banner banner banner
Ипостась
Ипостась
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Ипостась

скачать книгу бесплатно

Мыш встречался с Безликим Призраком пятый раз. Платил тот исправно, так, словно деньги вообще не являлись для него проблемой. Не в смысле, что у него их слишком много, а в том плане, что Призраку было глубоко наплевать на существование денег, как таковых.

После каждой встречи Мыш изнывал от желания проследить подключение Призрака. Он понимал, что делать этого не стоит, и проблема была не в шифровании данных. С этим ломщик, скорее всего, справился бы. Возможно, что и не оставив следов. Дело было в этике – Призрак соблюдал условия контракта. И еще дело было во власти, которой наверняка обладал Безликий. Если его власть слишком велика, а исключить этого никак нельзя, то Мыш рисковал не просто хорошей работой – головой.

– Условия внедрения?

– Как обычно – прилагаются к программе. Кстати, код программы можешь посмотреть.

Глаза ломщика на мгновение загорелись, выдав его интерес. Это не скрылось от размазанного шевелящегося облака.

– Конечно, если тебе интересно, – добавил Безликий.

Похоже, он издевается.

Мыш повертел в руках ярлык и положил его в карман, переместив тем самым ссылку на программу в свой «раллер». Движение оказалось неуклюжим, и один из трех сверкающих металлом шаров, что ломщик до сих пор держал в правой руке, выпал и резво покатился в направлении облака. Стремительный черный протуберанец резко выдвинулся вперед и, словно нога футболиста, остановил шар. Мыш вытянул руку, и шар послушно прыгнул назад к своему хозяину.

– Извините, – проронил он.

Безликий не ответил, а лишь снова заурчал, издав подобие грома. Все-таки Мыш никак не мог понять – он смеется таким образом или выказывает неудовольствие.

– Ты очень тонко работаешь, – перестав рокотать, сказал Призрак.

Догадался?

– Именно поэтому вы меня и наняли.

– Возможно, что по этой причине. Ты что-нибудь слышал о резонансе? – резко сменил тему разговора Безликий.

– О физическом явлении?

– Нет, о следе, который оставляет в сети работающий процессор. Например, «поплавок».

– Только «поплавок», – поправил Мыш. – Обычный процессор не оставляет никакого «резонанса», он прям, как стрела. Только плавающая технология создает короткоживущие изменения распределения зарядов на физических носителях.

– По этим изменениям можно поймать «поплавок»?

– Очень сложно.

– Но возможно?

– Если знать как и не медлить – «резонанс» исчезает очень быстро.

– И можно найти конкретный «поплавок»?

– Вы хотите найти какого-то ломщика?

Задав вопрос, Мыш прикусил язык – этим ломщиком вполне мог оказаться и он сам.

– Ломщика – нет. Но «поплавок» – возможно.

Интересно, для чего ему «поплавок»? Или Призрак, как обычно, чего-то недоговаривает?

– «Резонанс» зависит от структуры «поплавка». Раньше, когда «поплавки» создавали граверы, у каждого мастера был свой характерный след. «Поплавки» отличались друг от друга, совсем чуть-чуть, но каждый процессор был уникален. Это было искусство, а не массовое производство. Если очень постараться, иногда удавалось узнать почерк мастера или даже отдельно взятый «поплавок». Но после того, как Сорок Два наводнил мир штамповками... Можно лишь узнать, какая модель взята за основу этой штамповки.

– Тебе не нравятся идеи Сорок Два?

Казалось, Безликий удивлен.

– Это имеет отношение к делу?

Мышу было не по душе, когда заказчики проявляли слишком большой интерес к его личным предпочтениям. Он хорошо знал, что из маленьких крох собранной информации, из случайно оброненных слов, из интонаций и привычки строить фразу каким-то определенным образом можно узнать о собеседнике многое. И никакого желания давать Безликому возможность познакомиться поближе с собственной персоной ломщик не имел.

– Нет. Но мне интересны идеи нейкизма. Я думал, что все ломщики – нейкисты.

– В той или иной степени, – не стал скрывать Мыш. – Но...

Нет, это черное облако желает знать слишком много. Ему не удастся вывести Мыша на откровенность.

– Каждый волен понимать учение Поэтессы по-своему?

– А вы читали «Числа праведности»?

Пускай теперь Призрак подумает, как ответить на встречный вопрос. Тем более что сам он слишком часто уходит не только от прямых, а вообще от каких бы то ни было ответов.

– Каждый человек, умеющий читать или слушать, может узнать, что сказала Поэтесса. Ведь так?

– Сколько у меня есть времени на внедрение программы? – ломщику надоела эта игра.

– Два дня.

– Хорошо. Я постараюсь закончить до завтрашнего вечера.

– Главное – качество, а не скорость. Хотя скорость, вне всякого сомнения, тоже важна. Но качество – на первом месте.

– Качество всегда на первом месте. До связи.

Мыш не стал дожидаться ответного прощания, отключившись первым.

В темном пространстве, освещенном только мерцанием светодиодов и мертвенной белесостью биоорганической матрицы экрана «раллера», возвышались, будто немыслимые сюрреалистические башни, серверы, увешанные гирляндами проводов. Угловатые металлические коробки громоздились одна на другую и исчезали где-то под самым потолком, теряясь во мраке.

В затылке саднило от изрядно разогнанной «балалайки», но сейчас не до нее. Перегрев совсем небольшой, вполне можно потерпеть. И не такое бывало. Сейчас нужно проследить, куда потянется ниточка. Та самая, что намотал на неопределенность Безликого Призрака один из шаров Мыша.

Являвшегося Призрака ломщик назвал Безликим не только и не столько из-за отсутствия прорисованного лица. Собственно, у этого создания даже не имелось места, куда лицо можно было бы прицепить. Но в виртуальности сети можно нарисовать все, что угодно. Хватило бы фантазии. Однако каждая картинка имеет свой код. Статичный, динамичный ли, но имеет. Диффузное облако Призрака не имело под собой никакой программной основы. Это Мыш проверил в самый первый раз, когда заказчик решил появиться перед ним лично. Как он это делал, оставалось загадкой для Мыша. Его нельзя было разгадать или узнать по характеристикам кода в ином обличье или в другом месте, но, возможно, если следовать за приходящим сигналом, удастся добраться до точки, откуда этот призрак выходит.

Тонкие пальцы с неаккуратно обгрызенными ногтями проворно передвигались по клавишам. Неуловимый, быстрый танец, отбивающий чечетку. Танец машинного кода, танец Цифры. Вот она – нить Ариадны. Сервер в Китае – поднебесники? Нет, переход куда-то в Конфедерацию, Южная Америка. Не важно, где конкретно, потому что нить, повинуясь знакам, сотворенным проворными пальцами Мыша, уже повернула в Европу. Север, побережье или Британские острова. Нить движется дальше – нормальная практика. Если использовалось достаточно сложное шифрование – а особенных сомнений в этом факте ломщик не испытывал, – скоро начнется не просто бег с сервера на сервер. Скоро нить Ариадны начнет раскручиваться на отдельные волокна, которые станут разбегаться в стороны. Найти точку, где все эти цифровые филаменты соберутся обратно, сложно. Но ничего невозможного нет.

Внезапно ловкие пальцы остановили свой бег, замерев в сантиметре от черных клавиш. Какого дьявола он делает?! Ему что, жить надоело?!

Мыш не мог найти ответов на эти вопросы. Как в свое время не мог ответить сам себе, для чего вообще снова полез в сеть. Для чего снова появился в мире Цифры, однажды чуть не превратившемся в высокотехнологичный крематорий для его сознания. Что заставляло наплевать на собственное здоровье, на запреты и договоры? Что заставляло постоянно соваться в самую глубину мира Цифры, туда, откуда можно не найти выхода? Деньги, тщеславие, азарт?

Всего этого было предостаточно. Разве что с азартом последнее время вышли некоторые трудности. Нет, было что-то другое, что-то первобытное или первородное – то, что вынуждало древнего туповатого человека выходить из относительно безопасной пещеры, до самого потолка заваленной вяленым мясом мамонта, в полную смертельных угроз долину и идти в поисках незнамо чего. Путь сквозь долину был долгим, он привел к Цифре.

Но человек застрял на пороге, так и не решившись войти в эпоху Цифры. Куда делась та природная решительность и неуемный авантюризм? Или люди слишком долго слонялись вне своей комфортабельной пещеры и теперь их манит назад – к вяленой мамонтятине? Одна беда: мамонты успели вымереть.

Никаких сомнений – Призрак подключался к сети с помощью незарегистрированного коммуникатора. Никто и не надеялся, что заказчик станет вести философские беседы с собственной «балалайки». Но даже с незарегистрированным коммуникатором можно найти точку подключения. Здесь ее не было, хоть тресни. «Нить Ариадны» исчезала, словно распадалась на атомы и элементарные частицы где-то среди серверов Северного полушария. Именно так: Северное полушарие – самая большая точность, которую удалось добиться Мышу. Новая технология шифрования? Может, и так. Ох и непрост этот заказчик.

Не исключено, что это были какие-то неизвестные Мышу возможности сети корпорации «Науком», захватывающей все большую часть виртуального мира. Машинисты москвичей постарались на славу – Мыш так и не нашел явных дыр в их системе. Пока спасало то, что большинство локальных сетей еще не были готовы полностью перейти на платформу «Науком». Когда интеграция завершится, работать ломщикам станет намного труднее. Если вообще возможно. Но, как любил говорить Мыш, ничего невозможного нет.

Глава 3

Президент Райн Тайн – невысокий, чуть полноватый мужчина с широким бесформенным носом и узкими, словно у китайца, глазами на круглом одутловатом лице – нетерпеливо барабанил пальцами по листу бумаги, на котором аккуратно было отпечатано послание индусов.

– И что они хотят? – спросил он у своего советника, стоящего у стола с опущенной в почтительном поклоне головой.

– Они обеспокоены положением дел на черном рынке, – сообщил очевидное советник. Он, судя по всему, тоже совершенно не представлял, как правильно поступить.

– Какое нам дело до их черного рынка?

Вопрос был явно риторическим, и советник благоразумно промолчал.

– Почему они хотят, чтобы эту проблему решали мы?

– У них есть информация от торговцев, что наркотик привозят с нашего севера.

– Этот «джьяду гумра» на самом деле столь опасен?

– Мы не знаем. Вы же понимаете, господин Президент, что у нас нет возможности исследовать зелье.

– Но посмотреть, каким образом действует, вы вполне способны.

– Люди, пробовавшие «джьяду гумра», утверждают, что побывали в нирване. Проблема заключается в том, что наркотик вызывает какие-то не совсем понятные изменения психики. Вероятно, необратимые.

– И все же чего индусы хотят от меня?

Райн Тайн говорил ерунду. Но дураком он не был, просто Президент на самом деле был озадачен.

«Джьяду гумра» стал проклятием Мьянмы. Страна и так трещала по швам. Впрочем, по швам она трещала последние полторы сотни лет – порабощенная, когда в ее землях что-то находили, и никому не нужная, умирающая сама по себе, когда очередные полезные ископаемые заканчивались.

Последнее потрясение постигло Мьянму в эпоху Больших Нефтяных Войн, когда поднебесники надеялись заполучить остатки мьянманских месторождений в свои руки. А получили шиш. Не потому, что натолкнулись на серьезное сопротивление – сопротивляться было особенно некому, да и незачем. Нет, причина была прозаичней. Просто к тому моменту, когда китайцы добрались до Летпандо, где на горизонте появлялись первые насосы, качающие топливо, нефти в недрах Мьянмы оставалось залить пару баков в легковушках.

Так, за ненадобностью, Мьянма в очередной раз получила независимость, которую сохраняла и по сей день.

Но все могло измениться. Райн Тайн это хорошо понимал. Может быть, лучше, чем китайцы или индусы. И он хотел что-то изменить, другого выхода он не видел. Страна с трудом сводила концы с концами, и с каждым месяцем делать это становилось все трудней.

Райн Тайн мог показаться нерешительным рохлей. Именно таким его видели лидеры сопредельных гигантов – Китая и Индии. Иначе и быть не могло – как и многим его предшественникам, Райн Тайну досталась разрозненная нищая страна, почти лишенная всех нормальных современных благ, привычных в иных частях света. Даже сеть – вездесущая и неотъемлемая часть мира до Перерождения – была чем-то вроде чуда, доступная на территории Мьянмы лишь в крупных городах.

Но у Райн Тайна было свое проклятие. Или свое преимущество – это как посмотреть: Катастрофа, перевернувшая мир. Кризис убивает слабых, но дарует шанс. Подарок преподносится всем, каждому, кто способен догадаться, что это дар, кто смог принять и отстоять его. И только те игроки, кто по-настоящему поверил в собственные силы, смогут выиграть большой приз.

В обычной жизни все решает стартовый капитал. Это миф, что можно подняться с нуля, разжиться честным и усердным трудом. И только в кризис появляется настоящая возможность схватить большую удачу, ничего не имея.

Мьянма была пустым местом, лежащим между двух титанов. Наличие одного большого покровителя может пугать, но двух не может не радовать. Райн Тайн хорошо усвоил принцип «разделяй и властвуй».

Райн Тайн всегда помнил о брате. Маленький Таш... Но именно сейчас пришло время вспомнить все в мельчайших подробностях.

В семье будущего Президента родилось восемь детей, но годовалый возраст удалось пережить только Райну и Ташу. Таш был младшим.

Родители работали на урановых рудниках в Кьяунгсине. Они не нанимались на работу – тяжелую и смертельно опасную. Правительство решило, что стране нужно повысить добычу урана на рудниках, принадлежащих Мьянме лишь формально. Реально месторождение давно прибрали к рукам поднебесники. Добыча беднела, руды становилось все меньше, и требовалось все больше усилий, чтобы найти среди радиоактивной пыли хоть что-то. Пока китайцы платили, правительство шло на любые условия, лишь бы сохранить этот доход.

Полиция сгоняла на рудники всех, кто, так или иначе, оказывался без работы. А безработных в Мьянме было хоть отбавляй.

В тот день Ташу исполнилось одиннадцать. Райн вернулся с работы – он трудился в строительной бригаде, строящей дорогу на север, – и увидел брата. В таком виде – впервые. Райн запомнил его лицо на всю жизнь: глупая, ничего не выражающая улыбка, безвольно приоткрытый рот, из уголка которого обильно стекала слюна, и глаза – пугающие, смотрящие в никуда, с бездонными расширенными зрачками.

Райн бил брата по щекам, пытаясь привести в чувство, тряс его так, что глаза Таша закатились, а из горла стало доноситься противное бульканье. Сколько времени продолжалась агония, Райн не знал. Возможно, несколько часов, но не исключено, что с момента, когда он впервые увидел младшего брата, пускающего слюни, до того, как тело Таша обмякло в его руках, а руки перестали ощущать биение сердца, прошло всего несколько минут.

Райн нашел на руках брата следы от уколов. Много следов. Раньше он не замечал их. Наверное, потому что не смотрел, не думал, что Таш, маленький веселый Таш может попасть...

Райн знал, куда попал Таш. Он знал, зачем. Торговля наркотиками процветала в этом бедном умирающем мире. Для производства и распространения опасного зелья нужны были работники. Рабы – так сказать правильней. Наркоторговцы превращали в наркоманов доверчивых пацанов, сбывая им дурь по дешевке, а иногда и «угощая» какими-нибудь некачественными отходами производства. Очень скоро новоиспеченные наркоманы за дозу медленно убивающей их дряни были готовы на все. Они выполняли любые поручения «начальства», зачастую бывшего такими же рабами-наркоманами, но подсаженными на более качественную «продукцию».

Что случилось в тот день, Райн не знал. То ли Таш сам не рассчитал с дозой, то ли постарался кто-то другой. Это не имело значения. Райн думал, что его брат умер, держа на руках бездыханное тело, вздрагивающее в редких и слабых судорогах. Но Таш остался жив. Вернее, живым осталось его тело, в котором не было ни капли от веселого, родного человечка. Пустая, пускающая слюни оболочка.

В тот день Райн поклялся отомстить. И он выполнил свое обещание.

Он пошел к торговцам наркотиками. Работал пушером – сам продавал зелье зеленым пацанам и девчонкам. Было противно, но иного пути он не видел: чтобы выполнить задуманное, нужно чем-то жертвовать.

Сам Райн никогда не притрагивался к тому, что продавал. Сначала это вызывало недоверие «руководства», но немного погодя им заинтересовались настоящие боссы.

Спустя полгода, когда Райн достаточно освоился в среде наркоторговцев, он выполнил задуманное. Целый месяц шестнадцатилетний Райн ждал случая, и случай представился.

Ложь всегда выглядит красивее правды. Правда – серая и обыденная, правда – это то, что всем надоело, от чего уже никто ничего не ждет. А ложь – это птица в небе. Красивая и недостижимая. Но приятно думать, что птаха, которая реет так высоко, может достаться тебе. Даже если не уверен, что птица настолько красива, как рассказывали. Ложь манит, она притягивает пуще любого наркотика. Особенно, если подкрепить обман небольшими, но вескими доказательствами.

Райн собрал достаточно информации о поставщиках зелья в их районе. Он знал наименования грузов, их ценность и возможности тех, кто отправлял все это сюда. Конечно, он не ведал всех тайн, но ему было известно многое.

Несколько оброненных слов в одном месте, рассказы пушеров-наркоманов, получивших свою бесплатную дозу, – в другом. Пушерам без разницы, что рассказывать, после полученной дозы они начинали верить собственным россказням так, что готовы были убить любого, кто обвинил бы их во лжи. Они все видели сами или слышали, как кто-то что-то где-то сказал.

Спустя полтора месяца после того, как Райн начал внедрять свой план, между группировками, торгующими наркотиками, разгорелась настоящая война. Правительство было вынуждено ввести войска для наведения порядка в районе, массированные операции, проведенные силами правопорядка, уничтожили последних из оставшихся боссов.

Так Райн Тайн отомстил за жизнь брата.

Таш умер через два года. Рассудок так и не вернулся к нему, до самой смерти маленький Таш оставался пускающим слюни и гадящим под себя растением.

Сейчас Райн Тайн вспоминал события прошлого не просто так. Он давно перестал оплакивать смерть брата. В конце концов, Таш сам выбрал свой путь, пусть его и подталкивали. Президент думал о другом – об уроке, полученном из всей этой истории.

Природа не терпит пустоты – непреложный закон. Когда рынок сбыта наркотиков остался без боссов, хаос продолжался недолго. На смену старым структурам – слабым деревенским бандам, что уж греха таить, – пришли новые. Крупные наглые хищники, прибравшие к рукам все, что осталось от прежних хозяев, и преумножившие это. Райн разрушил бизнес людей, убивших его брата, но привел в свой мир совершенно иных, более сильных, более наглых и беспринципных бандитов. В итоге он сделал хуже, он убрал маленького зверька и отдал место настоящему зверю.

Сегодня Президент был близок к подобному выбору – нужно столкнуть «зверей» между собой, но при этом не оказаться между ними. И не пустить в свой дом нечто худшее, чем можно ждать сейчас.

– Какие у нас данные по нефти? – спросил Райн Тайн у советника.

Седовласый Пту Айн, казалось, задремал. Он резко вскинул голову, его прищуренные глаза открылись.