7-е декабря

Адель Хайруллин

7-е декабря

Начало ноября

Постоянные дожди и небольшое село, огражденное великими гигантскими соснами, чьи верхушки касались звёзд, освещающих это место. Казалось, что кроме этого места ничего не существует: все страны – выдумка, а экзотические животные – очередная фантазия какого-то писателя книг.

Такое представление мира было у нашего мальчика: его зовут Степа, но местные дети называют его нищим и жалким.

В деревне Степы жили только обеспеченные люди. Домов там было не много, но каждый был по своему красив. Все они были двухэтажные, с обширными дворами, где были горки, качели. А ночью зажигалась сказка: с яркими огоньками светилась крыша, забор и фонари…

Но среди этих домов и коттеджей стояла хлипкая, чёрная и местами гнилая хижина, ведь домом это было сложно назвать. И всё же это был его дом. А точнее дедушки, с которым он жил уже 3 года. Самому же мальчику было 9 лет. Ходить в школу он не мог себе позволить, так как она была в городе, который, по словам дедушки, очень-очень далеко. Машины у них не было, а автобусной остановки тоже не было, да и если бы была, то что? Ничего. Ведь у дедушки были проблемы с ногами, он не мог долго на них ходить.

А продукты, лекарства и другие важные вещи нам возил Анатолий Петрович. Как говорил дедушка, он какой-то дальний родственник.

Но, мягко говоря, ему и дела до него не было. Лишь иногда, очень редко мог привести «Мурзилку» или немного сладостей. А внутри них всегда лежала записка: «от Тёти Люды».

Его это всегда радовало. Он не знал кто это, а когда спрашивал у Анатолия Петровича, тот всегда пожимал плечами…

3 ноября.

– М-м-м а-а, – потянулся Степа.

На весь дом разлетелся запах оладушек дедушки, а также с кухни было слышно, как шипит тесто, и как на телевизоре диктор с «РенТВ» рассказывает о погоде на будущее.

– Москва – 9°С. Пасмурно, – повторил дедушка. Он всегда повторяет то, что вскоре запишет в заметки, которые висят на холодильнике.

– Бдыщ, – грохот раздался в зале.

– Доброе утро, Степ! Ковыляй сюда, чаю хлебнем!– крикнул с кухни дедушка.

– Сейчас, бегу! – в ответ вскрикнул он, встав с пола, ногой закинул одеяло на диван и побежал к окну.

– Опять дождик, третье ноября, деда, когда солнышко выглянет? – спросил он.

– Не слышу, Степа!– откликнулся дед.

Мальчик побежал на кухню как супермен : кулак вперёд, и большая серая майка дедушки развивалась, как плащ, на маленьком мальчике.

–Дедушка, когда солнце выглянет?– переспросил мальчик.

–Ой, не знаю, садись за стол, а то чай остывает, – ответил Дед.

Степа быстро сел на табурет и оперся локтем на подоконник.

–Де-ду-шка, садись быстрее, а то чай уже совсем остыл! – сказал он, разводя руками.

–Секунду, не торопись, парниша, – ответил дед, скидывая последний оладушек на тарелку, под которой лежала сшитая бабушкой прихватка с цветочным узором. Убрав старую, СССР-овску сковороду, он отправился к холодильнику, достал сгущёнку и сметану, поставил их на стол, а перед тем, как сесть, поправил растрепанные волосы Степки, оставив у него на голове вторую прихватку. Степка взял и натянул её на руку, а после представлялся известным итальянским поваром.

Популярным жестом ткнул палец в сгущенку и сказал:

– М-м-м браво, белисимо! Хотя-я-я… Деда, почему она не такая, как привозил Анатолий Петрович?

–Сгущёнка подорожала, и я решил сэкономить, да и бабушкины рецепты нашёл, вот и сделал её сам. А что? Невкусно? Тогда мне больше достанется, – ответил дедушка.

– Вкусно-вкусно, даже вкуснее, чем с магазина, – протараторил Степа.

– Вот и отлично, давай рукавицу, а то забуду убрать, и их потом Барс раздерет, – сказал Дед.

– Хорошо, – снял перчатку Стёпа и отдал её деду, а сам взял большую старую кружку обеими руками и принялся пить чай, поедая оладушки, смотря на деда. – Приятного аппетита!

– Ой, спасибо, парниша, и тебе приятного аппетита! – ответил деда.

–Спасибо. А это тебя тоже бабушка научила оладьи печь? – спросил Степа.

 –Да, улым, когда-нибудь и тебя научу.

– Здорово! А какая бабушка была? – поинтересовался мальчик.

–Ох-хо-хох, она была просто замечательной, твоя бабушка – чудесная женщина: умела и шить, и готовить, и хозяйство отлично вести. Эх, ладно, ничего, заканчивай трапезу, чёт устал я, – ответил он, убрал кружку в раковину и пошёл в зал.

Выйдя из кухни, Степа взялся за уборку: убрал свою кружку, вытер крошки со стола. А поле этого решил он подурачиться: просунул руку в рукавицу, поставил на неё тарелку из-под оладий и понёс, виляя задом, как официантка из богатого клуба или ресторана. Неожиданно подбежала, или она там и лежала, кошка, Дремота, прям под ноги. Она всегда была странной, словно туман или дым: с дедом болтать любит, пропадать и появляться в любое время. Прям ведьмина кошка. И вот вновь она появилась из ниоткуда, прямо под ногами Степки. Он запутался в ногах, свободной рукой оперся о стол, а вторая полетела вверх.

–Дрема! Не ходи босиком! – крикнул мальчик.

Тарелка с перчаткой полетели ввысь. После чего тарелка разбилась на нескольких частей, а прихватка зацепилась за шкафчик. Дремота быстро подскочила, пыталась снять её, но разорвала нитки на шве.

–Ой-ой-ой, Деда-а-а, тут мурка! Тут тарелка! Тут всё! Иди сюда! – крикнул Степа.

Дед прибежал на кухню, словно бешеный:

–Что тут случилось?! А… Тарелку, значит, разбил. Эх, жалко, конечно, но на счастье. А ты, Дрема, что творишь?! А ну, брысь отсюда! – сказал дед, махнув рукой в сторону Дремоты. Она растворилась под столом.

–Деда, тут ещё это, – сказал Степан и, сняв со шкафчика порванную прихватку, показал её дедушке.

–М-да, но дело поправимое. Пошли, машинку принести поможешь, – сказал дед.

Они вышли из кухни и направились в комнату дедушки. Он почти никогда не пускал туда Степу, потому что там хранились хрупкие вещи, напоминающие молодость, да и сам дед любил порядок.

В углу у него стояла печь, а наверху лежали подушки и одеяло: такое пышное, гигантское. Сбоку от печи на стене, а точнее на гвоздике, что был забит в стену, на белом ремешке висела гитара. Ей лет было немало, но она до сих пор блистала и переливалась золотым цветом, даже струны казались золотыми, хоть это вовсе не так. Спросить про гитару Степа не подумал: будет ли это уместным? Напротив печи стоял шкаф. Он был завален вещами: будь то бабушкино платье или выпускной пиджак дедушки.

Помимо внутренних вещей, ещё на самом шкафу лежала черная тужурка, а на ней были видны отблески медалей, полученные дедушкой в молодости. Сама же швейная машинка стояла под его рабочим столом в деревянном ящике. Дед вручил его Стёпе и сказал:

– Неси в зал.

Стёпа молча понёс машинку, волоча её по полу и держа её за хлипкую ручку.

Дедушка же обогнал его, разложил старый, сделанный из крепкой фанеры стол-раскладушку, который стоял в зале под подоконником, и поставил на него только что принесённую внуком машинку. Он открыл ящик, и там была обрамленная золотыми узорами на фоне чёрного глянца запылившаяся машинка. Дед поставил табуреты перед столом и дернул за ручку в основании машинки, из неё выкатился ящик, полный катушек с нитками, различных иголок и других непонятных Стёпе штук.

–Этого цвета ещё не было, – сказал дедушка, взяв малиновые нитки.

Степа пригляделся и увидел, что на прихватке были добавлены различные узоры разноцветными нитками, несимметричные другой варежки, но идеально вписывающиеся в голубой фон вместе с розовыми бабочками. «Видимо перчатка сшивалась не один раз», – подумал мальчик.

– Вот, смотри давай, на другой потом ты будешь вышивать узор, – сказал дедушка. – Смотри, чтоб иголка проникала в ткань, нужно крутить ручку, – рассказывал он, стукнув по ручке машинки. – Легкими движениями в темпе машинки продвигаешь перчатку по направлению шва, – продолжил дед, вырисовывая различные линии на прихватке.

Стёпа внимательно слушал своего дедушку.

– Теперь давай ты, – сказал дед, посадив Степу на колени.

– Деда, давай этот цвет, – сказал мальчик и показал цвет яркой фуксии.

– Хорошо, – ответил дедушка, поставив моток ниток на место и поменяв прихватку.

Он положил руку мальчика на прихватку и тихонько, медленными движениями крутил ручку машинки, а Степа осторожно направлял её так, как ему хотелось. На варежке начали вырисовываться такие красивые узоры, словно на окне в зимнюю стужу.

–Дед, дай я сам, – попросил мальчик.

Дедушка спокойно убрал руку с ручки машинки, а Степа, наоборот, схватился за неё, вздохнул и начал вырисовывать узор. Дедушка был в шоке. В итоге мальчик не прошил себе руку и сломал всего лишь одну иголку. Так Степа научился шить и пользоваться швейной машинкой. Это хороший навык. Он ему ещё пригодится…

7 Ноября.

Этот день достаточно особенный для Степы, ведь каждое число, кратное 7, приезжал Анатолий Петрович. Странный он был человек и был ли им вовсе. Степа каждый раз при его виде представлял, как тот снимает маску этого худого дядьки с длинной бородой и коротким носом, а также избавляется от своего облика, и там оказывается инопланетный монстр. Б-р-р… Страшно даже представить, что случилось бы, будь это правдой…

Степа проснулся от стука в дверь. Кряхтя, жалуясь на жизнь, он подошёл к двери и спросил: «Кто там? Вы кто?».

– Это я, Анатолий. Позови дедушку, – ответил Анатолий Петрович.

Других Анатолиев у нас там не было, да и кто из богачей решит стучать в такую халупу.

Мальчик открыл дверь и сказал:

– Проходите, Анатолий Петрович, сейчас позову дедушку.

Мужчина кивнул, причесывая свою бороду, параллельно смотря в зеркало, обрамленное деревянной рамкой. Степа быстро побежал в комнату дедушки.

Легко тряся деда за плечо, он приговаривал, переходя с шёпота на крик:

– Дед, деда-а, вставай уже! Рота подъем!

– Что? Где? Война? Беги, внучок! Как они добрались? – крикнул дед.

–Спокойно дедушка, к тебе почтальон Печкин пришёл, – ответил мальчик.

–Кто? Печки… А-а-а, Антошка что ли?

–Да. Анатолий Петрович.

Деда ловко для своего возраста вскочил с печи на обе ноги, надел шлепки. В своих козырных семейках и морской тельняшке чуть ли не вприпрыжку побежал к дверям.

– У-ти мой дорогой, как я скучал, Тошка! – обрадовался дедушка.

– Да и я по вам, Пётр Семёнович, – ответил мужчина. –Тут пакеты: там и лекарства, и крупа, и Люда ему фруктов прислала.

– Ой, всё, не напоминай про неё.

–Да ладно вам, хорошая девушка.

– Довольно, отстань. Чайку отведаешь?

– Не, мне ещё к Зине заехать надо.

– Ну ладно, ступай смело и Зинаиде «привет» передавай от меня, – ответил дедушка, обняв мужчину.

– Ага, пока, дедуля, – попрощался Анатолий Петрович, погладив его по голове.

Мужчина покинул дом.

Степа прибежал в прихожую и забрал у деда два пакета, пытаясь краем глаза увидеть, что внутри, и привезла ли тётя Люда что-то.

– А-ну! Неси аккуратно! – крикнул дед.

Выпрямившись, как в строй, он донёс пакеты до кухни. Поставив их на стол, он ничего необычного не увидел. Дедушка поставил третий пакет, и там лежало куча всяких вкусностей: от простых фруктов до мандаринов и киви. Степа разинул рот от удивления, ведь столько всего он не видел с тех пор, как начал жить с дедушкой.

Степа, конечно, обрадовался и был доволен, но чего-то явно не хватало…

После того как дедушка всё разложил, он пошёл к красному уголку в его комнате и начал молится, так сказать, благодарить бога за такую милостыню.

–Ну что же, приступим, – сказал Степа, но вскоре изменился в лице. На его лице выступил испуг, паника или что-то иное. Было непонятно, что конкретно, но было точно ясно одно: он что-то искал.

–Ну где же она? – бормотал Степа, ища записку.

Но он так и не нашёл её.

Весь его оставшийся день прошёл серо и уныло.

9 Ноября.

Стёпино утро прошло хорошо, ведь оно началось с воскресных утренних мультиков. Ради них он вставал, как по будильнику. Он старался быть тихим, как мышь, чтобы не разбудить и так уставшего дедушку. Вчера он весь вечер ремонтировал забор. А вечером опять сидел у себя в комнате за письменным столом и что-то писал или вырисовывал. Степка не стал отвлекать дедушку по его же просьбе. Он пошёл на кухню, хотел взять что-нибудь вкусного, но его желание прервал писк за окном, похожий на скрип расстроенной скрипки. Было слышно тихое «Ми».

Степа подбежал к окну и увидел в нем светлый святой пушок радости и счастья. Он был не грешный, совершенно невинный, словно солнце, от него так и веяло добром, принесённым ночною тьмой – Дремой. Степа отодвинул с подоконника дедушкины фиалки, кактусы и прочие растения. Он пытался забрать котёнка у кошки, но она крепко держала его в зубах, царапалась и рычала. Степка через крики и боль занёс Дрему в дом, после чего закрыл окно и расставил всё на свои места.

Дедушка ещё спал, но из детских мультиков Стёпа вспомнил, что едят котята, и налил ему молока в его любимое блюдце.

А сам тихонько пошёл будить дедушку, всё же надо обрадовать его такой находкой:

–Деда-а-а, вставай, у нас тут чудо, – прошептал мальчик дедушке на ухо.

–М-м-м? Чудо будет, если я посплю ещё часа 3,– пробормотал дед.

– Ну ладно, спи ещё, бабай.

– Спасибо, бородатый гном, – усмехнулся дед.

Степа вернулся к котёнку, а блюдце уже опустело. Может это была Дремка, но Степа всё-таки надеялся, что это был котенок.

«Котенок? Как-то не правильно, – подумал Степа, – Люси? Марья? А вдруг мальчик? Хм-м, может Кузя? Или Персик? Не, персик рыжий, а он белый как снег. Пушок? Тоже нет, он гладкий, а не пушистый. Барс? Слишком легко. О! Будет Бит, Бити. Да-а, и имя как раз для обеих кошек, будет Бит, – рассуждал сам с собой Степа». Утренние мультики сменились новостями. И проснулся дедушка. Мальчик услышал его кряхтение и помчался с котёнком к дедушке:

– Деда! Деда! Смотри, какое чудо! Какой он красивый,–с радостью рассказывал Степа.

–Да-а, всё же не дал мне дос… Ох-ох, он и вправду чудный, внучок, но мы не можем его остав…– не успел дед сесть и договорить, как его своими криками и ласками перебила Дерма. Её крики слышны были даже на улице. А рот деда она закрыла своими лапами, так и умоляя оставить котёнка у себя.

– Деда, дед, какая разница, одним больше, одним меньше? Тем более Дремота дома почти не бывает, ну, по крайней мере, я её не вижу.

Всё же согласился дедушка, поставив условия, что он не будет за ним следить и убирать.

Степа радовался весь день. Каждый его миг был наполнен добром Бит, а точнее Бити, это оказалась девочка.

Теперь мальчик спит не в обнимку с одеялом, а с беленьким котёнком счастья, которое он дарил Стёпе…

14 Ноября.

День Степы начался опять с проверки пакетов и надежды что-то найти в них интересного. Ничего не обнаружив, мальчик собирался идти в зал, но дедушка попросил помощи, чтоб проводить Анатолия Петровича до машины.

Он подхватил деда за локоть и кисть и помог выйти из дома.

–Ох, надо бы вам забор поменять, дедуль, – сказал мужчина, садясь в машину.

–Ничего не говори, Антошка, знаю я, здоровье не позволяет, ноги не терпят, – ответил, вздыхая, дедушка.

–Ладно, крепись, дед! – крикнул Анатолий, уезжая в даль.

Дедушка поковылял обратно домой, а Степа засмотрелся на соседских мальчиков, которые шумели на всю округу.

«Получай, жалкое отродье!»– крики были слышны от одного из домов. Вместе с этим повсюду раздавалось: «Ха-Ха Хи-хи».

Степа присмотрелся, а там была девичья кукла в красном бархатном платье с кружевами на концах. Поверх платья был белый фартук. Лицом она почти не выделялась, но её глаза… Это нечто! Голубые очи, словно утреннее небо, а блики в них были перистыми облачками…

Степу переполняли эмоции: злость, сострадание, отчаянье и решимость.

Он крикнул самым угрожающим тоном, который смог создать:

– За что вы так с бедной девочкой?!

–Девочкой? Это жалкая, как и ты, кукла. Иди полюбуйся на брата, страшила! – поступило в ответ Степе. Кукла полетела ему в ноги.

После безжалостных издевательств человеческого отродья она совсем была испорчена.

– Пошли домой, бедняжка, – сказал Степа и прижал куклу к груди. Свет на глаза игрушки лёг, подобно слезам.

Вернувшись домой, он спрятал куклу в зале под диван, на котором он спал. Дед вряд ли мог заметить её, ведь не так часто заходил в зал: телевизор он смотрел на кухне, а свободное время проводил у себя в комнате за книгами или рукоделием. Дождавшись вечера, Стёпа лег спать как можно раньше, сославшись на усталость глаз из-за телевизора.

– Тебя надо ограничить в нем, а то зрение хуже моего будет! – сказал

Дедуля, выключая свет в зале и уходя в свою комнату.

15 Ноября. Полночь.

Стёпа проснулся в районе часа. Перевернув календарь, он принялся за дело. Тихомолком он встал с дивана и на цыпочках подошёл к телевизору, под столешницей которого стоял тот ящичек с машинкой, а вместе с ней и ткань.

В комнате стояло тяжелое напряжение: Степа был взволнован и весь переживал, боясь, что дедушка проснется. Столешница соскользнула с пальцев мальчика и ударилась о его ножки! Он быстро спрятал сбоку стола швейный станок и прыгнул под одеяло, имитируя сопение.

Полежав так минут 15, он встал и попробовал снова раздвинуть стол. В этот раз обошлось без происшествий. Поставив швейный набор на стол и забрав куклу, он пошёл на кухню за уксусом, но нашёл только белизну, посчитав, что та сможет оттереть грязь и пасту с лица бедной куколки. Воспользовавшись тряпкой с кухни и отбеливателя, мальчик оттирал игрушку, и через минут 10, наконец-то, да! Ему удалось это сделать. Но есть одно «но»… На платье попал отбеливатель. Его уже не будет смысла отстирывать и зашивать, теперь только отправить на помойку.

Расстроившись своей неловкостью и неуклюжестью, он начал разбирать одежку: он отсоединял каждую пуговку, доставал каждую ниточку и сохранял каждый целый кусочек ткани, каждое кружево и бантик.

Закончил возиться с тканью Стёпа к рассвету. «Через час уже и дедушка встанет, пора заканчивать», – подумал Степа. Его глаза уже слипались, но он отделил и рассортировал всё, а лишнее выкинул в урну. Убрав всё за собой, спрятав куклу, он лег спать, досыпать свои часы.

15 Ноября. Утро.

–Подъем, паренёк, уже давно солнце встало, негоже спать до обеда юношам, – покачивая Степу, бормотал Петр Семёнович.

Кое-как дедушка раскачал мальчика. Со слипшимися глазами мальчик сел, посмотрел на календарь и в панике проверил куклу.

–На месте, – сказал Степа, смахивая холодный пот со своего лба.

Покачиваясь из стороны в сторону, одевая майку, он направлялся в ванную, чистил зубы, в то время как вокруг его ног терлась Бит. Позавтракав с дедушкой, как всегда, вкусной кашей, он пошёл в зал листать каналы в надежде найти передачу про шитье, но это было безуспешно. За окном было серо и пасмурно, дел не было, да и делать особо ничего не охота в такую погоду. Надев свою старую синюю куртку, которую Деда называл «не жалко», он пошел прогуляться, подышать запахом влажной травы и опадающей листвы. У себя во дворе мальчик гулял очень редко, лишь утром в будни, пока соседские дети были в школах или детских садах. А сейчас у детей каникулы: никакой учебы, поэтому Стёпа ходил гулять в лес, точнее в кленовый лес, в который можно было попасть, лишь пройдя сосновый бор. Деда всегда в нем прогуливался, когда начинал заболевать, и, как по волшебству, на следующий день был здоровенький. Место было и правда волшебное. Жаль его. Хотел бы я ещё раз побывать в нем. С игл сосен падали капли оставшейся влаги. Городским не понять чувств, что испытываешь в этот момент: когда просто идешь и любуешься без какой-либо нужды, просто бродишь, просто живешь, просто наблюдаешь за перебегающими белками и куда-то спешащими ежиками. Тот переход и вправду красивое зрелище: резкий переход из высоких стволов и зеленых верхушек в сказочный мир оранжевых красок с летящими по легкому ветру листьями, которые так и бегут к нему на встречу.

Подкидывая опавшие листья ногами, Степа почти дошёл к «Большему клену». Про него никто не знал, кроме самого мальчика. Это было его местом. Оно было его, пока не заметил там одну девочку, что за три года не видал даже в собственном дворе. У неё были румяные щечки, красивые голубенькие глазки, варежки на резинке и красный пуховик, а в руках была книжка «Алые паруса». На её рукавах спокойно лежали коричневые волосы.

Увиденный пейзаж поразил его. На него напал ступор, но, взяв себя в руки, он развернулся и начал уходить от неё, похрустывая наложившейся друг на друга листвой, пока та девочка не повернула голову:

– Постой! – крикнула она вслед.

Степа не стал обращать на неё внимания и шел все тем же задумчивым шагом. «Эх, какая же она милая девочка, красная куртка на фоне жёлтой листвы и темных стволов, что так сочетаются с её волосами. А глаза… Глаза, как небо, спокойное и мирное небо, что так радует глаз», – а мысли так и вертелись в голове мальчика.

На его плечо легла чья-то рука. Обернувшись, их взгляды сошлись. Это была она, та самая девочка.

– Ты куда уходишь? Я же позвала тебя, – спросила девочка.

Степа был несусветно рад, что она стоит и смотрит на него, но чувство счастья перемешалось со стыдом от его неопрятного вида.

– А-у, ты меня слышишь? – продолжала девочка, помахивая ему перед глазами своей ладонью.

– А? – вышел из своих мыслей Степа.

– Доброе утро, тебя как зовут?

– Я… Да никто, и звать меня никак.

– Да уж, бред не неси, я Аня, а ты?

– Степа… Степой меня звать.

– Ну и зачем ты от меня убегал, Степаш? – спросила Аня.

– Не называй меня так. А убегал… Ну, долгая история. Я тебя раньше не видел здесь…

– А я приехала пару дней назад. До этого жила в Москве, но здоровье у папы ухудшилось, и мы решили переехать сюда, поближе к природе, – перебила она Степу.

– Да, место и правда волшебное. Моему дедушке 60, а то и все 70, и он ни разу не болел, – с улыбкой сказал он. – А ты надолго у нас тут?

– Не знаю, не я решаю, а родители, – ответив, Аня спросила: – А ты обратно когда пойдёшь? Просто я тут, ну, заплутала немного… Прости, что озадачиваю, ну ты понимаешь, наверное, новые окрестности и так далее.

– Ну, если тебе так нужно, давай сейчас отведу, мне не трудно, я тут каждый закоулочек знаю, три года уже живу, – ответил Степа.

– Ха-ха, ну закоулок вряд ли найдем тут, но спасибо, – поблагодарила Анна.

– Пошли давай, – сказав это, мальчик сунул руки в карманы и спокойным темпом, сохраняя невозмутимый вид, пошёл дальше вперед. А в голове… М-м-м… Восхищение. « Аня, Аня!», – вертелось в голове у Степы. Ему хотелось слушать её вечно, да ответить ему особо нечего было. А она всё продолжала…

–Ну так вот, мой любимый цвет – красный, глаза голубые, люблю лето, училась в школе номер 17, папа – главный инженер, мама – ландшафтный дизайнер. А какой твой любимый цвет? Чем увлекаешься? Сколько тебе лет? Мне вот 11.

– Мне 9 лет, скоро 10. Шью, ухаживаю за кошками, помогаю деду, ничего особенного. А цвет, наверное, оранжевый или голубой, не знаю, – ответил на вопрос Степа.

На выходе из последних трех сосен Степа, как ему казалось, хотел знать о ней абсолютно все, каждую детальку. Он был очарован её голосом, умением рисовать и каждым сантиметром её лица.

Он проводил её к тому самому дому с гирляндами и собственным двориком. Наверное, поэтому он так редко её видел, ведь, по её рассказам, она приезжала на каникулы.

– На чай заглянешь? – поинтересовалась Аня.

– Скорее всего нет. Дедушка ждет, переживает, наверное, – соврал Степа. Ему ужасно хотелось побывать у неё в гостях, но он был не подходяще одет, не для того, чтоб гостить уж точно.

– Ну хорошо, было приятно познакомится, Степаш, – с издевкой произнесла девочка и удалилась за ворота. Степа дождался момента, когда она полностью уйдет, и сам пошёл домой.

Зайдя в прихожую, он заметил, что на часах 15:30. Степа аккуратно разделся, стараясь не разбудить дедушку. Из-за недосыпа он прилег на диван и сразу отключился. Проснулся он примерно в 7 вечера под одеялом, которым его укрыл дедушка. Ничего не поняв, он снял кофту с футболкой и отправился спать дальше.