скачать книгу бесплатно
Ипат выдержал душераздирающую для водилы паузу, вынул что-то из кармана, сунул тому за пазуху.
– Лады…
После того как отомкнули кузов, группа ловцов бодро выскочила наружу и, невзирая на метровой глубины сугробы, стала легкомысленно прохаживаться взад-вперёд, делая явно бесхитростный вид, рассчитанный на то, чтобы водила не думал лишнего.
Водила, в общем-то, и не помышлял. Его, конечно, интересовало многое, но, случайно встретившись с Ипатом взглядом, он враз растерял все свои интересы, кроме одного – остаться в живых. Уже завёлся мотор, лопасти начали постепенно раскручиваться, и тут ко всем впечатлениям добавилось последнее.
Дверь кабины неожиданно распахнулась. Прямо перед собой до смерти перепуганный водила увидел голову предводителя: дублёную кожу, колюче-проволочную щетину, массивный подбородок, увенчанный тонкой ниткой жестоких губ, и острые пронзительные зрачки, один глаз обрамляла кровавая кашица из утерянного уха.
Изображение Ипата слегка покачнулось в водительском сознании. Ипат степенно положил сосисочный палец поперёк линии рта.
– Молчок!..
И дверь кабины захлопнулась.
В тот же миг фургон словно подбросило. Реактивно громыхнуло, послышался свист, повалил дым, и машину унесло в обратном направлении. Изловители Рыбы остались наедине с судьбою.
Враз закипела работа. Теперь, когда чужое соглядатайство растворилось в пространстве, команда раскрепостилась полностью. Выяснилось, что, несмотря на кажущуюся катастрофичность любого из рыболовов, дело они знают отменно. Коллектив сплочённо двигался, функции одного гармонировали с обязанностями другого. Движения отличались лаконизмом, мысли – отсутствием. На всех легла печать профессионального культа, состоящего из махровой самонадеянности, веры в правость и стремительного натиска.
Усмотрев означенное место, Федорушка вырыл в снегу ямку – довольно комфортную и красивую. После чего раздобыл дровишек и возжёг на дне ямки аккуратный костёр. Аглая ему помогала. Действовали они споро. Единственные разногласия возникли по поводу того, чем добыть огонь: спичками или трением друг об друга двух кусочков коры. Федорушка схлопотал подзатыльник за умственную отсталость, и подготовка двинулась по вновь установленному курсу.
Торопились в угоду часу «икс», который наступал с момента подавания кукушкой голоса. Она должна была гавкнуть четыре раза, а следом воровато закашляться. Сие означало знак ко старту. Точного стартового времени не знал даже Ипат. Все имеющиеся знания ограничивались приметами. Самая важная из примет – молния на востоке – осуществилась. Потому и шевелиться требовалось сравнительно молниеносно.
Вынув из чудного треугольного чемоданчика Сифы автоген, Ипат начал методично его настраивать. Сифа тем временем, достав оттуда же несколько толстых книжных томов, разложила их у себя на коленях. Она погрузилась в чрезвычайно глубокие размышления: замысловато шевелила бровями, иногда указывала рукой в сторону пруда, бормотала какие-то шаманские заклинания, а под конец даже погрозила небу кулаком.
Неприкаянной оставалась Коля Андрей. Потыкавшись в четыре стороны света, безмозгло побродив между участниками команды, она вынуждена была отойти в сторонку, привалилась к первому попавшемуся дереву и стала издавать тупые гортанные звуки – нечто среднее между «о» и «й». Звучала она то и дело, с краткими неравномерными интервалами, потихоньку раскачивалась, как бы сокрушаясь. Сквозь русалочьи волосы просматривался ужас пополам с отчаянием, но остальные старались её муки игнорировать. Федорушка, правда, и на этот раз не в силах утерпеть, встрял с пресловутой сердобольностью.
– Мается, болезная. Ишь, как её забирает!
Сифа прервала эзотерические бормотания и гневно осадила старика:
– Уймись, хрычёвник! Оставь. Не родная она нам. А будешь скулить – вычеркну!
Ипат предупреждающе хмыкнул, и Сифа осеклась.
– Да я что ж… – оправдывался Федорушка. – Я как лучше хотел. Дело-то не шутошное. А то вон как надысь глумились над человеком, глумились, а он возьми, да и заплакай.
– Это ты про кого это? – спросила Аглая.
– Да про соседа мово бывшего. На верхней полке который спал, надо мной. Хороший был человек. Даром што писался шибко. Да это уж с кем не бывает. Иной раз пьёшь-пьёшь водичку, а она всё никак. Зато в другой раз так разберёт, прямо страшно становится.
Костёр вскоре догорел. Они расчистили место от золы и углей, Ипат взял сапёрную лопатку и несколькими энергичными взмахами расшвырял отогретую землю. Глазам компаньонов предстала круглая чугунная крышка, закрывавшая вход в какой-то ход, похожий на канализационный. Никаких следов ручек или других возможных приспособлений для открывания крышки заметно не было. Люк выглядел герметично запаянным и неприступным.
– Добре… – откомментировал Ипат. В его руках вместо лопатки появился автоген. Вспыхнуло голубоватое пламя.
– Давай, Ипатик! Давай, родимый! – радовался Федорушка. Он притопывал на месте от нетерпения. Драное пальтишко его распахнулось, колпак сбился на затылок и сплющился, но Федорушка забыл обо всём, окончательно заворожённый разворачивающимся действом.
– Распрыгался, козёл бескопытный, – заворчала Аглая, – а как ещё всё повернётся, кто знает? Варили-то летом, хрен знает каким инстру?ментом.
– Фигня… – холодно молвила Сифа, – а то ты Ипата не знаешь.
– Ипата-то я знаю. Да неужто уж всё так гладко пройдёт? Глянь, глянь, на пламя-то. Покривело!
Ипат звучавшие вокруг разговоры оставлял без внимания. Он делал дело, не забывая смолить очередную цыбарку.
Коля Андрей чуть угомонилась, прекратила издавать звуки и теперь безмолвно чесалась, елозя спиной по древесному стволу.
Операция по удалению крышки близилась к финишу. Коллектив взволнованно замер. Ещё чуть-чуть и автоген заглох. Ипат решил открыть вход на манер консервной банки – резал по окружности, но не полностью, оставил узкую перемычку. Потом, опираясь на неё, крышку отогнул, обхватил двумя руками, повернул раз-другой вокруг оси, вырвал и отбросил подальше. Раскалённые края пожгли ему ладони, от кожи на руках валил едкий дым, но Ипат даже не поморщился – так только, поплевал слегка и вытер об штаны. Призрак улыбки тронул его лицо.
– Стои?т, – подтвердил он.
Компанию потрясло громовое «ура». Все сгрудились перед отверстием в земле, восхищённо рассматривая уходящие вниз стены и каменную лестницу. Её Ипат летом собственноручно сколотил из ветхих бетонных ступенек. Лестница опускалась в самые недра, стены которых покрывала облицовочная плитка с изображениями цветка грязнодуха.
Пока что всё продвигалось без осложнений. Общество решило наскоро перекусить, а для этой цели спуститься в подземелье, благо там не гулял ветер. Единственный лестничный пролёт, примерно одиннадцатиметровой длины, заканчивался обширной площадкой, своеобразным холлом. Сифа обошла его вокруг и зажгла несколько трёхсвечников, торчащих из стен. В помещении сразу стало уютнее.
Они расселись прямо на земляном полу. Как водится, из чудного треугольного чемоданчика появилось необходимое – вилки, ложки, штопор. Ипат взял себе бутерброд с бараньей ногой, Федорушке дали ватрушку и пук укропа, Аглае досталась миска щей, Сифа ограничилась яблоком.
– За чтоб! – провозгласил Ипат, первым отхлебнул из бутылки и пустил её по кругу.
Колю Андрея пригласить не догадались. Она осталась наверху и, только свесив голову вниз, сквозь волосы робко взирала на трапезу остальных участников мероприятия…
?
Воспользуемся моментом и отвлечёмся ненадолго, чтобы разобрать некоторые любопытные подробности диспозиции, специфики помещений, в которых разовьются дальнейшие события; расскажем об их смысле и предполагаемых характерных особенностях.
Как уже упоминалось, согласно последним данным ихтиосемантики, Рыба двигается, преимущественно, сверху вниз. Подманивать её надлежит игрой на всяческих музыкальных инструментах, одновременно соблюдая правила всецелой безопасности. Лучший для рыболовца вариант излова – поддонный. Разрабатывать его Ипат начинал в одиночку, ещё полгода назад, постепенно завлекая к себе в помощь нужных людей, – так сложился известный нам коллектив. Непосредственный акт ловли Ипат задумал осуществлять глубокой зимой, когда лёд на пруду немыслимо крепок. Таким образом, если Рыба попытается выкинуть какой-нибудь фокус – скажем, захочет подняться на поверхность и улететь, – путь к небесам ей преградит мощный ледовый заслон. Риск в таком случае хоть и ничтожно, но снижается.
Среди множества народных музыкальных инструментов-приманок они, по компетентному совету Федорушки, выбрали гусли – вещь наиболее завораживающую и проникновенную (опять же по федорушкиному разумению). Для того чтобы исполнитель много не болтал, Аглая насоветовала присовокупить к гуслям ещё и дудочку – заткнуть ею федорушкин рот. Тогда, с одной стороны, не будет лишних слов во время ловли, а с другой – значительно расширится полифоническая гамма.
Разумеется, громадную трудность представляла задача отгорожения подводного мира от мира поддонного – причём так, чтобы не лишить себя возможности крепко ухватить подплывшую Рыбу (ухватить, само собой, в воде), а затем стянуть её вниз, к рыболовам. В какую-то минуту загвоздка казалась неразрешимой, но неожиданно из тени на свет вышла Сифа. Она порекомендовала хитроумную систему шлюзов под названием «Тройной обспуск». Согласно принципам системы, надлежало затаскивать Рыбу не прямиком в подземелье, а в промежуточную междустанцию, вода из которой откачивалась с помощью насосов. В случае удачи, рыболовцы могли спокойно забрать добычу с получившейся искусственной мели.
Шлюзовые камеры сооружались исключительно из гладкоствольных заострённых осиновых кольев. Сверху Ипат ради убедительности покрыл их толстыми листами нержавеющей стали. В целях гуманизации колья пришлось испещрить надписями, типа «мы – твои друзья!» и «не бойся нас, мы тоже не будем!»
Оставался последний вопрос – чем Рыбу ухватывать? Спустя полтора месяца обширных конфронтационных дискуссий, сошлись на следующем. Поскольку ухватывать Рыбу следует нежно (исходя из принципов терраинкогнитства), но вместе с тем и запанибратски (во избежание фиаскоидных эксцессов), изловителям пришлось смастерить конструкцию, удовлетворяющую одновременно требованиям природных аналогий, местечковой антропоморфности и максимально допустимой простоты. Другими словами, искомое рассчитывали ухватить двумя раковидными клешнями. Их металлический каркас обтянули высококачественной оленьей кожей, на окончаниях под кожу вживили массу личинок, червей, моллюсков, приправили их ряской. Кроме того, начинку сдобрили изрядным количеством специй, вплоть до извращённо экзотических. Таких, например, как квинтэссенциальная вытяжка из листовых прожилок кинзы. В угоду административному порядку каждую из клешней снабдили синим проблесковым «маячком». Но без сирен! Чтобы обезопасить себя от акустических метаморфоз.
Безусловно, команда пыталась предусмотреть любые возможные причуды. Подземное «градостроительство» не ограничивалось глубокой норой, расположенной на заданной глубине и тянущейся в одном направлении к прудному центру. Мудрость Ипата, точнее, его искушённая прозорливость, народила бесчисленное множество ходов, переходов, заходов и уходов. В частности, наиболее сложным оказался переход от четвёртого куста бузины бездомной (в июне, справа от преддверия) к поваленному валежнику, расположенному чуть левее по азимуту Большой Медведицы (в период с 15-ого по 22-ое декабря), а самый дальний уход заканчивался глухой стеной из разноцветного туфа на подступах к Пиздецку. Общая сеть разответвлений напоминала паутину, сооружаемую пауком вида Latrodectus Mactans, и не подразумевала особого смысла. Просто этот коридорно-коммуникационный ансамбль был грандиозным, как сама Рыба, и столь же многозначным. Тем самым Ипат хотел если уж и не поразить рыбье воображение, то, по крайней мере, уравновесить её значимость с мастерством рыболовов.
Самое любопытное однако же заключалось не в технической оснастке и не в идеологических пертурбациях, а в том, что никаких предварительных планов относительно утилизации добычи, её применения или мало-мальского использования строить было невозможно. Характером своим, неординарностью, мифологичностью и всяческими другими параметрами Рыба начисто отвергала даже малейшую возможность присесть на камень, подпереть голову кулаком, задуматься, а самое главное – додуматься до чего-нибудь конкретного, реального и понятного. На этот счёт компания располагала определённым мнением, но поскольку драка уже началась, мы вынуждены прервать разглагольствования и перейти к исполнению своих прямых обязанностей, то есть к освещению происходящих событий.
?
– Пидарас! Пидарас! – изменённым голосом вопила Аглая и со всего маху била Федорушку миской по голове. – Пидарас! Пидарас!
Бедный Федорушка тщетно пытался кричать. От неожиданности он вдохнул укроп и проглотил воздух.
Сифа, хоть и поддерживала Аглаю мысленно, для порядка сперва уколола её шилом в зад, а только потом, в целях сохранения общего менталитета в парламентских рамках, постаралась, опять же тщетно, схватить Аглаю за руку и вырвать миску. Рука мелькала столь быстро, что Сифа регулярно промахивалась. Федорушке с каждым мгновением доставалось всё больше.
Обструкция произошла из-за малой федорушкиной удовлетворённости съестным рационом. Неожиданно для присутствующих он достал консервную банку. В банке же находилась не какая-нибудь там ветчина или филе колбасы, а сардины, бланшированные в масле. Как только Аглая прочла надпись на банке (а она первой её заметила), то безжалостно набросилась на простодушного старичка. Пошло и поехало так, что никто даже моргнуть не успел.
Приостановил Аглаю голос Ипата.
– Э? – спросил Ипат.
– Сама знаю! – огрызнулась та. – Сглазит, пидарас – вот что. Рыбу спугнёт!
Довод показался весомым. Ипат угрюмо набычился. Его жестокие губы пропустили целых три слова:
– Сигнал пусть сторожит.
– Точно! – согласилась Сифа.
Вдвоём с Аглаей они схватили Федорушку и поволокли вверх по лестнице. Старик ошарашенно заглох. По пути они до смерти перепугали Колю Андрея. Существо метнулось куда-то вдаль и оттуда, с почтительного расстояния наблюдало вынос тела на поверхность земли.
Федорушку предали снегу, наказав бдительно прослушивать эфир, выжидая гавканье кукушки. Напоследок Аглая ещё раз воспользовалась сардинами. Треснув ими старика по голове, сказала: «Тут жри свою падаль, вшивый свинтус!» и вместе с источающей презрение Сифой немедленно удалилась в подземелье.
На небе пыжилась луна. Час «икс» неумолимо двигался навстречу. Начались завершительные приготовления. Ипат регулировал герметичность шлюзовых отсеков, Аглая устанавливала микрофон, настраивала подводные громкоговорители и эквалайзер, Сифа приматывала бечёвкой гарпун к прибору ночного видения – то был в некотором роде залог, символизирующий единение передовой техники с заветами предков.
Всё сложилось как нельзя лучше. Едва установили оптику, вскрыли ящики со взрывчаткой и насадили червя на подстраховочный крючок, как прибежал оглашенный Федорушка с выпученными глазами.
– Лаяла! Лаяла!
Его бородка сползла на сторону, изо рта откровенно несло консервами.
– Ну? – угрожающе спросила Аглая. – А потом?
– Потом?.. – озадачился Федорушка. – Потом поперхнулась.
– Добре, – молвил Ипат.
Он поднял вверх громадный кулак. Остальные упёрлись в него своими кулаками. Мгновение остановилось… В помещение тихо вползла Коля Андрей.
Ипат сдвинул брови и дал отмашку:
– ПРЫГ!!
Общество бросилось занимать места, согласно боевому расчёту. Включился центральный пульт управления, контролируемый Сифой. Головной компьютер показал, что режим гравитации, сбор космической энергии, давление, температура и реакция зрачка на свет соответствуют заданным параметрам. Слышалось тоненькое скрежетание – осциллографы усердно вычерчивали ломаные кривые.
– Звук?
Голос Ипата был твёрдым, руки обхватывали манипуляторы клешней.
Аглая наклонилась к микрофону:
– Ловись… Ловись, ловись…
Чуть повернула регулятор низких частот и добавила уровень на правый канал.
– Ловись… Ловись, большая и маленькая… Ловись… Норма!
Она повернулась к Федорушке и мотнула головой. Тот стоял наготове: вместо колпака – головной телефон, на шее висели гусли, изо рта торчала дудочка.
– Ту-ту, – сообщил Федорушка о полной готовности.
Наступал всемирно-исторический момент. Длиннейшая эпопея приготовлений, сомнений, криков, бития морд, научно-исследовательских конференций осталась позади. Теперь, по-видимому, всё должно было свершиться. Они прекрасно, конечно, понимали, что это – экспедиция. Всего лишь экспедиция – далеко не первая и только в их правоте, в их сугубо личной убеждённости последняя. Но какое им было дело до других! Не другие находились сейчас на передней линии, разграничивающей тайну с задохшейся обыденностью. Не другие подошли к финальному рубежу, за которым через считанные минуты должно произойти важное.
Чувствуя глубоко внутри себя нечто, напоминающее лёгкую взволнованность, Ипат водил глазами по длинному ряду телевизионных дисплеев, отражавших информацию с камер наблюдения. Камеры висели по всему внутреннему лабиринту и давали ловцам возможность контролировать обстановку вплоть до самых отдалённых уголков подземных катакомб.
На участке ХЕК-98 внимание Ипата привлекла слабо мотивированная, как ему показалось, тень. Сперва он машинально повёл взгляд дальше, но потом всмотрелся в экран повнимательней и глухо зарычал. Мощной ладонью он вогнал в пульт кнопку синхронизации. Теперь и остальные участники заметили, что не более чем в ста метрах от них, здесь же, под землёй, кто-то прячется. Тень еле уловимо подрагивала, а потом вдруг съёжилась и втянулась за пределы видимости.
– Из-ме-на!!! – взревел Ипат.
Раздался оглушительный вой – заработала сигнализация. Аглая в бешенстве выскочила из командного отсека и помчалась разбираться. Федорушка метнулся ей помочь, но Ипат строгим жестом приказал осадить. Коля Андрей, в мечте о бегстве, рухнула, как подкошенная, на пол. Ополоумев, она долбила головой стену, а ногами вертела в воздухе, словно ехала на велосипеде.
Сигнализация орала до тех пор, пока не кончилась солярка, затем наступила уничтожающая тишина. Собравшиеся ждали развязки. Они расслышали сначала далёкую невнятную возню, вслед за ней более отчётливые звуки ударов, истошный вопль «пидарас!», и в помещение ввалились двое: Аглая и… водила. Заикающийся, мокрый, глупый водила. Его колотила крупная дрожь, ноги заплетались. Разъярённая Аглая шинковала его ладонями, как капусту – по лицу, по шее, в грудь, в живот.
Федорушка, не в силах перенести столь ужасного побоища, всплеснул руками, запричитал, забегал. Страшась близко подойти к Аглае, он подошёл сзади к водиле и, призывая к умиротворению, пронзительно гуднул в дудочку. Для того произведённый аккорд оказался заключительным. От водительских штанов немедленно расплылся характерный запах.
Аглая с визгом отскочила, Сифа брезгливо зажала нос.
– Свят, свят… – опешил Федорушка. В растерянности он уронил инструмент.
Действовать оставалось Ипату. Он и приступил: свинцовая пятипалая длань ухватила злоумышленника поперёк туловища и двинулась с ним к выходу.
По дороге водила всхлипывал и лепетал.
– Я больше не буду, – говорил он, – правда, не буду. Честно-пречестно. Я только посмотреть хотел. Я никому не расскажу. Отпустите меня, дяденька. Ну, пожалуйста. Я буду вас слушаться, я больше не буду. Ну, пожалуйста, дяденька…
Мольба не действовала. Ипат вздымался по лестнице наружу, крепко держа пойманную жертву. Поднявшись на поверхность, он набрал полную грудь воздуха, размахнулся и с богатырским присвистом запустил водилу в сторону Пиздецка.
Долго стоял, смотрел, как тело лазутчика, уменьшаясь в размерах, растворяется на небесном фоне… Скоро оно пропало из виду.
– Каналья, – процедил Ипат, ухмыльнувшись, впрочем, сравнительно добродушно. Он кратко высмолил очередную цыбарку и вернулся на исходные позиции.
Они теряли драгоценное время. Пришлось суетиться, пересматривать принципы обеспечения безопасности, перепроверять часть внутренних территорий, размораживать аварийный ступор вычислительных систем и делать многое другое. Обратный отсчёт начался в восьмом часу утра, когда до исхода часа «икс» оставалось совсем немного. Вернее, совсем почти ничего не осталось.
Пять. Открылись ворота дальнего шлюза.
Четыре. Замелькали синие «маячки» на клешнях. Состояние гидравлики – нормальное.
Три. Акустика: коэффициент детонации – минимальный, коэффициент гармоник – умеренный, диапазон воспроизводимых частот – от 3 Гц до 31 кГц.
Два. Ипат в целом удовлетворён работой механизма.
Один. Пошла трансляция из-под воды.
Ноль. Голос Аглаи: «Смотри, пидарас. Если подведёшь, я твой нюх вытопчу!»
СТАРТ!
