой, как страшно! Эти-то звуки иногда и слышат около мамушкиного дома прохожие.
Но и это не всё. Это, можно сказать, даже не самое главное. Главное состоит в том, что Гуделка и Свистопляс – большие борцы за справедливость, правду и за здоровый образ жизни. Только борются они с несправедливостью по-своему, по свистоплясовски – очень серьёзно и очень наивно, потому все их начинания, кроме улыбки ничего не вызывают и их акции похожи на самую обыкновенную шалость. Хотя Свистопляс с Гуделкой так не считают. Они даже создали тайную организацию и назвали её «Лига борьбы за справедливость и порядок», сокращённо ЛБСП. Что это за такая тайная организация, которую создали друзья-товарищи я сказал только потому, чтобы вы сами, даже случайно, не задали им самим этого вопроса, потому как непременно наступите на их больную мозоль. Если чего-то не поняли, то спросите меня, рассказчика, а не инициаторов этого ноу-хау. Если же ненароком спросите их, то они вам такого наговорят, разумеется, перебивая друг друга, то, во-первых – будет ничего непонятно – это раз, и совсем будет ничего непонятно – это два. Я уж лучше вам сам как понял, так и объясню.
Гуделка и Свистопляс очень много спорили, когда встал вопрос о названии организации. Как они её только не называли, пытаясь вместить в название всё многообразие задач. Называли они её и «Щипцы», и «Стоматолог», и «Крючок». Наконец согласились, что организация должна называться просто, понятно и содержательно, потому и назвали её «ЛБСП». Как видите – коротко и со вкусом. Называя организацию, они имели в виду, что её члены должны подобно гвоздодёру вытаскивать из общества «ржавые гвозди» пьянства, табакокурения, нецензурщины и другие негативные человеческие пристрастия и слабости. Название «ЛБСП» предложил Свистопляс. Гуделка с ним согласился, но, тут же предложил буквенно уточнить направления деятельности, чтобы не было никаких разночтений. А вот тут я остановлюсь поподробнее и покажу обстоятельства этого переговорного процесса в лицах и деталях.
И так, Свистопляс и Гуделка находятся на чердаке дома и обсуждают животрепещущий вопрос:
Гуделка (сидит на старом письменном приборе с синим фломастером в руке, перед ним вырванный листок из ученической тетради). Я предлагаю записать слово «Справедливость», потому как борьба с несправедливостью есть фундамент нашей организации.
Свистопляс (поглаживает усы и бороду). Э-э-э, брат Гуделка. Это будет несправедливо. Не можем же мы ратовать за справедливость, а начинать дело с несправедливости.
Гуделка (недоумённо). Помилуй! В чём же несправедливость?
Свистопляс. А в том, что я тоже хотел предложить это слово, а ты меня опередил, пользуясь тем, что у тебя в руках этот пишущий прутик и ты знаешь азбуку.
Гуделка (нервно). Так и говори своё слово, кто тебе мешает?
Свистопляс. Вот я и называю, а ты записывай,– и произносит:– «Справед-ли-вость».
Гуделка (недоумевая). Так я уже это слово написал?
Свистопляс. А ты ещё раз напиши, тебе что трудно!?
Гуделка (сердито). Это же безграмотно? (Пишет слово ещё раз, нервничает и прорывает фломастером тетрадный лист, бурчит). Как будто от этого справедливости больше станет, если я это слово два раза напишу?
Свистопляс (хитро). Зато будет справедливо.
Гуделка. Принимается. Тогда давай и слово «Разумность» запишем, потому, как мы стоим за разумную достаточность в потреблении.
Свистопляс. Это не обсуждается.
Гуделка. Пишу слово «Сплочённость». Ты как?
Свистопляс. Без сплочённости, мы ничто, в ней наша сила.
Гуделка. Я думаю сюда надо ещё «Сознательность» записать.
Свистопляс. Правильно. Вот я иду сегодня по двору. Его Никита с утра подмёл, а посреди двора уже бутылка из-под пива валяется. Так, где же сознательность? Выходит, мы к каждому человеку должны Никиту с метлой приставлять. Где же мы этих Никит наберём и мётел тоже?
Свистопляс. Читай вслух, что у нас получилось из написаного?
Гуделка (читает): справедливость, справедливость, разумность, сплочённость; сознательность.
