Подземье. Оружие дроу

Оксана Абрамкина

Подземье. Оружие дроу

Глава первая

Воздух в Солнечной Долине всегда был чистым, напоённым ароматом цветущих садов, свежескошенной травы и дыма от очагов. Каждое утро, когда солнце поднималось над горизонтом, его лучи нежно касались зелёных холмов, как будто обнимая их. Жизнь здесь текла размеренно, в соответствии с ритмом природы, подчиняясь её законам. Солнце поднималось и опускалось, дни сменялись ночами, и всё это казалось вечным и неотъемлемым.

Село называлось Солнечной Долиной не случайно. Это название идеально отражало её тихую, мирную жизнь. Деревня располагалась в низине, окружённой со всех сторон невысокими, поросшими густым лесом холмами. Они обвивали её, как уютная чаша, защищая от холодных ветров и непогоды. Домики, выстроенные из тёплого красного камня и тёмного дерева, были небольшими, но уютными. В каждом доме горел очаг, пылая круглый год, согревая своих обитателей в суровые зимы и создавая атмосферу домашнего уюта.

Мои родители, простые и трудолюбивые люди, всю жизнь посвятили работе на земле. Отец, Эрик, с мозолистыми руками и мудрыми, слегка прищуренными глазами, был мастером на все руки. Он умел пахать землю, чинить крыши и мастерить деревянные игрушки для детей. Каждый раз, когда я видела его за работой, как он с лёгкостью поворачивает плуг и, весь в пыли, с теплом говорит с растениями, я понимала, как глубоко он ценит свою работу и каждый плод, который она приносит.

Мать, Эллен, была женщиной с добрым сердцем и тёплым взглядом. Её голос, словно шуршание листвы, был успокаивающим и нежным. Она заботилась о доме, варила самые вкусные пироги с ароматными начинками и с любовью украшала каждые праздники. Когда я чувствовала себя плохо или грустно, именно её ласка и понимание могли вставить улыбку на моё лицо.

Эрик и Эллен мечтали, чтобы я продолжила их дело. Они верили, что жизнь на земле – это лучший выбор, что труд, вложенный в заботу о природе, приносит внутреннее удовлетворение и покой. Их уверенность была глубока, и каждый усталый вздох у них был полон гордости за выбранный путь.

– Мелинда, ты же видишь, как хорошо мы живём? – произносил отец, указывая на широкое поле, где росли сочные, спелые помидоры, сверкающие на солнце, как красные драгоценности. – Труд на земле – это благородное дело. Это наша жизнь, основанная на простых радостях.

– Да, отец, – отвечала я покорно, но внутри у меня закипали противоречивые чувства. Я сдерживала вздох, стремясь не дать волю своим мечтам.

Я любила своих родителей. Их забота и труд были несомненно важными. Но сама жизнь в деревне меня не захватывала; меня сдерживала эта рутина, однообразие и предсказуемость. Мои мечты о приключениях летали далеко за пределами Солнечной Долины, где леса простирались в далёких краях, где реки срываются с водопадов, где горы скрывали тайны, а звёзды шептали о далеких мирах.

– Мелинда, ты знаешь, что твоя судьба – это земля, – говорила мама, укладывая меня спать, её рука нежно касалась моей щёки. – Ты будешь помогать нам с отцом, и вместе мы будем жить в мире и согласии.

– Да, мама, – отвечала я, чувствуя, как груз моих несбывшихся мечтаний становится ещё тяжелее. С каждой фразой её улыбка вызывала у меня чувство вины, и я с ужасом осознавала, что на самом деле не могу противостоять этим ожиданиям. Я оставалась в ловушке своей двойной жизни: с одной стороны, я любила уют и заботу своего дома, а с другой – моё сердце стремилось к неизведанному. Была определённая безысходность в этих размышлениях, и к вечеру, когда за окном начинали собираться облака, я, затаив дыхание, думала о том, что в мире есть намного больше, чем холодные, старые стены, вокруг которых крутился мой мир.

Ночью, когда дом погружался в глубокое, сонное молчание, прерываемое лишь тихим потрескиванием углей в очаге и мерным дыханием спящих родителей, я тайком выскальзывала наружу. Сквозь щель в ставнях просачивался бледный лунный свет, серебрящий знакомые очертания деревьев и холмов. Я выбиралась во двор, а затем осторожно пробиралась к небольшому холму за деревней, откуда открывался вид на бескрайнее, усыпанное звёздами небо. Там, под этим величественным, бездонным куполом, я проводила часы, глядя на мерцающие россыпи далёких миров и вплетая свои мечты в тишину ночи.

Я мечтала о мире, где небо не было бы ограничено лишь верхушками знакомых деревьев, а горизонт не обрывался бы у края родных полей. Я грезила о мире, где каждый день был бы наполнен новыми открытиями, где я могла бы встретить необычайных людей с удивительными судьбами, увидеть создания, о которых лишь слагают легенды, и услышать невероятные истории, способные перевернуть сознание.

В нашей деревне было немного жителей, и большинство из них были хмурые, погружённые в свои заботы старцы, для которых каждый новый день был лишь повторением предыдущего. В моих же мечтах я видела себя гуляющей по узким, извилистым улочкам городов, которые упирались в небо своими величественными, будто вырезанными из камня башнями, увенчанными замысловатыми шпилями, остриями вонзающимися в облака. Я представляла, как брожу по шумным, многолюдным рынкам, где воздух был напоён ароматом экзотических фруктов и пряностей, где в пестрых лавках сверкали драгоценности и манили таинственные, волшебные артефакты.

Мои мечты уносили меня в залы старинных замков, украшенных пышными гобеленами, на которых оживали сцены из древних мифов и героических сказаний. В этих стенах, казалось, ещё слышался шёпот истории – истории о мудрых королях и прекрасных королевах, доблестных рыцарях и томящихся принцессах. Я мечтала увидеть роскошные балы, где кружились в танце пары в искрящихся нарядах, послушать музыку, сочиненную великими композиторами, которая способна тронуть самые потаённые уголки души, и попробовать деликатесы, приготовленные лучшими поварами королевства, вкусы которых были бы мне совершенно незнакомы.

Город, который больше всего манил меня, словно магнит, назывался Аметист. Он был не просто городом – он был легендой, о которой шёпотом рассказывали странствующие торговцы и отважные путешественники, редкими гостями заглядывающие в Солнечную Долину и приносящие с собой слухи о далёких, неведомых землях. Аметист, по их рассказам, стоял на берегу огромного озера, воды которого переливались всеми оттенками синего и фиолетового, словно гигантский, огранённый самой природой драгоценный камень.

Город был построен из ослепительно белого камня, который сверкал на солнце, будто нетронутый снег или жемчуг. Его крыши венчали изящные, лёгкие башни, устремлённые ввысь, увенчанные острыми шпилями и флюгерами в виде фантастических созданий. Улицы, вымощенные гладкими, отполированными временем камнями, были широкими и просторными, и по ним, словно потоки, непрерывно двигались элегантные кареты, запряжённые ухоженными лошадьми, и толпы людей, одетых в яркие, диковинные одежды, каких я никогда не видела в своей деревне.

В самом сердце Аметистового города, по рассказам, стоял величественный храм, посвящённый богине света и мудрости. Его огромный купол был украшен сложнейшей мозаикой, которая сияла на солнце, словно тысячи пойманных звёзд, отражая их небесный свет.

Говорили, что в Аметистовом городе жили великие маги, чьи заклинания могли менять мир, мудрецы, знающие ответы на самые сложные вопросы, и художники, чьи творения могли заставить камни плакать. Город был не просто городом – он был центром культуры, науки и магии, средоточием всего самого удивительного и невероятного. В нём, по слухам, было всё, о чём я в своей маленькой деревне даже не смела мечтать: красота, богатство, тайны и волшебство, разлитое в самом воздухе.

И я представляла себя там – идущей по этим залитым солнцем улицам Аметистового города, восхищаясь его непередаваемым великолепием, слушая музыку, играющую на площадях и заставляющую сердце петь, и разглядывая витрины магазинов, полных сверкающих драгоценностей и таинственных, манящих волшебных предметов. Я мечтала попасть в Аметистовый город, чтобы увидеть его своими собственными глазами, вдохнуть его атмосферу, пропитанную свободой и чудесами, и, возможно, познакомиться с его жителями – теми самыми необычными людьми, о которых я так долго грезила под звёздным небом Солнечной Долины.

Я не хотела быть ограничена рамками этой тихой, предсказуемой деревенской жизни, где каждый день был похож на предыдущий. Моя душа жаждала свободы, ненасытного познания, новых горизонтов, неизведанных путей. Я стремилась вырваться из этого уютного, но слишком тесного мирка.

Но, к сожалению, казалось, мне предстояло провести всю свою жизнь именно здесь, в Солнечной Долине, среди полей и холмов, которые, как бы я их ни любила, ощущались как стены.

Солнце, уже склонившееся к горизонту, щедро заливало долину мягким, тёплым золотистым светом. Каждый стебелёк изумрудной травы превратился в сверкающее море, волнующееся от лёгкого ветерка. Этот ветерок шелестел листьями на ветвях фруктовых деревьев, разнося по воздуху дурманящий аромат спелых яблок и груш. Я шла по узкой, утоптанной тропинке, ведущей к полю, где моя семья выращивала овощи. Мои лучистые глаза цвета янтаря ловили последние лучи солнца, а копна каштановых волос, свободно распущенных по плечам, развевалась за спиной. Рядом со мной, весело болтая о чём-то пустяковом, шла моя подруга детства, Изабелла. Её огненно-рыжие волосы, казалось, сами по себе излучали свет в вечернем солнце, а веснушки были разбросаны по её лицу, как солнечные блики, причудливо рассыпанные по коже.

– Мелинда, – вдруг спросила Изабелла, её весёлый тон сменился задумчивым шёпотом, – ну как думаешь, что там, за этими стенами? – Она кивнула в сторону внушительных, серых стен, которые виднелись на дальнем склоне холма, мрачно выделяясь на фоне золотого неба.

Я невольно вздрогнула, словно от прикосновения к чему-то холодному и неприятному. С самого детства Пансионат Сновидений – так называли это мрачное заведение – вызывал у меня необъяснимый страх. От него всегда веяло какой-то таинственной, пугающей аурой.

– Не знаю, – прошептала я, мой голос стал тихим и напряжённым, – и… знать не хочу.

Изабелла хмыкнула, но тоже невольно потупилась, устремив взгляд в землю. Даже её обычно неунывающий дух дрогнул перед этой громадой.

– Как-то… жутковато, правда? – спросила она, с тревогой глядя на серые, высоченные стены, за которыми, по слухам, обитали люди, лишившиеся рассудка, те, чьи умы сломались под тяжестью жизни или чего-то более зловещего.

– Лучше не думать об этом, – ответила я, стараясь отбросить тревожные мысли, которые, как липкая паутина, цеплялись за сознание всякий раз, когда мы оказывались рядом.

– Да, лучше, – согласилась Изабелла, тут же пытаясь разрядить напряжённую атмосферу. Её голос зазвучал искусственно бодро. – Давай лучше поговорим о том, что мы будем делать с этими овощами завтра! Может, испечём пирог с начинкой из того нового сорта, который вы посадили?

Мы обе засмеялись, но в нашем смехе слышалась фальшь. Несмотря на то, что мы обе считали себя взрослыми и смелыми, мысль о Пансионате Сновидений, о его обитателях, о тех, кто жил за его высокими стенами, не давала нам покоя. Возможно, потому что мой обычный путь до полей пролегал так близко к этому склону. Я бы предпочла обходить это место стороной, даже если бы это удлинило мой путь вдвое.

– Знаешь, – сказала я, понижая голос почти до шёпота, словно боялась, что даже ветер подхватит мои слова и донесёт их до стен Пансионата, – Говорят, что некоторые из обитателей Пансионата… обладают странными способностями.

– Способностями? – глаза Изабеллы широко распахнулись от жуткого любопытства, и веснушки на её носу, казалось, стали ярче. – Какими?

– Не знаю, – призналась я, и в моём голосе звучал неприкрытый страх. – Но говорят… говорят, что они могут управлять стихиями… видеть будущее… или… или что-то ещё…

– Страшно… – прошептала Изабелла, её взгляд скользнул к далёким стенам, и по её коже, кажется, пробежала дрожь.

Мы молча подошли к краю поля, где нас уже ждала работа. За нами, на вершине холма, темнел зловещий силуэт Пансионата Сновидений. Он стоял там, как тёмный страж, охраняющий тайну, которая таилась за его неприступными стенами, бросая длинную тень на нашу мирную долину.

– Мы никогда туда не пойдём, – сказала я решительно, но с лёгкой, едва уловимой дрожью в голосе.

– Конечно, нет, – быстро ответила Изабелла, касаясь моей руки, ища подтверждения своим словам в моём прикосновении. – Мы же не… умалишённые. Я так точно нет, а ты?

– И я, – ответила я, и после этих слов мы обе засмеялись, пытаясь отбросить тревожные мысли, которые кружили вокруг нас, как стая тёмных птиц. Но даже в нашем смехе, несмотря на все усилия, всё ещё звучал отголосок страха, и глаза наши продолжали невольно бросать взгляды на мрачный силуэт на холме.

Глава вторая

Солнце уже поднялось над горизонтом, его первые лучи окрасили восточное небо в нежные розовые и персиковые тона, когда я, накинув на плечи лёгкий льняной плащ, вышла из дома. Воздух был прохладен и свеж, напоённый ароматом утренней росы. Сегодня мне предстоял неблизкий путь – поход в соседнюю деревню, Красный Ключ, чтобы выменять выращенные моими родителями овощи на ткань. Я очень любила шить, и мне всегда не хватало новых, интересных материалов для моих маленьких проектов.

Дорога в Красный Ключ была мне знакома до последней кочки, с самого детства я не раз ходила по ней. Я шла по утоптанной тропинке, петляющей через бескрайние поля, утопая в зарослях диких цветов, что щедро рассыпались по обочинам, и легко перепрыгивая через журчащие ручьи, струящиеся по склонам пологих холмов. Каждый шаг здесь был привычен и предсказуем, как узор на любимом гобелене.

В Красном Ключе меня встретил оживлённый, но неприветливый рынок. Он был наполнен шумом голосов, скрипом телег, гомоном животных и резкими запахами – запахами скота, свежего навоза, дешёвых духов и чего-то ещё, незнакомого и тревожащего. Привыкшая к тихой, размеренной жизни Солнечной Долины, я чувствовала себя здесь неловко и потерянно. Я торопливо пробиралась сквозь плотную толпу грубоватых крестьян и громких торговцев, стараясь никого не задеть, и наконец остановилась перед прилавком, где были разложены рулоны ткани.

– Здравствуйте, – вежливо сказала я, выкладывая на прилавок тяжёлый мешок с овощами, выращенными заботливыми руками моих родителей.

Продавец, пожилой мужчина с заросшим седой щетиной лицом и хитрыми глазами, хмыкнул, окидывая меня оценивающим взглядом.

– О, это ты, девушка из Солнечной Долины, – протянул он, словно вспоминая. – Что тебе нужно?

– Хочу выменять овощи на ткань, – ответила я, отодвигая мешок поближе к нему.

– Хм, – пробормотал продавец, снова оглядывая меня с головы до ног, и его взгляд задержался на моём лице. – Ткань у меня хорошая. Но ты, знаешь, не так уж и… красива для тебя…

Я почувствовала, как краска стыда заливает мои щёки. Я не привыкла к такой грубости, к прямым и неприятным словам.

– Я не просила тебя о комплиментах, – отчеканила я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, и пряча взгляд, чтобы он не увидел моего смущения.

Продавец ухмыльнулся, его глаза блеснули нехорошим огнём.

– А ты, знаешь, не такая уж и глупая, – сказал он, делая шаг ко мне. Его рука, толстая и мозолистая, скользнула к моему плечу, намереваясь схватить его. – Я бы мог предложить тебе кое-что… взамен тканей.

– Убери руку, – решительно произнесла я, не намеренная терпеть такое к себе отношение ни секунды. Но продавец лишь хмыкнул в ответ и специально сжал пальцы на моём плече, причиняя лёгкую боль. Я стиснула зубы и оглянулась по сторонам. К несчастью, лавка этого деревенщины находилась в стороне от основной суеты главного рынка, и никто из проходящих мимо не обращал на нас никакого внимания.

– Лучше будет покладистой, – улыбнулся продавец, и в его улыбке не было ничего доброго. Он не собирался меня отпускать.

– Лучше… – процедила я сквозь стиснутые зубы, сжимая кулаки до побелевших костяшек, – Убейся об стену.

Я не знала, откуда взялись эти слова, они просто вырвались наружу, рождённые внезапным, бурным всплеском ярости и отчаяния. Но в этот самый миг я почувствовала себя неимоверно сильной, словно внутри меня проснулась какая-то неведомая, дремлющая сила.

И тут произошло то, что повергло меня в абсолютный шок. Продавец, будто оцепеневший от моих слов или какой-то невидимой силы, сделал шаг назад. Его глаза расширились, но в них не было ужаса – лишь странное, пустое подчинение. А затем, без всяких колебаний, он бросился головой к ближайшей стене своей лавки. Раздался глухой, омерзительный удар, а затем его тело соскользнуло на землю, безжизненно раскинув руки.

Я отшатнулась, ошеломлённая и не понимающая, что только что произошло. Моё сердце бешено колотилось в груди. Неужели… неужели мои слова…

– Эй! – вдруг закричал продавец, вскочив на ноги, словно очнувшись от кошмара. Он в ужасе оглядывался вокруг, его глаза метались, не находя объяснения произошедшему. По его лицу стекала тонкая струйка крови из разбитого лба. – Что… Что происходит?! Что произошло?!

Он был в состоянии полного безумия, не понимая, что только что случилось, что заставило его совершить этот дикий, немыслимый поступок. А я… я стояла перед ним, замирая от осознания того, что, возможно, именно мои слова вызвали эту жуткую реакцию. В этот момент мир Солнечной Долины с его предсказуемостью и покоем показался мне невероятно далёким.

Не в состоянии произнести ни слова, оглушённая тем, что произошло, я отшатнулась от продавца на несколько шагов. Вся кровь отхлынула от моего лица, оставив лишь ледяную бледность. Не оглядываясь, не забирая мешок с овощами, я развернулась и, подгоняемая внезапно хлынувшим ужасом, бросилась бежать прочь из Красного Ключа. Звуки рынка, ещё минуту назад казавшиеся лишь фоновым шумом, теперь преследовали меня, превратившись в гулкий, тревожный фон для стука моего собственного сердца.

Мои руки дрожали так сильно, что я едва могла держать их прямо. В голове бушевала настоящая паника, перемешиваясь с диким, непонимающим изумлением. Я никогда не испытывала таких ощущений, никогда не чувствовала подобной силы, исходящей из меня, из моих слов. Что произошло? Как это возможно? Этот продавец… он будто подчинился моей команде. Моей команде…

Вопросы бушевали в моей голове, как шторм, переворачивая всё с ног на голову, но ответа на них не было. Я бежала по знакомой тропинке обратно в Солнечную Долину, не замечая ни красоты цветов, ни пения птиц, лишь пытаясь убежать от ужасающего осознания того, что я, кажется, способна на нечто… невозможное.

Утро в Солнечной Долине встретило меня прохладой и тишиной, совсем не похожей на вчерашний хаос. Сквозь щели в деревенских занавесках проникали лучи утреннего солнца, мягко окрашивая простую обстановку моей комнаты в тёплые золотые тона. Я лежала в постели, уткнувшись лицом в подушку, и чувствовала, как моё тело ломит от усталости и напряжения. Ночью я почти не спала, ворочаясь с боку на бок, а события вчерашнего дня прокручивались в моей голове бесконечной лентой, не давая ни минуты покоя.

Я никак не могла отделаться от образа продавца, лежащего без движения на земле после удара о стену. От звуков его крика, полного ужаса и непонимания, когда он вскочил. И, главное, от ощущения своей собственной силы, которая внезапно вспыхнула во мне, как огонёк, и тут же погасла, оставив лишь пепел страха и недоумения.

Вчера, в тот короткий миг, я чувствовала себя так, будто управляла какой-то неизведанной силой, которая была мне совершенно чужда, которую я едва понимала. И самая страшная мысль: а я ли это сделала? Действительно ли мои слова имели такую власть?

– Мелинда, доченька, вставай, завтрак готов, – раздался за дверью ласковый, нежный голос матери.

Я приподнялась на локтях, чувствуя, как по моим щекам струится холодный пот, оставляя на подушке влажные следы. Моя мать, Эллен, с её добрым, тёплым взглядом, всегда могла почувствовать, когда со мной что-то не так, даже по моему виду.

Дверь скрипнула, и она вошла в комнату, тут же остановившись у моей кровати.

– Что случилось? – спросила Эллен, её голос был полон тревоги, когда она заметила бледность моего лица и мой напряжённый, отсутствующий взгляд. – Ты выглядишь неважно.

– Ничего, мам, просто не выспалась, – пробормотала я, пытаясь натянуть на лицо неубедительную улыбку.

Я не могла рассказать матери о том, что произошло. Моя мать была доброй, отзывчивой женщиной, но она никогда не верила в магию, считая её лишь вымыслом, сказками для детей. Я боялась, что она не поймёт меня, не поверит, а может быть, даже испугается. При мысли о страхе в её глазах, мне тут же на ум пришли все те жуткие байки о Пансионате Сновидений, о людях, чьи умы сломались и которые, по слухам, обрели странные, пугающие способности.

– Ты сегодня совсем не похожа на себя, – прошептала Эллен, заглядывая в мои глаза, словно пытаясь прочесть в них ответ. – Ты что-то скрываешь.

– Не скрываю, мам, – ответила я, стараясь убедить не только её, но и саму себя в том, что всё это был лишь кошмарный сон, что ничего такого на самом деле не было.

Но воспоминания продолжали мучить меня, всё ярче и чётче прорисовываясь в моей памяти. Образ продавца, звук удара, ощущение силы – я не могла их стереть, как бы сильно ни старалась.

– Давай, вставай, позавтракаем, – сказала Эллен, обнимая меня, её прикосновение было нежным и успокаивающим. – Не грусти, доченька. Всё будет хорошо.

Я обняла мать в ответ, пытаясь найти хоть какое-то утешение в её тёплых объятиях, в её заботе. Но в душе у меня царила пустота и ледяной страх перед неведомым.

– Что… что со мной? – еле слышно прошептала я, уткнувшись ей в плечо. К счастью, мама не расслышала этих слов, затерявшихся в шорохе ткани и звуках её дыхания.

Я понимала, что мне нужно поговорить с кем-то, разделить эту ношу, но с кем? Кто мог бы понять меня? Изабелла? Нет, она бы только испугалась. Родители? Они не поверят. Я была одна со своей тайной, и я никак не могла её разгадать.

Глава третья

Солнечные лучи, уже набравшие силу, играли на изумрудных листьях фруктовых деревьев, отбрасывая причудливые узоры на утоптанную землю, когда я, с замирающим сердцем, направилась к дому Изабеллы. Каждый шаг давался с трудом, я чувствовала себя словно в тумане, мысли путались, и я совершенно не знала, как начать разговор, как рассказать подруге о том, что произошло вчера.

Дом Изабеллы был небольшим, но излучал невероятное тепло и уют. Он стоял на самом краю деревни, на солнечном склоне, словно утопая в зелени разросшегося сада. Стены дома были выкрашены в нежно-голубой цвет, напоминающий ясное летнее небо, а крыша была покрыта яркой красной черепицей, которая весело сверкала на солнце. Вокруг дома, словно живой, благоухающий забор, росли пышные кусты роз, чьи лепестки ещё хранили капельки утренней росы. В саду, поросшем старыми яблонями с искривлёнными ветвями, раскинулся небольшой плетёный столик, где Изабелла любила проводить долгие часы, погрузившись в чтение или склонившись над вышивкой.

Сам дом был наполнен запахом свежести и тонким ароматом лаванды, которую Изабелла заботливо выращивала. Воздух здесь был пропитан ароматом трав из маленького огородика за домом, где она собирала целебные растения.

Внутри дом был светлым и просторным, залитым мягкими солнечными лучами, проникающими сквозь большие окна. В главной комнате стоял массивный деревянный стол, отполированный временем, за которым Изабелла и её бабушка проводили вечера – читали вслух, вышивали при свете лампы или просто вели неспешные беседы, делясь новостями дня и старыми историями.

Над камином висела картина, изображающая идиллический сельский пейзаж, написанный яркими, сочными красками, словно оживший уголок нашего мира. На полках, уставленных до отказа, стояли книги – собрание, которое бабушка Изабеллы пополняла долгие годы, настоящая сокровищница знаний и историй. В одной из комнат была небольшая мастерская, где Изабелла хранила свои законченные вышивки, бережно сложенные ткани, краски и кисти – всё, что нужно для её творческих занятий.

Изабелла была на год старше меня, ей исполнилось восемнадцать лет, но в ней всегда чувствовалась какая-то внутренняя зрелость. Она была единственным ребенком в семье, потеряв родителей в результате несчастного случая, когда была совсем маленькой, и с тех пор её воспитывала бабушка.

Бабушка Изабеллы была доброй и мудрой женщиной, чьи глаза светились пониманием. Она научила внучку любить природу во всех её проявлениях, ценить знания, сокрытые в книгах, и вкладывать душу в каждое стежок вышивки. Она всегда поддерживала Изабеллу в её стремлениях, и её дом был для Изабеллы не просто жильём, а настоящим убежищем, местом силы и покоя.