скачать книгу бесплатно
Спустя неделю после несчастного случая одна из молодых медсестер подошла к кровати и спросила, нет ли кого-то из знакомых, с кем можно было бы связаться.
– Мне кажется, вы единственная из пациентов отделения, кого не навещают, – сказала она.
Естественно, медсестра просто пыталась разговорить Нэте, однако в результате женщина еще сильней замкнулась в себе.
– Нет, у меня никого нет, – ответила Нэте и попросила дать ей возможность полежать в покое.
Тем же вечером пришел молодой адвокат из Марибо, представившийся поверенным мужа и уведомивший о том, что скоро ей придется подписать некоторые бумаги, чтобы начался суд по вопросам наследства. Состояние Нэте он не принимал во внимание.
– Нэте, у вас уже есть идеи, как вы будете вести бизнес вашего супруга? – спросил адвокат, словно данная тема не раз обсуждалась между ними ранее.
Она покачала головой. Как он может задавать ей такие вопросы? Она работала лаборанткой. Познакомилась со своим мужем на его собственном предприятии – он уже давно им владел, – вот и все.
– Вы сможете присутствовать на похоронах завтра? – спросил адвокат.
Нэте закусила губу. Она почувствовала, как останавливается дыхание и вместе с ним замирает весь мир. Как свет на потолке стал вдруг слишком резким.
– На похоронах? – Больше она ничего произнести не смогла.
– Да. Сестра вашего мужа Тина позаботилась об организации похорон совместно с нашим адвокатским бюро. Указания вашего супруга предельно ясны, а потому отпевание и все прочие процедуры состоятся в церкви Стоккемарке завтра в тринадцать часов. В соответствии с его желанием провести церемонию как можно скромнее, присутствовать будут лишь самые близкие люди.
Больше слушать она не могла.
4
Новый телефон в кабинете Асада был поистине уникальным. Как пражские куранты, он принимался трезвонить с максимальной громкостью, и, если хозяина не оказывалось на месте, всем вокруг приходилось выслушивать множество тактов, прежде чем мобильник наконец отзвонится. Два раза Карл просил Асада убрать эту штуку, однако тот возразил, что казенный телефон тоже звонит громко, а раз уж у него нашлась эта вещица, почему бы не пользоваться ею?
«Друзья – самые злейшие враги», – подумал Карл, когда телефон в очередной раз позвонил и пришлось подниматься на ноги, которые так удобно лежали на выдвинутом нижнем ящике письменного стола.
– И все-таки тебе наконец придется сменить этот чудовищный аппарат! – заорал он, в то время как Асад что-то мычал у себя в офисе.
– Ты слышал, что я только что сказал? – спросил Мёрк, когда шмыгающая носом шарообразная голова появилась в дверях.
Асад не ответил. Возможно, нежелательный вопрос спровоцировал внезапную глухоту.
– Звонил Бак, – вместо этого заявил Асад. – Он говорит, что стоит на Эскильдсгэде перед квартирой в подвальном этаже, где живет литовец, напавший на его сестру.
– Что ты такое мелешь? Берге Бак? Дьявол! Надеюсь, ты бросил трубку?
– Нет, он сам бросил трубку, но перед тем успел сказать, что если мы не приедем, то тебе же будет хуже, Карл.
– Мне? Так почему же он тогда звонит тебе?
Асад пожал плечами:
– Я был здесь ночью, когда он приходил и положил папку с делом на стол Розы. Его сестра подверглась нападению, ты ведь в курсе?
– Безусловно.
– Он сказал, что знает, кто ее обезобразил, на что я ему посоветовал действовать решительно.
Карл взглянул в темные, покрасневшие от гриппа глаза Асада. Что, черт возьми, случилось с его башкой? Чем она забита?
– Боже мой! Он больше не полицейский. По-датски это называется самосуд – то, в чем он хочет нашего участия. Уголовное преступление! Асад, знаешь, что потом последует? Дармовые харчи на протяжении довольно долгого времени, а когда в один прекрасный день ты покинешь каменный мешок, у тебя на столе вообще не будет никакой еды. Прощай, друг.
– Понятия не имею, о каком мешке ты толкуешь и к чему сейчас разговоры про еду. Мне вообще в горло ничего не лезет, когда я так сильно пристыжен.
Карл покачал головой:
– Простужен, Асад. Это называется – простужен.
Неужели у него и словарный запас заболел?
Карл потянулся к телефону и набрал номер начальника отдела по расследованию убийств. И тут ему ответил странно гнусавящий голос, обычно весьма властный.
– Да-да, – ответил начальник, когда Мёрк проинформировал о звонке Берге. – Бак явился ко мне к восьми утра и потребовал вернуть его на прежнюю работу. Минута…
Карл насчитал восемь чихов, прежде чем бедняга вновь взял трубку. Еще один инфицированный участок, куда Карла теперь не затащить даже с помощью дюжины диких жеребцов.
– Проблема в том, что, видимо, Бак прав. Литовец Линас Версловас был осужден за аналогичное преступление в Вильнюсе, и нет никаких сомнений в том, что он получает доходы от сексуального бизнеса. Просто пока что мы не можем это доказать, – продолжил он.
– Хорошо. Я четко слышал по полицейскому радио, как она заявила, что не может указать на обидчика, и наверняка она то же самое сказала своему брату.
– Нет, он утверждает, что ему она не говорила такого. Однако в прошлом у дамы были какие-то проблемы с Версловасом, Бак точно знает.
– А теперь наш Берге Бак стоит где-то на Вестебро и строит из себя полицейского.
В трубке опять послышалась серия чихов.
– Карл, можно было бы отправиться туда и остановить его. Все-таки надо благодарить бывшего коллегу.
– Неужели? – возмутился Мёрк, но Маркус Якобсен снова выпал из беседы.
Даже начальник отдела по расследованию убийств может спасовать перед болезнью, захлебываясь соплями.
– Что такое, Карл? – из-за спины поинтересовался Асад, словно еще не понял, что к чему.
По крайней мере, какое-то время он уже стоял поблизости, укутанный в свой большой пуховик.
– Я предупредил Розу, что нас не будет несколько часов, но она ничего не слышит. У нее на уме одна Рита Нильсен.
Удивительный человек этот Асад! Как он вообще рассчитывает выйти в слякотную копенгагенскую погоду в таком состоянии? Может, у него что-то не то с генами? Или пыль пустыни закалила его тело так, что оно больше не реагирует на ноябрьский холод и ветер?
Карл вздохнул и стащил со стула пальто.
– Только один вопрос, – обратился он к Асаду по дороге из подвала наверх. – Почему ты так рано пришел? Кто-то мне сказал, что чуть ли не к четырем утра.
Мёрк ожидал конкретного ответа вроде: «Я разговаривал со своим дядей по скайпу, раннее утро для него наиболее удобно», но никак не умоляющего взгляда, каким смотрит человек, которого собираются подвергнуть всем мыслимым мучениям.
– Разве не все равно? – хотел отвертеться Асад, но с Карлом такие уловки не проходили.
Фраза «разве не все равно» – отговорка, к ней прибегают люди, когда им совсем не «все равно». Более дурацкой фразы, если не считать выражений «мне в лом» и «что дальше?», Карл не знал.
– Если ты хочешь перевести нашу беседу на несколько иной уровень, Асад, тебе придется вынуть затычки из ушей. Если я о чем-то спрашиваю, значит мне это не «все равно».
– Я не понял, что мне надо вынуть?
– О, бог мой, просто ответь мне, Асад, – раздраженно ответил Карл, просовывая в пальто руку. – Почему ты приходишь в такую рань? Это как-то связано с твоей семьей?
– Да, связано.
– Послушай. Если у тебя какие-то разборки с женой, то дело твое. Или если ты хочешь поговорить со своим дядей, или кто он там тебе, по скайпу, то вряд ли необходимо делать это, когда петухи еще не пропели, верно? А если уж есть такая необходимость, у тебя разве дома нет компьютера?
– Карл, какая связь между мной и пением петухов?
В этот момент вторая рука Мёрка застряла в рукаве.
– Проклятие, Асад, существует такая поговорка… У тебя дома нет компьютера?
Тот пожал плечами:
– Нет, в данный момент нету. Сложно объяснить… Ну что, может, отправимся к Баку?
В незапамятные времена, когда Карл натягивал белые перчатки и приступал к утреннему патрулированию в этой части Вестебро, из облезлых окон высовывались люди и дразнили его на сленге копенгагенских низов: «Пускай вонючий ютский легавый надевает деревянные башмаки и проваливает обратно в свой навоз». Прежде это здорово задевало Карла, но теперь он скучал по тому времени. Сейчас он стоял посреди района, где бездарные архитекторы с согласования безмозглой местной администрации выстроили уродливые здания из вонючих бетонных блоков, ненавистные даже неквалифицированным рабочим. Да, старые добрые времена уже не вернуть. В таких закоулках люди соглашаются жить, только если у них нет иного выбора. Просто-напросто. А те, кто проживал здесь раньше, теперь обитают в еще менее привлекательном Исхое и мечтают перебраться обратно.
Нет уж, если хочешь полюбоваться на добротные кирпичные здания с карнизами и закопченными дымоходами, отправляйся к черту на кулички и броди по переулкам Истедгэде. А вот если хочется посмотреть на бетонные скорлупы, отвисшие задницы в тренировочных штанах или непроницаемые лица, ты пришел в правильное место. Здесь процветают нигерийские сутенеры бок о бок с восточноевропейскими аферистами. Здесь развились благодатные условия для самых постыдных и причудливых форм преступности.
Берге Бак дольше кого-либо из отдела по расследованию убийств проработал в этих кварталах, а потому знает все здешние тонкости, и одна из них заключается в том, чтобы ни за что и никогда не оказываться здесь одному, без поддержки напарника.
Карл и Асад стояли под проливным дождем и озирали унылые пустынные улицы. Бака тут не было. Видимо, уже угодил в ловушку.
– Он сказал, что дождется нас, – произнес Асад, указывая на лестницу в подвальное помещение, где располагался разорившийся магазинчик с матовыми стеклами.
– Ты ручаешься за адрес?
– За бомбу можно ручаться, Карл?
«Видимо, Асад снова не понял выражение», – подумал Карл, читая выгоревшую на солнце табличку, прикрепленную к дверному стеклу и гласившую: «Каунас Трейдинг. Линас Версловас». Звучит вполне невинно, однако подобные фирмы, как правило, умирают столь же быстро, как и рождаются, и зачастую их хозяева меняются чаще, чем сваи причала в Хиртсхальсе.
По дороге Асад зачитывал досье Линаса Версловаса. Литовца несколько раз доставляли в полицейское управление, но всякий раз ему удавалось выпутаться. Безжалостный психопат с невероятной способностью убеждал глупых и наивных восточноевропейцев за какие-то мизерные деньги брать на себя вину за его выходки. Тюрьма Вестре была буквально нафарширована такими людьми.
Карл схватил ручку двери и толкнул ее; колокольчик затрезвонил, как только дверь скользнула вперед. За ней было небольшое помещение, совершенно пустое, если не считать смятой бумаги и упаковок, оставленных на полу последним хозяином.
Из задней комнаты донесся какой-то приглушенный звук, похожий на удар кулаком.
– Бак! – крикнул Карл. – Ты здесь? – Он положил руку на кобуру пистолета, приготовившись выхватить и снять с предохранителя оружие.
– Я в порядке, – послышалось из-за поцарапанной фанерной двери.
Карл осторожно толкнул ее и незамедлительно оценил представшее его глазам зрелище.
Оба мужчины были здорово отделаны, однако худощавому и жилистому литовцу явно пришлось хуже. Кровоподтек обрамлял вытатуированного дракона, обвивавшего шею Линаса. Можно сказать, придавал рисунку объемность.
На лице Карла появилась гримаса.
– Какого черта ты делаешь? Ты с ума сошел, чувак?
– Он пырнул меня. – Бак кивнул на пол, где валялся нож с окровавленным лезвием.
Проклятый нож-бабочка – открывается одним взмахом руки. Карл ненавидел это дерьмо. Если у противника оказывалась при себе такая штука, лучше сразу заплатить полмиллиона крон, чем связываться.
– Ты в порядке? – спросил Мёрк.
Бак кивнул.
– Поверхностная рана предплечья, обошлось. Я всего лишь уклонялся, так что в рапорте можешь отметить как самооборону, – разъяснил он и с такой силой вдарил кулаком литовцу в переносицу, что даже Асад вздрогнул.
– Проклятие! – заревел побледневший парень.
Тем временем Карл шагнул вперед и вмешался.
– Вы видели? Я ни хрена не сделал. И когда он ворвался сюда – тоже. Он сразу начал меня избивать. И что мне оставалось? – не успокаивался литовец.
Едва ли старше двадцати пяти – и уже по уши в дерьме.
Далее из уст юнца последовала еще парочка крепких фраз о том, что он абсолютно ни при чем. Что не знает ни о каком нападении в борделе и что уже тысячу раз говорил об этом полиции.
– Ну, Бак, идем. Живо! – скомандовал Карл, на что тот еще раз ударил литовца.
– Ему не сойдет с рук то, что он изуродовал мою сестру! – Берге повернулся к Карлу, дрожа от негодования. – Ты знаешь, что она, скорее всего, ослепнет на один глаз? Что половина ее головы превратится в один сплошной шрам? Этот урод пускай убирается отсюда, ясно, Карл?
– Бак, если ты не прекратишь, я вызову людей из «Сити». И ты получишь по полной, когда они прибудут, – предупредил Мёрк, не собираясь шутить.
Асад покачал головой.
– Сейчас.
Он обошел Карла, схватил Бака и потащил его прочь, так что кожаная куртка затрещала по швам.
– Уберите от меня этого черномазого идиота! – заорал литовец, когда Асад схватил его и толкнул к двери в дальней части комнаты.
Литовец грозился, что всех присутствующих поубивают, если они сейчас же не провалят. Что их животы будут вспороты, а головы отрублены. И угрозы следовало воспринимать всерьез, коль уж они исходили от столь криминального типа. Одних угроз было предостаточно, чтобы посадить его за решетку.
Тогда Асад крепко схватил литовца за ворот, так что тот лишился возможности выкрикивать протесты, распахнул дверь задней комнаты и впихнул его внутрь.
Бак с Карлом переглянулись, когда Асад пинком ноги захлопнул за собой дверь.
– Не убивай его, понял? – крикнул Карл на всякий случай.