На Грани

Адалин Амберг

На Грани

Глава 1

Дождь гулко бил по стеклу. Еще с утра ветер пригнал грозовые тучи и превратил мир за окном в сплошное серое месиво. Сырая, депрессивная погода была на Авалоне в порядке вещей – дождь шел с весны по осень и только зимой превращался в комкообразный снег.

Арианна распахнула окно, глубоко вдохнула воздух, пропитанный сыростью, соснами и запахом мокрой плитки. Протянула руку вверх, и ладонь моментально намокла. Дождевые капли тонким ручьем потекли по запястью в рукав кофты.

Девушка сидела на подоконнике в своей комнате. “Своя” комната – пожалуй, громко сказано. В школе-интернате отдельные комнаты доставались исключительно учителям, учеников же селили по двое-трое, если ты из старших классов. Младшеклассникам повезло меньше, их селили впятером. И хотя Арианна не скучала по своей прошлой жизни вне интерната, одно воспоминание нередко навевало на нее меланхолию – то, как она сидит на подоконнике в своей личной комнате на замке и смотрит вдаль серого океана…

* * *

Школа-интернат имени Г. Майера на острове Ньюфаундленд ведет свою историю с начала двадцатого века. Один из жителей столицы Сент-Джонс – Генри Майер, разбогатевший в Торонто, вернулся обратно через пару десятков лет. В уединенном месте на северо-востоке полуострова Авалон он выкупил у государства здания бывшего католического колледжа и преобразовал в школу с учебными классами, кабинетами учителей и обеденным залом, корпусами для раздельного проживания мальчиков и девочек, и спортивный зал. Восстановил цветные витражи в библиотеке с книжными полками, уходящими в темноту. Во внутреннем дворе заменил плитку, давно посеревшую от дождя, и разбил густой сквер с хаотично расставленными скамейками. Каждый день с них приходилось убирать упавшие от ветра листья и мелкие ветки.

Целый комплекс Майер обнес высоким забором из металлических прутьев. И хотя архитекторы вложили в него больше всего сил и фантазии, забор все равно напоминал ограждение тюрьмы или психбольницы.

* * *

Пронзительно скрипнула старая дверь, и томную, послеобеденную тишину разорвал возмущенный голос:

– Арианна Венес! Зачем ты открыла окно в такую погоду? Немедленно закрой!

На пару мгновений девушка прикрыла глаза – ну конечно, рутинный осмотр комнат в выходной день после обеда! Совсем как в летнем лагере, куда она ездила в двенадцать лет.

– Сейчас закрою, миссис..

С усилием она попыталась вспомнить, как же зовут эту высокую и тощую как палка надзирательницу. Не то Марта Грант, не то Мирта.… Женщина недавно работала в школе и сейчас стояла в проходе двери, комично уперев руки в бока. Очки в толстой оправе съехали с узкой переносицы, округляя глаза до неестественных размеров.

–Закрой сейчас же! Я не хочу, чтобы ты простудилась и заболела. Где твоя соседка? Тихий час длится уже пятнадцать минут!

–Камила скоро придет.

–Что значит “скоро”? Правила обязательны для всех! – “Палка” возмущенно всплеснула руками, но вдруг настороженно замерла и подошла к окну. С придыханием воскликнула:

– Они уже здесь! Нужно предупредить директора.

С этими словами надзирательница поспешно удалилась, не закончив тираду о школьных правилах, и Арианна облегченно вздохнула. Не то, чтобы она боялась очередного наказания, просто было неприятно слышать крики.

* * *

Судя по рассказам прежних учеников, в свои первые годы интернат запомнился железной дисциплиной. Как и сейчас, надзиратели регулярно проверяли комнаты, щедро раздавали наказания за громкие разговоры и смех, курение и распитие спиртных напитков, малейшее неуважение к учителям и персоналу школы, “хождение в гости” после восьми вечера – особенно когда “гостями” были лица противоположного пола. И, конечно же, за вылазки с территории интерната без разрешения.

Но с приходом нового директора Одо Майера прежде строгая дисциплина интерната дала длинную и широкую трещину. Получив должность явно не по желанию, Одо махнул рукой на жесткий стиль управления и отменил большинство наказаний. Если раньше провинившегося ученика обливали ледяной водой, выгоняли на долгую пробежку в дождь или закрывали в комнате “изоляторе” без еды на сутки, то теперь самым страшным наказанием считалось мытье каменных полов в коридоре или расчистка территории от листьев и снега под смех одноклассников. Как итог, в школе воцарилась атмосфера меланхолии, пофигизма и вседозволенности на грани того, где заканчивается школьная рутина.

Поэтому, сохранившиеся обходы комнат не делали обстановку в интернате суровой – наоборот, они хоть как-то способствовали порядку. Будь Арианна директором, то обязательно взяла бы на работу целый штат "Палок", вывесила в каждой комнате свод школьных правил и перед завтраком спрашивала бы рандомных учеников о его содержании.

К счастью, некоторой “естественной” дисциплине способствовало само здание. Величественные потолки, широкие лестницы, витражи с гипнотическими, порой жуткими узорами – особенно в библиотеке – полумрак даже в ясный день и неровный свет желтоватых ламп не добавляли желания громко разговаривать, смеяться или бегать по коридорам.

Между уроками и по вечерам ученики собирались в общих гостиных, играли в шахматы и бильярд, полу-лежали в кожаных креслах или на диванах с наушниками на голове, глухо переговаривались или бродили среди высоких книжных полок в библиотеке – как Арианна. Каждые два-три дня девушка извлекала новую книгу, а потом шла к глубокому дивану в углу зала для чтения, где за высокими окнами темнела чаща хвойного леса и плакали серые тучи, принесенные ветром с Атлантического океана.

Раньше они носили форму – хрустящие серебристые рубашки, мягкие черные юбки у девушек и брюки у парней, черные пиджаки с серебряным гербом провинции Ньюфаундленд и гербом интерната – лис в кругу из хвойных опилок. Но год назад Одо отменил форму из-за многочисленных жалоб учеников, что им холодно в пиджаках и рубашках, а раскошелиться на дополнительное отопление промерзших корпусов директору не позволила жадность. Да и какая разница, “в каких одеждах получать знания”? А потому Арианна с сожалением и беспомощной злобой убрала форму далеко в шкаф и вытащила джинсы и свитер из прежнего дома.

Сам Одо Майер не слыл блюстителем дисциплины и ответственной работы – неизменным атрибутом его стола был графин с виски, в кабинете возвышалась солидная винотека из красного дерева, а с рабочих документов, сваленных в кучу в углу, уборщица раз в неделю смахивала пыль. Любимым времяпровождением директора были вечерние посиделки с учителями и завучем под стаканчик виски. Проходили они в его кабинете, где все рассаживались по креслам, зажигали кальян, а наутро “участников посиделок” ученики легко узнавали по перегару, мешками под глазами и неуверенной походке.

А потому, год за годом, обитатели школы все больше расслаблялись – беззаботность директора окутывала их, словно дым от его кальянов – и строгие правила превратились из элементов дисциплины в милые традиции, за нарушение которых редко что грозит.

* * *

За окном раздался требовательный гудок автомобиля и скрип открывающихся ворот. Проигнорировав требование “Палки”, Арианна еще шире распахнула окно, отодвинула в сторону непальские флажки-молитвы, развешанные на пару с Камиллой сразу после заселения в комнату, и высунулась на улицу почти по пояс. Длинные каштановые волосы быстро намокали под дождем, но девушка лишь нетерпеливо заправила их за уши и продолжила смотреть во двор. Грациозный и свирепый, как большая черная пантера, “Форд Мустанг” неслышно заехал через школьные ворота, которые тут же закрыл дворник Северин.

Интересно, кто это? Арианна нагнулась еще ниже.

Машина мягко покатилась по дороге за угол, к парадному входу. За тонированными стеклами никого рассмотреть не удалось.

Девушка разочарованно захлопнула окно. Что ж, еще будет время спросить о приехавших Камилу, та всегда в курсе свежих сплетен. Гости – вообще редкое явление в интернате, тем более на дорогих машинах. Наверняка, это едет очередной “друг из прошлого” Одо Майера. Порой к нему приезжают подозрительные личности на “стаканчик виски”.

До слуха вдруг долетел резкий сигнал, напоминающий сирену. Что это, опять тренировочная тревога? Арианна нахмурилась, прислонилась спиной к подоконнику и напряженно уставилась на входную дверь, словно на источник всех своих мыслей и сомнений.

Сегодня Адриан обещал отвезти ее на побережье во время “тихого часа”, а потом он уедет в Мэр по делам. Тренировочная тревога займет, по меньшей мере, минут сорок, и до конца останется всего два часа и двадцать минут. Они не успеют вернуться вовремя…

Сирена издевательски пищала, требуя к себе беспрекословного внимания.

– Черт бы тебя, тревога…

Девушка набросила толстое черное пальто на плечи, толкнула дверь и вышла в коридор. От высоких стен эхом отражался металлический женский голос:

–Пожарная тревога! Всем учителям и учащимся немедленно собраться на школьном дворе. Очаг возгорания…

– Ари, бежим быстрее!

Подбежавшая ученица с развевающимися черными волосами взволнованно схватила Арианну за руку и потащила к широкой парадной лестнице. Вокруг них распахивались двери комнат, и удивленные, но большей частью недовольные ученицы с ворчанием толкались, пытаясь пробиться к выходу. Арианна потянула подругу за руку, вынуждая сбавить темп:

–Камила, не беги ты так, это же тренировочная тревога!

Смешавшись на главной лестнице с малолетками, они вышли на внутренний двор и столкнулись с толпой парней из соседнего корпуса. Все вместе, ученики потеснились к школьному ограждению. Послабевший, но не закончившийся дождь монотонно поливал их холодной водой. Камила запричитала:

– Мы все вымокнем! Почему они решили устроить тренировочную тревогу именно сейчас?

– Наверное, проверяют нас на прочность и невозмутимость, – Арианна поймала ее хмурый взгляд, – И ты не выдерживаешь проверку.

Криками и махами рук надзиратели быстро построили учеников полукругом. Не желая стоять в первых рядах и слушать зазубренную инструкцию, Арианна отошла ближе к железному забору, за которым начинался густой хвойный лес, простиравшийся до самого океана. Камила последовала за ней.

Сентябрь подходил к концу, таща за собой промозглую позднюю осень. Ее сырой и одновременно свежий запах всегда кружил Арианне голову, унося мыслями к океанскому порту в Сент-Джонсе, где она провела детство. Золотая листва давно опала с деревьев в школьном сквере и теперь замертво лежала под ногами, еще не убранная Северином. Голые тонкие ветки покачивались под напором дождя и ветра. В такую погоду хотелось меланхолично сидеть весь день под пледом у окна, пить чай и слушать песни про несчастную любовь.

Одинокий красно-желтый лист упал девушке на плечо. Она повертела его в руках:

– Осень кончается…

Согревая себя руками, Камила принялась энергично подпрыгивать на месте. “Больше напоказ, чем от холода”, – мелькнула непрошенная мысль, но следом мигом пришла другая: “Я к ней постоянно цепляюсь. Нужно прекращать”.

– Ужас, как холодно!

Арианна прислонилась спиной к забору, встав напротив подруги. Внешне они были похожи, их даже за сестер принимали. Невысокий рост, тонкое телосложение и длинные волосы до пояса. От соседки Арианну отличали глаза теплого карего оттенка, мягкие черты лица и смугловатая кожа, словно та выросла под южными пальмами, а не в дождливом Сент-Джонсе.

Камила, в свою очередь, выделялась яркой, сияющей бледностью, которую всячески “оживляла” чересчур сочным блеском для пухлых губ, и разноцветными тенями, подчеркивая инопланетные зеленые глаза. Каштаново-рыжие волосы редко бывали распущены, чаще девушка сооружала два хвостика или две косы – в лучшем случае. Порой на голове Камилы красовалось нечто среднее между “оданго” в духе Сейлор Мун и французского “фонтанж” эпохи Просвещения. Ради любимой прически соседка умудрялась встать затемно, разбудить Арианну, не позавтракать, но заплести многочисленные косы и закрепить грудой заколок. Впрочем, выглядело не так уж и плохо, “бесновато”, как однажды заметил Уоррен, закадычный приятель Камилы.

В отличии от разговорчивой, активной, временами шумной и беспокойной Камилы, лучший вечер которой проходил в общем зале под хохот подружек, Арианна предпочитала тишину, уединение и размеренный темп жизни. Абсолютно все вещи она делала плавно, не спеша: медленно одевалась, медленно гуляла, медленно читала, после пары-тройки страниц впадая в глубокие раздумья от прочитанного. На протяжении старших классов ее идеальным вечером оставалось “свидание” с книгой в библиотеке, в кресле с видом на лес, под шелест дождя за окном и трепетом настольной лампы. А когда впечатления от прочитанного достигали внутреннего пика, девушка бралась за записную книжку в кожаном переплете цвета виски и черную ручку в виде гусиного пера с серебрянным корпусом – последние подарки отца на День рождения – и принималась “оформлять” собственные мысли в рецензию.

Спустя три года жизни в интернате она написала рецензии к доброй половине книг в библиотеке. В числе ее фаворитов оказались почти все произведения любовной готической прозы, вроде романов сестер Бронте.

Из-за тяги к уединению Арианна даже поругалась с Камилой, когда однажды та устроила “сюрприз” и притащила к ним девчонок из соседних комнат для “пижамной вечеринки”. Сидеть и страдать от нежданного общества Арианна не собиралась, поэтому жестко разогнала девиц, а Камиле поставила условие – либо в комнате находятся лишь они двое, либо та возвращается к Джессике. Сглотнув, соседка обиженно надула губы, но вечеринки больше не устраивала.

Помимо упомянутого инцидента, совместный быт протекал легко и гармонично. Проблемы возникали лишь при появлении Уоррена – приятеля Камилы, мрачного длинноволосого неформала, покрытого татуировками и пирсингом, который то и дело сподвигал подружку на что-нибудь запретное: погулять за пределами школы, покурить травку или распить бутылку “Джека Дэниэлса” во время игры в покер. Откуда он все это брал – Арианна подозревала, что здесь не обошлось без Макса Миллера, главного школьного красавчика и бунтаря. У того с рождения имелся доступ ко всем благам человечества.

Завуч школы начал традиционную перекличку по списку. Камила занервничала:

– Подойдем поближе, вдруг нас не услышат?

– Все в порядке, услышат.

Камилу ответ не успокоил. Секунду помявшись, она-таки подошла ближе к группе девушек из соседних комнат и с облегчением вернулась лишь тогда, когда после имен “Арианна Венес” и “Камила Росс” в воздухе повисли два громкие “здесь”.

– Ты утеплишь отношения с преподами, если просто начнешь учиться и хотя бы иногда делать домашнее задание. Участие в тренировочной тревоге не поможет тебе закончить год.

В ответ соседка вздохнула с напускной грустью, всем видом говоря: “Да, да, конечно”, но произнесла повторяющееся каждый год:

– В этом году я всерьез займусь учебой! – на что Арианна не удержалась и закатила глаза.

* * *

По слухам, Генри Майер взялся за организацию школы-интерната после инцидента со своим сыном Клоссом. Парень с детства рос тяжелым аутистом без положительных прогнозов. Первые симптомы появились еще в детском саду, а в начальной школе Клосс ручкой проткнул руку однокласснику. Генри быстренько забрал сына, и в дальнейшем тот обучался в специальных учреждениях, пригодных для его диагноза. Но все эти места лишь усугубляли ситуацию – Клосс не хотел признавать себя психом. Желание жить нормальной жизнью и болезнь боролись в нем на протяжении почти двадцати лет, и последняя, в итоге, победила.

Генри нашел сына повешенным в его комнате во время летних каникул. Их домработница затем рассказывала, что “в руках у молодого человека было письмо из Университета Торонто с отказом принять его на обучение”.

Семейная трагедия могла объяснить внезапное бегство Майера из Торонто и настойчивость, граничащую с безумием, с которой тот согласовывал всю необходимую документацию для открытия школы в глуши леса. Кто вообще согласится сюда поехать?

Оказалось, многие. Расположение на краю материка превратило интернат в “ссылку” для самых разных детей, от сирот и детей малоимущих иммигрантов до нежеланных отпрысков бизнесменов, а также подростков, находящихся между нормальной жизнью и безумием. Всех, кому не нашлось места в обществе больших городов.

Учителя были под стать своим ученикам. Отчаявшиеся, непринятые или начинающие педагоги искали в подопечных свой жизненный смысл – а может, просто коротали время за неимением лучшего.

* * *

Камила – тот редкий случай в интернате, когда родители просто отдали дочь в ближайшую школу. Они жили в Сент-Джонсе, но часто ездили работать вахтой в соседнюю провинцию Лабрадор, а потому решили, что девочке будет интереснее жить и вращаться среди сверстников в “частной школе-интернат”, чем коротать вечера со старой и полуслепой бабушкой после уроков в городской средней школе.

В итоге, Камила – обычный здоровый подросток, без семейных драм за плечами, без психических отклонений и проблем с законом, стала для Арианны неким проводником в мир “нормальных людей”, но “пофигизм Одо Майера” заразил и ее – в последних классах Камила упрямо не желала учиться. Поэтому Арианна периодически брала на себя роль строгого опекуна и пыталась хоть как-то вразумить соседку – будет грустно, если Камила останется в школе еще на год. Ведь они могли вместе уехать в город, снять квартиру, искать работу…

Перекличка продолжалась – и дождь тоже. Любимое кашемировое пальто уже изрядно промокло, и Арианна решительно собралась “свалить”, как вдруг заметила незнакомую фигуру в стороне.

Нет, она точно не видела ее раньше.

Вплотную к забору стояла невысокая блондинка и так напряженно смотрела вперед, что невольно захотелось приглядеться – мигает ли она? На первый взгляд, перед Арианной стояла типичная “гламурная пацанка”: худощавая, диковатая, в джинсах-скинни, кедах и с пронзительным взглядом под копной выпрямленных светлых волос – как Аврил Лавин, только более элегантная. Вроде простая одежда сидела на ней с таким изяществом, что было видно – эти вещи не из “масс маркета”. Мягкий белый свитер обнимал угловатую фигуру и волнами падал на плотные, угольно-черные джинсы. На фоне хрупких плечей длинные пшеничные волосы казалась настоящей гривой.

Девушка покачнулась на пятках и неожиданно развернулась к Арианне, встретившись с ней взглядом. Ту передернуло – отчего-то по спине пробежал холодок. Бледное лицо с острым подбородком и низкими скулами хотелось назвать красивым, но мешала резкость, даже агрессия, которая так и застыла в светло-серых глазах.

В памяти вдруг всплыл мультфильм о “Белом Клыке” – полусобаке-полуволке, который Арианна смотрела в детстве. Изначально доброжелательный, красивый и холеный “пес” обозлился на людей после череды невзгод и плохого обращения, после чего едва не убил спасшего его Уидона Скотта. И, казалось, симпатичная “пацанка” сейчас точно также бросится на Арианну, отчего девушка невольно отступила назад и неуклюже отвернулась с видом “да я просто так взглянула”, пряча порозовевшие щеки.

– Я ведь тебя даже не укусила, а ты уже прячешься.

Она резко развернулась, округлив глаза.

– Что-что?

Незнакомка продолжала раскачиваться взад-вперед, цепкие серые глаза переключились на Камилу, снова прыгающую от холода чуть поодаль – соседка отошла, чтобы поздороваться с кем-то в толпе. Аккуратные пухлые губы слегка изогнулись не то в улыбке, не то в усмешке.

– Давно вы здесь учитесь? Как вас зовут?

– Однозначно дольше, чем ты.

Арианна помрачнела – как от происходящего, так и невольных воспоминаний. Последний раз таким прямолинейным, “командирским” тоном с ней разговаривала тетя. Приказывать и наблюдать исполнение приказов было для той в порядке вещей, как и для этой девицы. Откуда она взялась?

Та закатила глаза с недвусмысленным видом, как бы говоря: “Дура какая-то”.

– Конечно же дольше, я приехала от силы полчаса назад. Так как вас зовут?

Подчеркивая “вас”, она кивнула и на Камилу, все еще поглощенную прыжками и обменном новостей с подружкой из соседней комнаты. Видимо, сочла их обоюдную отдаленность от группы за автоматическую дружбу. Арианне не хотелось подтверждать ее догадку, да и вообще продолжать разговор.

Девушка замолчала, не ответив.

Неуютную паузу вдруг прервал здоровенный мужчина в черном костюме с галстуком, напоминающий культуриста. Он вынырнул откуда-то из толпы, встав рядом с “пацанкой”, и что-то торопливо заговорил ей в ухо. Пиджак на нем был явно сшит на заказ – на такую широкую грудь и спину в буграх мышц не подойдет ни один стандартный размер! Ультракороткая стрижка на мощной голове с тяжелой челюстью придавала мужчине схожесть с “Халком”.

Он очень напоминал охранника из криминальных фильмов, которые, по сюжету, нередко пекутся об избалованных дочках своих боссов. Увидев его вместе с “гламурной Аврил Лавин”, Арианна лишь убедилась в своей догадке.

Та даже слушать его не стала.

– Рудо, отвали! Какого черта ты еще здесь? Мать опоздает в аэропорт.

– Прошу прощения, мисс Лаперлеф, ваша мать забыла передать вам эти письма. Мы специально разворачивались на трассе.

– Засунь их… забери их обратно! – она грубо оттолкнула массивную руку с белым конвертом, – Все, давай отсюда. Не нужны они мне.

– Но, мисс…

– Все, попрощались. Давай-давай.

И новенькая, изо всех своих невнушительных сил, затолкала бедного Рудо обратно в толпу школьников. Вздохнув, охранник не стал сопротивляться, и быстро зашагал в сторону парковки. Арианна, несколько ошарашенная молниеносным, экспрессивным “диалогом”, смотрела ему вслед. Что ж, девица не просто напомнила ей злющего “полуволка” – она им была!

“Приехала от силы полчаса назад.. Черный “Форд Мустанг”?”

На громкий звук голосов обернулась Камила. Заметив новое лицо, незнакомка бесцеремонно обратилась к ней:

– Как тебя зовут?

Та опешила:

– Камила.

– О, ну хоть одно имя мне удалось вытянуть. Какие тут все неразговорчивые! Меня зовут Алиссия, можно просто Ли.

– Очень…приятно, – соседка растерянно переводила взгляд с насмешливой Ли на мрачную Арианну в попытках понять, когда и почему они успели поругаться.

Ли тоже повернулась к Арианне – вот сейчас она также требовательно спросит ее имя! Девушка внутренне собралась ответить чем-нибудь язвительным, как вдруг толпа перед ними оживилась. Пожарный инструктаж закончился, и ученики со всех ног побежали в свои корпуса, создавая толкотню больше, чем при самой тревоге. Сирена была ложной, а вот усилившийся дождь очень даже реальным.

Не дожидаясь “допроса”, Арианна подошла к Камиле и буркнула новенькой из-за плеча:

– Нам тут холодно, а требовательные распросы тепла не добавляют. Если хочешь знать побольше имен в этом неразговорчивом месте, то сбавь свой тон минимально в половину.

Ли сощурилась и медленно сжала вытянутые руки в кулаки. Арианна напряглась, ожидая непредсказуемых действий, но та лишь раздраженно плюнула в сторону.

– Грейтесь на здоровье, – и быстро зашагала в сторону женского корпуса.

– Кто это? Вы не поладили? Из-за чего?

Едва новенькая отошла, как Камила оживилась и вопрошающе уставилась на соседку. Арианна с трудом собрала намокшие волосы в высокий хвост и подняла воротник пальто под самое горло.

– Не люблю командирш.

– Арианна.

Она увидела его раньше, чем услышала свое имя. Адриан Ларрета шел к ним твердым шагом сквозь поток учеников, которые расступались перед учителем словно море перед Моисеем. Приблизившись, мужчина коротким кивком поприветствовал Камилу и наклонился к Арианне:

– Я перенес дела на следующие выходные, так что поездка в силе.

– Спасибо. Это… очень кстати.

Казалось, с его появлением перестал идти дождь, а в хмуром небе заиграла радуга. Девушка украдкой скользнула взглядом по грубоватой ладони, держащей незажженную сигарету в пальцах, по аккуратно уложенным черным волосам, обрамляющим суровое бледное лицо, по строгому безукоризненному пальто, на котором виднелась лишь пара дождевых капель – в противовес другим учителям, растрепанным и промокшим до нитки…

– Ари, я пойду, – слова Камилы донеслись издалека, как из параллельного мира. Вроде слышишь, но не придаешь ни малейшего значения.

– Да, конечно…, – соседка сбежала прежде, чем дождалась ответа. Неизвестно, что больше вгоняло Камилу в ужас – общество учителя “права”, его властная фигура и тяжелый взгляд, или его предмет, к которому та готовилась меньше всего, так как совершенно не понимала.

Адриан, в свою очередь, не обратил на побег ни малейшего внимания. Даже голову не повернул.

– Увидимся через пятнадцать минут, я пока погрею машину. Оденься потеплее.

В ответ Арианна невнятно кивнула. Одеться теплее – в ее бесформенный пуховик и толстую вязаную шапку – можно в темное, морозное утро перед уроками или на школьную экскурсию. Но только не на прогулку с Адрианом.