Молоды и опасны

Это волнение, оно казалось таким странным, таким глупым. Ноги хотели нести его дальше, легкие требовали больше воздуха, а он стоял на месте. Надо было куда-то двигаться, но он не понимал, куда именно. Среди света ему стали мерещиться тени, точно они всегда были в той стороне, куда он не смотрел, где-то на краю его поля зрения. Тайлер растерялся. Он пытался понять, что произошло. Все разумное говорило, что нужно идти вперед по коридорам. Но он не хотел. Ему казалось, что если он выйдет из лабиринта, то навсегда потеряет что-то важное. А так он может стоять здесь сколько угодно и пытаться по крупицам собрать секунды прошлого, дать им обратный ход.

Лабиринт походил на миры Лекс, все те места, куда она проводила его мысли. Нити накаливания отдавали золотом, полыхая под стеклом. За стенами все это заканчивалось. Заканчивалась и эта секунда, и эта история; и все то, что вросло в Тайлера, стало одной с ним плотью, обрывалось. Здесь же, замерев в этой точке, все еще можно было запустить время вспять. Можно было отсмотреть заново все картинки пленки, которые уже стали стираться из его памяти. И ощущать, что Лекс за его спиной, будто она вынырнула из того туннеля, который он не успел заметить. Как будто в этом лабиринте скрыта вечность. Тайлер не мог объяснить, что ощущал и делал. Он продолжал стоять на том месте, где видел ее в последний раз.

Глава XII

Hear me now13.

Каждое гребанное утро… я надеялся, что ты войдешь в мою комнату. Для этого требовалось не так много. Переступить через порог балкона, отодвинуть штору и шагнуть внутрь. Разве для тебя это сложно? И каждое утро я просыпался от того, что в комнату входил солнечный свет, падая сквозь занавески. Но я едва способен ощущать твое присутствие в нем.

Я пытаюсь найти какое-то объяснение тому, что случилось. Это как погоня за солнечными зайчиками. Понимание ускользает в тот момент, когда я оказываюсь совсем близко.

Ты исчезла.

И вначале это казалось глупой шуткой. Но чем больше времени проходило, тем реальнее все становилось. Пока, в конечном счете, реальной не перестала казаться вся эта история. Ощущения, как будто я свернул не на том повороте и все дальше удаляюсь от намеченного маршрута. Понятия не имею, куда я сейчас еду. Вся часть моей жизни с того момента, как я встретил тебя, выпадает из общей временной картины. Она теперь переписана на отдельную пленку, что хранится среди моих сновидений. Так что, если бы я не выходил из дома и через пару улиц не натыкался на твой портрет, я бы думал, что ничего не было. Но ты стала чем-то глобальным. Именем, которое теперь знает каждый прохожий. И Принц постаралась сделать так, чтобы ты украшала несколько фасадов зданий. Как-то она сказала: «это был мой единственный способ отвлечься».

Что со мной не так? Для меня ты не человек, чье лицо украшает здание. Ты та, что сидела рядом на лавочке, стояла под дождем, улыбаясь, бежала через улицы. Это с тобой я часами говорил. Поэтому для меня и исчез совсем другой человек, чем для всего остального города. В подкорках моего сознания ты даже не исчезала. Ты в очередной раз не захотела быть найденной. Я продолжаю наши споры. Слово за словом. Некоторые фразы вновь сбивают меня с толку, как и в первый раз. Я обдумываю их, останавливаясь на одной точке порой по несколько часов. Твои и мои речи. Как будто разгорается война. И твои глаза оживают среди обрывков мыслей, что мне удалось сохранить из наших бесед. Потом я начинаю нести бред. Все запутывается только сильнее, окончательно теряя смысл.

Но знаешь, эта война… Между всем, что мы любили и что ненавидели. Она взяла и переродилась в нечто более кошмарное для меня. В войну между мечтами и проложенной судьбой. Помнишь, я говорил про пути? Тут они взяли и разошлись. И на развилке никто не стал спрашивать мой выбор, нет. Поезд понесся по соседним рельсам.

Я знал, что этой истории не было предназначено длиться. Но я хотел, чтобы все было иначе.

Меня вернули в мой подростковый мир и сказали, что мне здесь будет комфортно. Они прикрыли шторы на окнах, стараясь, чтобы ничто извне меня не тревожило. И я готов был поверить, смотря на старые плакаты на стенах, что все в порядке. На какое-то время мне действительно становилось спокойно. Привычные предметы, мебель, свисающие со стола наушники. Это откидывало меня на несколько лет назад, в мои прежние мечты, где все было понятно. Беда была в одном: ты вывела меня под звезды, показала космос, и, когда меня поместили назад в картонную коробку, я уже не мог поверить, что за ее пределами ничего нет. Каждый раз, когда я это вспоминал… стены обрушивались на меня.

Если подумать, мы были знакомы короткий период времени. Очень короткий, если сравнивать его со средней продолжительностью человеческой жизни. Двадцать семь дней из отведенных нам лет мы ждем, когда приедет автобус или поезд. Шесть месяцев проводим в очередях. Сто шестьдесят дней курильщик тратит на сигареты. Я знал тебя менее семи. Сколько это? Homo sapiens возник около сорока тысяч лет назад. Земля существует четыре с половиной миллиарда лет. Оценочный возраст Вселенной близок к четырнадцати миллиардам. Вся моя Вселенная от начала времен и до их конца является лишь малой частью тебя. Бесконечности замыкаются где-то вне поля моего зрения.

Если это так, то в некоторой точке пространства-времени, когда начнется новый круг, я встречу тебя. Но перед этим время пойдет в обратную сторону. Вечность пронесется перед моими глазами. Вот в чем заключается моя беда – я не способен в это поверить.

Мой прежний мир таков, что исключает возможность твоего существования. Прибегая к его законам, я не способен объяснить случившееся. И если я хочу тебя отыскать вновь, мне нужно его перестроить. Так что картинки плывут перед глазами, ломаются в сгибах, выстраиваются в шаткие конструкции. Я брожу в мирах Эшера, переходя с пола на потолок. Я создаю новую вселенную каждую четверть часа, но ни одна из них так и не может ожить.

Мне надо было докопаться хоть до чего-то. И первым шагом стали слова Принц.

Прошло четыре дня с момента твоего исчезновения. Пропали ЖК. И более я не встречался ни с кем из Изгоев. Все эти герои вновь исчезли из моей жизни, оставляя открытым вопрос, существовали ли они вообще когда-то. Но в создании такой иллюзии не обошлось без моего труда – я сам предпочитал оставаться в своей комнате. Ведь в ней было только то, что я знал. Так что Принц появилась как раз в тот миг, когда я уже стал полностью забывать про нее. Да и что-то похожее я прочел в ее глазах. Я увидел в них очень хорошо знакомое мне чувство потерянности и неспособности осознать происходящее. Она стояла на пороге моего дома только потому, что должна была передать твою книгу. Ей даже неохота было заходить, но, повинуясь безвольно моему приглашению, она вошла. Она не стала ни пить чай, ни даже присаживаться на стул – она была погружена в свои мысли и ничего не хотела.

Лили стояла посреди комнаты, опершись на стол. Тогда я и попытался узнать ее мнение о том, что случилось – она ничего мне не ответила. Я принялся рассказывать то, что выдумал сам к тому моменту. Она оборвала меня где-то на середине вопросом, загнавшим меня в тупик:

– Да с чего ты вообще взял, что она человек?

– А кто же? Она же не Мартин – выпалил я, не особенно даже сформулировав мысль.

– А кто такой Мартин?

Я попытался было объяснить, но она остановила меня. К моему удивлению, Принц знала, кто он такой:

– Не начинай, Тайлеруша, Лекс про него мне говорила. И тогда она называла его своим альтер эго. И считала частью себя. Так что ты ни черта не понимаешь, как и я.

Она помолчала, прикусив губу, а потом оставила ее в покое и заговорила:

– Я видела Мартина. Нет, Лекс однозначно была человеком. Таким же, как мы. Но потом стала больше. Не знаю, как, отстань, – я ничего не говорил. – Я думаю, она перешла на другой уровень. Она стала антиподом ему. Как-то так.

Ее слова окончательно сбили меня с толку. Поэтому пауза затянулась. И вскоре Принц засобиралась. Когда за ней закрылась дверь, я пересилил себя и с внутренним содроганием открыл книжку. На первой странице было написано:

«Свет был яростным. Его никто не видел»

Далее читать я не смог. По крайней мере, не в тот раз. Книжка осталась лежать в том же положении на кухонном столе. Я буквально не прикасался к ней несколько дней.

Потребовалась неделя, чтобы я решился начать что-то менять. Хоть как-то действовать в сложившемся вокруг меня мире, который я так и не мог уложить в своем понимании. Мои родители не на шутку нервничали из-за моего состояния.

Я перерыл комнату, чтобы найти их. Направился сразу после к Уиллу. И с порога, когда он только открыл дверь, протянул ему две барабанные палочки. Не говорил ничего. Так что Уилл стоял напротив, сбитый с толку, в своих домашних штанах, с растрепанными, кое-как приглаженными рукой волосами.

– Давай попробуем еще раз, а? – наконец выдал я, боясь, что мой друг может так и не выйти из ступора. Уилл кивнул и пригласил меня внутрь.

Впервые спустя года полтора я видел его за барабанной установкой. Он сидел, поджав губы, и переводил взгляд с одной поблескивающей металлом тарелки на другую, будто пытаясь вспомнить, что с ними делать. Я понял, что наговорил ему лишнего в последний раз, когда мы сидели здесь. С чего-то вдруг я взял, что знаю лучше, на что он (а вообще речь тогда шла о нас двоих) способен. Но Уилл не припоминал мне тот день, хотя я знал, что в этот момент он должен был вращаться в его голове на повторе. Мы играли музыку где-то час или два, не говоря ни о чем, кроме нее. Только когда мы выдохлись и решили сделать небольшой перерыв, Уилл спросил, как я. Ответа я не знал. Поэтому я сказал первое, что пришло мне в голову:

– Принц думает, что Лекс не человек.

Уилл усмехнулся:

– А ты думаешь иначе?

– Я… вообще ничего не думаю. Потому что ничего не знаю. Когда мне казалось, что вот, я во всем разобрался, Лекс исчезла. Вопросов сразу стало в разы больше.

– Ты не понимал, что она исчезнет?

– Смотря что ты имеешь в виду. Я знал, что вряд ли она будет долго рядом со мной. Но это не имело никаких очевидных причин.

Тут что-то смутило меня в его ровном, неподвижном взгляде:

– Ты знал?

– Понял, когда вы приходили ко мне. И потом, я за ночь помогал ей собрать всех Изгоев. Тогда она сказала мне вдруг, чтобы я не думал слишком много об этом и не жалел ее. Что она теряет то, что ей никогда и не принадлежало. И что она отдала бы многое… чтобы быть с тобой.

Я поперхнулся. Мне не нравилось ощущать себя героем мелодрамы. А здесь сценарий как никогда удачно подходил под слезливый фильм.

– Что, блин, вообще такое она сотворила?

– Слышал про вечный бой?

– Давай-давай, запутай меня еще больше!

– Ты пока ничего не понял. Но она победила. Она заставила Мартина уйти из нашего мира. Ты говорил, она назвала это сделкой? Так, вероятно, и есть. Не ломай голову, нам потребуется еще несколько веков, чтобы действительно в этом разобраться. А пока все, что тебе необходимо – увидеть, что она освободила нам путь. Чтобы мы продолжали свою ежедневную борьбу. Она забрала его, чтобы дать нам свободу. Это торжество жизни.

– Хочешь сказать, Мартин тоже исчез?

– Разве нет? – ухмыльнулся Уилл с хитрым прищуром. Он будто знал больше, чем я.

– Не имею ни малейшего понятия, его я не искал. Но не верю, что больше не встречу его.

– Если встретишь, напомни ему о сделке. Потому что если он стоит перед тобой, то в шаге за твоей спиной стоит Лекс.

Я пробыл у Уилла до вечера. Я бы остался и дольше, потому что мне было не по себе от собственных мыслей – я не слишком хотел быть с ними один на один. Однако все же вернулся в свой дом.

Я опустился на пол комнаты. Ночь заливалась через окно, заполняя помещение до краев. Я уже приучил себя засыпать к этому времени. Но сегодня что-то было не так. Я смотрел на потолок, вытянувшись во весь рост. Много думал, хотя все вокруг советовали мне этого не делать. Время зависло, как зависает загрузка на компьютере. Оно было нестерпимо медленным.

Я думал про Свет. Я обесценил все, что было связано с ним. Выясняется, что с его отсутствием многое в моей жизни лишается смысла. Все кажется притворным. Плоским. Теперь я глядел на пустой, белый потолок. Я видел слабый свет из окна, исходивший от ночного города. И потолок расширялся, становился глубоким, как океан. Я пытался вообразить тебя со всем тем царством, которое я не мог отыскать. Потому что я не мог охватить его своим разумом. Я хотел восстановить в памяти твои миры, они как тени мелькали на стенах моей комнаты, едва различимые. Я старался хоть на миг удержать их перед своим взором. И воскресить перед собой твое лицо. Но оно исчезало и сливалось с серо-синими оттенками потолка. Мне просто хотелось верить, что все это существует. Мне нужен был смысл. Я бы не смог принять мир без него.

Наконец я уселся, придвинув ноги к себе. Сложил руки между коленями и уставился на то место, где они лежали. Свет фонаря немного не доходил до меня, обрываясь в десятке сантиметров от моих ступней.

Самое сложное в конце – это начать сначала. Ты подсказала мне, где взяться за поиски. Музыка должна была вытащить меня на поверхность. Я бы хотел сделать шаг назад, чтобы увидеть картину целиком и убедиться, что все было правильно. Но мне потребуется время, очень много времени, чтобы принять произошедшее.

Я был измотан. Вдыхал воздух ртом и бессильно пытался собрать свои мысли.

Ты как-то сказала: свет обрушивается не в тот момент, когда ты к этому готов. Он приходит без спроса. И я это ощутил, когда свечение фонаря начало обращаться в фиолетовый цвет и ползти ближе к моим ногам. Оно коснулось моих штанин, поползло по темной ткани, пока не осветило меня всего. Я сидел среди него, озаренный, как искусственной луной. Свет проходил насквозь. Я не был готов. Он поглотил, забираясь в клетки тела. Я смотрел из окна, пытаясь найти источник. Источником был я сам.

Фиолетовый оттенок. В него примешан розовый. Я хотел думать, что в этом неоновом свете, проникшем в меня, была частица тебя. Того, что ты видела и знала. Того, кем была. Но это казалось слишком бредовым, чтобы я действительно мог в такое поверить.

Воздух стал разреженным. Он истощился. Едва хватало на вдох. Свет лился. И так как я все равно не мог уснуть, я выбрался на улицу.

Свет следовал за мной. Он заливал здания сиренево-серыми оттенками. Слабыми, но стиравшими тени. Я брел по улице, спрятав руки в карманы. Уже не думал ни о чем определенном, изучал взглядом изгибы домов. Земля мелко потрескалась под моими шагами, покрываясь тонкой коркой. И из разломов стали выступать светящиеся сиреневые капли. Они стекались вместе на поверхности тонкими дорожками. И отрывались от земли, взмывая в воздух. Это был неоновый дождь, льющийся вверх. Капли пролетали перед моими глазами, уходя к звездам, подсвечивая улицу неестественным заревом. Я наполнялся тем чувством, что уже когда-то было. Наверное, можно было найти более простые объяснения. Но ты умышленно избрала сложный путь. Капли скользили по моей одежде, бежали по коже, поднимаясь к волосам и уносясь.

Я улыбнулся, смотря на темное небо с вкраплениями созвездий, и произнес:

– Все возвращается14.

Дизайн обложки разработал: Балабаев Максим / Студия Print Skills

Фотография здания взята с сайта pixabay.com

Примечания

1

Не поднимайте тревоги, если я упаду на Солнце (англ.). Изпесни«Hole in the Ground»– Twenty One Pilots.

2

«Why You Gotta Kick Me When I Am Down?»—BringMetheHorizon. Здесь и далее указанные песни являются источниками вдохновения для глав.

3

«Young & Menace» – Fall Out Boy.

4

«Forest»– Twenty One Pilots.

5

«Nico and the Niners»– Twenty One Pilots.

6

Y&M = Youngandmenace— (сангл.) молоды и опасны.

7

«Heavydirtysoul»– Twenty One Pilots.

8

«Yellow Box»– The Neighbourhood.

9

«Hometown»– Twenty One Pilots.

10

«Fallout»– Linkin Park.

11

«Jumpsuit»– Twenty One Pilots.

12

«Good Goodbye»– Linkin Park ft. Pusha T & Stormzy.

13

«Hear me now»—Tyler Joseph.

14

«Bandito»– Twenty One Pilots.