Жена для Чудовища, или Тайна рубинового цветка

“И если бы не я, то, наверное, добились бы результата”, – мысленно продолжаю за него я.

– Вот-вот, – кивает Симус. – А в моей скромной коллекции древних манускриптов хранится один из оригинальных эпосов о происхождении этого артефакта. Как раз тот, в котором воспевается о священном даре любви от Праматери. И благодаря ему мы познакомились. Сначала просто общались в письмах, а потом я и не заметил, как безумно увлекся этой невероятной девушкой.

Он переводит на меня взгляд, наполненный теплотой, будто все сказанное – правда.

– Д-да, – киваю я, прищурившись глядя на Симуса в ответ. – Волшебная любовь. Настолько нереальная, что при первой же встрече мы решили сходить в Храм и соединить себя узами брака.

И ведь не соврала о нереальности. Потому что правды во всем этом ни грамма!

– Профессор Уолшеп, но почему же вы не сообщили, что на нашей стороне хребта? Если бы я знала, что вы где-то в это время полетите на место экспедиции, непременно бы встретилась с вами еще в городе!

И не попала бы в руки этого беспринципного чудовища, которому ничего не стоит разрушить мою жизнь и лишить меня самого родного человека.

– Я отправлял письмо, – хмурится профессор. – Но, видно, оно не дошло. Но мы же все-таки встретились! А теперь предлагаю не медлить, а уже выбрать что-то из меню. Здесь потрясающая кухня!

Пока Симус и Уолшеп погружаются в изучение меню, я в шоке смотрю на мерзавца. Это из-за него. Это же он или его люди перехватили письмо! Стопроцентно! Здесь же все подстроено.

– Вы что-то уже выбрали, леди? – рядом возникает высокая стройная женщина в фирменной форме, та самая, что встречала нас на входе в дирижабль.

Она осматривает меня оценивающе, останавливая взгляд на камзоле Симуса на моих плечах.

– Мы, пожалуй, будем запеченные омлеты и тосты с вашим фирменным соусом, – вместо меня отвечает мерзавец и мило улыбается мне.

Знает, гад, что именно это я предпочитаю на бранч. Почему именно я? Как так вышло, что именно я оказалась пешкой в их глобальной игре?

Девушка с трудом отрывает от меня взгляд. Нет, даже не от меня, а от того, что Симус так и не выпустил мои пальцы. Я только сейчас это замечаю и тут же высвобождаю руку, отчего получаю недовольный взгляд Симуса.

– Скажите, дорогая Ланни, как там Джер? Все так же уверен, что всех студентов можно заинтересовать историей и артефакторикой? – сделав заказ спрашивает Уолшеп. – Или уже махнул на все рукой?

– Он все еще мечтает, что когда-то сможет найти настолько же заинтересованную компанию, какой была ваша, – улыбаюсь я и словно наяву вижу папу, который время от времени с воодушевлением рассказывает про свои дополнительные занятия. – Три добрых приятеля, три горящих сердца.

– О, вот тут вы не правы, Мелани, – профессор качает головой. – Нас было не трое. Нас было четверо. И самым важным звеном была именно твоя мама. Она умудрялась нас мирить и направлять. Ты очень на нее похожа, кстати. Увы, когда ее так трагически не стало…

Дирижабль легонько встряхивает, где-то в дальнем углу со звоном разбивается какая-то посуда, и это отвлекает Уолшепа от дальнейших рассуждений, что меня очень и очень радует. Не готова я сейчас вспоминать об этом.

– Папа! Я так и знала, что найду тебя здесь! – к нашему столику подплывает (а иначе я никак это описать не могу) хрупкая миниатюрная брюнетка с вздернутым носиком и пухлыми розовыми губами. – Смотри, кого я тут встретила.

Рядом с ней – высокий широкоплечий мужчина лет сорока в военном черном камзоле с золотыми пуговицами. Его цепкий взгляд черных глаз мгновенно оценивает каждого из нас, а потом останавливается на мне.

И я, конечно, его узнаю: это тот самый третий приятель, с которым мои родители и Уолшеп были на последних раскопках.

– Неужели малышка Ланни? – удивляется он.

– Гаррет! Какими судьбами? – восклицает Уолшеп.

Значит, я не ошиблась. И да, я бы тоже на его месте была удивлена: оба папиных коллеги в одном месте в одно время, хотя они все старательно избегали встреч после той злосчастной ночи.

Случайно ли?

Глава 9

– Присоединишься? – спрашивает Уолшеп, указывая на свободное место за столом.

Но после этого легкая и непринужденная атмосфера за столом рассеивается, сменяясь чем-то тяжелым, мрачноватым и насыщенным, как густой туман.

– Почему нет? – низким грудным голосом отвечает Гаррет и присаживается рядом с Уолшепом. – Как годы нас изменили, да?

Возможно, мне это кажется, но Симус напрягается. Да, по его расслабленному лицу сложно что-то прочитать, на нем все та же маска очаровывающего легкомыслия, которую он носит со всем окружающими, кроме меня. Но синие глаза будто покрываются коркой льда.

Мерзавец снова кладет свою руку на мою и, не отрываясь, смотрит на военного, как будто тот может чем-то помешать его плану. Отмечаю этот факт для себя: если Симуса он нервирует, значит, Гаррет может быть полезен мне. Возможно, именно он может стать моим союзником и помочь избавиться от моего надзирателя.

Брюнетка легко, словно бабочка, перепархивает с места на место и присаживается с другой стороны от Уолшепа. Она бросает пару заинтересованных взглядов на Симуса и, кокетливо закусив губу, потупляет взгляд. Почему-то эта ее реакция на моего недомужа раздражает, я напрягаюсь и выпрямляю спину, поднимая подбородок.

– Увы, годы неумолимы, – разводит руками профессор. – На меня они подействовали сильнее. Ты всегда был самым юным среди нас. А форма… Она всегда молодит.

– А, это, – хмыкает Гаррет, ведя плечом. – Да… Вы с Джером смогли остаться в науке, а меня тот случай подкосил.

Вот теперь воздух сгущается настолько, что еще немного, и его можно будет, как масло, ножом резать. Я знаю, про что Гаррет говорит, и понимаю, что эту тему и так слишком много раз упоминали за этим столом. И я не хочу ее продолжать, потому что непременно все закончится тем, что вспомнят, кто в этом виноват. Не хочу сочувствующих, но при этом обвиняющих взглядов.

– Оказывается, генерала Дангера отправили проверить состояние гарнизона как раз недалеко от твоего лагеря! – отвлекает внимание на себя брюнетка.

– И ты, конечно, ничего не знала о том, что твой непосредственный начальник полетит тем же дирижаблем, что и мы? – хмыкает Уолшеп.

Брюнетка хитро улыбается и невинно хлопает ресницами, густо обрамляющие ее темно-вишневые глаза.

– Я хотела сделать тебе сюрприз, – она пожимает плечами. – Ты последнее время с такой ностальгией вспоминаешь ваши совместные экспедиции, что я подумала, что встреча старых друзей должна поднять тебе настроение.

Уолшеп похлопывает своей загорелой рукой, выдающей возраст даже больше веера морщинок около глаз, по руке брюнетки и слегка натянуто улыбается.

– Да, конечно, спасибо милая.

Я бы не была так уверена, что профессору было чрезвычайно приятно видеть Гаррета, но расстраивать девушку он явно не хотел.

– Кстати, па, ты нас забыл познакомить! – брюнетка словно не замечает, что Уолшеп не в восторге, и как ни в чем не бывало продолжает весело болтать.

– Ох, прости старика, – рад отвлечься профессор. – Знакомься, это Мелани, дочь профессора Брауна.

Она, по-моему, впервые задерживает на мне взгляд дольше, чем на секунду. Кажется, за это время она успевает заметить и мое неброское платье, и дорогой модный камзол Симуса на моих плечах, и то, как он держит меня за руку, и… кольца. И по-моему, именно это заставляет ее нахмуриться. Впрочем, только на мгновение.

– Того самого? – она вскидывает тонкие, идеальные по своей форме брови. – Та самая твоя новая артефакторша? И ты молчишь? Ох, Мелани, я так рада с вами познакомиться лично. Папа все уши прожужжал о том, что у него скоро в команде будет поистине гениальный сотрудник, и тогда уж они точно найдут…

– Да-да, моя дорогая, – поспешно перебивает ее Уолшеп. – А это ее муж, Симус Доггерти. О нем я тебе, кстати, тоже рассказывал. Помнишь, увлеченный молодой человек, который интересовался сапфирами в амулете, который мы нашли в прошлом году?

– Точно! Помню! – восторженно отзывается брюнетка и посылает еще один кокетливый взгляд Симусу.

Чувствую, как ногти свободной руки впиваются в ладонь, и только тогда понимаю, что вилку, которую я сжимаю, очень хочется воткнуть в эту милую барышню. Впрочем… Может, если Симус решит за ней приударить (а я уверена, что он еще тот ходок!), у меня будет время, и я смогу незаметно отправить папе весточку.

– Это моя дочь, – Уолшеп поворачивается к брюнетке. – Эйлин Уолшеп. К сожалению, она в отличие от тебя, Мелани, не разделила увлечение своего отца и выбрала военную карьеру. Не смотрите на то, что она кажется беззащитной. В этой девушке сил, особенно магических, больше чем в некоторых магах Его Величества.

– Папа, ты опять забываешь, что я и есть маг на службе у Его Величества, – смеется брюнетка.

Они еще о чем-то болтают, а я осознаю, что уже ничего не слышу и не понимаю. С того самого момента, как услышала, как зовут брюнетку. Эйлин. Как мою маму.

Кровь стучит в висках, а к горлу подкатывает тошнота. Пытаюсь вдохнуть, но ворот, кажется, слишком сильно стягивает горло. Или я туго зашнуровала платье?

Я растерянно скольжу взглядом по лицам собеседников, но не могу различить слов. Симус замечает мое состояние практически сразу же, он что-то говорит остальным, помогает подняться и уводит. А у меня в ушах звенит только голос матери: “Ланни! Ланни! Милая, ты где?”

Глава 10

Бреду как в бреду, как бы странно это ни звучало. Если бы не Симус, я бы, наверное, заблудилась. Но он уверенно держит меня под руку, что-то говорит, только вот я не могу разобрать, что.

Когда мы оказываемся в нашей каюте, он усаживает меня на кресло и, присев передо мной на корточки, вкладывает мне в ладонь… четки! Те самые.

– Мелани, это все в прошлом, я рядом, – он касается шершавой ладонью, совершенно нехарактерной для аристократов, моей щеки и аккуратно, практически нежно гладит, заглядывая в глаза.

В его взгляде серьезность и беспокойство. Он как будто знает, что со мной творится, как будто понимает меня и был все это время готов.

Немного небрежная щетина заставляет выглядеть его визуально лет на тридцать пять, хотя если бы ее не было, то Симус выглядел бы лет на пять, а то и семь, моложе. В правой брови едва заметный шрам. Такие бывают, если в детстве получаешь рассечение. А еще шрам на нижней губе. Удивительно, этот мужчина только кажется вылощенным, на самом деле он намного интереснее.

Ар! Почему я сейчас замечаю все эти мелочи? К чему они мне?

Но несмотря на это все, я понимаю, что мне лучше. В ушах перестает шуметь, дыхание становится спокойнее, а в голове проясняется.

– Вот и умница, – Симус аккуратно заводит прядь волос мне за ухо и чуть задерживает там руку. – Тебе стоит отдохнуть. Вечером нас ждет праздничный ужин. Не забывай, мы все же молодожены. Первая свадьба бывает раз в жизни.

Благодарность за найденные четки и то, что он смог меня успокоить, как волной смывает.

– Ну да, – хмыкаю я, возвращаясь в реальность. – Это ты по опыту?

Мерзавец встает и берет со столика стаканы, а потом идет с ними к небольшой двери в углу: оказывается, именно там индивидуальная туалетная комната нашей каюты. С кресла прекрасно просматривается то, что происходит там. Симус поворачивает кристалл, и из раковины маленьким фонтанчиком начинает бить вода.

Взгляд выхватывает ловкое движение пальцев, скользящее, не пропускающее ни миллиметра ни на внешней, ни на внутренней поверхности стаканов. Отточенное, кажется, годами.

После этого Симус возвращается, ставит один из стаканов вверх ногами, а другой наполняет из фляжки, которую приносит из своей комнаты, и протягивает мне.

– Выпей, тебе нужно, – он смотрит на меня своими пронзительными синими глазами.

Неужели мой недомуж серьезно думает, что я возьму что-то от него? Симус ухмыляется, качает головой и ставит стакан на столик.

– Я не собираюсь делать тебе плохо, я не заинтересован в этом, – он снимает запонки и складывает их на столик рядом со стаканом. – А насчет опыта… Если для тебя это так важно, то для меня это тоже первый брак. И единственный.

– Считай, что я тебе поверила, – поджимаю губы я и отворачиваюсь, нервно перебирая в пальцах гладкие бусины четок.

– Твое право, – пожимает он плечами, бросает на меня неопределенный взгляд. – Пожалуй, сегодня тебе стоит воздержаться от прогулок по палубе. Но ты можешь написать письмо отцу, я его отправлю. Будь готова к восьми часам.

С этими словами он уходит в свою комнату и запирает дверь.

Четки. Симус их нашел, хотя я точно помню, что когда он выводил меня из подвала, он не брал их с собой. Значит, он возвращался за моими четками, по всей видимости, зная, что они важны для меня. Как же он должен был изучить меня, раз так хорошо знает меня? И… заботится?

На глаза попадается стакан, который мне налил Симус. Нет уж. Его забота больше похожа на заботу о теленке, которого откармливают, чтобы продать на мясо.

Это сравнение неимоверно бесит, я вскакиваю с места и иду в свою комнату, где достаю бумагу, перьевую ручку и книгу, которую можно было бы использовать как опору.

“Папочка!

Спешу с тобой поделиться своими впечатлениями…”

Я застываю, потому что… А что я напишу? Ой, папа, ты знаешь, я тут замуж вышла. Видела до свадьбы его всего один вечер, но это же неважно, правда?

Снова беру в руки четки.

Рубин – цветок любви богини,Дар людям, что сердца зажжет.Он символ счастья, веры, нынеВ легендах древних лишь живет.Он алым пламенем сияет,Как обруч солнца на руке.И о любви напоминает,В момент, когда ответа нет.

Стишок, которому меня научила мама, когда мне было страшно. Или когда я не знала, что делать…

Сажусь и пишу именно то, что думала. Рассказываю про Симуса и опасность для отца. Про то, чтобы папа шел к инквизиторам и просил защиты…

А потом складываю листок, прячу его в рукаве и выскальзываю из комнаты. Как я и думала, чудовище все еще в своей закрытой комнате. Спит? Не важно! Пусть спит подольше. Возможно, тогда я успею отправить письмо, и…

Когда я уже поворачиваю ручку каюты, чтобы выйти в коридор, замок в комнату Симуса щелкает.

– Не глупи, Мелани.

Глава 11

Проклятье! Да как же так?

– О чем ты, милый? – резко оборачиваюсь и смотрю в его ледяные глаза. – Я здесь пленница? Мне уже и прогуляться нельзя?

– Мы оба знаем, что я не об этом, – стальной блеск в его глазах должен пугать, но он только злит.

– А о чем? – с ухмылкой спрашиваю я.

– Для твоего отца безопасней ничего не знать, Мелани, – холодно произносит он. – Отдай письмо и напиши ему что-то более жизнерадостное. Пожалей старое сердце отца, и так оно последнее время шалит.

Чудовище! Он еще смеет использовать болезнь моего отца против меня! Где его совесть, демоны его раздери!

Раздраженно вытаскиваю письмо, из рукава и демонстративно рву в мелкие клочки.

– Теперь доволен? – рычу я, словно разъяренный зверь. – Ненавижу тебя!

– Я знаю, – без доли присущей ему иронии говорит Симус и ждет, пока я снова уйду в свою комнату. – Я не желаю тебе зла, Мелани. Но сейчас мы играем по моим правилам. И ты должна делать то, что я тебе говорю.

Я ухожу в свою комнату, громко хлопаю дверью, бросаюсь на кровать и выпускаю всю злость и отчаяние, которые еще со вчерашнего вечера копились во мне. Сама не замечаю как, засыпаю и просыпаюсь от аккуратного, даже робкого стука в дверь.

– Госпожа Доггерти, – слышится оттуда женский голос, – вы в порядке?

Поднимаюсь, понимая, что голова звенит от того, что перед сном рыдала. Морщусь не от головной боли, а от того, что ощущаю себя слабачкой. Ну подумаешь, не дал отправить письмо! Это же не конец света. Жива? Жива. А, значит, все еще решимо.

– Госпожа Доггерти, – настойчиво снова зовут меня.

У меня хоть и развита зрительная память лучше, голоса я тоже неплохо запоминаю. Это та самая девушка, что встречала нас у входа на дирижабль, а потом принимала заказ в столовой.

Подхожу к двери и открываю. Она очередной раз оценивающе осматривает меня.

– Ваш муж попросил меня помочь вам собраться к ужину, потому что вы уже опаздываете, – произносит она, а в интонации сквозит “сами вы прилично не оденетесь”.

– Благодарю, но я вполне могу справиться сама, – отвечаю и собираюсь закрыть дверь.

– Увы, – она ловко подставляет ногу. – Но я уверена, что смогу помочь молодой леди выглядеть достойно, чтобы она непременно получила удовольствие от торжественного вечера в честь отправления дирижабля. Тем более, в день свадьбы.

Мы стоим, пронзая друг друга взглядами, и ни одна из нас не готова сдаться.

– Еще ваш супруг просил передать вам это, – она протягивает мне небольшую записку.

В ней убористым ровным почерком написаны всего несколько строк:

“Милая Мелани,

Рассчитываю на твою сознательность и логическое мышление, коим ты не обделена, как я имел счастье около года наблюдать. Если ты отпустишь ситуацию, то тебя непременно ждет отличное путешествие и удивительный вечер сегодня.

Твой супруг, Симус”.

Чудовище. Он так к этому относится, будто в игрушки играет. Вместо того, чтобы по-настоящему получать удовольствие от своего первого путешествия на дирижабле, я вынуждена думать о том, что меня взяли в заложники и, по сути, испортили мне всю дальнейшую жизнь…

– И в чем же вы должны мне помочь? – с ухмылкой спрашиваю я.

– Во всем, – отвечает женщина и достаточно нагло проходит внутрь.

Следующие полчаса меня расчесывают, красят, одевают, крутят во все стороны. В качестве “бонуса” мне полагается еще одно платье. Не буду даже спорить с тем, что оно шикарное: изумрудно-зеленое, подчеркивающее цвет моих глаз, достаточно открытое, но совершенно не вульгарное, сшитое по последней моде, но не излишне вычурное, и оттого идеально подходящее для торжественного вечера.

Этот негодяй явно имеет отменный вкус. Ну и наверняка охоч до женского внимания.

– Я вас провожу, – закончив издеваться надо мной, говорит женщина. – Кстати, меня зовут Элис. Если вам понадобится помощь, вы всегда можете спросить меня.

Отлично. Вот и познакомились.

Элис очередной раз задерживает взгляд на моем кольце и на рисунке, опоясывающем мое запястье, поэтому я решаю надеть перчатки. Отчего-то внимание к “браслету” кажется очень неприятным.

Последний взгляд в зеркало… Я понимаю, что почти не узнаю себя. Высокая прическа из золотых локонов с отдельными украшениями-шпильками открывает длинную шею. Платье подчеркивает высокую грудь и тонкую талию. Я, как будто бабочка, вылетевшая из своего кокона и впервые заметившая, что я могу выглядеть эффектно.

Только для кого все это?

Мы спускаемся в ресторан, который теперь, как я и предполагала, превратили в бальный зал с танцевальной площадкой и столиками по периметру. Только сейчас я заметила, что, кроме основного зала, в стенах есть еще маленькие ниши, вероятно, для тех, кто предпочитает тишину и уединения.

Элис всю дорогу то и дело оглядывается на меня, неотрывно следя, чтобы я не сбежала. И даже когда мы входим, она не отходит от меня ни на шаг. Конвоир. Кто она? Тоже из людей Симуса? Но тогда меня озадачивает вопрос: почему она была так недовольна, когда узнала, что я этому мерзавцу жена?

При виде разноцветной, разнаряженной толпы, от обилия ароматов и блеска драгоценностей я начинаю нервничать. Пальцы нащупывают четки, которые я предусмотрительно засунула в карман.

А потом по телу пробегают мурашки, запястье приятно холодит рисунок, я оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с Симусом.

Глава 12

Кажется, что Симус не видит больше ничего, кроме меня. В его глазах мелькает восхищение и восторг. Мерзавец скользит взглядом по моему телу, ловя каждую деталь наряда, а потом возвращается к лицу. На лице появляется легкая улыбка, но не та, которой он всех одаривает, а искренняя, немного мальчишеская.

А я… словно мгновенно успокаиваюсь, даже четки становятся не нужны. Смотрю, как Симус, высокий, стройный, поднимается по лестнице ко мне своей хищной, грациозной походкой.

Его дорогой, явно сшитый на заказ костюм, только подчеркивает тягучесть и опасность этих движений. Почему-то приходит в голову, что под всей одеждой прячется на редкость тренированное тело. Я почти даже уверена, что тренировочными упражнениями.

Кто же он? Проклятье, о чем я вообще думаю?

– Ты прекрасна, – говорит Симус, подавая мне руку и не сводя с меня глаз.

Кажется, я слышу, как рядом недовольно хмыкает Элис, но когда я поворачиваюсь, чтобы сказать спасибо, она уже скрывается в толпе прибывающих пассажиров. Что-то мне не очень нравится ее реакция.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает мерзавец, увлекая меня мимо танцевальной площадки в сторону столиков.

– Это имеет значение? – усмехаюсь я.

Этот вопрос вызывает у него минутное промедление, Симус морщится, а потом со своей дежурной улыбкой отвечает:

– Конечно, – он кивает кому-то в толпе. – Что скажут, если увидят, что молодая супруга в первый же день после свадьбы заливает подушку слезами?

А, ну да! Конечно! Нам же нужна идеальная картинка.

– Так, может, просто не стоит доводить ее до такого? – цежу сквозь зубы я. – Чтобы не переживать лишний раз.

Он останавливается и разворачивает меня к себе лицом.

– Мелани, – он кладет горячие ладони на мои обнаженные плечи и аккуратно, лишь едва касаясь, проводит вниз, к локтям и запястьям. – Я не знаю, сколько раз мне еще нужно сказать, что тебе стоит просто расслабиться и немного подыграть мне. И все будет хорошо. Всем будет хорошо.

Он накрывает мои кисти своими и подносит к губам кончики пальцев. Это достаточно невинное действие сейчас, в его исполнении, выглядит слишком интимно. Как будто настоящее, как будто это обещание чего-то большего.

– Согласишься подарить мне свой танец? – понизив голос, спрашивает Симус.

– Я не танцую, – привычно отвечаю я.

Я действительно никогда не танцевала на балах в академии. Более того, я старательно их избегала, проводя это время в лаборатории отца, а он брюзжал, что молодежь должна развлекаться с молодежью, а не с такими стариками, как он.

Но сам он не ходил по другой причине: каждый раз эти мероприятия напоминали ему о студенческом времени, когда они познакомились с мамой, влюбились и больше ни разу не расставались до того самого позднего вечера…

– Я так не думаю, – заявляет Симус и тащит меня к самому центру танцевальной площадки как раз в тот момент, когда музыканты начинают играть популярный в столице танец.

Откуда я знаю, что это именно он? Одногруппницы мне все уши прожужжали, что в нем есть очень интересный момент, когда… додумать я не успеваю, потому что Симус уверенно ведет в первое па танца.

Отточенные движения, чуткое ведение, умение предугадать, когда я не понимаю, что делать… Все это создает обманчивое впечатление, что основным занятием моего недомужа являются балы и танцы. Но я-то знаю, что он чудовище, лишенное чувств. И я не должна поддаваться ему…

Но все мои бунтарские мысли вышибает из головы то самое движение: Симус резко закручивает меня, потом подхватывает за талию и резко опускает, заставляя прогнуться назад. При этом дыхание мерзавца касается ставшей внезапно слишком чувствительной кожи декольте.

Вот уж когда я особенно обрадовалась тому, что Симус выбрал именно такое платье, в меру открытое, иначе…

Я чувствую, что краснею от нашего положения, в котором мерзавец намеренно дольше задерживается, да еще и позволяет себе скользнуть легким касанием губ вверх, к яремной ямке и основанию шеи.

Танец заканчивается еще одним головокружительным вращением, после которого Симус склоняется к моему уху и, переводя дух от танца, шепчет:

– А говорила, не танцуешь, – в его словах скользит улыбка. – Просто партнеры все были не те.

Эти слова будто задевают за живое, заставляя меня, все еще не отошедшую от волнительного танца, снова выпустить иголки:

– А ты, значит, “тот”? – фыркаю я, высвобождаясь из рук Симуса. – Сам же говоришь: все игра, все временно! И ты прекрасно знаешь, что я это делаю только из-за отца. Будь у меня возможность, я бы к тебе и на километр не подошла бы! Это всего лишь дурацкая сделка!

Восклицаю я слишком громко и только после этого замечаю, что Гаррет стоит слишком близко к нам. Проклятье! Как много он слышал?

Глава 13

Военный пристально на нас смотрит, а потом расплывается в улыбке:

– Первая супружеская ссора? – усмехается он. – Это всегда выглядит настолько же мило, насколько безобидно. Хотя вам сейчас может казаться, что это трагедия.

Симус, до того с хитрым, даже довольным выражением лица выслушивавший мои возмущения, становится серьезен.

– Не думаю, что вы хорошо понимаете нас, господин Дангер, – возражает мерзавец. – Насколько я помню, вы все еще остаетесь одним из самых известных завидных холостяков столицы. Особенно после того, как Главный Инквизитор женился. Отбор еще устраивать не планируете?