Тихий дом

Однажды в своем приличном туалете она явилась в школу за соседским ребенком. Молодая мама не успела это сделать сама, и Клара с радостью откликнулась и согласилась помочь. Девочка была хорошо воспитана и тиха, так что подержать ее два часа дома ничего не стоило. Впоследствии Клара забирала малышку из школы еще несколько раз, и они очень хорошо проводили время вместе: пекли сырники, копались в саду, смотрели советские мультфильмы. Клару поразило другое: она так достойно и респектабельно выглядела в своем лучшем костюме и наброшенной на плечи шубке, что с ней, идущей по коридору, здоровались бегущие мимо дети. Она внушала им такое уважение, что кто-то даже спросил у девочки, что преподает ее бабушка. Вот уж воистину наряд делает человека.

Имелась у Клары и другая история, совершенно иная, но вместе с тем подтверждающая ту самую истину. Нахлобучив на себя первое попавшееся из висевшего на вешалке, она побежала в хозяйственный магазин за какой-то мелочью. Нужно было, устранить течь на кухне, и время на переодевание не оставалось. Очевидно приняв ее за бомжеватую или выжившую из ума старушку, молодая продавщица отнеслась к ней крайне недоброжелательно, почти нагрубила и отмахнулась как от назойливой мухи. В следующий раз, приодевшись получше, Клара не услышала от той самой особы в свою сторону ничего дурного и подумала, как все-таки жаль, что люди так много внимания уделяют внешнему обличию. Подумала и не стала осуждать: сама была такой большую часть жизни.

Сейчас Клара никого не хотела удивить. Она не собиралась эпатировать людей и молодиться она тоже не хотела, просто на исходе жизни обнаружила, что можно уже не притворяться и носить то, что тебе удобно. Модная индустрия как раз в это время сделала отчаянный рывок в сторону удобства и комфорта – Клара с радостью этим воспользовалась и в повседневной жизни перешла на мягкую удобную одежду, которая к тому же еще и оказалась модной. Молодые люди провожали ее насмешливой улыбкой, она это знала, но ничуть не огорчалась. Сочетание рыжих волос, конечно, подкрашенных, теплой зеленой юбки и вязанного шерстяного кардигана тоже добавляло ей уверенности, хотя и выглядело, наверное, довольно экстравагантно, при ее-то небольшом росте, бюсте внушительных размеров и приятной мягкой полноте. Иногда, копаясь в саду, она была похожа на садовника, когда облачалась в вельветовые брюки, толстый домашний свитер и грубые ботинки.

Теперь ее радовали совсем другие вещи: любимые мелочи, цветы, вкусная домашняя еда, аромат поджаренного мяса, капельки любимых французских духов, на внешнее она решила не отвлекаться, не тратить время на пустое. И это ее очень радовало.

Подходя к дому Александры, увидев горшки с геранью на ее окне и приоткрытую форточку, Клара почувствовала, как потеплело на сердце. Она ускорила шаг, тщательно вытерла ноги у двери и смело нажала на звонок. Его оглушительный звон можно было сравнить разве что с пожарной тревогой.

Когда к самой Кларе впервые являлись гости (времена званых ужинов, беспокойств и желаний кого-то удивить своей стряпней давно канули в лету, и сейчас к ней попросту могли зайти хорошие знакомые и друзья без всякого приглашения), они были готовы по оглушительному визгливому лаю увидеть маленькое четвероногое существо, которое бежало встречать посетителей по первому зову дверного звонка. Однако их ожидало потрясение.

За маленькой лохматой собачкой, отличающейся вздорным характером, молча высилась достаточно крупная рыжая псина, рассматривающая смельчаков с большим интересом. Малыш Клёпа сначала заливался оглушительным лаем, а затем по обыкновению прятался в свою корзину или прыгал на колени к хозяйке. Клара часто шутила по поводу его храброго и бесстрашного сердца, вспоминая Моську из знаменитой басни Крылова. Клёпа чувствовал себя под надежной защитой Рыжего, который обладал прекрасным характером, большим и добрым сердцем, и всегда демонстрировал хозяйке свое обожание, преданность и благодарность.

Итак, Клёпа заливался лаем, за ним тихо стоял Рыжий, одна голова которого была размером с целого Клёпу, и входящие, конечно, пятились назад, убрав заготовленные заранее слова вроде «ах, какие мы громкие!», «почему же ты так сердишься?», «что за милое существо?» Клёпина внешность обещала дальнее родство с йоркширским терьером, улучшенное и разбавленное чисто дворянскими корнями. Клара искренне радовалась тому, что Клёпа – полукровка, потому как одна из ее приятельниц не знала себе покоя с привередливостью чистокровного йорка, подаренного заботливой дочерью и долженствующего скрасить одиночество матери. Кормить принца нужно было исключительно определенным кормом, стоившим немало, стричь полагалось только у мастера, а если вдруг глупая псина съест что-то на улице, хлопот не оберешься из-за слабости его нежного желудка. Клара советовала приятельнице намекнуть дочери на то, что ее подарок требует больших вложений, но женщина стеснялась обременять бедную девочку, и без того имевшую огромное количество хлопот с вечно ноющим мужем и вздорными детьми.

Клара была рада тому, что Клёпа обладал хорошим желудком, поддавался стрижке в домашних условиях, ел все без капризов и посылала благодарность тому, кто разбавил благородную породу, облегчив ей участь.

Рыжий наоборот был большой, лохматый, с редкими белыми пятнами вразброс. Густая мягкая шерсть падала ему на глаза, хвост увенчивала роскошная кисточка, уши то опадали, то снова вставали торчком. Тут уже вопрос с породой не решился бы так легко. Рыжего можно было заподозрить в родстве с кем угодно: с овчаркой – по умному взгляду, с колли – в связи с лохматостью, с дворняжкой – по природной догадливости и непривередливости. В общем, Клару не занимала всерьез эта тема. Она просто согласилась, что примесей здесь много. На протяжении долгих лет предки Рыжего вступали в разного рода союзы, улучшали породу, работали в направлении цвета, размера и характера, но главным фактором для Клары явилось выражение его морды. Он был бы добрым философом. Будь он человеком, из него получился бы прекрасный муж, спокойный и невозмутимый, с которым жить было бы большой радостью. Нормальная собака с прекрасным характером рядом с истеричным Клёпой казалась просто идеальным компаньоном для долгих прогулок и, конечно же, надежной защитой. Только в случае надвигающейся опасности Рыжий подавал голос, громко возвещал о своих серьезных намерениях и бросался на защиту любимой хозяйки.

Однако впервые вошедших в дом ожидал еще один сюрприз. Следом за Рыжим, а иногда и впереди него являлась с разбега, размахивая крыльями, курица Ряба, настоящее чудо, этакий нежданчик, который потрясал гостей не меньше, чем молчаливое присутствие Рыжего. Говорить о том, что куры безнадежно глупы и не приспособленны к жизни в домашних условиях при Кларе не стоило. Также запретным считался вопрос о том, сколько куры живут и много ли Рябушке осталось. Хозяйка сразу же давала понять, что не желала слушать рассуждений на эту тему. Бросаясь на защиту курицы, она рассказывала много интересных случаев, из которых становилось ясно, что Ряба может даже приструнить истеричного Клёпу и указать ему на место. Клёпа ее побаивался и чувствовал себя настоящим хозяином, мог распоясаться лишь тогда, когда у Рябы наступала ночь и ее отправляли в клетку. Клара накрывала клетку мягким стареньким полотенцем, и Рябушка спала там до тех пор, пока Клара не объявляла ей, что пришло утро и начинается новый день. Большую часть дня курица была свободна в своих передвижениях. Уходя из дома, исключительно опасаясь за Клёпино здоровье и по причине его вздорного нрава, Клара сажала Рябу в клетку. Она там сидела смирно и встречала хозяйку, радостно похлопывая крыльями и разглядывая черными ласковыми глазами – так уверяла Клара, а оснований ей не верить ни у кого не было.

Нужно было знать об этой троице только то, что все они были брошенками. Собак Клара находила у своего дома, а курицу ей подарили на праздник, в качестве гастрономического презента – тоже бросили, совершили своего рода предательство, обрекли на смерть. Так считала Клара, которая, конечно же, не смогла лишить Рябушку жизни. Жили они вместе уже пять лет, но об этом Клара умалчивала, а если кто-то настойчиво спрашивал, сколько же лет все-таки живут в домашних условиях куры, Клара смотрела на глупого и бестактного человека так, что он понимал, что перешел границы дозволенного, сказал, сам того не осознавая, что-то лишнее и замолкал.

В прошлом году не стало Рыжего. В октябре он заболел, а в ноябре оставил Клару. Это была душераздирающая боль, и неизвестно, как бы она смогла ее пережить, если бы не громкоголосый истеричный Клёпа, настойчиво требующий к себе внимания. Забота о нем и о Рябушке все-таки вернула Клару к жизни, хотя она до сих пор была уверена, что чувствует по ночам присутствие рыжего добряка, его вздохи, совсем уж человеческие, его мягкую поступь и слышит, как стучит его хвост с густой кисточкой по деревянному полу.

Спрашивать о Рыжем, как и о возрасте Рябы, не стоило – это знали все, кто дружил и соседствовал с Кларой. Только изредка она вспоминала, как добряк маленьким рыжим комочком пришел в ее жизнь. Это начало она любила больше всего, как и его большое благородное сердце. Оно, это благородство, раздается где-то на небесах вне всякой зависимости от званий и чистоты породы. В этом Клара была уверена и знала, что это распространяется и на хозяев, и на их четвероногих любимцев.

Вместе с оглушительным звонком Клара услышала громкий лай Клёпы, который так долго и преданно танцевал вокруг хозяйки, так визжал от радости и размахивал хвостом, пытаясь одновременно допрыгнуть до лица Клары, что она покорно опустилась на пол, предварительно отдав Александре медовик с благодарностью за заботу о питомцах. Клёпа наконец облизал хозяйку столько раз, сколько ему хотелось, уселся ей на колени и принялся рассказывать, как же он прожил в чужом доме эти недели. Наверное, жаловался и ябедничал, но Клара, к счастью, его не понимала. Она в свою очередь благодарила Сашу, называла ее «доброй девочкой», перед которой она, Клара, теперь в вечном и неоплатном долгу.

По дороге домой Клара подумала, что неплохо было бы заодно прикупить кое-что из продуктов, но, держа в одной руке клетку с Рябой, а в другой – поводок с весело бегущим рядом Клёпой, подумала, что мысль эта все же неудачная. Ее слегка развеселило то, как отреагировали бы люди, увидев пожилую женщину в странном наряде да еще в таком необычном сопровождении, она в супермаркет поэтому решила сходить позднее. Клёпа не любил, когда его привязывали к столбикам или к решетке, ему не нравилось, когда ему нужно было оставаться в одиночестве на милость проходящих мимо любопытных детей, глумливых юнцов, крупных и агрессивных собак. Клара молча согласилась и решила не портить ему такой прекрасный день.

Она шла достаточно быстро, за ней семенил подпрыгивая песик, понимая, что другой прогулки сегодня не будет. Он поначалу потянулся к любимому скверу, но хозяйка твердо с ним не согласилась, и он решил довольствоваться тем, что есть, втайне надеясь, что вечером с ним все-таки погуляют по-настоящему. Ряба безропотно переносила перемещение в клетке, ей еще не удалось рассказать хозяйке о том, как она провела все это время без нее, а у курицы определенно были на этот счет свои мысли.

Дом встретил их приятными запахами и теплом. В густеющих сумерках светились желтым светом маленькие оконца. Зимний вечер был хмур и неприветлив, постепенно поднимался ветер, приводя в движение густые облака, но Клара специально не выключила свет, зная, как приятно возвращаться в светлое теплое родное пространство, пахнущее вкусной едой и согретое звуками, доносящимися из радиоприемника.

Ветер к ночи рассвирепел; зашуршали, заплясали по крыше обледенелые ветки; заметно похолодало, но Клара все же решила сходить в магазин, надев куртку потеплее. Зимой день угасал значительно быстрее. Клёпа, не дожидаясь прогулки, разлегся на диване, с удовольствием вытянув лапки. Можно было подумать, что он вернулся домой после долгого изнурительного похода. Клара любила наблюдать, как во сне шевелились его лапы, как он издавал забавные звуки. Клёпе вторила квохчущая курица. Какое это блаженство наконец оказаться дома!..

Ей вспомнилось, что осталось еще одно дело, которое никак нельзя откладывать. Нужно наконец позвонить Боре, а иначе он, не дождавшись ее звонка, будет обзванивать всех ее знакомых. Этот мальчик ей очень нравился, она давно отдавала ему предпочтение как единственному мужчине в семье, советовалась с ним, доверяла, поддерживала в сложные времена, но звонок все же очень хотела отложить до вечера.

Наконец решившись, уже наверняка зная, что ей предстоит услышать в свой адрес, она все-таки уселась на диван, вернее на тот уголок, что выделил ей сладко спящий Клёпа, и набрала номер племянника. Разница во времени всего час. Значит у них сейчас около восьми.

– Хаюся?.. – он звал ее так, как когда-то его мать, единственная сестра Клары. Иговорил испуганно и настороженно, будто боясь услышать не ее голос.

– Прости, что не перезвонила раньше.

– У тебя все хорошо? – в его голосе слышалась тревога.

– Да, Борь, конечно! Я уже дома.

– Ты не в больнице?!? Когда ты успела оказаться дома? Тебя же хотели продержать там еще неделю!

– Да, но я уже хорошо себя чувствую, Борь. И мне нигде не будет так хорошо, как дома, ты же знаешь!

– Так ты вышла под расписку! – Боря наконец все понял и ничуть, казалось, не удивился.

– Именно.

– Ты невозможная хулиганка!

– Знаю! – Клара с удовольствием рассмеялась.

– И тебя отпустил доктор?

– Ну, конечно, он долго возмущался и говорил, что снимает с себя всякую ответственность, особенно когда понял, что я живу одна, – только заговорив об этом, Клара поняла, что сделала это зря. Эта тема была источником постоянных споров и конфликтов. Племянника она любила, разница в тридцать лет не мешала их дружбе, но тут Боря был непреклонен. Он давно ее убеждал переехать к ним, особенно тогда, когда не стало его матери. Отца после болезни он забрал к себе тоже, но Клара наотрез отказалась ехать. Теперь он часто использовал главный козырь: вспоминал оптимизм старой Фиры, которой преклонный возраст не помешал прекрасно адаптироваться к новой реальности, но Клара всегда отделывалась шутками, ни за что не соглашаясь менять уже принятое решение.

– И я вообще не уверена, что у меня был инфаркт. Скорее, гипертонический криз, а они просто пугали меня, используя этот диагноз.

– Хая, ты невозможна! Ты, конечно, знаешь все лучше любых докторов! – она понимала, что он уже не сердится, что, услышав ее бодрый голос, он выдохнул. Отлегло. И она сейчас его успокоит.

– В палате со мной лежали две ужасные бабки. Одна все рвалась в свой огород, на дачу, а другая по ночам то бредила, то выливала содержимое горшка в умывальник, думая, что мы этого не слышим. Борь, лучше пристрели меня, но больше я в больницу не лягу – и все тут!

– Ты, конечно, что-то наврала доктору.

– Да, я сказала, что скоро приедет племянник и проведет у моей кровати целый месяц. Станет кормить меня из ложки и не позволит делать ничего по дому.

– Хаечка, ты же знаешь, я сейчас не смогу приехать, – Боря загрустил. Клара и без этого знала, что у него сейчас новая и ответственная работа.

– Этого и не требуется! У меня много друзей, прекрасные соседи, за мной присмотрит Саша. Помнишь эту чудную девочку?

Боря ее, казалось, не слышал. После матери, которую он очень любил, Клара была единственным звеном, которое его связывало с прошлым, с детством и юностью. Клара уже раскаялась и пожалела, что упомянула о больной для них обоих теме. Не слишком ли жалобно и просительно она говорила? Не получится ли, будто ей скучно, одиноко и она ждет его приезда?

– У меня правда все в порядке, не волнуйся! Я обещаю себя беречь. Ты только не поднимай шум, не срывайся с места и перестань говорить о переезде. Со мной все будет хо-ро-шо!

– Только честно, Хаечка. Как ты себя чувствуешь?

– Совершенно нормально. Завтра утром прогуляюсь с этим скандалистом и схожу в аптеку. Накуплю все, что мне выписал доктор и продолжу лечение. Хотя я не думаю, что это хорошая идея, ведь я всегда лечила себя сама.

– Не перетруждайся. Я же тебе объяснял, как можно заказывать доставку продуктов на дом?

– Да, конечно, я помню, – ответила Клара, но сама подумала совсем другое. Вот еще чего не хватало! Чтобы ей приносили все домой? Тогда ей вообще не выходить из дома?!?

– Не рвись в свой сад, не нагибайся над своими грядками сейчас, обещаешь?

– Боречка, милый, это у вас там круглый год лето. Здесь февраль, земля еще мерзлая и твердая, как камень. Что мне в саду делать?

– Слава Богу! Будем тогда на связи. Следи за телефоном, заряжай его. И пришли фотографию, если ты избегаешь видеозвонков.

– Вот еще не хватало! У меня полголовы седых волос! Пока провалялась в этой больнице, пропустила покраску. Приведу себя в порядок и пришлю фото.

– Спасибо хоть за это, – Борька ворчал, как его отец, – У тебя деньги есть?

– Конечно, есть! Ты же знаешь! Я еще тебе могу выслать.

– Не надо мне ничего, – он все еще сердился, – ты о себе не забывай, это главное.

– Обязательно. До свидания, дорогой. Передавай привет жене, поцелуй детей.

– До свидания, Хая. Я позвоню через пару дней, а ты звони в любое время, как только что-то будет нужно. Я друзей подключу!..

– Обещаю!

Вот так и знала, что он поднимет шум и специально не говорила о своих намерениях заранее, зная, что он будет ее уговаривать остаться в больнице! Позвонила из дома, тогда, когда уже будет нельзя выбить ее с укрепленной позиции, и все же разволновала Боречку. Такой хороший мальчик! Спасибо тебе, Господи!..

3

Клара прожила долгую жизнь и иногда, раздумывая о прошлом, не могла поверить, что на ее век пришлось столько потрясений. Ее родители считали появление телефона дома настоящей роскошью. Мамочка все годы стирала белье руками, кипятила, крахмалила, подсинивала. В такие дни на кухне была настоящая парная, но мамочка очень любила запах чистого белья, нагревала на печке черный неподъемный чугунный утюг, который она иногда использовала в качестве пресса для соления капусты, и, вытирая бегущий пот, гладила. Выглаженное постельное белье мама не убирала в шкаф сразу, а оставляла какое-то время на виду, любовалась аккуратными стопками. Проходя мимо, будто бы случайно, дотрагивалась рукой и испытывала при этом настоящее удовольствие, совсем такое, что ощущала Клара от покупки новой одежды или золотого колечка в молодости.

Вечно говорящее радио маму веселило, она всей своей дилетантской душой любила музыку, не пропускала выпуски новостей, радиоспектакли и даже детские передачи. Что сказала бы бедная мамочка, узнав, что на появлении в семье цветного телевизора, настоящего чуда, все не закончилось? Скоростные поезда, летящие во все уголки мира самолеты, крошечные телефоны, способные поместиться в кармане, получение денег на банковскую карту, возможность продать вещь или пристроить щенков не выходя из дома, мгновенная покупка и скорая доставка любого, прежде дефицитного товара вроде телевизора, миксера, утюга, видеозвонки и появление интернета, как одуряюще действующего на молодое поколение, так и значительно облегчающего жизнь всем остальным нормальным людям – такое невозможно было представить какие-то тридцать лет назад, что уж тут вспоминать мамочку! Клара удивлялась, как люди легко приспосабливаются, принимают все эти чудеса науки и техники и перестают этому восхищаться. Она, конечно, гордилась собой, потому что в свои зрелые годы смогла освоить многое из того, что ей нужно. Она научилась пользоваться даже ноутбуком! Теперь он заменял ей телевизор и телефон, давая возможность увидеть родных и друзей, живущих на сотни и тысячи километров, посмотреть концерты, прогуляться по улицам городов, где она когда-то бывала, найти старых друзей и пересмотреть любимые фильмы. Но было и то, что Клара еще не приняла и не примет никогда, пока Господь дает ей здоровье и возможность передвигаться самостоятельно. Речь идет, конечно, о театре, покупке продуктов и о еженедельном посещении городского рынка. Представить себе, будто спектакль или концерт вживую звучит совсем так же, как и на экране, она не могла. Так же она не готова была отказаться от покупок и общения с людьми, которых она знала не один десяток лет.

Боря, конечно, заботится о ее здоровье и удобстве. При его образе жизни и занятости заказ продуктов на дом – обычное явление, но Кларе доставляло радость делать это самостоятельно. Раньше она сторонилась рынков. Шумящая и толкающаяся толпа, спорящие люди, шныряющие повсюду карманники, запахи гниющих продуктов отталкивали ее. В молодости, которая совпала со временем дефицита, Клара многое покупала в магазинах заходя со служебного входа и без всяких очередей получала свежайшее мясо, настоящий шоколад в мраморных глыбах, куски отборной розовой ветчины и вкуснейшие копчености. В рынках она не знала нужды и заезжала туда исключительно ради фруктов и овощей. Делала это быстро, на ходу, будто боясь испачкать свои кожаные сапожки и мягкую дубленку. Она даже говорила об этом с брезгливостью. Нет, это было чуждое ей место!

Мужья, коих у Клары было три, в той или иной степени помогали ей с этим неприятным делом, но когда их не стало, она брала эту неприятную, но вынужденную обязанность на себя. Хлебные места, которые всегда занимала Клара, давали ей множество приятных бонусов в виде подношений или взаимовыгодных знакомств, поэтому в молодые годы Клара рынки не жаловала. Выйдя на пенсию, она полюбила их всей душой. В них она теперь видела не только возможность приобрести свежие и вкусные продукты, но и обязательное общение.

Рынок сегодня и много лет назад – совершенно иное дело. Аккуратные ряды, спрятанные от дождей и изнурительной летней жары полупрозрачной крышей, чистота и порядок, никаких вольностей и просроченных товаров, красиво уложенные овощи, пирамиды из блестящих фруктов, кудрявая зелень, сырные головки, крынки со сметаной и молоком, восточные сладости и самые что ни на есть разнообразные орехи – здесь сейчас можно ходить без устали и любоваться, будто ты в музее рассматриваешь полотна фламандских мастеров натюрморта! А подпрыгивающая в воде рыба с прозрачными глазами и дергающимися плавниками? А мидии с креветками, дожидающиеся своих покупателей в ледяных сугробах? А мед из любого региона, который только можно представить? А белые ряды шампиньонов и хлебные лепешки с зеленью, с сыром, с орехами и со злаками? Как можно пропустить такое представление и предпочесть им резиновые помидоры из супермаркета? Как можно купить кота в мешке и прежде не попробовать мед, не выбрать лучшую на вкус сметану и не поучаствовать в игре «Вы только попробуйте, и не надо покупать, если вам не понравится!», «Дама, обойдите весь рынок, и вы не сможете найти копченой рыбы лучше, чем моя!», «Пробуйте, пробуйте!…А?…А! А зачем я буду говорить зря?!?»

Покойная Милочка очень любила рыбу, как и мама, но об этом пойдет разговор отдельно. Она не могла пройти мимо рыбных рядов и уйти с пустыми руками. Клара не разделяла восторгов сестры, но по привычке пару раз в месяц рыбкой баловалась, и когда она ее ела в любом, кстати говоря, виде, ей казалось, что с неба смотрит на нее мама с сестрой и улыбается. Так разве можно их лишить такого удовольствия, скажите мне?

Усатые и пылкие кавказцы раньше не упускали возможности одарить Клару комплиментами. Ярко-рыжие волосы самой разной длины и пышная грудь действовали на нее завораживающе. Клара о своей силе знала и беззастенчиво ею пользовалась. Конечно, речь идет не о рыночных торговцах – здесь ее занимала только игра. Милочка говорила, что если Клара пройдет мимо вон тех вот рядов еще несколько раз, то тот тип, обещавший ей скидку на любой товар, поперхнется слюной и отдаст все свои помидоры совершенно бесплатно. Но Клара, как известно, рынки в молодости не любила, пробегала их все очень быстро и гордилась тем, что ей нет нужды что-либо выпрашивать. Она всегда могла расплатится так, как положено, без всяких скидок. Ей нравилось осознавать, что она сводит мужчин с ума, и получать свои заслуженные комплименты. Для них она была экзотической птичкой, настоящей рыжей бестией. Блондинок они жаловали тоже, но натуральные рыжие встречались еще реже, так что ценились особенно.

Сейчас Клара называла себя старой, хотя не всегда таковой себя чувствовала, и тоже могла похулиганить, как справедливо подметил Боря. Сегодня ее интересовали не комплименты, хотя ухажеры в ее жизни все еще были. Рынок ей нравился красотой, разнообразием, юмором и общением. С возрастом она перестала чувствовать к себе определенный интерес со стороны мужчин, и это сделало ее отчасти свободной и своего рода невидимой для многих. Пожилых людей часто не замечают, заранее подозревают в слепоте и глухоте. «Бабуля, вам сколько зелени положить?» – спрашивает громче обычного и более отчетливо выговаривая слова продавец лет тридцати. Он уже отказал ей в возможности хорошо слышать и соображать. Клара не церемонясь всегда в таком случае отвечает, что орать нечего, она и так все прекрасно слышит, и никакая она ему не бабуля, потому как внуков у нее нет, а если и были бы, то уж точно уродились бы другими, более воспитанными и сообразительными.