скачать книгу бесплатно
– Ты видел, чтобы я смеялся? – Лэмб шлепнул его снова.
– Я тоже не смеялся! – Рыжеволосый попытался прикрыться слабой рукой. – Мы не хотели участвовать во всех этих убийствах. Потому и ушли от них! Кантлисс обещал нам, что просто ограбим кого-нибудь. А оказалось – мы крадем детей…
Удар Лэмба прервал его словоизлияния.
– Зачем он крал детей?
И подстегнул желание говорить еще одной пощечиной. Лицо парня перекосилось и раздулось с одной стороны. Из носа текла кровь.
– Он говорил, у него есть покупатель. Мы станем богатыми людьми, если доставим детей к нему. Говорил, что дети должны быть невредимы, ни одного волоска на головах. Требовал, чтобы в пути они не нуждались…
– Путь куда? – Очередной удар Лэмба.
– Для начала в Криз, он говорил.
– Это в верховьях Соквайи, – сказала Шай. – Ехать через всю Дальнюю Страну.
– Кантлисса ожидает лодка. Он поднимется вверх по реке… вверх по реке…
– Очень смешно. Потом куда?
Рыжий обмяк, едва ли не потеряв сознание. Веки едва трепетали.
– Не говорил. При мне не говорил. Может, Тэвернер знал… – его взгляд скользнул по трупу, прибитому ножом к стойке бара.
«Вряд ли он что-то способен рассказать», – подумала Шай.
– Кто покупает детей? – спросил Лэмб.
Рыжий качал избитой головой, будто пьяный. Лэмб шлепнул его снова, снова и снова… Одна из купчих спрятала лицо в ладонях. Вторая глядела твердо, но мужчина, сидевший рядом, насильно усадил ее на стул.
– Кто покупает?
– Не знаю, – шепеляво ответил парень, пуская розовые пузыри с разбитых губ.
– Стой на месте.
Лэмб отпустил Рыжего, вернулся к «Шляпе», вокруг башмаков которого натекла алая лужа, снял меч с его пояса, вытащил нож из-под плаща. После перевернул ногой Красавчика, который вперился безжизненным взглядом в потолок, в то время как его кишки вывалились из живота. Северянин взял его мокрую от крови веревку, вернулся к пленному и начал обвязывать один конец вокруг его шеи. Шай наблюдала за этим, оцепенев и ощущая противную слабость. Немудреные узлы, но вполне надежные. Потом Лэмб потащил парня к двери, а тот поплелся за ним, как побитая собака.
Но далеко они не ушли.
Трактирщик выбежал из-за барной стойки и загородил выход, подтверждая истину, что с первого взгляда никогда нельзя судить о способности человека на поступок. Он комкал в руках тряпку, будто мог защититься ею от зла. Шай не верила, что это чем-то поможет, но не могла не испытывать уважение к его кишкам. Оставалось надеяться, что Лэмб не разложит их рядом с потрохами Красавчика, которые валялись на окровавленных досках.
– Это неправильно, – сказал хозяин заведения.
– И каким образом, умерев, ты сумеешь это исправить? – Голос Лэмба звучал мягко и не содержал ни тени угрозы. Ему не нужно было кого-то пугать. Два мертвеца отлично справлялись с этой работой и без него.
Глаза трактирщика забегали, но не нашлось ни одного героя, чтобы встал рядом с ним. Все выглядели напуганными, словно Лэмб являлся олицетворением самой смерти. Только старая духолюдка сидела, выпрямившись и внимательно наблюдая за событиями, да ее спутник, одетый в шубу, закинул ногу за ногу и, не делая резких движений, подливал себе выпивку.
– Неправильно… – Голос трактирщика был слаб, как разбавленное водой пиво.
– Коль это произошло, то это правильно, – ответил Лэмб.
– Мы должны собрать людей, судить его, как положено, допросить свидетелей…
– Все, что ты должен, – старик шагнул вперед, – это спросить себя, хочешь ли ты стоять на моем пути.
Хозяин харчевни шагнул в сторону, и Лэмб поволок парня мимо него.
Шай поспешила следом, внезапно ощутив, что может двигаться.
Дождь из ливня перешел в размеренную морось. Лэмб протащил Рыжего через залитую водой улицу к арке городских ворот, достаточно высокой, чтобы проехал всадник. Или чтобы повесить пешего.
– Лэмб!
Шай спрыгнула с крыльца харчевни, проваливаясь по щиколотки.
– Лэмб!
Он взвесил веревку на ладони и забросил ее на перекладину.
– Лэмб!
Шай наконец-то перебралась через улицу, выдергивая ноги из липкой грязи. Северянин натянул свободный конец веревки, и парень привстал на цыпочки, когда петля затянулась у него под горлом, глупо озираясь, будто не соображая, что происходит.
– Тебе не кажется, что с нас хватит повешенных? – выкрикнула Шай, поравнявшись с ними.
Лэмб не отвечал, наматывая веревку на кулак.
– Никому это не надо!
Он молча сопел, продолжая поднимать Рыжего. Шай вцепилась в веревку и принялась пилить ее мечом около самой его шеи. Лезвие оказалось достаточно острым. Справилась она быстро.
– Убирайся прочь!
Парень моргал, глядя на нее.
– Беги, мудила гребаный!
Она пнула Рыжего под зад. Он отбежал на несколько шагов, споткнулся, повалился лицом в грязь, с трудом поднялся и скрылся в темноте все еще с воротником из петли на шее.
Шай повернулась к Лэмбу. Отчим глядел на нее, стоя с обрывком веревки в одной руке и мечом в другой. Смотрел и не видел, кажется. Он был вроде как не в себе. Неужели этот же человек склонялся над кроваткой Ро, когда девочка горела в лихорадке, и пел ей? Пел отвратительно, но ведь старался. И лицо его тогда кривилось от сострадания. А теперь Шай видела пустоту в его черных глазах, и страх охватил ее. Будто оказалась на краю бездны, и потребовалась каждая крупица храбрости, чтобы не кинуться наутек.
– Приведи их коней! – рявкнула она Лифу, появившемуся на пороге с плащом и шляпой Лэмба в руках. – Всех троих, живо!
Он кинулся выполнять поручение. А Лэмб все стоял, глядя вслед Рыжему, а дождь постепенно смывал кровь с его лица. Когда Лиф подвел ему самого могучего коня, северянин схватился за луку, попытался вскочить верхом, но лошадь дернулась и отступила. Лэмб покачнулся, попытался поймать стремя, но опять промахнулся и упал с громким плеском в лужу. Перевернулся и встал на четвереньки. Шай бросилась к нему:
– Ты ранен?
Он поднял взгляд, в глазах стояли слезы, и прошептал:
– Мертвецы, Шай, мертвецы…
Стараясь изо всех сил, она подняла его. Дьявольски трудная задача – старый хрыч весил, как покойник. Оказавшись на ногах, он схватил Шай за рукав и притянул к себе.
– Обещай мне… – тихо проговорил он. – Обещай мне, что больше никогда не встанешь на моем пути.
– Обещаю. – Она погладила Лэмба по изуродованной щеке. – Но коня для тебя все-таки придержу.
И выполнила обещание, схватив лошадь под уздцы и ласково бормоча ей на ухо. Жаль, что не нашлось никого, способного так же успокаивать ее саму, пока северянин медленно и устало забирался в седло, сцепив зубы от натуги. На спине коня он ссутулился, правой рукой взявши повод, а левой придерживая плащ у горла. И снова казался стариком. Дряхлее, чем когда-либо. Древняя развалина, раздавленная непосильными заботами.
– Он в порядке? – громким шепотом спросил Лиф, будто боялся быть подслушанным.
– Не знаю… – ответила Шай.
А Лэмб, казалось, не слышал ничего, глядя вдаль, в черный, слившийся с небом горизонт.
– А ты в порядке?
– Тоже не знаю. – Она ощущала, что привычный ей мир разбит вдребезги и катится в пропасть, а ее влечет ветер по бескрайнему морю и земли не видно. – А ты?
Лиф покачал головой и опустил глаза.
– Тогда лучше тебе забрать из фургона все, что может пригодиться в дороге, и в путь.
– А как же Скейл и Кальдер?
– Они еле ходят, а нам нужно спешить. Бросим их здесь.
Ветер швырнул капли дождя в лицо Шай, которая натянула поглубже шляпу и крепко сжала зубы. Брат и сестра – вот на чем следует сосредоточиться. Они – звезды, по которым Шай сверяла свой путь, два источника света в кромешном мраке. Только они имели значение.
Потому она толкнула лошадь пятками и повела спутников в сгущающуюся ночь. Но не успели они отъехать от городка, как ветер донес шум. Шай натянула повод. Вытащив меч – длинный и тяжелый старый палаш с односторонней заточкой, Лэмб поставил своего коня рядом.
– Кто-то сзади! – воскликнул Лиф, вытаскивая лук.
– Убери его! В такой темноте ты, скорее, застрелишь себя. Или, того хуже, меня.
Прислушавшись, Шай различила стук копыт на дороге, скрип фургона, увидела пляшущее пятно света за деревьями. Жители Эверстока решили их преследовать? Трактирщик оказался бо?льшим приверженцем правосудия, чем показалось на первый взгляд? Она вытащила из ножен короткий меч с роговой рукоятью. Клинок вспыхнул алым в последнем прикосновении сумерек. Шай понятия не имела – чего же ждать? Если бы сам Иувин возник из темноты и поприветствовал бы их, она бы нисколько не удивилась, а поинтересовалась бы, куда он держит путь.
– Погодите! – донесся самый сильный и противный голос из всех слышанных Шай.
Никакой это не Иувин. Человек в шубе. Он появился верхом, удерживая факел в одной руке.
– Я – друг! – сказал он, переводя лошадь на шаг.
– Но не мой друг, – ответила Шай.
– Так давай для начала исправим это недоразумение!
Он запустил руку в седельную сумку и, выудив недопитую бутылку, кинул ее Шай. Выкатился фургон, запряженный парой лошадей. Ими правила старуха из племени духолюдов, храня все то же невозмутимое выражение, что и в харчевне. В зубах она держала старую трубку из чаги, но не курила ее, а просто жевала.
Они немного постояли друг напротив друга в темноте, а потом Лэмб спросил:
– Что вам нужно?
Незнакомец неспешно выпрямился и сдвинул шляпу на затылок.
– Довольно проливать кровь нынче ночью, здоровила. Мы – не враги вам. А даже если бы и были, то я в корне готов поменять мнение. Просто я хочу поговорить, вот и все. Сделать предложение, которое всем нам может пойти на пользу.
– Тогда давай, говори, – сказала Шай, вытаскивая пробку зубами, но держа меч наготове.
– Начну, пожалуй. Меня зовут Даб Свит.
– Ух, ты! – удивился Лиф. – Прям как того разведчика, о котором столько историй рассказывают!
– Точно. Потому что он – это я.
– Ты – Даб Свит? – Шай даже пить перестала. – Тот, кто первым увидел Черные горы?
Она передала бутылку Лэмбу, который сразу сунул выпивку в руки Лифу. Парень сделал глоток и закашлялся.
– Сдается мне, горы первыми увидели меня, – резко хихикнул Свит. – Но духолюды жили там за несколько сот лет до моего появления. А до того – имперцы. И кто знает, какие племена селились там в стародавние времена. Кто может сказать, что в этом мире он в чем-то опередил других?
– Но ты убил того самого большого бурого медведя в верховьях Соквайи голыми руками? – спросил Лиф, возвращая бутылку Шай.
– Я много раз бывал в верховьях Соквайи, но в той истории есть маленько преувеличений. – Даб Свит улыбнулся, и морщины расползлись по его щекам. – Можно, само собой, бороться голыми руками, но я не думаю, что это очень уж разумно. Мое главное правило в подходе к медведям, как и к большинству опасностей, – избегать их. Но память – странная штука, она утекает, как вода, и кое-что смывает. Так что я не могу подтвердить всего, что со мной происходило.
– Может, ты и имя свое позабыл? – Шай еще глотнула из горлышка – в ней проснулась адская жажда.
– Женщина! Я согласился бы с тобой, если бы моим именем не было помечено это потертое седло. – Он похлопал ладонью по видавшей виды коже. – Даб Свит.
– После всех этих историй я представляла тебя повыше ростом.
– Да, я такое слышал, что во мне должно быть полмили роста. Люди любят приукрасить. И когда их несет, то никому нет дела, какой я на самом деле вырос. Согласны?
– А кто эта старая духолюдка с тобой?
Неторопливо и торжественно, как будто читала панихиду, старуха произнесла:
– Он – моя жена.
Свит снова разразился скрипучим смехом.
– Признаться, я и сам иногда так думаю. Эту духолюдку зовут Кричащая Скала. Мы обшарили сверху донизу каждый закоулок в Ближней Стране, и в Дальней Стране, и еще во многих землях, которым еще названия не придумали. Сейчас мы работаем проводниками, разведчиками, охотниками, чтобы провести Братство переселенцев через равнины в Криз.
– Это как? – прищурилась Шай.
– Я тут услыхал краем уха, что вы направляетесь в ту же сторону. Лодку вы для себя не найдете – никто не захочет вас подбросить, я имею в виду. И это значит, что вам придется пересечь равнины своим ходом – верхом, пешком или на колесах. А если учесть, что духолюды зашевелились, вам лучше найти спутников.
