скачать книгу бесплатно
Процесс восприятия возможен лишь по отношению к объему возможности восприятия, а точнее, такой его составляющей, как единичный объем нечто воспринятого.
Таким образом, восприятие ограничено объемом воспринятого, а, соответственно, так как последнее выражено в формализованной составляющей знака, направленного на установление интерсубъективной поддержки воспринятого другими субъектами (в противном случае иллюзия воспринятого в единичности восприятия ведет к потере точечности или конкретности понимания, например, как в известном романе Д. Дефо), то восприятие есть не что иное, как расшифровка подразумеваемого в акте формально закрепленного знака опыта.
Следовательно, отвечая на вопрос о том, что может выступать в качестве консолидирующей составляющей точки зрения как субъективного опыта акта восприятия, полагаем, это не что иное, как подавляющая тождественность воспринятого. Данная тождественность определяется уровнями взаимодействия индивидов. Взаимодействия необходимо реализуются в акте коммуникации и т. д., о чем поговорим немного позже.
III. Точка зрения
Как было сказано выше, познание или знание реализуется в восприятии положения и факте, воспринимаемом для других субъектов как субъективный опыт, или точка зрения. При этом понятие выступает как квинтэссенция взаимодействий, реализуемых на основании субъективного опыта и выраженных в точке зрения.
Точка зрения есть не что иное, как неизбежное порождение реализации своего субъективного опыта по отношению к объективному положению субъекта и его положения акта восприятия, а также самого факта. Факт есть единичная форма закрепления действительности. Единичность не есть конкретность, однако она только и может использоваться для реализации последней. Так как объективность характеризуется многообразием форм его проявления, единичность есть атрибут субъективности акта восприятия. Интерсубъективность характеризуется многообразием единичного, а значит, и восприятие, как мы уже выяснили, возможно лишь в акте согласованности и в акте возможного и дозволенного, но не в акте восприятия всего объективного многообразия.
Субъект фиксирует не что иное, как факт согласно своему положению, однако ему недоступен акт восприятия другого субъекта. На основании факта положения субъекта формируются точки зрения или мнения, которые есть не что иное, как акт субъективного опыта, воспринятого в ситуационном контексте.
Точка зрения отражает уникальность акта восприятия.
Точка зрения показывает возможность существования и восприятия окружающего мира как такового, однако не в смысле объективности восприятия, коей не может быть в силу наличия роли восприятия, которую играет субъект, а не объект. Точка зрения не есть в то же время чисто субъективное восприятие, так как она показывает согласованность и взаимообусловленность компонентов восприятия, то есть точка зрения имеет место при наличии того, что может быть воспринято другой точкой зрения, а соответственно, описано, воспринято и зафиксировано более чем одним субъектом познания. Точка зрения есть субъективное свойство восприятия, а не объективное свойство материи как таковой, хотя однозначно говорить о том, что точка зрения зависит исключительно от субъекта нельзя, так как предопределённость воспринятого коррелирует к невозможности видеть и воспринимать больше, чем можно увидеть и воспринять в данный момент, момент положения.
Точка зрения есть единичный и достоверный акт восприятия. Она, в силу своей характерной особенности (единичности восприятия), с неизбежностью характеризуется такой категорией, как ошибочность. Не стоит забывать про диалектические составляющие взаимодействия предметов и явлений.
Ошибочность характеризуется такими взаимодействиями, как результат, не соответствующий ожидаемому итогу. При этом ожидаемый итог есть не то иное, как предвосхищение своего собственного положения, восприятия и факта, то есть реализация своего опыта и проецирование его на нынешние действия другого субъекта по отношению к своему опыту.
Категория ошибочности, как показывает история, довольно часто взаимодействует с такой категорий, как изменчивость и истинная достоверность. Нередки примеры изначально признанных ошибочными действий ученых, которые в дальнейшем признавались истинными и достоверными и наоборот. Ошибочность есть антагонист достоверности. Но достоверность в науке есть не что иное, как интерсубъективный компромисс относительно положения, восприятия и факта самого восприятия.
Все есть фальсификация относительно макровременного уровня развития акта понимания.
Однако было бы несправедливо приравнивать изменчивость того или иного восприятия по отношению ко времени его употребления, так как нельзя отрицать единственно возможный способ восприятия, связанный с положением и фиксацией факта, которым обладает субъект восприятия. Нельзя сказать, что жизнь и восприятие людей, живших 20 лет назад, относительно того или иного явления были ошибочны. Они были единственно возможны в тот момент и при тех обстоятельствах, доступных субъекту и его точке зрения. Изменяется не факт и явление в состоянии его фиксации субъектом восприятия, но возникает такая категория, как изменчивость.
Все течет, все меняется, – предвосхитил Гераклит.
Так, люди, утверждавшие, что земля плоская, были правы относительно положения и факта «того» восприятия, что было.
Меняется не форма как таковая по сути, но меняется восприятие этой формы соответственно положению, восприятию и факту фиксации, а также ситуационному контексту, включающему в себя пространственно-временные координаты восприятия.
А так как мы с достоверностью не можем гарантировать объективность существования окружающей действительности без нашего ее восприятия, то утверждать и доказывать, что земля была не квадратной, а плоской, по мнению и в восприятии тех философов, которые жили III тысячи лет назад, нельзя. Более того, в данном случае нельзя смешивать фиксацию воспринятого факта и объяснение воспринятого факта. Последнее всегда идет вслед за фиксацией, по сути, выступая актом констатации увиденного. Единственное, в акте объяснения воспринятого факта может лежать факт констатации – это констатация объяснения других субъектов восприятия. Ведь, например, III тысячи лет назад не было летательных аппаратов и ракет, находясь внутри которых, можно было бы констатировать факт того, что земля круглая. Находящемуся на равнине в 100 % случаев земля будет казаться плоской, точнее не земля, а ее определенная поверхность. Объяснение же того, что земля круглая, базируется на акте воспринятого в определённой точке, при условии что «земля» и ее восприятие совпадают в нашем подразумеваемом состоянии, однако об этом ниже.
Можно лишь сказать, что точка зрения и положения, факта подвержены иллюзии восприятия относительно актов ее интерпретации. Следовательно, говорить, что земля круглая, находясь в ракете, то же самое, что утверждать, что земля плоская, находясь на равнине. А если этот факт констатации верен и в том и в другом случае (точке фиксации), то оба объяснения относительно того, какой формы земля, будут зависеть от точки фиксации.
Правильность = точка зрения.
Однако объяснение того, почему она такая, полностью зависит от развития общества и знаний, им приобретённых, уровня развития науки и еще от тысячи факторов.
* * *
Далее, вопрос: в какой точке фиксации мы можем с уверенностью говорить об округлости земли? Окружность и земля – две несоотносимые величины; первая – материальный объект; вторая – свойство, причем идеализированное. Земля как объект и каждый ее элемент, ассоциируемый с ней, не представляет собой окружность. Можно говорить, что она круглая или плоская, но спор может зайти и до таких категорий, как «вращающаяся», «статичная» и т. п., которые суть свойства, характеризующие не «шар» или «округлость», но материю, ее характеристики и т. п. Возникает очень много вопросов соотнесения и сопоставления факта, восприятия и объяснения всего воспринятого. Это все вопросы конкретизации и понимания, к которым мы будем обращаться по ходу нашего исследования.
Сейчас лишь скажем, что точка зрения как таковая характеризуется пространственно – временными характеристиками воспринимающего субъекта.
Восприятие в факте фиксации, выраженное как точка зрения, характеризуется двойным отражением состояний «нас» как субъекта и «нахождения нас» как положение.
При этом в данной бинарной составляющей сущности восприятия возникает лишь один акт, акт фиксации воспринятого. Мы не акт, положение не акт и то, что наблюдается, не есть акт, но все вместе есть соотносимость, воспринимаемая другими как акт. Соотношения нас с актом нашего нахождения, выраженного в единичном (конкретном) понятии (факте), ведет к контрадикции «одинарности» и «ограниченности», желания выражения и достижения абсолютности, неисполнимой в данной ограниченности. То есть проблема осознания ограниченности акта фиксации, с одной стороны, и желания удовлетворения состояния понимания того, что выходит за рамки восприятия, с другой стороны, ведет к состоянию, что называется «хочется, но не можется».
* * *
Точка зрения является важным компонентом того, что мы называем взаимодействиями.
Возьмем предлог «над». Скажем, например, «человек стоит на земле, и «над» ним небо». В данном случае к понятию «небо» прибавляется взаимодействие «над», «выше», то есть «наверху». Теперь перевернем человека вверх ногами, так что понятие «небо» для него будет характеризоваться предлогом «под». При этом заметим, что состояние «небо» и взаимодействие предлога по отношению к нему не поменялось, взаимодействие и то и другое истинно, но актуальным в итоге остается лишь состояние «сейчас». Последнее включает в себя взаимодействие предлогов «под» и «над» с понятием «небо».
Точно так же, например, предложение: «Мыло убивает микробы» не затрагивает факта мытья рук этим же мылом. То есть борьба с микробами (их убийство) и дезинфекция как результат этого действия не отменяет факта наличия мытья как процесса. Более того, данный процесс является результатом инвариантного способа достижения результата, выраженного в факте убийства микробов и т. д. Отсюда вытекают аксиологические взаимодействия, которые ведут к определённому результату. Таким образом, точка зрения тесно взаимосвязана с взаимодействиями, итогом и иными составляющими, о которых мы сейчас поговорим.
IV. Предположение и подразумеваемое как фактор «определимости» актов восприятия и понимания
Совершенно прав был А. А. Брудный,[37 - Брудный А.А. Психологическая герменевтика. Электронный ресурс // Psyoffice.ru: информационный портал. URL: https://www. /3812-brudnyjj-a.a.-psikhologicheskaja-germenevtika..html (дата обращения: 01.02.2020).Арон Абрамович Брудный (13 января 1932, Фрунзе – 14 марта 2011, Бишкек) – советский и киргизский психолог и философ; доктор философских наук, профессор. Электронный ресурс // Wikipedia.org: Материал из Википедии – свободной энциклопедии. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Брудный, _Арон_Абрамович. (дата обращения: 05.06.2020).] резко разграничивая акты объяснения и понимания.
Скажем: «Восприятие в акте нашего познания состоит из внешнего и внутреннего аспектов…», ни из чего более, относительно положения данного в кавычках предложения, прочитанного «вами» несколько секунд назад. Далее ход наших мыслей, с неизбежностью формируемый в понятиях, фиксируется в «вашем» восприятии, как знаки для «вас» и с объективной точки зрения ничего более. Все, что более этого, есть акт «вашего» предположения и поиска подразумеваемого смысла на основании «вашего» опыта восприятий, положений и фактов, движимый крайней неудовлетворенностью такого рода информацией, а именно, что «познание состоит из внутреннего и внешнего аспектов», то есть форменной составляющей, не несущей ничего существенного.
Форменная составляющая понятия реализуется в знаке. С этой формальной точки зрения (под формальностью мы понимаем чисто знаковое выражение безотносительно содержательной части сущности явления предмета или процесса) обсуждать знаки, используя их, и на основании этого делать выводы о том, что «одни» знаки не «другие» и, наоборот, занятие довольно забавное и бесперспективное не с точки зрения отсутствия такой возможности, а именно с точки зрения аксиологической, праксеологической и телеологической составляющих актов восприятия нашей субъективной сущности.
Поэтому существенность скорее наличествует в данных трех категориях, нежели в самих вещах и их восприятии.
С другой стороны, все есть формальность. Все высказанное есть формализованная идея восприятия. Формализм, в свою очередь, выступает формой восприятия, если под формой понимать или подразумевать выражение чего-то вовне. Часто в трудах многих авторов звучит предположение о тождественности понятий «форма» и «существенность», «понятия» и «существенность» и т. п. Мы уже высказывали свою точку зрения по данному поводу. Существенные признаки предмета как объективного явления есть не что иное, как субъективный итог (факт) реализации соответствующего положения. Например, возьмем понятие «рука». Какое существенное свойство данного члена выражает это понятие? Рука есть видимое отражение одного из членов человека, однако рука сама по себе, как понятие, не раскрывает нам ничего существенного о руке как таковой, о ее свойствах, тысячах мышц, связок, сухожилиях, капиллярах, механике ее возможных траекторий, углов, функций и т. п. Она лишь констатирует в известной нам матричной формуле совокупности символов факт увиденного (воспринятого). Все остальное, что приписывается к понятию руки, есть не что иное, как подразумеваемое в понятии состояние взаимодействия, но не само понятие как единичный факт восприятия.
Итак, мы уже сказали несколько секунд назад, что «восприятие есть суть внутренний и внешний аспект…». Теперь, сталкиваясь с ощущением аксиологического, праксеологического, телеологического и какого угодно состояний, а в данном случае состояний аксиологической, праксеологической и телеологической недостаточности или неудовлетворенности, мы вынуждены раскрыть данные понятия в свете того, что они подразумевают с целью недопущения возможной произвольной трактовки подразумеваемого в положении, факте и восприятии, соединенных в высказанных нами понятиях. Собственно говоря, в этом и заключается главная задача интерпретатора, кем бы он ни был.
Раскрытие подразумеваемого выражается в акте пояснения. При этом необходимо иметь в виду, что раскрытие подразумеваемого самим субъектом, высказавшим какое-либо положение по поводу чего-либо, не создает ситуацию объективности или достоверности раскрытия подразумеваемого. Так, «наше» пояснение не может расцениваться как более достоверное, чем «ваше» предположение относительно подразумеваемого, высказанного нами ранее. Это происходит в связи с тем, что высказанный факт зафиксирован как понятийная форма в конкретном акте. Все, что после этого есть, не что иное, как взаимодействие нашего нынешнего положения, зафиксированного факта и акта восприятия с нынешней актуальностью нашего восприятия, положения и зафиксированного факта относительно предполагаемого и возможного взаимодействия с каких угодно позиций (логических, психологических, социологических и т. д.). Парадокс подразумеваемого в высказанном или зафиксированном факте характеризуется множеством специфических смысловых, ситуационных и других оттенков. Лучше всего показать это на примере.
Так, для людей, живших несколько тысяч лет назад, солнечное затмение расценивалась как чудо. Оттого что мы знаем, что это не чудо, а определенное природное явление, оно,
во-первых, не перестало быть чудом с точки зрения понятия как знака, зафиксированного как факт нескольких понятий «солнечное затмение – чудо» или в любой другой форме, что не суть нашего исследования;
во-вторых, как явление оно осталось неизменным с точки зрения факта или функциональной направленности относительно людей и их положения по отношению к солнцу и луне, так как положение, например, космонавта, предполагает другую фиксацию взаимодействия явлений и процессов, а соответственно, в итоге и высказанного в понятийной форме о данном взаимодействии (явлении), а также ставит под сомнение саму возможность существования такого явления;
в-третьих, с точки зрения объяснения подразумеваемого понятия относительно данного явления и взаимодействия данного явления, подразумеваемое понятие «чудо» просто перекочевало в форменную составляющую «природного явления».
Таким образом, сфера действия подразумеваемого распространяется на вышеперечисленные состояния восприятия, положения и факта, которые в общем и целом предопределяют степень адекватности восприятия субъектом другого субъекта, а также восприятия самого явления или процесса. Данные категории с исключительно научным рвением можно подразделять до бесконечности, однако мы не стремимся путем нашей умственной деятельности негативно влиять на похвальную борьбу защитников природы и леса с капиталистами бумажной промышленности.
Однако раскрыть подразумеваемое – это лишь один аспект, второй аспект подразумеваемых состояний кроется в том, что даже при синхронно смысловом совпадении акта «восприятия» одних и тех же явлений мы не в состоянии объяснить, почему «объяснение» ведет к акту понимания и удовлетворенности.
Скажем, нами движет необходимость, которая позиционирует себя как нечто «долженствующее», в том числе и в акте понимания. Долженствующий характер понятий и определений, ведущий к акту понимания, наталкивается на проблемы, которые мы сейчас обозначим, немного опишем и далее раскроем. К ним, в частности, относятся проблемы ассоциативных форм восприятия, взаимодействие этих форм в «алгоритмии» в рамках дозволенного вектора и диапазона действия, проблема понятности определения при ее полном отсутствии и др.
Для большей ясности того, о чем идет речь, возьмем диалоговую форму двух невымышленных персонажей, как и разговор между ними:
А: Определение – утверждение (отрицание), достаточное (недостаточное), синхронно подразумеваемое (диссинхрон), то есть бинарность воспринимаемых сущностей должна предопределять и выдвигать на первый план такую категорию, как выборность, которая дана, интуитивно понятна, так как применяема, но в то же время чрезвычайно сложна для акта понимания. Вот, например: Исаак Ньютон русский – утверждение. Вопрос: Был ли Исаак Ньютон русским?
В: Однозначно нет.
А: Однозначность говорит о состоявшемся факте, который не имеет альтернативной точки зрения, проще говоря, выборности. Если однозначность применить к информационным единицам нашего вопроса, то можно утверждать, что ассоциативная и смысловая характеристика понятия «русский» есть нечто однозначное, за счет чего мы отбрасываем положительность ответа в варианте с тем, что «Исаак Ньютон был русским», так как ни одна характеристика русского не подходит и в то же время исключается из такого состояния посредством того, что мы четко и определенно можем говорить об иной национальной принадлежности ученого.
В: Это так.
А: Если это так, то, безусловно, нельзя не согласиться с тем, что понятие «русский» имеет множество смысловых ассоциаций: страна, напитки, еда, народ, конкретный человек и т. п. Почему и на каком основании значение вопроса о том, что есть «русский», нам понятно именно в том смысле и в той ассоциации, в которой мы понимаем его?
В: Не совсем понятно, о чем говорится.
А: Например, говоря «русский», мы в своей опытной составляющей акта ассоциации подразумеваем «картошку», или «политическую карту мира», или «флаг», при этом мы не гарантируем, что ваша ассоциативная связь с данным понятием наполнена аналогичными ассоциациями. Если вы скажете, что ни с чем не ассоциируете понятие «русский», то тогда вы просто говорите неправду, по причине невозможности фиксации абстрактной категории в силу невозможности восприятия нечто безотносительно «нечто», которое уже было воспринято, в том числе в определенном контексте. Так, у вас есть мать, и вы представляете ее или маму иного человека, но вы не в состоянии представить «мать» как нечто, которого, по сути, нет и т. п.[38 - В 13 – ом аспекте мы представим также иной вариант объяснения того, почему при разнообразии информационной составляющей подразумеваемого состояния мы воспринимаем и понимаем друг друга в контексте тождественности, взаимопонимания и осознания того, о чем говорится.]
Итак, акт понимания возможен при условии, если мы понимаем одну и ту же ассоциацию, например, еду, человека или народ, которая так же в свою очередь «понятна» в своей ассоциативной единице акта «подразумеваемости», которая в свою очередь не лишена своих ассоциативных смыслов и т. п., либо эти ассоциации не важны конкретно для нас и так сказать, несущественны. Однако с такой точкой зрения было бы невозможно воспринять понятие «русский» без его определения, так как мы уже выяснили, что объяснение и определение играют роль ответа и удовлетворённости моментом самого акта понимания, хоть и не «раскрывают» того, что должны. Очевидно, что подразумевать одно и то же под словом и его определением или значением невозможно практически в 99 % случаев.
Возьмем понятие яблока. Когда мы говорим вам «яблоко», вы его воспринимаете как нечто, которое есть фрукт. При этом процесс понимания строится таким образом, что если смысловые компоненты понятия совпадают, то мы говорим, что мы поняли друг друга, при несовпадении же смысловых составляющих мы говорим «уточните» или «мы не поняли». Например, используя понятие яблоко, мы следующим предложением хотим обозначить его вкус, охарактеризовать то, насколько оно вкусное, кислое, сладкое и т. п. Однако какой процент того, что вы воспримете наше сказанное «яблоко», как и мы и что дальнейший ход наших высказываний будет именно про вкус плода, а не про его форму, размер и т. п.? Процент небольшой. Когда мы говорим «яблоко», вы нас понимаете, даже если мы ошиблись и под яблоком подразумевали, например, грушу. Грушу вы не представляете, хотя существенное выражение наших мыслей кроется именно в представлении груши, хоть названное и является яблоком. Следовательно, тотальная матричность на восприятие не объясняется существенностью высказанного нами и в полной мере понятого вами, но объясняется нечто, которое мы пока что не знаем.
В: Да, но само яблоко безотносительно его характеристик и эквивалентов выражает сущность.
А: Думается, нет, так как яблоко может быть с таким же успехом представлено как груша или поименовано как манго, что суть звук в отличие от того, что мы воспринимаем как яблоко. Следовательно, существенность для нас кроется в атрибутивности самого понятия и в том, что оно выражает. При несовпадении смысловых характеристик возникает акт непонимания, однако, услышав «яблоко», вы нас уже понимаете безотносительно того, что и какой смысл мы вкладываем в это понятие.
Данное утверждение можно подтвердить следующим экспериментом.
Смысл таков: мы строим предложение, состоящее их нескольких понятий, каждое их которых само по себе может быть определяемо как самостоятельная единица посредством акта его определения или объяснения.
Например:
1. Машина едет по дороге, где:
Машина (определяемое) – это транспортное средство (определение);
едет (определяемое) – момент реализации движения (определение);
по дороге (определяемое) – грунтовой или асфальтированной дороге, ведущей из точки А в точку В (определение)
Теперь напишем это же предложение, используя только определяемые и поясняющие понятия, которые суть есть то, что мы называем раскрытием или определением (пониманием), а именно:
Вопрос: транспортное средство, момент реализации движения, покрытие – о чем идет речь?
Ответ испытуемого: «велосипед едет по грунту», при изначальном варианте «машина едет по дороге».
2. У жирафа длинная шея, где:
Жираф – животное, длинный – мера измерения, шея – часть тела.
Вопрос: животное, мера измерения, часть тела.
Ответ испытуемого: собака равна 50 см, что равняется высоте колена.
3. Штаны носят в основном мужчины, где:
Штаны – элемент одежды, носят – использовать, в основном – большой процент использования, мужчины – сильный пол.
Вопрос: элемент одежды, использовать, большой процент использования, сильный пол.
Ответ испытуемого: не понял ассоциацию по «большому проценту использования». Мужчина в пальто шел.
4. Яблоко вкусное, где:
Яблоко – фрукт, вкусное – приятное ощущение
Вопрос: фрукт, приятное ощущение
Ответ испытуемого: вкусный манго.
5. Стул необходим для того, чтобы сидеть, где:
Стул – мебель, необходим – причина, для того, чтобы сидеть – функционал использования.
Вопрос: мебель, причина, функционал использования.
Ответ испытуемого: стул для того, чтобы сидеть.
6. После еды необходимо чистить зубы, где:
После – выражение дальнейшего хода событий, еды – пища, необходимость – нужда, чистить – процесс мытья, зубы – кость полости рта.
Вопрос: выражение дальнейшего хода событий, пища, нужда, процесс мытья, кость полости рта.
Ответ испытуемого: творог, как кальций, необходим для костей. Более очищенный кальций полезен для костей.
7. Математика – точная наука, где:
Математика – научная дисциплина, точная – четкость, наука – знание.
Вопрос: научная дисциплина, четкость, знание.
Ответ испытуемого: воспринимать дисциплину как порядок, синхронность. Дисциплина – армия, жить по закону, свод определенных правил. В итоге: стрельба из лука (и меткость лучше и знания необходимы) Солдаты умеют стрелять из лука.
Так же оценивал шкалу сложности. Сложность определил как то, что непреодолимо, то, что человек не постиг.
8. Круг круглый, где:
Круг – форма, круглый – форма солнца.
Вопрос: форма, солнце.
Ответ испытуемого: печенье в форме звезды.
Вывод:
Как видно из данного теста, испытуемый не в состоянии реализовать подразумеваемое состояние не то что мы называем в смысловом значении, но даже в форменном воспроизведении понятийной составляющей первоначального акта определения.
В обратной хронологической цепочке определение не дает акта «определенности» или «понятности», и форменно можно констатировать, что определения, которые мы даем понятиям, стремятся быть (процесс понимания) более точными и, в конце концов, для совпадения мнений в акте понимания синонимичными, склонными к «изначальности», а еще лучше «теми же самыми, что и исходные значения, понятия, которые мы пытаемся определить».
Только в таком случае акт понимания того, о чем мы говорим, будет совпадать с большим процентным соотношением акта понимания, чем когда мы говорим определениями. То есть понятно, что такое яблоко, когда мы говорим «яблоко», а не когда употребляем словосочетание «некий фрукт». Можно возразить, что есть вещи, которые, во-первых, абстрактны, во-вторых, сложны и что без акта определения невозможно понять смысл сказанного, как в нашем примере, без определения понятию «буритофлакслагор» невозможно достигнуть акта понимания. Следует отметить, что такого рода утверждения и их аргументация уходят корнями в такую категорию, как «существенность», «существенное свойство», «различие», «накопление и углубление знаний», «причины акта понимания» и т. п. Как только немного разберемся с нашим примером, мы не заставим ждать пытливого читателя момента контраргументации по отношению к такого рода позициям.
